Шагая обратно к дому, мимо катающихся по лужам на картонках мальчишек, мимо кашляющих в подворотнях нищих, мимо уставшей и измотанной стражи, мимо зябнущих торговцев карамелью на палочке, студент не чувствовал холода, несмотря на то, что набрал полные ботинки ледяной каши.

Магия внутри него разворачивалась пышным дурманящим цветом, сердце пело. Всё он мог, всё было ему по плечу. Бедный несчастный магистр Рейдвиг, и этого он когда-то лишился? Неудивительно, что он такой чёрствый сухарь. А ведь совсем ещё молодой мужчина, сколько ему там, тридцать пять, тридцать семь?

Скинув куртку, Енко поспешил в комнату, схватил перо и уверенно вывел новый пункт.

7. Волшебство не нужно там, где чуда возможно достичь простыми человеческими усилиями.

Посмотрев в зеркало, студент удовлетворённо кивнул себе. Он уже знал, что сделает. Новогоднее волшебство, простое и гениальное, как любовь и милосердие, самое чудесное, верное и правильное.

Оставалось только набросать формулы.

В ночь на тридцать первое декабря стало теплее. Мороз ослаб, и город задышал мокрым паром. Сосульки с грохотом падали и разбивались, пугая спящих, чтобы стечь по мостовым грязными слезами. Наледь потрескалась и стала рыхлой. Извозчики не торопились скидывать тулупы, но уже не так сильно проклинали всё на свете. Отогревшаяся стража резвее забегала по улицам, распинывая не дошедших до дома пьянчуг, и бедняки в своих лачугах жались друг к другу уже совсем не от холода.

А под утро пошёл долгожданный снег.

Он падал с белого неба, пушистый и важный, нарядный, как невеста, и чистый, словно желание ребёнка. Улицы медленно покрывались сугробами. Внизу истошно заорала кошка. Послышалась ругань Соры и звук открываемой двери.

Сонный Енко выбрался из постели и выглянул в окно. Трехцветная красавица ошалело застыла и тут же юркнула обратно. За забором болтали две женщины с колясками. Вокруг них бегал маленький мальчик и, запрокинув голову, высунутым языком ловил снежинки. Чуть поодаль девочка в красной пелерине задумчиво облизывала сосульку. Город наполнился смехом, нетерпением, проказами и весельем.

– Ого, это совсем другое дело, – довольно пробормотал студент.

В комнату постучала загадочно хихикающая Ниса. В руках у неё была кружка.

– А ты чего так рано? – удивился Енко.

– Магия! – важно подняла палец сестра. – Енчик, пойдём, я тебе что покажу!

Студент подозрительно последовал за сестрой в ванную. Девочка, ликуя, открыла кран, и из трубы хлынула струя… горячего шоколада! Торжествующая Ниса набрала его в кружку и протянула брату.

– Это ещё не всё! Пошли со мной!

С последнего визита Енко комната сестры не сильно изменилась, только прибавилось книжек на полках, да порядка было чуть-чуть побольше. Девочка сунула руку под подушку, достала тряпичный красный мешочек с вышивкой в виде остролиста и вытащила из него конфету.

– И что? – не понял студент.

С таинственной ухмылкой Ниса перевернула мешочек и принялась трясти. Конфеты посыпались нескончаемым дождём. Вот уже выросла приличная горка, а они всё не убывали.

– Это откуда у тебя?

– Нашла! Я спала, а потом что-то зазвенело, как колокольчики, а потом кто-то засмеялся так хо-хо-хо! И стало неудобно лежать, я подняла подушку, а там вот он! Это дед Мороз принёс!

Енко ревниво поджал губы и исследовал мешочек. Исчезнет дня через три-четыре, когда праздники начнут подходить к концу. Хорошее чудо, интересное, детишки такое в жизни не забудут. И конфеты вкуснющие!

Дед Мороз хорошо поработал. Теперь и Енко стоит озаботиться подарками.

На улице царило радостное оживление. На лавках, закутанные в самые яркие свои платки, чинно сидели бабульки и попивали кто глинтвейн, а кто покрепче, радостно рассуждая, что такой внезапный снегопад на фоне горячего шоколада в трубах точно не к добру.

Бессмертные мальчишки натаскали снега к стене одного из домов и сформировали ещё более крутую горку, чем вчера на мостовой. В воздухе вместе со снежинками кружились разноцветные магические огни. Стоило тронуть один, он взрывался маленьким искристым фейерверком, а потом звучала короткая красивая мелодия. Дети и подростки со смехом гонялись за ними. Все были счастливы и с нетерпением ждали, что же ещё произойдёт.

Енко с удовольствием побродил по рынку среди сувениров, прошёлся по рыбному ряду, разглядывая диковинных чуд, которых как-то даже страшновато было употреблять в пищу, долго думал, какую выбрать куклу для Нисы, но в итоге потерялся в хороводе одинаковых мордашек, сдался и купил сестре кулон с сапфиром.

Маме, любительнице заморских редкостей, достался дорогой необычный чай, распускающийся из маленькой чаинки в экзотический цветок. Папе – красивые перчатки из тонкой кожи с тёплым мехом внутри. Свои он вечно терял, и у него мёрзли руки. Сора каждый раз говорила, что ей ничего не нужно, и бранилась на молодого хозяина за лишние траты. Для неё Енко выбрал большой кусок сочной копчёной грудинки и круг пахучей чесночной колбасы.

Продавцы стряхивали с пологов над прилавками снег, обсуждали долгожданную поимку банды воров и цены на пшеницу и ячмень.

Шагнув за рыночные ворота, Енко глазам своим не поверил. Мимо ехали сани, никем не запряжённые. Внутри набилась целая толпа хохочущего люда. Следом покатился такой же безлошадный экипаж с целующейся парочкой, от которой отчётливо распространялась аура волшебства. Анхела, что ли, работа?

С неба порхнул бумажный самолётик. Там было письмо от Ирены.

«Енко! Представляешь, у нас все выздоровели! Вся больница исцелилась! Я уже сейчас на катке! Приходи скорее, если можешь! Тут так красиво! Столько снега! И у меня новое великолепное пальто!».

Быстро заскочив домой, чтобы оставить подарки, студент обнаружил там отнюдь не праздничное настроение.

Бледную до зелени Нису тошнило в большой таз, а заплаканная Сора яростно тыкала кочергой в остатки догорающего в камине волшебного мешочка с конфетами.

– Не уследила я, не уследила, – винилась домоправительница Хаилу Роксту. – Из крана всё эта дрянь текёт, посуду мыть нечем, готовить нечем, стирать тоже нечем. Пришлось снег топить, как жо он вовремя-то, боги-хоспади! Вот она и облопалась конхехт этих проклятущих…

Папа философски пожимал плечами. Он никогда не запрещал детям ошибаться и самостоятельно расхлёбывать последствия.

По�