Читать книгу: «Инстинкт сохранения», страница 4

– Да ну, брось. Это Людмила, Тасина подруга. Они вместе в детском саду работают, в городе. Людка воспитателем, а Тася логопедом. Вместе и сына Тасиного растят. Он в том же садике, в средней группе обитает. Они же сказали, что убитый к ним в июле приходил, замок на двери входной менял. Я бы тоже затормозился. Такие подробности по посёлку ходят про то, в каком виде труп нашли.

– А откуда у матери-одиночки такая квартира? Таунхауз – не элитное жилье, но с городской квартирой не сравнить. Два этажа, небольшой участок и гараж. У неё и машина есть?

– Машина у неё наша, жигули. А квартиру ей купили, когда она согласилась подписать бумаги, что не будет претендовать на алименты. Родители отца ребёнка, они в Питере живут, подсуетились. Всё боялись, что она шантажировать их сыночка будет деньгами. У него там какая-то карьера музыкальная намечалась. За границей конкурсы. А Тася для них не подходящая невестка. Сирота детдомовская. В общем, сначала требовали, чтобы аборт сделала, а когда она наотрез отказалась, откупились.

– Молодец какая! А денег хватает? Без алиментов?

Петечка пожал плечами.

– Она же логопед. Работает в садике до обеда, потом ещё уроки частные даёт. Я не знаю, сколько платят логопедам. Наверное, достаточно.

– Петя, обрати особое внимание на бабулю, мою тёзку, которая живёт напротив Пироговых. Она точно что-то вспомнила, но говорить не стала. Очень, очень подозрительно. Я тебе рассказывала про ТОЗ-точку ориентировочного замирания. Перед тем, как соврать, люди вот так замирают, придумывая, что именно сказать, чтобы не выдать правду.

– Бабуля память потеряла, вот и затозилась, – Петя с удовольствием повторил новый термин, слышанный от Ульяны раньше.

– А про то, что соседи справа постоянно с рабочими ругались из-за строительного шума, помнит, да?

– Вот! Я всё жду, когда же ты про соседей справа заговоришь? Клава всё глаза прятала, а муж вообще скрывается со вчерашнего дня. Наверняка Клавка врёт, что муж в командировке. И в июле в командировке был. Точно тебе говорю, врёт. Завтра запрос пошлю, узнаю, что за командировки такие.

– Глаза прятала, потому что заплаканные они. И гримом вокруг век подмазанные. А всё равно видно. Там, скорее всего, семейная драма, Петя. Но ты, конечно, проверь, бабуля же видела, как ругались.

Ульяна посмотрела на часы.

– Вызови мне такси, Петя.

– Может, останешься? Мать тебе постелет в моей комнате, а я внизу на диване буду?

– Нет, поеду. У меня же собака дома. Как бы в панику не впала, что хозяйки долго нет. Приеду, а она полквартиры сгрызла.

– Привет от меня своей питбульше передавай. Сейчас в Яндекс-такси позвоню. Они быстро приезжают.

… Ночью над посёлком снова нависли тяжёлые, полные то ли снега, то ли дождя, тучи. Стало совсем темно. Свет от уличных фонарей не разгонял сгустившейся тьмы. Двое снова разговаривали.

– Что мы будем делать?

– Ничего не будем. Раньше выстрела не падай.

– А если нас поймают?

– Не поймают. Пусть докажут.

Утром Петечка сходил в Правление, отправил официальный запрос по командировке Клавиного мужа, соседа Пироговых, позвонил следаку по делу трупа в ТСЖ, спросил, нет ли заключения экспертизы о причинах смерти.

– Пока никаких новостей, как по экспертизе, так и по рабочим из бригады молдаван, – со вздохом отчитался следак.

Петечка тоже вздохнул, закутал потеплее шарфом простуженное горло и направился «колоть» бабку Ульяну, тёзку своей подруги-профайлера. К словам подруги Петя прислушивался. Она не раз подсказывала ему правильные решения. Раз Ульяна сказала, что бабуля подозрительно тозится, значит, так оно и есть. А он Петя, этот момент пропустил. Ну, ничего, сейчас он всё исправит.

– Ульяна Максимовна, ты собирайся. В Москву тебя повезу.

Бабуля, в просторном кресле, вся обложенная подушками, испуганно поджала ноги.

– Куда, Петечка?

– Видела вчера прокуроршу? Она сказала допросить тебя по всей строгости закона. Есть сведения, что ты что-то видела и скрываешь. Где твои дочка с зятем? Пусть соберут тебе с собой на первое время еду, белье.

– В магазин уехали, – Ульяна Максимовна замерла.

– А может, не поедем, а, Петечка? Я тебе всё расскажу, да и дело с концом. Скажешь этой прокурорше, что я сама призналась? А?

– Смотря, что расскажешь, Максимовна. Начинай, там порешаем.

Петя достал блокнот и сделал вид, что собирается писать.

– В июле, ты помнишь, сынок, жара стояла. Я спать по ночам не могла. А кондиционер мне вредно.

Петечка шевельнул нетерпеливо блокнотом.

– Так вот. Ночью я на балкон вышла, а в доме напротив, возле Пироговых машина стоит. И грузят в неё что-то. Не видела я, что грузили, без очков была, и темно. Но очень матерились. Хоть и негромко. Я тогда удивилась ещё, почему ночью-то? Тайно? Вот вчера и вспомнила. А прокурорша твоя сразу насторожилась.

– Как матерились? Какие-то слова отдельные помнишь, Максимовна? Сколько их было? Рост, возраст? – Петя сжал от волнения руки в кулаки.

– Нет, сынок, не помню я. Только ругались как-то странно. Не так, как наши поселковые ругаются обычно. Вот и всё, что помню.

– А машину? Тоже не помнишь?

Бабуля подумала и суетливо замахала руками.

– Лампочка у неё сзади только одна горела. Я ещё подумала, а почему одна?

– Фара? Задняя? – уточнил Петечка.

– Так кто ж её знает, фара она или что. Лампочка.

Бабуля помолчала и прищурилась.

– Всё? Не будешь меня в Москву забирать?

– Дома посиди пока. Не вздумай уехать. Под надзором будешь.

Петя пулей вылетел из квартиры Ульяны Максимовны и снова помчался в Правление. На ходу переговорил по мобильнику с участковым, рассказал обо всем, что сейчас узнал. Посоветовал спрашивать поселковых, не видели ли машину в июле в одной задней фарой. В Правлении снова связался по короткой связи с местным отделением полиции и следаком.