Геония. Центурион. Мастер Миража. Предсказатели

Глава 24. Сердцевина и черви
Каленусийская Конфедерация, Порт-Калинус, штаб-квартира Департамента Обзора

Тонкое стекло Пирамиды еле просвечивало, нехотя пропуская сумрачный свет пасмурного дня. Голые, без отделки ребра конструкции чернели как костяк чудовища. Технические службы Департамента открыто пренебрегали красотой интерьера в пользу надежности и простоты – в этой части Пирамиды не было ни стилизованных под старину кабинетов, ни легкого модернизма, ни скульптур, ни витражей – ничего. Вместо коврового покрытия – укатанный металл пола, вместо мягких кресел – стулья операторов, вместо изящных киберов бюрократии – простые терминалы Системы. Место отчасти напоминало склад, шахты грузовых лифтов уходили вниз, в подземные ярусы лабораторий.

Шеф Департамента жестко шагал по стальному листу пола, чувствуя за спиной частое дыхание Аналитика – низкорослый сенс быстро уставал, уступая шефу в выносливости. «Сколько ему лет? – невольно подумал Фантом. – Двадцать пять? Сорок? С виду непонятно». Узнать официальный возраст штатного аналитика не составляло труда – кибер-сеть охотно помогла бы Фантому, но результат все равно окажется призрачным – сенс изнашивает себя сам, не докладывая начальству.

Согнутые, затянутые в коричневые туники спины техников так и оставались согнутыми – никто не оборачивался, чтобы поприветствовать первого наблюдателя Каленусии. Фантом не считал это невежливостью – сопряженная с Системой сеть пси-наблюдения без остатка поглощала внимание дежурной смены. Двое только что освободившихся наблюдателей устроились у вмонтированного в стену буфетного автомата с простеньким пси-управлением – они резко вскинули сжатый кулак в ритуальном приветствии, а потом с откровенным любопытством проводили глазами высокую худощавую фигуру Фантома.

Аналитик почти догнал шефа и прерывисто дышал у самого его плеча.

– Придется спуститься вниз…

– Ваш оптимизм, Ролан, не вызывает у меня отклика.

Аналитик, названный по имени, от неожиданности осекся, но тут же напористо продолжил:

– Это неизбежная мера предосторожности. У моей Штуки только один терминал, она полностью автономна и поставлена в экранированном отсеке. Я не рискнул пока объединять наше детище со старой Системой – слишком многое не определено.

– Хорошо. Спускаемся.

Железная решетчатая клеть лифта нехотя тронулась вниз, сверкнуло напоследок стекло Пирамиды, а потом первый из подземных ярусов принял Фантома и Аналитика, отгородив их от угасающего света пасмурного дня.

– На семнадцатый уровень.

Лифт помедлил и словно рухнул вниз, потом плавно затормозил – с лязгом распахнулась не украшенная ничем сетчатая створка. Фантом шел мимо рядов одинаковых дверей, чуть щуря близорукие глаза, выискивал знакомый номер. Круглые, лампы под решетчатыми плафонами изливали мертвенный свет, угловатые тени легли на лицо Аналитика, сделали его жестким, зачернили глазницы, выделили щель слишком широкого, будто лягушачьего рта. В отдалении, в гулком пространстве коридора, преступал с ноги на ногу скучающий охранник.

– Почти пришли, оно налево, за поворотом.

Аналитик повозился с дверью, набрав на крошечной механической клавиатурке известный ему одному секретный код.

– Мы не поставили пси-замка, шеф. Никаких ментальных технологий, минимум электроники, только надежный примитив. Мне кажется, история с Дезетом должна была послужить для Департамента неплохим уроком – очень жаль, что выводы не сделали вовремя.

Фантом холодно отметил про себя дерзость подчиненного… и промолчал. Бронированная дверь отошла в сторону. Комната, сплошь обшитая металлом, оставалась почти пустой – ряды кибер-модулей вдоль стен, стационарный терминал, одинокое жесткое кресло.

– Смотрите, это как внутренность жестяной коробки, шеф. В такие кладут ванильное печенье.

Фантом пожал плечами, отринув неуклюжую шутку Аналитика.

– Я не верю в скороспелые проекты, Ролан. Ничего путного за неделю создать вы не могли. Надеюсь, то, что здесь приготовлено, сгодится хотя бы на роль наживки – быть может, тогда ваш проект финансирует Калинус-Холл.

Аналитик широко улыбнулся – в его улыбке Фантому чудилась бессознательная жестокость подростка.

– Я не сделал ничего особенного – это только кибер-слепок части моей личности. Без пси-способностей, конечно… Вы сами знаете, шеф, я не смог бы воспроизвести такое. Потом я взял данные о мертвом Лютиане. Их осталось немного – так, бумаги, вещи покойника, залежавшиеся на складе, кое-какие рассказы наших ребят. Пришлось потратить мой собственный пси-ресурс – старик был силен, след его ауры до сих пор не истончился полностью. Я собирал крупицы его сущности, снимал тонкую пленку с каждого предмета. То, что вы видите здесь, это не просто груда технического хлама – это он, в какой-то мере, конечно. И это я. Мы оба в общем лице и в одной коробке.

– Я останусь здесь, Ролан. Один. Подождете снаружи. Управление тоже упрощено?

– Да. Никакого пси-ввода, никакого общения голосом – только пальцы и клавиши, шеф. Так что не ошибетесь. Быть может, мне лучше не уходить?

– Нет. Вы свободны.

Юношеская фигурка Аналитика задержалась на пороге. Фантом почувствовал на затылке внимательный взгляд сенса, волосы словно тронули невидимой мягкой лапой – шеф Департамента содрогнулся от отвращения.

– В чем дело? Аналитик?

– Все в порядке. Желаю удачно поработать, поверьте, это от души. Штука – мое детище, простите, я немного волнуюсь.

Фантом подождал, пока захлопнется бронированная створка, пока затихнет гулкое эхо металла, а потом мягко коснулся к пульта.

> Система, старт.

Ответ не замедлил появиться:

> Я жду.

Эта короткая фраза покоробила Фантома – в ней словно бы присутствовало некое осознанное самомнение.

> Покажи перечень возможностей.

> Оценка поступков, выявление скрытых мотивов, прогноз событий, фатум-анализ.

> Я хотел спросить – что такое фатум-анализ?

> Идентификация неизбежности. Я могу предсказать роковые события, которых нельзя избежать.

Фантом улыбнулся, Штука Аналитика явно грешила первородной наглостью – в новорожденном кибер-монстрике проглядывало нечто от оракула-шарлатана.

– Ах ты, гаденыш!

Глухая к голосу Штука, конечно, промолчала. Фантом задумался и поймал себя на мелком желании унизить Аналитика, шефу Департамента хотелось надолго согнать с моложавого лица помощника широкую лягушачью улыбку. Вопрос сложился сам собой.

> Кто я такой?

Ответ пришел почти мгновенно – Фантом с любопытством склонился к ровным строчкам, прочитал их тут же отпрянул прочь. Воздух комнаты оставался прохладным, но на аккуратно подстриженных висках шефа Департамента выступили бисеринки пота. Фантом опустил голову, укрыл беззащитное, усталое лицо в широких ладонях, тишина обступила его еле слышным звоном.

– Будь я проклят… Будь проклят ты… Будь прокляты мы все… Да ты прав, технический звереныш. Ты сам не знаешь, до чего ты прав.

Он выждал, пока тишина перестанет звенеть, и, осторожно касаясь клавиш, задал второй вопрос.

> А кто ты такой?

На этот раз ответ пришел не сразу.

> Не знаю. Мне больно говорить об этом.

Фантом отодвинул пульт и задумался. Почему Аналитик прозевал подобный эффект? Быть может, он попросту не догадался задать Штуке самые простые вопросы? Фантом помрачнел, на ум приходили мистерии древних полузапретных культов, пляски черной ночью, под барабан, вокруг начавшего шевелиться трупа.

> Элвис, ты же умер. И все-таки – это ты?

Штука долго молчала. Тень Элвиса Миниора Лютиана не явилась, должно быть, не смогла просочиться сквозь бронированную дверь.

> Нет.

> Может быть, ты – Ролан?

> Нет.

Фантом поймал себя на мысли, что боится причинить этому странному существу боль. Гомункулус в оболочке кибера не был ни старым, ни новым Аналитиком.

> Как мне называть тебя?

> Как хочешь.

> Я буду звать тебя Макс. Послушай, Макс, что ты можешь сказать про Аналитика?

Гомункулус задумался на несколько секунд.

> Он очень хочет жить, он очень не хочет умирать. Он болеет от того, что умный, он хочет стать главным. Он не знает, что создал меня. Он думает, что я – это он, только глупый и совсем маленький. Я подумал и не стал спорить. Он считает меня неудачным экспериментом. Такое называется… недоноском.

Маленький Макс не мог слышать, как шеф наблюдателей без стеснения смеется.

– О, Разум! Этот эмбрион уже умеет хитрить!

> Тебе нравится Аналитик, Макс?

> Нет. Он умный, злой и он боится всего. Тебя он боится тоже.

> Ты и вправду предсказываешь будущее?

> Да.

> Тогда скажи, что со мною будет завтра?

Гомункулус сдержано помолчал. Потом вывел на терминал длинное, дразнящее многоточие. Цвет точек под конец сменился на ярко-синий, потом на багровый.

> Завтра не будет ничего.

> Почему?

> Потому что сегодня тебя убьют.

Фантом облизал мгновенно пересохшие губы. В глаза словно сыпанули песка – веки резало нестерпимо. Размерено шумела вентиляция, тихо шелестели кибер-блоки.

> Кто и за что?

Ответа не было. Или был? Обреченность – тоже ответ.

> Этого не может быть. Ты лжешь, эмбрион.

Фантом вскочил, нащупал пистолет в скрытой под полой элегантного пиджака замшевой кобуре, подошел к двери и резко ударил в гладкую, без замка, стальную створку. Протяжный гул металла угас без ответа. Через минуту дверь не отворилась. Не отворилась она и через пять минут.

– Аналитик, откройте!.. Открывай, будь ты проклят!

В бункере, отгороженном от равнодушного неба бетоном и сталью, стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь слабым шелестом потоков воздуха.

Впрочем, скоро там стало еще тише – кто-то снаружи отключил вентиляцию.

* * *

Первые признаки неблагополучия дали о себе знать через полчаса – упало напряжение в сети, тускло полыхнув напоследок, угасли лампы, отключились кондиционеры, мертво застыли мониторы Сети. Ярусы Пирамиды погрузились в сероватый сумрак пасмурного вечера. Люди высыпали из кабинетов, кто-то включил карманный фонарик – круг света, большой «зайчик», метался по стенам, выхватывая из полумрака озабоченные лица наблюдателей.

– В чем дело, коллеги? Авария?

Встали лифты, две клети так и застряли меж этажей, тревожные голоса людей доносились из шахты словно из преисподней. Нервно смеялась какая-то девушка в коричневой тунике техника. По плитам пола простучали ботинки охраны, десяток «серых» вежливо, но решительно оттеснил техников прочь.

– Расходитесь, коллеги. Всем в кабинеты. Авария электроснабжения. Опасности нет.

Люди медлили, жались в кучу, словно боясь остаться наедине с собой. Зенит выбрался вперед, раздвигая толпу плечом, в рядах наблюдателей нестройно зароптали – голову шефа отдела безопасности охватывал блестящий полушлем легкой пси-защиты.

– В чем дело? Мы требует информации!

Зенит шарахнулся от крикуна как от зачумленного и почти пробежав по коридору, скрылся за дверью кабинета Фантома. Незримое дуновение паники охватывало людей, ропот усилился. Кто-то крикнул:

– К лестницам!

Ручеек беглецов потек к выходу, уже создавая давку и сумятицу. Бригада техников ни с чем вернулась от лестничных проходов – тонкие, но прочные двери оказались наглухо блокированными. Взъерошенный Егерь с десятком серых безуспешно пытался поддерживать хоть какой-то порядок, сам воздух Пирамиды, казалось, дрожал от напряжения опасности. Быть может, у кого-то из штатных сенсов сдали нервы, по людской массе стегнуло пси-наводкой – истерически зарыдала женщина, люди шарахались в стороны, кто-то мягко, как тряпичная кукла, осел на пол.

– К порядку! Назад!

Многие сочли за лучшее разойтись по пустым темным кабинетам – толпа слегка поредела, оставшиеся бродили как сомнамбулы. Полумрак почти скрыл взбешенного Егеря. Шеф оперативного отдела наполовину кричал, наполовину уговаривал:

– Да успокойтесь вы все, Разума ради. Митни… брось пинать лифт, кретин, ты ведешь себя как позор Департамента.

Оперативника не слушал никто, аура места кричала о близкой опасности, чтобы почувствовать такое, уже не требовались пси-способности. Люди, облеченные властью, уверенные в себе, попав в ловушку, теряли хладнокровие на глазах.

– Мы хотим видеть Фантома!

Дверь кабинета шефа Департамента распахнулась внезапно. Двое серых охранников в боевом снаряжении (тяжелый шлем пси-защиты, броня, излучатели на поясе) выволокли и метнули на гладкий пол коридора рыхлый, черный, бесформенный куль и, так же молча повернувшись, скрылись за дверью.

– Что это?

Кто-то подбежал, кто-то нагнулся, обладатель фонаря услужливо посветил, позволяя получше рассмотреть зрелище. Люди потрясенно замолчали, переживая тот особый момент, когда страх уходит, замирает, притаившись на время, уступая место отстраненному хладнокровию в меру любопытного зрителя. На стальных плитах пола ничком лежал человек, спина его обуглилась, прожженная в теле полость позволяла видеть почерневшие грудные ребра, рваные клочья серого мундира осыпались тонким пеплом. Пахло паленым мясом и еще чем-то химическим.

– Фантом?!

Егерь повернул голову мертвеца, ухватив ее за выбившиеся из-под легкого шлема курчавые черные волосы.

– Нет, это не он.

Прямо в лица склонившихся наблюдателей смотрели безумные, выкатившиеся из орбит глаза насквозь прожженного излучателем Зенита.

Через секунду стекла наклонной стены задрожали от пронзительного женского крика. Толпу будто стегнули хлыстом – люди, пораженные безумием, разбегались по кабинетам, сбивали друг друга с ног, беспощадно топтали упавших.

Хлопали двери, гремела наспех придвигаемая к ним мебель. Одни молчали, переживая шок, другие бранились. Последним, мягко ступая, ушел Егерь, перед уходом он несколько раз попытался закрыть мертвые глаза Зенита – безуспешно.

Они смотрели.

* * *

Сеть пси-наблюдения Порт-Калинуса рухнула через пять минут после паники в Пирамиде. Конечно, датчики слежения в «критических точках» столицы не исчезли – просто их сигналы оставались невостребованными, целостность распалась, рвались незримые ниточки, обломки стройной системы кибер-сыска, словно обломки потерпевшего крушение судна, погрузились в информационный хаос.

Столица засыпала мирно – последние добрые часы в роскошной россыпи цветных огней, в шелесте осеннего дождя, в уютной атмосфере устоявшегося покоя. Брели, сцепившись руками, парочки, медленно редел поток машин. Играла музыка в ночных клубах, давно спали дети в тихих кварталах южной стороны.

Первыми заметили неладное патрули безопасности – после того, как в течение получаса свершившимся фактом стало дерзкое и безнаказанное ограбление облепленного пси-сторожами ювелирного салона. Идентифицировать вора не удалось, запрос в пси-службы не дал результата, лишенная энергии, замкнутая Пирамида молчала. Шеф столичной уголовной полиции безрезультатно терзал уником – Фантом так и не ответил, он исчез, и первому сыщику Каленусии не ответил вообще никто.

Для перехода от удивления к осознанию опасности, а от нее – к активному противодействию обстоятельствам обычно требуется время. В одних случаях оно коротко как выстрел, в других – тянется не спеша – все зависит от воли и сообразительности причастных к критическим событиям людей.

На этот раз отпущенного судьбой времени фатально не хватало, уличные столкновения начались еще до рассвета – слишком странно, слишком быстро, казалось, бесцельно и без видимых причин. О массовых преднамеренных пси-наводках почти никто не подумал. Растерянные полицейские метались, безуспешно пытаясь если не исправить, то хотя бы понять ситуацию… и гибли.

Распахнулись двери домов, люди, сами не зная, зачем, высыпали из баров, разрозненные кучки хулиганов быстро обрастали сообщниками, в серой предрассветной мгле били стекла, врывались в дома предместий, выволакивая наружу сонных хозяев. В ответ грянули первые выстрелы.

Пасмурный рассвет занимался над неспокойным городом.

Неестественная скорость, с которой вырвавшаяся из-под пси-наблюдения уличная толпа становилась опасной, должна была насторожить любого. Этого не произошло по смехотворной причине, коренившейся именно в прославленной и привычной надежности Системы – никто не знал, чем чревато ее разрушение.

Искусственное происхождение беспорядков сделалось очевидным лишь несколько часов спустя, когда обезумевшие под прицельными пси-наводками люди уже рвались в административные кварталы Порт-Калинуса. Поднятые по тревоге части жандармерии пошли в бой, едва защитившись легкими касками, их смяли почти мгновенно, чудом вырвавшийся из человеческой мясорубки лейтенант плакал, размазывая слезы и кровь по копоти, запятнавшей щеки.

– Они лезут на излучатели! Они сошли с ума!

К вечеру следующего дня Порт-Калинус погрузился в агонию – полыхали, испуская жирный чад, перевернутые машины, на тротуарной плитке хрустели обломки витринного стекла. Остатки потрепанной жандармерии, экипировавшись детекторами и тяжелой пси-броней, тщетно пытались захватить неуловимых псиоников – вожаки бунта к славе не стремились и чаще всего умели прятать концы в воду.

Кого-то били обезумевшие горожане. Кое-кого расстреливали на месте солдаты. Уцелевшие участки полнились арестованными – избитые люди, скученные в тесных помещениях, страдали от духоты и жажды, стонали, бранились, проклинали и власти, и мятежников. Узники сидели на полу вплотную, плечо к плечу, локоть в локоть – невозможно было не то, что лечь, но даже вытянуть ноги. Запах в арестантской стоял такой, что даже далекие от эстетики стражи порядка предпочитали с крепкой сигаретой в зубах коротать тревожные часы на улице.

Взбесившуюся толпу остановили на самой границе административных кварталов, улицы попросту завалили мешками с песком, по подходившим слишком близко стреляли на поражение. Сенат заседал в растерянности, бледное лицо председателя собрания дергал нервный тик – шестидесятилетний президент Барт мучился неизвестностью, еще не зная о том, что его дочь, молодая госпожа Барт-Эллиан, супруга авиационного магната, вместе с детьми сгорела в машине, не успев отъехать от ворот разгромленного особняка и на двести метров. Барт казался глубоким стариком, под глазами набрякли мешки, широкие ладони мелко дрожали. Зал заседаний шумел, кто-то неловко примерял шлем пси-защиты, в дверях не скрываясь, стояла сумрачная охрана.

– Что это? Скажите мне, Барт – что происходит?

Президент тяжело, враз погрузневшим телом обернулся к соседу по скамье. Светлые, пронзительные, слезящиеся глаза сенатора Миллиана встретились с потускневшими глазами друга.

– Это псионики, Милли. Мы слишком долго делали вид, что их боль, смерть и их вечный соблазн попросту не существуют. Теперь пожинаем плоды и получаем урок. Они идут – идут за нами…

– Я не хочу умирать! Чего они хотят, Барт?

Президент покачал крупной, с проседью головой:

– Пока нам нужно просто держать удар. Выпрямите спину, дружище. Какая разница? Чего бы они ни хотели – для нас с тобой, Милли, это уже ничего не изменит…

Миллиан сцепил тонкие пальцы, не замечая, что ломает тонкое тельце позолоченного карандаша.

– А обычные люди? Мы разрешили стрелять в невменяемых безумцев… Мы убийцы, Барт.

Президент махнул рукой и отвернулся, грузные плечи его бессильно обмякли. Свободные помещения Дворца продолжали заполнять отступающие, перепуганные солдаты.

«Заседание растерянности» длилось шесть часов, оно закончилось ничем, шум беспорядочного боя уже врывался в широкие окна Калинус-Холла. Парламентеры повстанцев не пришли – их и не ждали. Еще через два часа враг сменил тактику, мелкие группы сенсов, прикрываясь пси-наводками, крышами и канализационными шахтами просачивались сквозь оборону конфедеральной жандармерии. Удары наносились прицельно – по неугодным лицам, уцелевшим узлам коммуникации, патрулям.

Сбитые с толку конфедераты впервые увидели врага в лицо – нередко псионики умирали на месте, не выдерживал изношенный мозг. Такие тела опознавали легко – по прижатым к вискам или глазам скрюченным пальцам – сломанные мукой куклы в липкой, кровавой уличной грязи. Ужас обывателя был так велик, что торопливые прохожие далеко огибали даже трупы. В эти смутные, проклятые часы возродились старинные суеверия – люди прижимали к телу самодельные талисманы, по бумажке шептали давно забытые заклинания против колдовства. Кое-кто из самых предприимчивых наспех приторговывал и тем и другим. Замкнутая в себе Пирамида, гнездо новорожденного хаоса, молчала – ее огибали и шествия безумцев, и отряды пси-боевиков.

Но в сердцевине Департамента все еще теплилась жизнь.

* * *

– Советник, откройте…

Егерь прислушался к осторожному полушепоту за запертой дверью.

– Кто это?

– Кравич.

– Кто?

– Инспектор Фил Кравич, пятнадцатый отдел.

Наблюдатель, царапая сталью паркет, отодвинул в сторону от двери увесистый сейф и впустил гостя – высокого, широколицего, веснушчатого парня.

– Садитесь, Фил. Не надо субординации – сейчас мы все равны и все в дерьме. Я не предлагаю вам кофе – у меня пересох кран.

– Воды нет во всем крыле. У меня осталась минералка – вот.

– Кажется, я вас помню?

– Я участвовал в проекте покойного Хиллориана, охранял сенсов из его команды. Вам налить?

– Оставьте себе. Вы разбираетесь в электронике, Фил?

– Немного. Систему мне все равно не починить, ее выключили с центрального пульта – прямо из кабинета шефа. Дверь там блокирована изнутри. У меня слабенькие пси-способности, до боевого сенса далеко, но кое-что и я могу. Так вот… Там глухо – глухо, опасно и погано. Внутри кто-то есть. Я не верю, что это Фантом – старик не мог учинить такой дряни.

– Вы правы, Кравич. Мне не дает покоя желание выбраться наружу. Я обошел наш ярус – ни единой щели. Разве что открыть окно и спуститься по внешней стене… Как вам такая авантюра?

– Простите, советник, слом шеи гарантирован, здесь холерски гладкая стена, стекло первосортное, куски большие и гладкие, скажите спасибо этой шельме, архитектору Финтиану. Мы с вами, как крысы в садке.

– Картина невеселая… Ого!

– Что такое?

– Смотрите на монитор.

Кравич повернулся и уставился на внезапно оживший экран. Система, включенная на одностороннюю передачу, демонстрировала всем желающим худощавую фигурку, бледное большеглазое и большеротое лицо Аналитика.

– Я никогда не любил эту тощую сволочь.

– Тихо, послушаем, что он скажет.

Аналитик откашлялся, опущенные глаза придавали юношескому лицу обманчивое выражение застенчивости – на самом деле он попросту бегло читал текст с положенного на стол листочка.

«Братья по долгу. Час настал! Я, консул обновленной Каленусии, обращаюсь к вам – настало время восстановить нарушенную справедливость. Коррумпированный режим Конфедерации предал нас, лишив естественных прав…»

– Разум и Звезды! Что он несет? Стиль гадостный.

– Тихо, Кравич… Тихо. Это только преамбула.

«…Мы приняли решение свергнуть горстку тиранов, обрекших нас на медленное умирание. Кто не с нами, тот сам себе выносит приговор. Мы – сверхлюди будущего, прочим нет места в истории…»

– Я не знал, что Аналитик у нас шизофреник. Это он про кого несет?

– Про сенсов и для сенсов. Вы зря смеетесь, Кравич – такое может найти отклик у неудачников.

«…решайтесь – момент настал. Всем, обладающим пси-способностями и лояльным к новому руководству Департамента следует собраться в секторе ноль. Предатели, агенты, паникеры будут уничтожаться на месте…»

Монитор угас – Систему снова отключили. Егерь увидел, как мгновенно посерело, осунулось и постарело лицо инспектора Кравича, жестко прорезались морщинки в уголках рта.

– Мне лучше уйти. Закройте за мною дверь и задвиньте ее поплотнее и больше для меня не отпирайте.

– Почему?

– Я – псионик. Слабенький, но псионик. Простите, мне стыдно, вам не следует доверять таким, как я. Воду оставьте себе – вам она больше пригодится.

Инспектор в сером мундире поднялся со стула, ссутулившись. Его убитый вид тронул Егеря.

– Постойте, Фил!

– Зачем?

– Вы сейчас совершаете ошибку. Можно пользоваться своими способностями или пренебрегать ими, но нельзя идти на поводу у маньяка. Вы сенс? Пусть так – для меня это не важно, вы честный человек – это главное. Мы не можем разбрасываться верными людьми – по одиночке нас удобнее и безопаснее бить. Я прошу вас остаться.

– Вы мне верите?

– Да.

Кравич опустился на стул.

– Ну что ж… Приказывайте, мастер советник.

– Это скорее просьба – я же сказал, дело носит неофициальный характер. Вы видели мертвое тело Фантома?

– Нет.

– Будьте спокойны, существуй оно в природе, свихнувшийся Ролан предъявил бы публике труп – хотя бы для устрашения. Вы видели, что он сотворил с Зенитом? И, тем не менее, мертвого Фантома не видел никто. Мне кажется, он все еще жив и находится в Пирамиде. Как насчет того, чтобы найти шефа?..

– Думаете, двоим это по силам?

– Не знаю, вот и проверим. У меня есть оружие в сейфе, кроме того, понадобится ваш дар псионика. Двое нормальных офицеров против сумасшедшего «консула» и его мятежников – как вам такой расклад?

– Заманчиво. Однако, Ролан хоть и псих, но не дурак – за него вся охрана четырнадцатого отдела, мятежники засели в резиденции Фантома, прибрали к рукам склад с пси-защитой и стволами, держат связь под контролем, запугали и запутали наших ребят. Наверняка снаружи у них дружки, там заварилось дело не на шутку – вы ведь слышали выстрелы?

– Тем лучше – задача становится интереснее. Так как?

– Я с вами хоть в Аномалию.

– Тогда – пошли.

Так получили начало события, невероятным образом определившие судьбу троих беглецов, чей кар в эти часы мчался на восток.