Шаги за спиной

Глава III
Bloop

– Так кто такой бука? – спросила Сомёнкова. – Нет, я понимаю, он под кроватью сидит…

– Под кроватью бабай, – поправил Круглов. – Бука – он везде. Но обычно он стоит у тебя за спиной. Поэтому, кстати, в Древнем мире не принято было резко оглядываться – чтобы не увидеть буку. Потому что если ты его увидишь – все, смерть.

Они шагали по лесу. К дому Круглова, только дальней тропинкой, кружной, через лес.

– Ты книжку-то читала?

– Читала. Только там непонятно все. Какие-то друиды, баньши, бука этот…

– Бука… – Витька покачал головой. – Вообще это из кельтской мифологии происходит. Пес, предвещающий смерть. Конечно, пес в широком понимании.

– Как это?

– Так. Вот взять Цербера – вроде как пес, но на самом деле скорее дракон. Так и бука. Он может совсем на собаку не походить, но так уж называют – пес. Если, допустим, убивали кого-то из клана, а убийцу найти не удавалось, то клан шел к ведьме. Ведьма требовала душу, а взамен отправляла по следу убийцы мстителя. Буку то есть. И он не останавливался, пока убийца не сходил с ума или не накладывал на себя руки.

– А что он делал? Ну, бука?

– Ну, в основном он просто выл под окном по ночам. Иногда громко, иногда тихо. А еще он бродил.

– Бродил? – не поняла Сомёнкова.

– Ну да. Он преследовал… То есть иногда показывался, изводил, оставлял следы. И так до самого конца.

– А тот, кто хотел отомстить? – спросила Аня.

– Я же говорю, он отдавал душу. Все просто.

Девушка поежилась. Было холодно, на тропинке никого, кроме них, не было, сосны шумели неприветливо и по-зимнему. Вроде и жилье рядом, а местечко глухое.

– Когда там у вас соревнования, говоришь?

– Через месяц.

– Через месяц… Надо спешить, если через месяц.

Остановились на мостике. Круглов покачал перила, Сомёнкова испугалась, схватилась за кругловскую куртку.

– Спокойно, графиня! Берегите нервы, они вам еще понадобятся. Принимайте женьшень с лимонником.

Справа хрустнули ветки. Аня вцепилась в руку своего спутника.

– Отпусти-ка, – шепотом попросил он. – Ты мне прямо ногтями впилась, всю кожу ободрала…

– Там собака! – испуганно прошептала Сомёнкова.

– И что? Тут полно собак, здесь кладбище недалеко.

– Что они на кладбище делают?

– Как что? – Круглов осторожно убрал ее руку. – Понятно что, могилы раскапывают. Сейчас копатели ленивые пошли, лодыри страшные, работать не любят. Могилы неглубокие роют, особенно за муниципальный счет. Опять же за муниципальный счет гробов не полагается, закапывают в пластиковых мешках…

Аня побледнела.

– Ты хочешь сказать, что эти собаки питаются… мертвецами? – почти всхлипнула она.

– Можно сказать и так, – задумчиво кивнул парень. – Впрочем, все так или иначе питаются мертвецами. Человеческий вид за всю свою историю насчитывал примерно сто миллиардов особей. То есть мертвецы, собственно, везде. Прах к праху, как говорится.

Сомёнкова боязливо огляделась.

– Шучу, – сказал Круглов. – Шучу. Нет на кладбище никаких собак…

– Но я же только что видела!

Он помотал головой.

– Это енот, – сказал он. – Тут енотов полно. Ты книжку читаешь?

– Читаю.

– Объект проявляет интерес?

– Вроде да…

– Что значит – вроде? – спросил Витька.

– Ну, я как бы случайно оставила в раздевалке, а она разглядывала. А я у нее отобрала, сказала, что лучше это не читать…

– Молодец! – похвалил Круглов. – Ты не безнадежна. Первый шаг сделан, поздравляю. Теперь ты должна книжку забыть… Кстати, ты восклицательные знаки красной ручкой делала? На полях?

– Делала…

– Отлично. Теперь это.

Круглов достал булавку, зажигалку, красную пластиковую ручку. Чиркнул зажигалкой, поднес огонь к ручке. Пластик вспучился, почернел и стал лопаться неопрятными бордовыми пузырями. Парень выключил зажигалку, взял булавку, погрузил круглый конец в пластик, повращал. Извлек булавку из расплавленной пластмассы, подул на нее. Пластик застыл, получилось похоже на косматую черно-красную голову. Довольно неприятную. Круглов уронил булавку под ноги, в песок и мусор, немного потоптал ее носком ботинка. К черно-красному цвету добавился песок, грязь и непонятные ворсины, то ли чья-то шерсть, то ли перепревшая трава.

– И что это? – спросила Сомёнкова.

– А фиг его знает… Выглядит погано, а?

– Погано… Омерзительно просто.

– Вот и Любка так подумает. Решит, что это сглаз… Похоже ведь, а?

– Я не знаю…

– А она знает. Держи. Потом, когда она прочитает книгу, ты воткнешь булавку в дверцу ее шкафчика.

– Зачем?

– Да просто все. Я же тебе говорил – все сплетницы верят в сглаз. Она увидит эту булавку и начнет думать, что ее кто-то смалевать хочет… Ну, заколдовать то есть.

Круглов поместил булавку в спичечный коробок, сунул его Ане.

– Не потеряй.

– Ладно… Что дальше-то?

– Наше приключение вступает во вторую стадию, – пояснил ее спутник. – Эксперимент один надо произвести…

– Какой? – Сомёнкова на всякий случай нащупала в кармане перцовый баллончик.

Витька ухмыльнулся.

– Баллончиком надо уметь пользоваться, – сказал он. – А ты его с предохранителя снять забыла.

Аня вынула свое оружие из кармана.

Круглов незаметным движением выхватил баллончик и направил его на нее. Девушка отступила, зажмурилась.

– Глупо покупать оружие, если не умеешь его применять, – изрек он. – Завела пистолет – учись стрелять. Купила слезогон – учись брызгать. Иначе тебе же будет хуже. Тебя твоим баллончиком и обезвредят. Лови.

Сомёнкова открыла глаза. Круглов вернул ей баллончик.

– Послушай, Анна с Магадана, ты что такая перепуганная, а?

– Не знаю…

– Не бойся – я с тобой. А эксперимент сугубо безвредный – мы музыку немного послушаем? Ты любишь музыку?

– Да… То есть нет…

– Вот и отлично!

Он подхватил девушку под руку и пошагал прочь с мостика.

Шагал он быстро и целеустремленно, Сомёнкова за ним не успевала – мешали каблуки и слишком узкое пальто, получалось, что Круглов ее почти волок. Где-то через полкилометра он вдруг резко свернул в лес и пошел напрямик, Аня завязла и стала злобно пыхтеть.

– Застряла? – спросил Витька.

Она злобно фыркнула.

– Понятно, – сказал он. – Стой, не шевелись.

– Я думала, мы как тогда пойдем…

Круглов приблизился, посмотрел на ее туфельки и неожиданно подхватил ее на плечо.

– Ты чего?!

– Килограммов сто, – крякнул он. – Сразу чувствуется спортсменка. Не дергайся, а то рухнем в канаву.

Сомёнкова замерла. Круглов тащил ее через лес и читал лекцию о мести с примерами из мировой истории и мировой же литературы. Она слушала. В принципе она была с ним согласна: месть – это нехорошо. Даже очень плохо. Месть разлагает душу, и прочее и прочее. И она готова была простить Любку…

Если бы не одно «но».

– Вот и пришли уже, – сказал парень и поставил Аню на землю.

То есть на асфальт.

Они стояли возле двери в сплошном кирпичном заборе.

– Задняя дверь, – пояснил Круглов. – Калитка, ведущая на торфяные болота, стучать три раза.

Но сам он стучать не стал, воспользовался ключом.

От задней калитки к дому вела галерея, крытая пластиком и увитая высохшим коричневым плющом.

– Здорово, – сказала девушка. – Тоннель настоящий…

– Тут еще подземный ход вроде как имеется, – сообщил ее спутник. – Заброшенный. Раньше тут была барская усадьба, от нее еще остался. Но туда мы не полезем.

– И на том спасибо, – вздохнула Сомёнкова.

Они вошли в дом и сразу поднялись наверх, в комнату Круглова.

– Надо кое-что послушать…

Витька устроился за компьютером, покопался в папках и запустил проигрыватель. По углам комнаты зашуршало, помещение словно наполнилось неожиданным объемом, Аня вдруг почувствовала себя как в концертном зале.

– Это хай-энд система, – пояснил парень. – Полный эффект присутствия. Пока послушай, а я схожу за чаем. Ты чай будешь?

– Буду.

– Вот и отлично. Я скоро.

Круглов запустил воспроизведение и удалился, Сомёнкова осталась одна.

Она устроилась поудобнее в кресле, стала слушать. Ничего. Потрескивание и похрустывание. Девушка начала подозревать, что это очередная шутка Круглова, оставил ее послушать скрип, а сам стоит за дверью и ржет. Анна попробовала подняться из кресла, но тут она услышала, то есть скорее почувствовала – по коже побежали мурашки. Сомёнкова решила, что это сквозняк, и попробовала поплотнее закутаться в плащ, не помогло – мурашки становились все крупнее и крупнее, размером с пшено. Холодно… С чего это вдруг холодно…

И никакого звука. Но в комнате что-то появилось, девушка чувствовала это вполне определенно. Нечто постороннее.

– Круглов… – негромко позвала Аня, – выходи. Ладно уже…

Звук.

Он появился где-то под диваном. Низкая неприятная вибрация, она поползла по полу, собралась в плотные сгустки и прорезалась протяжным дребезжащим гулом, который почти сразу же перешел в рев.

Сомёнкова почувствовала, как зашевелились волосы на голове. Потому что это…

Не рев все-таки, вой. Мычание… Или ворчание… Волки, соскучившиеся по свежей крови, по теплому мясу, стая. Целая стая, небольшая такая, в полтора миллиона. И все эти волки выли в один голос и в одну сторону. В сторону Ани.

И с каждой секундой вой становился все громче, и громче, и громче, и…

Девушка вскочила и кинулась к двери. Она не могла находиться с этим звуком в одном объеме, надо было бежать. Прочь, выскочить, пробиться… Сомёнкова ухватилась за ручку и стала дергать. Изо всех сил. Сломала ноготь, почти не заметила, дергала…

Дверь отворилась. В другой стороне на пороге стоял Круглов. С подносом, на котором дымились чайные кружки.

– Что с тобой? – спросил он. – Испугалась?

– Тут душно… – Она попыталась расстегнуть пальто. – Жарко… Я дверь хотела открыть.

– Тут открыто, – сказал он. – Надо не тянуть, а толкать… Ты что, испугалась?

Аня успокоилась. То есть попыталась. Звук исчез. Оборвался, растворился, может, его и не было совсем…

– Подействовало? – спросил Витька.

– Кажется… Что это? Что это было? – прошептала она.

– Bloop.

– Блуп?

– Блуп. В две тысячи восьмом американская атомная подлодка зафиксировала в южных районах Тихого океана этот звук. Предположили, что это большое стадо китов, решили подойти поближе. Однако чем больше сокращалось расстояние, тем более странные вещи начинали происходить. Капитан успел передать сам звук, а также сообщение о том, что на борту лодки вспыхнул мятеж, что матросы убивают друг друга. А потом связь с лодкой была потеряна, и лодку эту никогда не нашли.

– Совсем? – спросила Аня.

– Совсем. Звук проанализировали на суперкомпьютерах НАТО.

– И что?

– Выяснилось, что это не стадо китов. Уже первичный анализ показал, что звук испускало одно существо.

– Какое?

Круглов промолчал.

– Вообще, страшно… – вздохнула Сомёнкова. – А где ты его раздобыл? В Интернете?

– В Интернете полно подделок. То есть там все эти звуки, только они ненастоящие… Этот настоящий. Понравилось?

– Не-ет…

– И Любке тоже не понравится. Где она живет?

– В Бухарове…

– В двухэтажках? – воодушевился парень.

– Ну да, там… А что?

– Знаешь, Сомёнкова, это даже неинтересно. Все просто само в руки идет, без всяких усилий. В двухэтажках? Это в тех, что желтого цвета, на отшибе еще стоят?

– Ага.

– Прекрасно. И на первом этаже, конечно же?

– На первом, да…

– Чудеса случаются. Радуйся, зловещая девушка, к нужному сроку твоя Любка будет лечит нервы гомеопатическими средствами. А пока начинаем действовать. Завтра я собираюсь как раз… Завтра.

– Может, расскажешь? – спросила Аня. – Ну, про свой план? Там ничего противозаконного нет?

– Нет, конечно. Мой план… Мой план, знаешь ли, гениален.

Глава IV
Бухарово

В три позвонила Сомёнкова.

– Роман дочитан, – сказала она и отключилась.

Круглов начал действовать. Зарядил плеер Блупом, подготовил систему. Два динамика и сабвуфер. Резиновые перчатки, бутылку черных чернил для принтера. Погрузил все это на скутеретту, пылившуюся в гараже. Достал из подвала кресло-палатку. В прошлом году они собирались на рафтинг. Полярный Урал, черная смородина, москитос… Но у отца случился новый объект, и снаряжение не пригодилось. А сейчас пригодилось. Круглов сложил кресло, на шею привесил бинокль. На бок – термос, в термос – какао. Рюкзак еще, не очень большой, средней вместимости, в него уложил пугальное оборудование.

Собравшись, он закрылся у себя в комнате, лег спать и проспал около трех часов. Ровно в семь, когда на улице уже почти полностью стемнело, отправился в путь. Долго вилял по городу, а потом и по пригородам, пробирался вдоль гаражей, расположенных возле железной дороги, затем по лесным тропинкам. Остановился в километре от Бухарова, спрятал скутеретту – предварительно сняв аккумулятор, уложил машину на бок, накрыл маскировочной сеткой, затем засыпал листьями. Уложил батарею в рюкзак и отправился к Бухарову.

К Бухарову оказалось пробраться не так уж и просто, Круглов два раза натыкался на ручей и пруд, но к желтым домам все-таки выбрался – благодаря навигатору в телефоне.

Поселок просматривался хорошо, в двухэтажках горели желтые фонари и синие экраны телевизоров, он отыскал дом № 24, вторую квартиру и стал наблюдать. Ничего интересного, шторы. На кухне дородная женщина жарила картошку, вряд ли это Любка, наверное, ее мать. Самой Любки не видно, однако в крайней комнате горел свет и по шторам бродили тени.

Витька достал из рюкзака игрушечный пневматический винчестер, бьющий пластиковыми черными шариками. Начал стрелять. Было далеко, почти двести метров, приходилось стрелять по дуге.

Попал с восемнадцатого раза. Шарик дзинькнул по стеклу. Ничего, к окну никто не подошел. Круглов был терпелив, он зарядил в винчестер еще сорок шариков и продолжил обстрел. В этот раз он стрелял более метко, следующая пулька щелкнула по стеклу уже через пару минут.

Шторы откинулись, и на фоне окна показалась девушка. С косой. Любка, Круглов опознал ее по фотографии. Она прилипла к стеклу, сделала ладонями домик, стала вглядываться во мрак. Смотрела долго, но так ничего и не высмотрела, задернула шторы, парень убедился, что Любка живет в этой самой крайней комнате.

Оставалось ждать. Круглов был терпелив, он накрылся палаткой, устроился поудобнее в раскладном кресле, вытянул ноги. У него имелся вполне сложившийся план, простой, но, как он предполагал, эффективный, рассчитанный примерно на две-три недели. В конце третьей недели он собирался поставить жирную точку, для чего требовалось организовать некое драматическое представление, впрочем, об этом он собирался подумать позже.

Час, два, три, примерно в одиннадцать Любка выключила свет – спортивный режим. Еще через полчаса свет погас уже во всей квартире. Круглов размял затекшие ноги, сложил кресло, убрал все в рюкзак и направился к рыжему дому. Перед домом оказались грядки, и парень немного завяз в ботве и упал, воткнувшись в гнилую тыкву. Ничего.

Дальше он действовал просто. Достал аккумулятор, подсоединил к нему крокодилы трансформатора и через него плеер. Динамики прикрепил струбциной к жестяному подоконнику, сабфувер приставил к стеклу, зафиксировал двумя присосками. Нажал на воспроизведение. Теперь следовало действовать быстро и аккуратно. Натянул на руку резиновую хозяйственную перчатку, капнул на нее краски для принтера, размазал ее по резине и приложил к стене под окном, отведя в сторону большой палец. На желтой штукатурке остался четырехпалый отпечаток, вниз потекли угрожающие черные капли.

Круглов с хлюпаньем стянул перчатку, спрятал в пакет. Добавил громкости на плеере. Завыли собаки в соседнем доме, сразу несколько.

В квартире что-то упало, тяжелое и стеклянное, похоже, аквариум. Закричали. И еще что-то опрокинулось, теперь уже глухо, как полка с книгами. Круглов выключил плеер, быстро покидал в рюкзак батарею и динамики и рванул через огороды к лесу. Добежал до кустов и обернулся. Свет горел во всем доме. Перед окнами мелькали тени, кто-то кричал, кто-то ругался, возле окна своей комнаты стояла Любка и опять вглядывалась в ночь, он ясно разглядел ее почему-то чуть желтоватое круглое лицо.

Витька довольно ухмыльнулся, вытянул из кармана телефон, запустил навигатор и отправился к скутеретте. Он с изрядным трудом преодолел пятьсот метров по ночному лесу, не спеша, стараясь не запнуться и не сломать ногу, перебрался через ручьи и низины и вышел к точке, где оставил мопед…

Машины не было. Круглов огляделся. Ночной лес был удручающе однообразен, навигатор указывал точку с разбросом в три метра, парень облазил эти три метра и ничего не нашел. Сверился с навигатором еще раз. Ошибки не было. И скутеретты не было тоже. Светила луна, лес достаточно свободный, не густой, видно метров на двадцать.

Круглов почувствовал раздражение, выходить из лесу пешим не очень хотелось, да и вообще… Чертовщина какая-то. Он поглядел в небо. Небо как небо, темное, звезд немного, скорее всего из-за луны, которая светила слишком ярко, спутников не видно, но они где-то там есть, висят над закисшей атмосферой. Сбой навигатора. Круглов решил перезагрузить смартфон, нажал на кнопку сбоку, аппарат выключился, а обратно уже не включился.

Батарея села. Сразу и вдруг. Хотя Витька предупредительно зарядил ее еще с утра. Он потряс аппарат, осторожно постучал его о ногу. Бесполезно, экран оставался темным.

Круглов хмыкнул. Получалось весело – он оказался один в ночном лесу. С аккумулятором, плеером и динамиками, с пластиковым ружьем в качестве самозащиты. Смешно.

– Я очень разочарован, – сказал Круглов. – Я очень разочарован продукцией яблочной компании. И если сейчас эта продукция не придет в себя, я хлопну ее о ближайший дуб! Или о сосну!

Когда отказывал очередной технический гаджет, он не спешил тащить его в ремонт. Он доставал аппарат и начинал его ругать. Надо было делать это максимально искренне и зло, и очень часто это имело эффект – техника просыпалась.

Сейчас прием не сработал, смартфон не запустился.

– Вышвырну к чертовой матери! – пообещал парень. – Прямо сейчас!

Коммуникатор оказался упорнее, Круглов вздохнул, спрятал прибор в карман. Из леса придется выбираться вслепую.

– Ладно, – сказал парень. – Тогда пойдем сами.

Он поправил рюкзак и двинулся налево. Хотя вполне мог пойти и направо.

Попробовал ориентироваться по луне, но очень быстро пришел к выводу, что на луну надеяться нельзя – она то и дело пропадала за верхушками деревьев и за облаками, а то и вовсе исчезала, вдруг, без предупреждения. Боялся он не очень, особо теряться здесь было негде, куда ни иди, выбредешь к железной дороге, или к обычной дороге, или к поселку, просто не очень хотелось бродить до утра по лесу. И ночевать не хотелось…

Хрустнула ветка.

Круглов остановился.

Он прекрасно знал, что ночной лес наполнен разными звуками, что бояться этого особо не стоит – ветки могут хрустеть и сами по себе, шишки могут падать…

Еще.

И этот хруст Круглову уже не понравился. Потому что он походил на шаг.

Шагать может кто угодно, тут же подумал Круглов. Особенно в ночном лесу. Еж. Лиса. Енот, еноты тут вполне могут бродить. Или собака одичавшая, динго какое…

Еще шаг.

Круглов остановился. Сердце билось громко, мешало прислушаться по-хорошему, почти минуту он утихомиривал его, а потом… Потом он услышал тишину. Лес не звучал. То есть никак вообще, точно его сверху накрыли ватой.

– Эй! – позвал Круглов.

Никто не ответил.

– Ладно… – сказал Круглов и двинулся дальше.

Шаг. Другой. Третий. За ним явно кто-то следил.

Круглов резко обернулся.

Глаза. Красные. Кто-то стоял в нескольких метрах от него, в тени широкой разлапистой ели.

Вздох. Печальный и протяжный, совсем рядом, только руку протянуть.

Глаза медленно растворились. Показалось… Точно, показалось. Темнота, воображение разыгралось, Круглов сдержал желание сорваться и дернуть через лес…

Он этого только и хочет. Чтобы я побежал. Я сорвусь, а он за мной. Будет скользить рядом до тех пор, пока я не запнусь и не поломаю ноги. Тогда он со мной разберется без всяких проблем. Он – кто?

Волк. Лето было не очень сытное, волки показались…

Если волк, почему тогда красные? Медведь тогда? Нельзя стоять, надо уходить…

Круглов попробовал шагнуть. Ноги вросли, Круглову даже показалось, что он провалился в густую вязкую глину, он попробовал пошевелить пальцами – они шевелились, а ноги вот не двигались.

Еще вздох. Это страх. Страх, от страха люди сходят с ума, от него они и гибнут. Круглов попытался взять себя в руки. Никого. Он оторвал правую ногу и сделал шаг.

Вздох. Рядом, за деревьями.

Круглов сдвинул левую ногу. Под коленками задергался нерв. Круглов собрался и пошагал вперед. Куда-то, может быть, кстати, и назад. Надо было идти, не останавливаться, ни в коем случае не останавливаться, идти хоть куда-то. Преследователь не отставал. Шаги были странные, очень и очень. Неравномерные. Несколько шагов – тихо, еще несколько шагов – и снова тихо. То справа, то слева, то шаг, то два…

Вздохнули почти над самым ухом.

Витька не выдержал. Он на ходу достал из рюкзака аккумулятор, сам рюкзак отбросил в сторону и побежал. Быстро, как только мог, захлебываясь холодным ночным воздухом, вляпываясь лицом в липкие паутины, проваливаясь в ямы, натыкаясь на ветки. Шагов он не слышал, но почему-то ему казалось, что они не отстали.

Конечно же, он упал. Запнулся за твердое, полетел, выронив аккумулятор, запутался в сетке, в лицо ударило что-то твердое и мягкое одновременно, левый глаз мгновенно заплыл. Круглов замер. Он ждал, что будет делать преследователь.

Слушал. Прикинуться мертвым вряд ли получится, закричать, что ли… Говорят, крик иногда этих отпугивает. Надо было перечный баллончик у Сомёнковой забрать, зачем ей баллончик, она-то по лесу не бродит…

Ничего. Никаких шагов. Ничего, ничего, ничего. Круглов пролежал почти пять минут и только потом обнаружил, что лежит на чем-то железном. Он принялся ощупывать это железо и почти сразу узнал свою скутеретту. И сеть, которой он ее накрыл. Вот как. Он понесся через лес наугад и наткнулся на свой собственный мопед.

Повезло, черт побери…

Круглов попытался открыть левый глаз. Мог бы и не стараться, глаз не открывался, на лице налилась гуля размером с кулак, парень пошевелил глазом внутри этой гули и пришел к выводу, что тот вроде бы цел. На небе опять прорезалась луна, она стала как-то ближе, висела прямо над головой, освещала лес бледно-поганочным светом.

Круглов стал выпутываться из сетки. Оказалось, что сделать это не так уж и просто – он извалялся в сыром мхе и едва не отрезал ухо леской, из которой сеть была сплетена. В конце концов все-таки выбрался, мокрый, усталый и злой. Отыскал аккумулятор, установил его в скутеретту, включил зажигание, загорелась фара. Прямо перед ним метрах в десяти темнела корявая тень, левая рука длиннее правой, и когти почти до земли, длинные, похожие на сабли…

Черт!

Эффект одежды на стуле, сразу же вспомнил Круглов. Чаще всего людей пугает собственная одежда, брошенная на стул или на кресло, в полумраке она принимает образы самых пугающих существ. Это не фигура, это просто… елка. Именно елка и ничего больше.

Круглов пригляделся.

На самом деле елка. Стало немного стыдно. Герой, ничего не скажешь. Скорее всего испугался звука собственных шагов, испугался эха, стука собственного сердца, куска смолы, отразившего лунный свет и преломившего его в красный. Да, случай клинический, из серии не рой другому яму, сам в ней обязательно увязнешь. Смешно.

Круглов засмеялся. Смех в ночном лесу прозвучал странно и страшно, так могли смеяться зубастые клоуны…

Все!

Он притопнул ногой, постарался собрать разбегающиеся мысли. Надо перестать себя накручивать, надо успокоиться, завести скутер и домой…

Круглов устроился в седле, развернулся в сторону тропинки, воткнул первую передачу, прибавил газу. Поехали.

Он вернулся домой уже за полночь, поставил скутер в гараж, забрался к себе в комнату. Болела голова, болел глаз, парень поглядел в зеркало и пришел к выводу, что с такой штукой в школу он завтра не ходок, на пару дней из стройных учебных рядов точно выпал. Может, и дольше. Ладно… Рассудив, что утро вечера мудренее, он прыгнул в диван, закутался пледом и попытался уснуть.

Сначала Круглов пытался уснуть просто, закрыв глаза и подумав о звездолетах. Это действовало почти всегда, с гарантией, он представлял себя внутри капсулы, путешествующей от звезды к звезде. Вокруг вакуум, жесткие излучения, а ему хорошо, и тепло, и подушки есть, и… Обычно в этом месте он засыпал.

Если не помогали звездолеты, Витька прибегал к способу, проверенному столетиями, – считал овец. Сегодня звездолетная тема почему-то не сыграла, и он решил считать овец.

Но овцы тоже поспособствовали мало, Круглов задействовал другое средство – стал ругать Сомёнкову. Можно, в принципе, ругать любого знакомого, главное делать это лениво и без особой страсти – не так, как технику, и тогда почти наверняка скоро тебе станет так смертельно скучно, что ты уснешь.

Сомёнкову ругать оказалось приятно. Он придумывал для Ани необидные прозвища, как правило, связанные с ее увлечением коньками. Чучундра на льду, Коньковая змея и все в том же духе. Этот способ оказался самым эффективным. Помогло. Круглов начал проваливаться в дрему, чувствовать, как расслабляются ноги…

И вдруг увидел кровь. Она медленно стекала по стене, по мере впитывания в обои разворачивалась широким, похожим на ладонь веером. Пятерней. И эта пятерня тянулась к Круглову.