Читать книгу: «Жертва»

Доколе же взираю аз на мир сей, и вопрошания множатся в уме моем, яко пчелы роящиеся? Не престают терзати душу мою, не давая покоя духу святому, во мне пребывающему. И пусть минуют лета, природа человеческая непостижима ни мне, ни братиям и сестрам моим. В поисках ответов на вопросы, гложущие дух мой, не исчислить мне слез, пролитых очами моими, о душах невинных, заблудших и оскверненных. Созерцание страданий мирских не принесло ответов, кои утишили бы гадов, пожирающих разум создания сего, ничтожного и бессильного, не могущего ни помочь, ни облегчить муки рабов Твоих, кои гибнут в муках страшных, лишенные возможности узреть промысел Творца и Отца нашего. Молю, недостойный ответа Твоего, но позволь же узнать рабу Твоему… Творец! За что сии муки и страдания чадам человеческим? Отступила ли любовь Твоя от них? В чем сокрыта причина невозможности вмешательства моего и мне подобных? Почему безмолвствуешь Ты и не внемлешь мольбам и просьбам созданий Твоих?!

––

– В последние дни мне стало немного жутко и неуютно. Возможно, я просто накручиваю себя, но со мной стали происходить несвойственные мне вещи, которые заставляют задуматься, не пора ли провериться у врача. Раньше мне редко снились сны – хорошие или плохие, – но недавно всё изменилось. Теперь эти странные сны никак не дают мне покоя: стоит только уснуть, как я попадаю в деревню, где живёт моя двоюродная бабка. Но что-то в этой деревне изменилось. Этой ночью всё закончилось тем, что я проснулся в холодном поту… Всё началось как обычно. Отличия начались, когда ноги сами понесли меня к дому моей бабушки. До этого мне просто приходилось блуждать между обветшалыми домами села, в которое наша семья когда-то давно приезжала справлять юбилей старушки. Это место не отличалось ничем особенным, но когда я вспоминал добрую улыбку бабушки, по телу пробегала лёгкая, тёплая, ностальгическая дрожь. Теперь же, подойдя к домику моей родственницы, мне стало не по себе. Хоть в этом сне дом с первого взгляда ничем не отличался от образа из моих воспоминаний, от него почему-то тянуло чем-то жутким. Не покидало ощущение, что теперь он стал более тёмным, мрачным и покинутым. Тем временем мой сон уже переместил меня внутрь избушки. Я удивился тому, насколько пустым был дом. В нём не было ни одного признака того, что в нём живут люди. Оглядываясь, я заметил что-то на стене. Подошёл, но прежде чем успел разглядеть, что это, сзади раздался ужасный грохот. Я резко обернулся и оцепенел. Передо мной, буквально в десяти шагах, стоял чёрный силуэт человека. Не сразу поняв, что это, я отпрянул назад и стал вглядываться. Понял, что это сгорбленная женщина в изодранных лохмотьях, больше напоминающих звериную шкуру, чем одежду. Лица так и не разглядел, а может, уже и не помню, но по длинным волосам понял, что это точно не мужчина. Ты можешь мне возразить, что так легко этого не понять, но эта деревенька довольно далека от цивилизации и находится в глуши. Все жители поголовно верующие и вообще не терпят нынешней молодёжи из-за её вычурности. Там люди простые: если парень с длинными волосами пройдёт, то женщины поднимут на смех, а местные парни и вовсе избить могут. Ну, по крайней мере, они запомнились мне такими. Пока я вглядывался в женщину, она начала приближаться. Когда ей оставалось буквально пара шагов, дверь распахнул порыв ветра, и свет с улицы осветил её лицо. В тот момент я понял, что это не человек. Рожу этой твари можно описать буквально парой словосочетаний: зелёная гниль и сушёный изюм. Последнее, что я разглядел в этом нечто, – глазницы. Они были пусты, но будто смотрели прямо в душу. Будто не сон, а фильм ужасов. После же нечто завопило – от боли, как я думаю, причинённой солнечным светом его болезненной туше, – и, резко махнув рукой, ударило меня в грудь. В момент, когда я проломил стену, вылетев из дома, – проснулся. Мне не сразу удалось отойти от этого морока. В ушах как будто застрял вопль этой твари, от чего окружающий мир звенел, как разбивающееся стекло. К чему я тебе всё это рассказал… Ситуация такая: не хватало мне этих снов на протяжении нескольких дней, так теперь мне пришло письмо из той деревни. Бабка моя скончалась недавно, и меня зовут, чтобы я разобрался с её домом. Мне правда становится жутко при мысли об этой поездке. Знаешь, такое липкое ощущение, будто застрял в чём-то влажном и тягучем, и сколько ни двигаешься, лишь сильнее затягивает… А ехать-то чёрт побери надо! Вот и хочу с тобой посоветоваться: может, отказаться от этого и не двигаться туда?..

– История, конечно, интересная… Сам придумал или прочитал где-то? А если серьёзно, то не очень верю во все эти вещие сны, домовых, привороты и так далее, поэтому не вижу причин тебе не ехать. Если в итоге поедешь, то захвати мне что-нибудь из деревни, молока, например, а то в городе натурального мало…

– Я тебя понял… – ответил я, понимая, что Никита даже не вслушивался в мои слова. Хоть манера его поведения жутко бесила меня ещё в школьные годы, почему-то в то же время она заражала этим беспристрастным пофигизмом. Допив кофе, я выкинул стаканчик в урну и отправился дальше работать. Весь оставшийся день меня не отпускали переживания насчёт всех этих снов и полученного письма, но стоило вспомнить слова друга, как волнение потихоньку стихало. Придя домой, я вновь погрузился в размышления и всё-таки решился съездить в деревню. Хотя бы ради того, чтобы попрощаться с доброй старушкой из своих воспоминаний. Перед тем как лечь спать, написал начальнику, что хочу взять отпуск на всю следующую неделю.

––

Открыл глаза я вновь на улице из своих воспоминаний. Спустя столько дней уже свыкся с тем, что если вижу деревенскую тропинку, ведущую к небольшим избам вдали, то это сон. Первой моей мыслью было: «Только не в бабушкин дом, не хочу снова видеть это чудовище!» Затем я обратил внимание на новое изменение в моём сне. Рядом с домами виднелись люди, жители деревни. Что-то с ними было не так. «Мне это уже не нравится…» – пронеслось в моей голове, но я всё равно пошёл вперёд. Подходя к деревне, я уже начал готовить себя к какой-нибудь жути, как вчера. Убедив себя, что всё происходящее сейчас – просто сон, мой разум немного успокоился. До моих ушей стали доноситься обрывки слов и фраз, произносимых деревенскими. Ещё пара мгновений – и я стою уже посреди толпы людей, что-то обеспокоенно обсуждающих. Почему-то не получалось разобрать ни одного предложения. Сколько ни вслушивался, все звуки отчего-то звучали отдалённо, будто под водой, но по лицам я мог сделать вывод, что обсуждают они точно что-то не слишком радостное. Вдруг всё вокруг начало закручиваться, словно кто-то стал перемешивать пространство: края домов, одежды, лиц и даже неба начали скручиваться в одну огромную спираль. Возникло сильное головокружение. Всё внезапно остановилось и резко выпрямилось. Теперь я стоял уже недалеко от деревенского кладбища. Рядом с ним был небольшой холмик, обойдя который, открывалась развилка. Если по ней пойти прямо, то совсем скоро можно выйти на кладбище, а если идти по левой тропинке, встретишь лес, который огибает где-то третью часть этого глухого поселения. Оглядываясь по сторонам, я поразился, насколько чётко мне врезалось в память место, в котором от силы пробыл неделю за всю свою жизнь. Моё внимание заострилось на том, что люди почему-то столпились на холме и снова что-то бурно обсуждали. Ноги быстро зашагали, когда у меня вдруг вновь возникло неприятное предчувствие. В этот раз я быстро достиг эпицентра и увидел довольно глубокую яму. Заглянув в неё, я пожалел. Там находился какой-то багровый свёрток размером с человека, но правда ли там был кто-то, мне не получалось понять, ведь фигура была замотана так, что не оставалось никаких её очертаний. С другой стороны, что должно было произойти, чтобы даже сквозь столько оборотов он был окровавлен? Если там человек, почему его не хоронят в гробу и даже не на кладбище? Смотря внутрь, я пришёл к выводу, что, скорее всего, это чья-то собака, которую убил волк или медведь, ну, или другое животное. Успокоив себя этой мыслью, я напрочь отбрасывал мысли о том, какой же породы должна была быть собака, чтобы сравниться по размерам с человеком. У меня продолжало копошиться небольшое беспокойство, ведь вряд ли бы чуть ли не вся деревня участвовала в похоронах чьего-то питомца. Повторив, что это просто сон, очень странный и бредовый сон, я смог окончательно подавить свои волнения. В этот момент в могилу начали падать какие-то дощечки и ещё что-то. Вначале не получалось разобрать, что это. Когда несколько предметов закончили свой путь до дна, я понял, что это были не дощечки, а иконы! Другие летевшие вещи были православными крестами и чётками. Недоумённо подняв голову, мои глаза направились на монаха, который стоял напротив, на другом краю ямы. Мне всё так же не удавалось разобрать слов, которые говорили собравшиеся люди, включая служителя. Его лицо выражало искреннее презрение. Лоб стянулся, показывая морщины, брови краями тянулись вверх, чуть ли не соединяясь. Его глаза, казалось, пытаются прожечь дыру в свёртке, с губ слетали слова, то ли обругивающие, то ли осуждающие хоронимого. Стоило ему окончить свою речь и остановиться, как нерв над верхней губой начал сильно дрожать. Он махнул рукой, развернулся и стал уходить. Лица остальных присутствующих не сильно отличались. Повернувшись обратно к месту, где был священник, я увидел двух мужчин, льющих воду внутрь ямы. Присмотревшись, понял, что они одеты в балахоны, чем-то напоминающие рясу ушедшего мужчины. Они не были такими же пышными и грандиозными, как одеяние священника, – просто две чёрные тряпки, которым придали некие очертания. Значит, они попы, а льют туда, походу, святую воду. Может, это та нечисть, которую я видел в прошлом сне? Похоже, так оно и есть… Пара мгновений – и сосуд уже пуст. Люди стали лопатами скидывать грязь и землю в яму, где лежал свёрток, покрытый слоем икон, чёток и крестов, пропитываемый святой водой, только что щедро налитой к нему. Тут мир резко перевернулся. Секунда. Я весь мокрый. Открываю глаза, и мне что-то падает на лоб. Больно, но, протирая глаза, понимаю – я в яме. Меня кто-то толкнул. Деревенские же беспристрастно продолжили сбрасывать клочья земли. Я попытался крикнуть, но в рот сразу прилетел кусок грязи, стоило его только открыть. Надо попробовать вылезти. Пытаюсь встать, но земля вокруг уже пропиталась влагой, у меня никак не получается найти опору. Пыль уже начала попадать в лёгкие. Я закашлялся и получил ещё одну порцию земли в глотку, хлебнув и грязь, в которой барахтался подобно свинье. Последнее, что я увидел, – камень, летевший на меня сверху.

– А! – я подскочил, сбрасывая одеяло. – Боже… – отдышавшись и приведя мысли в норму, моё тело, отходящее от дрожи, отправилось на кухню. Выпив стакан воды, я смог окончательно успокоиться. Перво-наперво по приезде отправлюсь к тому холму! Это разрешит мои волнения окончательно. Потом отправлюсь в храм и исповедуюсь. Если не поможет, то сразу как вернусь домой, пойду к психологу. Так, теперь у меня есть план действий. Осталось только собрать вещи, купить билет на поезд в ближайший к деревне цивилизованный город, а там уже искать тех, кто подбросит до места моего назначения или хотя бы объяснит, как добраться. Теперь во мне был не страх, а интерес исследователя тайн. Тревога сменилась азартом. В таком приподнятом настроении и прошёл мой путь до поля. Пройдя которое, по словам мужика, согласившегося меня подкинуть, я смогу увидеть мою цель. Осталось совсем немного до момента истины!

––

Поле было подобно зелёной пустыне. Спустя где-то полчаса я вышел на ухабистую грунтовую дорогу, которая, как мне показалось, должна вести в деревню. Теперь путь стал намного проще и приятней. Трава вокруг была высокая, примерно мне по грудь. В момент, когда жар полуденного солнца уже начал обжигать моё тело, подул приятный летний ветер, вдохнув в меня новые силы на преодоление зелёного моря. Спустя ещё где-то двадцать минут справа вдалеке я увидел лес. По продолжении моего пути до меня стало постепенно доходить пение птиц, живущих там. Сейчас, когда летний бриз играл в моих волосах, уши ласкал тихий щебет, а спину наполняло приятным теплом жгучее солнце, я остановился и вдохнул полной грудью чистый воздух с ароматом свежей травы. По всему телу пронеслось чувство, сравнимое с счастьем, и тогда в голове вспыхнула новая мысль, отличная от жутких её предшественниц: «Может, провести тут весь свой отпуск?..» Простояв так ещё несколько минут, наслаждаясь единством с природой, я продолжил путь в деревню. Все остатки моей тревоги растаяли окончательно, и мой шаг ускорился. Хоть я был воодушевлён и двигался со скоростью, сравнимой с бегом, всё равно не мог увидеть хотя бы очертания домов, что начинало медленно злить, разрывая моё единство с природой. Посмотрев на часы, понял, что иду по этому полю уже где-то полтора часа и до сих пор ни намёка на приближение к цели. Я уже начал всерьёз задумываться над тем, что тот водитель меня обманул или перепутал поле. Моим новым источником сил стал гнев. Шаги вновь ускорились. Ещё! Нужно идти! Мои ноги жутко болели не только от длительного пути, который не шёл ни в какое сравнение с моей городской активностью, но и от того, насколько неудобной была эта тропа. Мало было того, что она повторяла собою волну, поднимаясь вверх-вниз, так в ней сплошь и рядом были мелкие ямы и торчали непонятные корни или что-то им подобное. По всей тропе неряшливо были разбросаны камни и булыжники, наверное, для того, чтобы она не зарастала. Мне уже хотелось кричать от усталости и боли в ногах. Подняв голову в надежде увидеть очертания злополучной деревеньки, я хотел уже вновь выругаться насчёт этой глуши, но, к радости, мои глаза заметили, что в шагах где-то тридцати слева от дороги лежал огромный валун. Сквозь боль и усталость мои ноги сделали ещё один отчаянный рывок. Дойдя до камня, я упал на него.

– А! Горячо! – моё уже успевшее расслабиться тело ощутило отвратительный жар на руках и щеке. Секунда. Бам! Я уже валялся на траве рядом с валуном. У меня не было сил даже выругаться на эту ситуацию. Спустя минут пять, отряхнувшись, встал и открыл рюкзак. Нужно проверить, не сломалось ли в нём что-то после падения. Благо, всё цело. Я достал плед и положил его на валун. Взяв бутылку воды и утолив жажду, расположился на нём. Приняв удобное положение, я стянул кепку на лицо и решил устроить привал хотя бы на полчаса. Я зевнул и вновь стал блаженно принимать солнечные лучи, ставшие вновь приятными после бутылки воды. Зевнув, стал размышлять о дальнейшем пути, глупости и бессмысленности моих предыдущих волнений и опасений, работе и остальных вещах, наполняющих мою жизнь.

– Эй, парень, ты в деревню идёшь? – услышал я грубый голос параллельно с чувством того, что меня что-то толкает. Я неохотно начал тянуть руку к кепке, чтобы посмотреть на того, кто меня разбудил. «Стоп!» Моя рука на мгновение остановилась. «Неужели у меня не было этих жутких снов?» – удивившись и обрадовавшись этому, моё сознание резко прояснилось, и я резко сел, поправляя кепку и зевая.

– Парень, я тебя спрашиваю. Ты в нашу деревеньку? – произносил это недовольный мужик в картузе. Он облокотился на трактор за его спиной и пытался пронзить меня своим раздражённым взглядом. Почувствовав небольшую обиду за такое отношение просто из-за того, что моментально ему не ответил на вопрос, заданный мне спросонья, я ответил в такой же манере.

– Да, а разве эта дорога ведёт ещё куда-то? – мужик как-то на секунду замялся. «Понял, с кем имеет дело» – пронеслось в моей голове. Еле сдержался от того, чтобы не хмыкнуть от того, что поставил этого грубияна на место.

– Да, есть тут ответвление от дороги, но ладно, раз тебе в деревню, давай подвезу? – махнул рукой и начал залезать в кабину. Похоже, это окончание нашей стычки. Я был благодарен этому мужику, что он избавит меня от продолжения пешего марафона. Внутри своей души даже уронил пару слёз счастья, ведь не придётся больше проверять свои ноги на прочность. Когда мужик залез внутрь, я уже убрал всё в рюкзак и пытался забраться вслед за ним. Он довольно хмыкнул, протянув мне руку, помогая забраться к нему в кабину. Мужик завёл трактор, и мы поехали. Вдруг я услышал довольный голос.

– Катался когда-нибудь на таком? – спросил мужик, прервав минутное молчание. Я лишь покачал головой. Я почти всю жизнь провёл в городе, и трактора вживую почти не видел, не то что на них ездить. Мужик вновь замолчал. Его взгляд на секунду оторвался от дороги, пробежав по мне. Он задумался и сказал: