Осколки льда

Глава 2

Тимур

Говорят, что все молодые спортсмены однажды делают выбор: учеба или спортивная карьера. Я определенно готов забросить учебу, хотя спорт не такое уж и радостное занятие. Но школа меня совершенно убивает. С легкостью бы бросил ее и не возвращался никогда. Но так нельзя. Мама постоянно напоминает, что мне еще сдавать экзамены, чтобы поступить в университет, и какая Кира молодец, ходит к репетитору уже второй год.

А я думаю о том, что Кира больше не занимается фигурным катанием и, может, ей повезло, потому что она успевает жить своей жизнью.

Когда выхожу на лед, я люблю хоккей, и ничего в этом мире для меня больше не существует. Но постоянные тренировки выматывают. Я повторяю себе снова и снова, что без труда не будет и побед, поэтому усердно занимаюсь каждый день, чтобы быть лучшим в своей команде. Пока не выходит. Может быть, потому что я не так усерден, как хочу думать? Мои мысли всегда заняты тем, что я мог бы сделать, пока на раскатке. Да и на земле я думаю только о том, что кубики пресса нравятся девочкам, а не о поддержании веса, чтобы очередной тафгай не отправил меня на больничную койку.

Подходя к школе, я понимаю, что уроки уже начались. Дождаться перемены или зайти в класс прямо в разгар занятия? Как спортсмену, играющему за хоккейную команду нашего города, мне разрешают свободное посещение. Не официально. Моя учеба зависит от графика игр, выездов и тренировок. Иногда я пользуюсь этим без надобности, но никто еще меня не поймал. Как учителя докажут, что я не опаздываю на лед, а просто не хочу писать контрольную по химии? Никак. Плюсы все же есть.

Вторым уроком сегодня литература, что мне хоть немного интересно. Вот читать я всегда успеваю, ведь мы очень часто ездим в другие города. Я включаю аудиокнигу или беру с собой обычную бумажную и погружаюсь в чтение. Моя команда подшучивает над этим. Но чем мне еще заняться, пока мы в дороге? Слушать про жизнь парней мне не особо интересно, а про свою рассказать нечего: был в школе, сходил на тренировку, потом лег спать.

Я подхожу к двери класса, стучусь и захожу. Сначала думаю, что зря пришел, но, увидев на доске имя одного из моих любимых писателей, я с радостью подсаживаюсь на свободное место к моему школьному другу Женьке.

– Тимур, ты читал Сэлинджера? – спрашивает Алла Владимировна, учитель русского языка и литературы. Кажется, ее зовут именно так. Я бываю в школе не так часто, чтобы запомнить имена всех учителей.

– Да. «Над пропастью во ржи», – отвечаю я.

Весь класс оборачивается и глазеет на меня. Да-да, все очень удивлены тому, что я вообще умею читать. Некоторые думают, что я и букв-то не знаю. В нашем классе есть ботаны, Илья и Егор. Они всегда готовы к каждому уроку и задают нам, обычным парням, высокую планку. Я никогда не выделяюсь, контрольные работы пишу по отдельному расписанию, а мои оценки видит только учитель. Поэтому все так удивились, что я читал Сэлинджера.

Кира смотрит на меня, я киваю ей в знак приветствия, посылая улыбку. Она так и не ответила на мое сообщение, хоть и прочитала. Понимаю, что вряд ли Кира захочет учить меня играть на гитаре, если мы не обмолвились за последнее время и десятком слов, не считая обычных приветствий при родителях и дежурных фраз.

Она быстро отворачивается. Ее подруга Аня шепчет ей что-то на ухо, потом смотрит на меня и улыбается, получая улыбку в ответ. Я стараюсь быть милым со всеми одноклассницами, ведь они покупают билеты на матчи. Даже если поклонницы раздражают, тренер всегда говорит, что нужно поддерживать образ. Притворяюсь я хорошо.

– Но сегодня мы поговорим о судьбе писателя, а не о его произведениях. Кто-нибудь знаком с биографией Сэлинджера? – спрашивает учитель, вырывая меня из мыслей.

И снова я поднимаю руку, но не один, руку поднимает и Кира. Ничего удивительного – по словам ее мамы, она та еще заучка.

– Тимур, что ты можешь рассказать? – Конечно же, спрашивают меня. Это такая редкость, когда я готов к уроку, на который пришел.

Письменные задания я еще делаю, а вот с устными даже не заморачиваюсь. Финчу на месте. У меня выходит вводить в заблуждение соперника, а в данном случае – учителей, что я знаю больше, чем есть на самом деле.

– Он жил отшельником. И не продал права на экранизацию «Над пропастью во ржи». Сэлинджер считал, что лучше него никто не изобразит Холдена. И вообще, очень многое в романе было его собственной биографией, – произношу я, наслаждаясь минутой триумфа. В школу ходить не так уж плохо, когда ты знаешь то, чего не знают другие. – Например, образ Салли он списал со своей подруги Уны О’Нил, которая бросила его и вышла замуж за старикана ради денег, – заканчиваю я практически под аплодисменты мужской части команды. Точнее, класса, я же не на льду.

– Уна очень любила Чаплина! – вдруг слышу возмущенный голос Киры.

– Думаю, она очень любила его деньги, – начинаю спорить я.

Не видать мне игры на гитаре. Ох, не видать! Зря я запустил шайбу: и гол не забил, и команде не помог. То есть и с Кирой поругался, и с гитарой пролетел.

– У них родилось восемь детей. Уна сбежала с ним в другую страну, чтобы не оставлять одного. И в итоге так и не вернулась в Штаты. А Сэлинджер просто обиделся, потому что не мог ее забыть. Да, у них была любовь – первая, легкая, но не настолько сильная, как между Уной и Чаплиным, – яростно возражает мне Кира.

– Согласен. Но можно было не давать никаких обещаний, если готова сбежать с первым попавшимся старым мужиком, хоть и очень популярным, – парирую я.

Надо бы остановиться, но я разогнался так, что торможение уже невозможно. Хотя и Кира хороша, это же она меня перебила.

– Это и есть настоящая любовь. Когда человек готов отказаться от всего ради второй половинки. Сэлинджер не смог бы дать ей того, что дал ей Чаплин. – Кира так сильно сжимает ручку в руке, что, кажется, она сейчас сломает ее пополам.

– Денег? – спрашиваю я с насмешкой.

– Нет. Ощущение спокойствия и умиротворения. Желание прожить с человеком всю жизнь и родить ему детей, несмотря на разницу в возрасте и то, что весь мир был против них, – твердым голосом произносит Кира и краснеет.

Ей не свойственна такая эмоциональность, особенно с учетом того, что в нашем классе Загорскую провозгласили Снежной королевой. Мне нравится это прозвище, оно не обидное, но подчеркивает сдержанность и холодность Киры, а также намекает на ее спортивное прошлое. И внешность у нее подходящая: блондинка, но не из тех, кто красится каждый месяц, а натуральная. Светлая кожа, не тронутая солнцем, и леденящий душу взгляд. Хотя, может быть, таким взглядом она смотрит только на меня. Но сейчас я заставил ее покраснеть от возмущения.

– Дети, мы обсуждаем писателя или Чарли Чаплина и его жену? – спрашивает учительница. – Мне приятно, что вас так волнует эта тема, что вы даже вступили в спор. Но сегодня мы говорим только о Сэлинджере.

Весь оставшийся урок я смотрю на Киру. Она делает вид, что внимательно слушает Аллу Владимировну, но по-прежнему сжимает ручку так сильно, что костяшки ее пальцев побелели. Надо загладить вину. Все ради уроков игры на гитаре!

После звонка Кира вылетает из класса так быстро, что я не успеваю уследить за тем, куда она пошла. Я хочу ее догнать, но меня отвлекает Женя.

– В ботаны заделался? – посмеиваясь, спрашивает он.

– Читал книгу на сборах летом. Было скучно. Вот и пригодилось, – отвечаю я, пожимая плечами.

– Да как удачно! Пока тебя не было, количество ботанов в нашем классе увеличилось. Приятно, когда есть кому поставить их на место. Тебе-то не посмеют и слова против сказать, – вздыхает он, намекая на мое особое положение.

Не люблю акцентировать на этом внимание, но оно есть. Не буду отрицать очевидное.

– Я не хотел никого ставить на место, просто высказал свое мнение, – говорю я и выхожу из класса.

В нашей школе четыре блока по пять этажей. Мы учимся в красивом современном здании, где классы, коридоры и лестницы оснащены камерами видеонаблюдения. Идешь по школе и чувствуешь, как за тобой наблюдает Большой Брат. Я и эту книгу тоже прочел на сборах летом. Сейчас бы мне пригодились камеры, чтобы узнать, куда ушла моя соседка и оппонент в одном лице. Но никто меня к ним не допустит, нужно искать самому.

Киры нет ни в коридоре, ни возле кабинета математики. Я замечаю ее лишь перед звонком и, чтобы исправить положение, сажусь с ней за одну парту.

– Тут занято, – произносит она, не глядя в мою сторону. – Мы сидим с Аней, прости.

Иногда я думаю, что прежняя Кира и нынешняя Кира совсем разные люди. Раньше Загорская никогда не извинялась и смотрела на меня свысока, а теперь просит прощения и не любит привлекать внимание окружающих.

– Аня уступит мне место. – Я с улыбкой смотрю на нее. – Ты не ответила на мое сообщение.

Весь класс замолкает и наблюдает за нами. Я привык к вниманию, но Киру это напрягает. Чувствую волнение, которое от нее исходит.

– Я не видела, – быстро отвечает она и начинает нервно собирать волосы в хвост, а затем достает учебники. Все-таки сдалась.

– Там отмечено «прочитано». Я посмотрел, – не отступаю я. – Если честно, я бы мог попросить твою маму поговорить с тобой.

Кира поворачивается ко мне, смотрит на меня глазами цвета сочной травы. Если раньше они были холодного оттенка зеленого, то теперь в них горит огонь негодования.

– Хорошо. Только давай не вмешивать родителей. Прошу тебя, – вымученно говорит она, закрывая глаза.

– Договорились, – отвечаю я, второй раз за день наслаждаясь триумфом. Я это сделал!

Кира

Я согласилась дать несколько уроков игры на гитаре Тимуру только потому, что он грозился обратиться к моей маме. Она воспримет это как вызов, и мы с ним будем заниматься каждый день, а потом устроим прослушивание для двух семей, и у меня совсем не останется времени на… На что? На учебу, наверное.

На уроке литературы мы с Тимом спорили. Впервые за несколько лет сказали друг другу так много слов, и я даже получила удовольствие от нашего общения. Он стоит на своем мнении, пусть даже неправильном. Тимур такой же упрямый, как и я. Поэтому если он вбил себе в голову научиться играть на гитаре, то не оставит меня в покое.

Когда-то я первая встала на коньки, и Стрелецкий долго мучил меня, прежде чем сам научился. Мы всю зиму ходили вместе с родителями на каток, где Тимур пытался кататься спиной вперед. А я уже умела. Когда он все-таки научился и начал обгонять меня, кого хвалили родители? Тимура, ведь он такой целеустремленный! Я же осталась в тени. Все забыли, что я научилась первая. Нет, это не злит меня, только немного обижает. И сейчас ситуация повторяется.

Всю математику Тимур списывает задачи из моей тетради. Я этому никак не мешаю, лишь бы не разговаривать с ним снова. А когда звенит звонок, выбегаю из класса и отправляюсь в столовую, чтобы занять нам с Аней стол.

– Это еще что? – спрашивает подруга, ставя поднос на стол, и указывает на мою прическу.

– Это хвост. Мне стало жарко, – пожимаю я плечами.

Аня осматривает меня, хитро улыбаясь. На ней такая же школьная форма, как и на мне. Юбка клеш и свободная белая рубашка. Пиджак серого цвета она повесила на спинку стула. Ее иссиня-черные волосы заплетены в две косы, которые ей очень идут, а большие карие глаза немного подкрашены тушью. Единственное, что выбивается из образа идеальной школьницы, это цветные колготки. Сегодня на ней фиолетовые, которые совершенно, по моему мнению, не сочетаются с белыми кедами, но Аня говорит, что так она выражает свою индивидуальность. Подругу очень раздражает школьная форма, а точнее, ее однообразие. Еще в десятом классе мы укоротили юбки. Так делают все старшеклассницы, потому что юбка до колен смотрится слишком скучно. Мне же нравятся аксессуары, поэтому я дополняю свой образ сережками, украшениями на шею или браслетами. Тоже проявляю индивидуальность. Ведь ходить в серой, даже короткой, юбке и белой рубашке каждый день тоскливо.

– Жарко от спора с соседом-хоккеистом? – смеется Аня.

– Нет. Может, хватит? – одергиваю я подругу.

– И почему же ты ему не отвечаешь? – подмигивает мне Аня. – Теперь этим интересуется весь класс.

– Потому что меня от него тошнит! – резко отвечаю я, желая быстрее закончить этот разговор и не вдаваться в подробности.

– От кого тебя тошнит? – спрашивает Тимур, ставя свой поднос на наш стол. – И не говори, что тут занято. Не поверю.

Тимур бросает пиджак на спинку стула. В белой рубашке он смотрится потрясно, а закатанные до локтя рукава делают его образ еще более расслабленным. От раздражения я прикрываю глаза и открываю йогурт, который мы с Аней берем каждый день – вишневый, с шоколадной крошкой. Размеренная жизнь и никаких приключений – вот мой девиз до выпускного. Не выделяться, не лезть в школьные дела, сдать экзамены и уехать.

– Сок, булочка, пицца. Разве спортсменам можно есть такую еду? – интересуюсь у него я.

Тимур лукаво глядит на меня своими голубыми глазами, которые на фоне темных волос смотрятся почти прозрачными, как лед на арене.

– Конечно. Фигуристкам нужно высоко прыгать и быстро крутиться. Не знаю, как там называются ваши кружения. А нам, хоккеистам, нужна масса, чтобы не покалечили на льду.

– Вращения. Ласточка, волчок или заклон, – исправляю его я автоматически. Не хочу вступать в спор, но как можно не знать элементарных вещей?

– Да, мисс Занудство. Именно. Ты же не знаешь, что такое буллит? А ракушка? А блин? Вот и я не должен знать ваши ласточки. Ты сегодня напишешь мне? – меняет тему Стрелецкий.

– Что? – Я не сразу понимаю, о чем он говорит.

– Когда мы приступим к занятиям. Во что бы то ни стало хочу научиться играть на гитаре, – поясняет Тимур, размешивая сахар в стакане.

– А зачем? Зачем тебе это нужно? Потому что я умею, а ты нет? Или что? – Я не выдерживаю, но эти соревнования между нами должны остаться в прошлом. Никакого больше соперничества ни на льду, ни в жизни. Я просто плыву по течению.

– Давно хотел найти себе новое хобби. Ну это же не катание на коньках. И, кстати, катаюсь я намного лучше тебя. А ты когда стояла на коньках в последний раз? – спрашивает он, чем бьет по самому больному, даже не подозревая об этом.

Кулаки сами собой сжимаются до хруста. Я стояла на коньках в последний раз на чемпионате России и зареклась выходить на лед.

– Какое твое дело? – выпаливаю я резко. – Напишу вечером. Извините, у меня пропал аппетит, – вскакиваю из-за стола и выбегаю из столовой.

Мне срочно нужно найти место, чтобы спрятаться от людей. Надеюсь, что под лестницей в детском блоке никого нет. Это мое тайное укрытие, где можно посидеть в тишине и послушать музыку. Я всегда прихожу туда, когда устаю от людей, хочу побыть одна или просто прогулять урок (и такое бывает).

Пробегаю мимо одноклассников, которые стоят возле входа в столовую, и заворачиваю в детский блок. Спускаюсь вниз и сажусь на пол под лестницей. В это время здесь очень шумно: младшая школа подразумевает активные игры на переменах. Но сейчас мне все равно.

Вставляю наушники и закрываю глаза. Начинает играть музыка, и я вытираю слезы, катящиеся из глаз. Чемпионат России… День, когда моя профессиональная карьера фигуристки подошла к концу, толком и не начавшись. День, когда я завязала со спортом, хоть и выиграла золото. День, когда я зареклась надевать коньки раз и навсегда.

Почувствовав на своем плече руку, я открываю глаза и вижу, что я здесь не одна.

– Прости. Я не хотел тебя обидеть, – произносит Тимур, появившись из ниоткуда. – Ты забыла свои вещи.

Он протягивает мне мой рюкзак с учебниками. Я забираю, но ничего не отвечаю. А что мне ему сказать? Что я до сих пор тяжело переживаю крах моей карьеры? Или плачу, когда смотрю чемпионаты по фигурному катанию, потому что больше никогда не смогу сделать аксель или обычную «ласточку», даже просто встать на коньки и прокатиться? Или что у меня до сих пор болит нога, предсказывая плохую погоду, да так сильно, что я пью обезболивающие?

– Ты плакала? – спрашивает он удивленно. – Почему?

– Потому что ты лезешь не в свое дело. Как ты меня нашел?

Я вытираю слезы рукавом рубашки и вижу черный след от туши на манжете. Мне не отучиться от этой детской привычки.

– Вышел сразу же за тобой. Прости, не думал, что ты воспримешь мои шутки так близко к сердцу. Пойдем на урок? – улыбается Тимур, как будто ничего не произошло. Как он умеет так быстро переходить из обороны в атаку?

– Ты же от меня не отвяжешься? – тихо интересуюсь я, хотя прекрасно знаю ответ. Но надежда все же теплится в душе.

– Мы еще и домой вместе пойдем. Нам же по пути, – радостно произносит Тимур, словно я выиграла в лотерею.

– Да научу я тебя играть на гитаре, только нечего за мной ходить везде, пожалуйста! – тяжело вздыхаю я.

– Может, мне понравилось? – игриво отвечает он и вытягивает меня из моего маленького убежища.

– Ладно, твоя взяла.

Я молча иду с ним на следующий урок и наблюдаю, как Стрелецкий светится от счастья.

У него менталитет победителя, в отличие от меня. Я сразу же сдаюсь. Как в спорте, так и в обычной жизни. Вот и сейчас уступила. Но это не значит, что я не одержу победу. Буду так усердно учить его, что ему надоест. И тогда мы снова вернемся к нашим привычным диалогам на совместных праздниках: «Нет, мы не хотим смотреть вместе этот фильм. У Тимура тренировка, а у меня репетитор».

У нас были идеальные взаимоотношения, зачем все портить?

Глава 3

Тимур

Кира слишком обидчивая и все воспринимает близко к сердцу. Оказывается, невинная шутка может ранить ее до слез. А я не хочу, чтобы она плакала. Во-первых, если увидит моя мама, то мне конец. Во-вторых, если увидит ее мама, то мне будет стыдно. В-третьих, наверное, меня слишком хорошо воспитали, и я не позволю себе довести девушку до слез. Даже ту, которая научилась кататься на коньках раньше меня. Ну и последнее – мне надо научиться играть на гитаре просто потому, что я так решил. И если уж честно, меня жутко раздражает, что Кира и в этом меня опередила. Нужно задобрить ее по дороге домой.

Мама всегда говорит, что я хитрый лис, который может добиться чего угодно благодаря природной харизме и врожденному дару убеждения. И она права.

Начнем с ледового шоу, афишу которого я видел недавно. Придется потратиться и купить билет для Киры. Конечно, я могу пойти по более легкому пути – попросить маму достать билеты, но ведь так неинтересно. Тем более я зарабатываю деньги сам.

«О’кей, гугл, два билета на ледовое шоу, пожалуйста», – три клика, и они куплены. Теперь нужно вручить их Кире по пути домой. Если она пойдет вместе со мной, а не ускользнет снова. Чувствую, мне придется побегать за ней, прежде чем дотронусь до грифа. И я сам в этом виноват – выбрал сложный путь.

Просидев час возле входа в школу, я понял – Кира сбежала. Она знала, что я собираюсь пойти домой вместе с ней, и специально проигнорировала меня. Но я не привык сдаваться и обязательно вручу ей билеты сегодня, и никак иначе.

Шоу уже через два дня. А Кира может быть занята – учебой, например, игрой на гитаре или просмотром сериала. Чем вообще занимаются девочки, которые бросили спорт? И остальные подростки? Я вот хожу в школу, тренируюсь, делаю уроки и сплю. На этом сутки заканчиваются, и ни на что другое времени у меня не хватает. Но эта жизнь – лучший вариант развития событий. Ведь кто-то ленится, а я иду вперед и добиваюсь поставленных целей. Начал цитировать маму, как ни странно. Но она права, говоря, что у спортсменов другой менталитет и ценности. А еще мы не сможем жить спокойно после такого бешеного ритма.

И вот теперь меня не пускают на тренировки – врач недоволен результатами осмотра. Пара пропущенных тренировок может превратиться в несколько недель больничного. Завтра снова на прием, будут готовы рентгеновские снимки. Мне наконец сообщат, сколько времени займет восстановление, и составят план нагрузок в дальнейшем, а пока остается только продолжать назначенное лечение. Но я так хочу вернуться на лед, что все равно позвонил тренеру и попросил допустить меня на тренировки, на что получил жесткий отказ. И теперь мне совершенно нечем заняться.

Лифт все еще не работает, и я провожу мини-тренировку, поднимаясь пешком на семнадцатый этаж. Дышать тяжело. Все-таки тренер оказался прав. Но мне так хочется хотя бы посидеть на скамейке, пока парни тренируются, чтобы быть рядом с ними. По-другому я не умею.

Зайдя домой, я разуваюсь, бросаю обувь на входе и вваливаюсь на кухню. Наливаю стакан воды и осушаю его залпом, запивая таблетку, а потом иду в свою комнату и включаю фильм. Интересно, что сейчас делает Кира? Я бы сходил к ней в гости, чтобы отдать билеты, конечно же, но боль в ребрах просто невыносима. Нужно подождать, пока начнет действовать лекарство, и отдохнуть. Открываю свою страничку в соцсети и вижу, что Кира по-прежнему не подписалась на меня и не ответила на сообщение. Пусть так, но я обязательно растоплю сердце этой Снежной королевы и добьюсь своего.

Я просыпаюсь оттого, что домой возвращаются родители. Черт, я проспал несколько часов, а мне еще делать уроки!

– Все в порядке? – спрашивает мама, и я слышу тревогу в ее голосе.

– Конечно, просто лекарства вызывают сонливость, а тренер не выпускает меня на лед. Пока что, – успокаиваю я маму.

Мысленно отсчитываю количество пропущенных тренировок до возвращения в команду. И пусть тренер говорит, что я буду сидеть дома столько, сколько посчитает нужным врач, он не оставит меня на скамейке надолго. Нет, я не лучший игрок в команде, но я важная ее часть. Половину голов забивает капитан, еще треть забиваю я. Остальные двадцать процентов – другие игроки. Я очень нужен команде.

– Тимур, ты будешь лечиться столько, сколько потребуется. И на лед раньше не выйдешь! – строгим голосом произносит мама, повторяя слова тренера. Они разговаривали обо мне. Теперь я в этом уверен.

Дело в том, что, когда Кира бросила большой спорт (а ее успехи были гораздо серьезнее моих), обе семьи возложили надежды на меня. И теперь я отдуваюсь за двоих. Особенно тяжело, когда ты не оправдываешь эти надежды. Я еще ни разу не становился игроком сезона. Да что уж там, даже игроком месяца. А сейчас сентябрь, начался новый сезон. Время возможностей. Но после успешной игры, которая должна была дать мне хороший старт, я получил травму, и даже если выйду на тренировки, на игру меня не допустят. Плюс еще я не на шутку заставил поволноваться маму, раз она связалась с тренером, чтобы обсудить состояние моего здоровья.

– Да-да. Я все понял, – отвечаю я, вздыхая.

Спорить бесполезно. Они создали коалицию, и она против меня. Нужно сдаться.

– Я могу прогуляться, когда закончу делать уроки? – спрашиваю я. – Обещаю, в двенадцать я буду дома.

– В половину одиннадцатого и ни минутой позже, ясно? – безапелляционным тоном произносит мама, и я послушно киваю.

Только, перед тем как вернуться домой, я должен вручить билеты.

Посмотрев боевик в кинотеатре в гордом одиночестве, я поднимаюсь домой на починенном лифте. Я пытался позвать кого-нибудь из друзей, но все мои друзья хоккеисты, и по вечерам они, естественно, заняты. Но я уже вышел из дома и решил посмотреть фильм, который давно хотел. Сейчас у меня полно свободного времени, но я не знаю, как потратить его с умом. Я не привык отдыхать и жить для себя. С одной стороны, это очень грустно, а с другой – у меня столько всего: классные друзья, поклонницы, много подписчиков, медали, кубки, победы, яркие впечатления, тренировки, лед.

Не хватает только одного – ощущения, что я нахожусь там, где должен быть. Но и это появится. Со временем.

Я выхожу на своем этаже и разуваюсь возле двери Киры. Через считаные секунды я ворвусь в ее квартиру, комнату и мир. Надеюсь, она еще не спит. Опрометчивый поступок, но по-другому мне не отдать ей билеты. Повезло, что у меня с собой ключи от квартиры Загорских. Я специально распечатал билеты, купил красивую коробочку, чтобы был повод прийти к Кире. Хотя можно было просто прислать их на почту. Я же выбрал более сложный путь, но так интереснее. Родители Киры ложатся спать в половину десятого. Ирина Сергеевна зациклена на здоровом образе жизни, считает, что это поможет ей выглядеть моложе. Она надевает маску, вставляет беруши, выключает свет и засыпает. Моя мама всегда подшучивает над ней во время совместных поездок. Главное, чтобы Ирина Сергеевна не поменяла свои привычки.

Тихо открываю входную дверь и захожу в квартиру. Комната Киры рядом, мне нужно сделать лишь шаг. Только бы не напугать ее! Об этом я, кстати, не подумал. А вдруг она закричит? Тут я слышу какой-то шорох на кухне и врываюсь в комнату Киры, пока меня не заметили.

Кира сидит в пижаме и наушниках, в которых играет музыка, и смотрит в окно. Увидев меня, она подпрыгивает на месте, но я прижимаю указательный палец к губам, чтобы она не закричала и не разбудила весь дом.

Кира

Серьезно?! У меня чуть не случился инфаркт! Я сижу слушаю музыку, пытаясь понять, какие инструменты играют в песне и смогу ли я разучить ее на гитаре. И тут в мою комнату врывается Тимур с всклокоченными волосами и светло-голубыми, как гладь океана, глазами. В черной джинсовой куртке и в полной уверенности, что ему сойдет это с рук. Я только открываю рот, как он прикладывает указательный палец к своим губам, прося не поднимать шум. Но мне так хочется заорать и выгнать его вон! Тимур продолжает рассматривать меня, самодовольно улыбаясь. Он застал меня врасплох.

Я сбежала от него после уроков, но он нашел меня и снова победил, давая понять, что достанет меня везде. Даже у меня дома, в моей комнате, моем пространстве, которое теперь не принадлежит мне.

Осматриваю свою спальню: вроде везде порядок. Прикидываю, как я выгляжу и сильно ли лохматая. Хотя какая разница, это же Тим. Он видел, как в четыре года я упала лицом в лужу, а в двенадцать повисла на дереве вниз головой. Он-то тогда мне и помог, никак не прокомментировав мой позор и не сказав ничего родителям. Хуже и быть не может.

– Ты совсем сошел с ума? – сердито шепчу я, наконец-то собравшись с мыслями.

– Прости, я думал, это идеальный план, пока не сообразил, что могу испугать тебя, – виновато произносит Тимур, запуская руку в свои волосы.

– И ты меня чертовски напугал! – недовольно говорю я, снимая наушники. – Что тебе нужно?

– Ты сбежала, – констатирует факт хоккеист.

– Ушла. Мы не договаривались, что пойдем вместе, – уверенно отбиваю его пас.

– Я же предупредил! – Тимур начинает злиться, и я это слышу. Прекрасно, пусть почувствует себя на моем месте.

– Ты поставил меня перед фактом. Я не приняла твои правила игры. Так бывает. В жизни не всегда получается так, как хочешь ты, – на эмоциях выпаливаю я и осекаюсь.

Не стоит срывать на нем злость за то, что он такой. Это же Тим. Единственный ребенок в семье, популярный хоккеист, любимец всех девочек в школе. Он не привык, что ему отказывают. Я тоже сдалась под его напором. Но это один-единственный раз. Три урока игры на гитаре – и всё!

– Ладно, расслабься. Я принес тебе подарок, – подмигивает мне Тимур и протягивает коробочку.

Я открываю. Два билета на ледовое шоу, афиши которого развешаны по всему городу. Группа известных фигуристов приезжает с гастролями к нам в город, чтобы показать свои лучшие номера. В программе и парные, и одиночные выступления. Это просто мечта! Я так хочу пойти на шоу, но боюсь возвращаться во Дворец спорта, с которым связано много болезненных воспоминаний. От одной только мысли на меня накатывает паническая атака, и я не могу дышать. Глаза застилают слезы, сердце бьется так сильно, что я слышу его стук. Да и не только я. Тимур точно решит, что я ненормальная. Вот позорище!

– Тебе не нравится? – спрашивает он, не замечая моего состояния.

– Нет, что ты, нравится. Спасибо. – Я медленно и глубоко дышу. Повезло, что Тимур ничего не понял. – Тут два билета.

– Да, можешь взять свою подружку или парня. Я просто хотел поблагодарить тебя за уроки игры на гитаре, – говорит Стрелецкий, сменив самоуверенную ухмылку на милую улыбку.

– Которых еще не было…

– Зато ледовое шоу будет через два дня. Это аванс. А теперь спокойной ночи! – произносит Тимур и исчезает за дверью так же внезапно, как и появился, оставляя меня одну со своими мыслями и ощущениями.

Два билета на ледовое шоу. Я так хочу сходить! Хочу справиться со страхом и вернуться туда, где все началось и где закончилось, в место, которое сначала дало мне надежды, а потом быстро разбило их. Я справлюсь. Мне же не нужно выходить на лед, значит, свое обещание я не нарушу. Только посмотрю со стороны, вновь почувствую эту атмосферу. Я скучаю по льду, и очень сильно. Но все, что мне остается, – смотреть чемпионаты и следить за фигуристами в социальных сетях. Как же больно осознавать, что на их месте могла бы быть и я! Поэтому я подавляю все эмоции, которые вызывает во мне лучший вид спорта в мире, и сосредотачиваюсь на более приземленных вещах, например на учебе. И я бы не осмелилась пойти на это шоу, если бы Тим не принес билеты. Но мне нужна компания. А кто поддержит лучше, чем любимая подруга?

Беру телефон и пишу Анюте:

«Есть два билета на ледовое шоу. Послезавтра. Ты со мной?»

«Папин день рождения. Но я мысленно с тобой».

Черт, с кем же пойти? О, приглашу маму за завтраком. Она-то уж точно захочет пойти со мной.

– Мам! Мне подарили билеты на ледовое шоу. Пойдешь со мной? – спрашиваю я, намазывая джем на тост.

– Это то, которое…

– Да, через два дня, – перебиваю я ее.

– Кто подарил? – уточняет мама, ожидая подробностей.

– Не столько подарили, сколько я получила их за то, что помогла однокласснику, – уклончиво отвечаю я.

И не соврала, и правду не сказала. Папа говорит, что мне нужно стать дипломатом.

– Здорово, но я не смогу. К нам приезжает проверка. Каждый день мы задерживаемся до последнего. Сходишь одна? – предлагает мама, и я разочарованно киваю.

Доедаю тост, беру рюкзак и иду обуваться.

Выходя из квартиры, я встречаюсь глазами с Тимуром, который загадочно улыбается. От вчерашнего милого парня с красивой улыбкой не осталось и следа. Передо мной снова самовлюбленная звезда хоккейной команды.

– Доброе утро, тетя Лара, Тимур, – невозмутимо говорю я. – Мама сейчас выйдет.

– Доброе утро! – произносит мама из-за моей спины и закрывает дверь. – О, Тима, сходи с Кирюшей на ледовое шоу?

Я мечтаю провалиться сквозь землю и краснею как помидор. Тимур самодовольно ухмыляется. Я совершенно не ожидала такой подставы от родной матери. Кто угодно, только не он. Я схожу одна, переборю свой страх и посмотрю шоу, но главное, чтобы рядом не было Тимура.

– Ледовое шоу? – переспрашивает он, словно слышит о нем в первый раз. Ему нужно поступать в театральный – даже я поверила, что это для него новость.