Очищение

Пока не понятные. Ник развернулся и зашагал в сторону отеля. Нет. Разбираться во всем этом он не будет. Но если зацепки, оставленные его отцом, приведут к чему-то конкретному, то тогда может быть…

Наутро он покормил Сандру завтраком. Успокоил насчет того, что все пытаются ее убить, но тем не менее посоветовал не встречаться с незнакомцами и чаще быть на виду, с друзьями. Может на время переехать к ним или пригласить подругу к себе. Девушка выглядела гораздо лучше, посвежела, в глазах появился блеск и даже озорное любопытство. Еще бы, она оказалась в компании с молодым симпатичным боевым офицером и не просто, а служившим в элитном спецподразделении в далекой и опасной Африке, защищая интересы Франции.

Улыбнувшись про себя, Ник пожелал ей удачи, сказал звонить, если понадобится помощь, и выпроводил из номера от греха подальше. После того как девушка ушла, он нашел в сети координатора WikiLeaks во Франции и спросил, не приезжал ли кто из их скандинавских журналистов в Париж в последние два месяца. Тот ответил, что выяснит, взял адрес электронной почты, и на этом разговор закончился. Затем капитан вызвал такси и без звонка поехал к душеприказчику, который оформлял завещание отца.

У нотариуса как раз был посетитель. Проигнорировав возмущенного ассистента, Ник вошел в кабинет и, уперев кулаки в рабочий стол, угрожающе навис над испуганным стариком.

– Почему вы мне не сказали, что отец умер полтора месяца назад? – грозно сдвинув брови, спросил он.

– Месье Шерно! Что вы себе позволяете? Вы же видите, я занят. У меня клиент, – испугавшись такого неожиданного напора, пролепетал нотариус.

– Я задал вопрос! – капитан повысил голос и придвинулся ближе.

– О боже! Только не надо скандалов, – нотариус извиняясь посмотрел на опешившего от этой сцены клиента. – Я вас прошу, побудьте в моем кабинете пару минут, пока я улажу недоразумение с этим молодым и весьма невоспитанным человеком, – он поднялся с кресла и, стараясь держаться на безопасном расстоянии, обратился уже к Нику: – Пойдемте, я вам все объясню.

Когда они зашли в комнату переговоров, пришедший в себя старик возмущенно вздернул подборок и заявил:

– Это верх неприличия – являться сюда без звонка, да еще врываться ко мне в кабинет, когда я работаю с клиентом.

– Почему вы мне не сказали, что отец умер полтора месяца назад? – настойчиво повторил свой вопрос капитан.

– Боже мой! Да потому, что это очевидно, – всплеснул руками нотариус. – На медицинском свидетельстве о смерти вашего отца стоит дата, на документах о кремации тоже.

– Да? – немного растерянно проговорил Ник, понимая, что внимательно не читал ни тот, ни другой документ.

– Да! – язвительно передразнил его старичок.

– Тогда почему вы прислали мне письмо о его смерти только несколько дней назад?

– Потому что такова была воля месье Шерно. Об этом у меня в досье сохранилось подтверждение в виде собственноручно написанного им поручения. Предъявить?

– Странно, – капитан задумчиво помял подбородок и опустился на стул. – Почему он так поступил?

– Вот этого я вам сказать не могу. В мотивах вашего покойного отца разбирайтесь сами. И, будьте любезны, делайте это в другом месте, – нотариус с видом победителя показал пальцем на дверь.

– Конечно, – смущенный своей бестактностью, Ник поднялся со стула. – Прошу прощения. Я все еще никак не могу свыкнуться с потерей отца. Возникает столько вопросов.

– Ладно, месье Шерно. Забудем об этом досадном инциденте. Я делаю вам скидку на то, что вы три года провели вдали от цивилизации, в армии, где, мягко выражаясь, манеры далеки от совершенства. Но в следующий раз без звонка ни-ни. А еще лучше ждите, когда я вас вызову сам, чтобы уладить формальности с наследством.

После разговора с нотариусом сбитый с толку новой информацией Ник добрел до ближайшего кафе и заказал себе большой капучино. Отец снова подкинул ему фрагмент пазла. Беда в том, что он никак не мог сложить их в целостную картинку. Зачем понадобилось затягивать с сообщением о смерти на полтора месяца. Чего опасался или чего ждал старик? Он достал смарт и открыл на новостном агрегаторе ленту событий за последние два месяца. Большая ее часть была забита сообщениями о войне на Украине. Затем шла подборка о растущих ценах на энергоресурсы, еду, набирающей обороты инфляции и надвигающемся на Европу из-за санкций против России экономическом кризисе. В конце списка почти не заметной оставалась возня вокруг прошедших в апреле президентских выборов. Ни одна из этих новостей, взятая отдельно или в сочетании с другими, не объясняла действий старика.

Пытаясь разобраться в отцовских намеках, он неспеша допил кофе и рассчитался. Потом вызвал такси и отправился в отель. Пришло время нанести визит в доставшуюся ему по наследству квартиру.

На подъезде к Cheval Blanc смарт просигналил, что на почту пришло несколько сообщений. Парижский филиал WikiLeaks нашел журналиста, который приезжал для встречи с отцом Сандры, но оказалось, что тот пару недель назад погиб в автокатастрофе. Еще одна странная смерть в цепочке трагедий. В следующем сообщении был французский контакт, с которым в паре работал фрилансер³⁶.

Ник попросил такси подождать у отеля, поднялся в номер, чтобы взять из коробки ключи от квартиры и машины, оставленные ему отцом. Через двадцать минут он уже был на улице Манен и с интересом разглядывал пятиэтажное здание послевоенной постройки, адрес которого был указан в завещании. На двери подъезда в блоке индивидуальных звонков домофона еще сохранилась медная пластинка с аккуратной гравировкой «Denis Cherno. Directeur de recherche INRSTEA³⁷.

Квартира находилась на третьем этаже, как раз выше уровня растущих внизу роскошных лип. Из нее открывался шикарный вид на парк Бют-Шомон – единственный крупный клочок зелени в центре Парижа. Если раньше Ник оценивал эту недвижимость на уровне полумиллиона евро, то сейчас из-за расположения на тихой, закрытой для постороннего движения улочке и великолепного вида ее стоимость могла значительно превышать миллион, даже несмотря на относительно небольшую площадь, чуть не дотягивающую до ста квадратов.

Судя по поддерживающим аркам, оставшимся на месте несущих стен, когда-то это была трехкомнатная квартира, но довольно давно ее перепланировали в просторную светлую студию³⁸. Справа от входной двери находился встроенный шкаф для одежды. За ним за решетчатой перегородкой с пустыми горшками для цветов – крохотная кухонька, отделенная от жилого пространства барной стойкой. Дальше – гостиная зона с диваном, парой кресел, журнальным столиком и большой, но по виду довольно старой плазмой³⁹ на стене. По обеим сторонам от нее – пара стоек с вазами, книгами и фотографиями. Слева от двери в глубине – огромная двуспальная кровать и платяной шкаф вдоль стены. Похоже, здесь давно никто не жил. Все покрыто слоем пыли, электричество на щитке отключено, регуляторы отопления поставлены на минимум.

Ник медленно обошел свои новые владения, сдул с пальцев пыль, остановился у окна и долго смотрел на раскинувшийся внизу парк. Если здесь привести все в порядок, поменять мебель, сделать освежающий ремонт, то получится идеальное гнездышко для жизни. Этим в ближайшее время как раз и стоит заняться.

Довольный увиденным, он оторвался от окна и подошел к стойке с книгами. Подборка старой научной фантастики и современные издания по микробиологии и биохимии. На верхней полке на уровне глаз – несколько фотографий в рамках. Одна сразу бросилась в глаза.

Опять! Солнце, море, счастливая семья и улыбающийся маленький Николя с белым хохлатым попугаем на плече.

Он протянул руку, чтобы взять ее, но что-то показалось ему странным. Присмотрелся. Даже невооруженным взглядом было видно, что все рамки покрыты пылью. Все, кроме одной с белым попугаем. Чувствуя, как учащается пульс, Ник взял семейное фото, присмотрелся, перевернул, прочитал дату и место на обороте. Здесь должен быть какой-то подвох. Возможно, именно к этой фотографии и планировал привести его отец. Но что он хотел сказать?

Пару минут капитан вертел фото в руках, но, так и не найдя ничего необычного, сунул рамку в карман куртки, для того чтобы вернуться к ней в отеле в более спокойной обстановке.

Следующим в его плане был поход в подземный гараж.

Новый и по виду совсем неезженый Рендж Ровер стоял на своем парковочном месте. На электронный ключ машина не реагировала. Пришлось открывать дверь обычным ключом. Индикаторы на панели не подавали признаков жизни. Открыв капот, Ник нашел причину. Оказалось, отец отсоединил аккумулятор. После беглого осмотра он остался доволен. И снаружи, и изнутри тачка была в отличном состоянии и еще сохранила заводской запах свежей кожаной отделки.

Тихо прошептав отцу «спасибо», он выбрался из гаража и вызвал такси. Всем этим он будет заниматься позже. Сейчас ему надо закончить дела с Первым парашютным, а для этого надо прибыть в штаб, который находился на базе полка в Байонне, небольшом городке на берегу Бискайского залива на границе с Испанией.

Добравшись до отеля, Ник быстро перекусил в лобби-баре и поднялся в номер, полный решимости окончательно разобраться в истории с фотографиями. В гостиной он устроился за письменным столом и выложил перед собой все три снимка. Один – из коробки с вещами отца, которую получил от нотариуса, другой – тот, что передала Сандра, и, наконец, рамку из своей студии на улице Манен. Все были сделаны с одного негатива и, судя по цветовым оттенкам и качеству бумаги, явно в одной фотомастерской. Подумав немного, капитан перевернул фотографии, чтобы повнимательнее рассмотреть обратную сторону. Только на рамке была написана дата, остальные были девственно чисты.

Понимая, что детектив из него никакой, он отвалился на спинку стула и разочарованно вздохнул. В этот момент в номер позвонили. В дверях стояли двое невзрачного вида незнакомых мужчин в джинсах и коротких плащах.

– Месье Шерно? Я инспектор полиции Первого округа⁴⁰. У меня к вам несколько вопросов, – сказал один из них и, не спрашивая разрешения, вошел в номер. – Если можно, вначале ваши документы.

Удивленный этим странным визитом Ник показал служебное удостоверение Министерства обороны. Полицейский внимательно его изучил, затем передал помощнику, который отсканировал встроенный биометрический чип и QR-код.

– Месье Шерно, позволите? – инспектор качнул головой в сторону кресла.

– Конечно. Проходите, – спохватился капитан.

Когда они расселись у журнального столика, помощник достал из кармана плаща фотографию.

– Вам знакома эта девушка?

– Да. Это Сандра Лекур, дочь друга моего отца, – ответил Ник, почувствовав внутри неприятный холодок. – Что случилось?

– Насколько часов назад Сандра Лекур найдена мертвой в своей квартире.

– О боже! Что произошло?

– Мы пока не знаем. Причина смерти уточняется. О смерти сообщила ее подруга, с которой они договорились о встрече. В базе данных патрульной службы есть запись об инциденте, произошедшем вчера днем у Моста Инвалидов. Хозяин кафе вызвал наряд из-за того, что одна посетительница вела себя невменяемо. Посетительница была идентифицирована как Сандра Лекур. Затем на место приехали вы и приняли девушку под свою ответственность. Мы бы хотели знать, что произошло дальше?

Сбитый с толку этим известием, капитан подробно рассказал о времени, проведенном девушкой в его номере. Сон, ужин, лекарства, снова сон, завтрак, утром короткое «до свидания» и пожелание быть осторожной и держаться подальше от дури. Инспектор попросил показать таблетки, которые из ближайшей аптеки доставил консьерж. Без особого интереса посмотрел на упаковки и, заявив, что забирает все на экспертизу, снова обратился к Нику:

– К вам претензий нет, месье Шерно. Мы отследили перемещение Сандры Лекур после того, как она покинула ваш номер, равно как и ваши передвижения по городу. Вы нигде не пересекались и не контактировали друг с другом. Ушла она от вас в хорошем настроении и добром здравии. Это подтверждает и таксист, и подруга, и еще пара человек, с которыми она разговаривала. Так что мой визит – простая формальность. И все же. Поскольку вы последний человек, общавшийся с ней длительное время, нет ли у вас зацепок, способных помочь следствию? Может, она что-то вам рассказывала. На что-то намекала. Кого-то опасалась.

Ник уже раскрыл было рот, чтобы поведать инспектору историю со странным свиданием с парнем, который подсыпал девушке в коктейль психотроп, про опасения насчет причин смерти отца и чувства угрозы ее собственной жизни, но что-то его остановило. Слишком много странных смертей скопилось вокруг лаборатории, в которой работал отец. Ему сейчас стоило быть максимально осторожным. Если полицейским надо, они отследят движения девушки за последние дни по телефону и найдут тех, с кем она общалась. Вместо этого он просто сказал, что у нее был серьезный стресс после смерти отца.

Задав еще пару вопросов о состоянии Сандры, инспектор оставил визитку со словами «звоните, если появится новая информация», затем вместе со своим молчаливым напарником покинул номер.

Пораженный печальной новостью капитан опустился в кресло и долго смотрел в окно на пасмурное парижское небо. Он почему-то чувствовал себя виноватым в гибели девушки. Возможно, причиной ее смерти как раз и была загадочная фотография с белым попугаем.

Встряхнувшись, Ник снова перебрался за письменный стол, где картинкой вниз лежали три снимка из далекого и почти забытого детства. Где же отец оставил зацепку. Может, дата на рамке? Но число, месяц и год ни о чем не говорили. Он даже не помнил, когда они ездили на море. По виду ему было лет пять. Но, судя по дате, снимок был сделан на пять лет позже. Очевидная нестыковка. Когда ему было десять лет, мама уже погибла в автокатастрофе, а он находился в приюте. Явное несовпадение. Значит, отец что-то хотел ему сказать.

Боже, как все сложно. Капитан повертел рамку в руках. Потом вышел в спальню, порылся в чемодане, где лежала военная форма, и достал мультитул, который по армейской привычке всегда возил с собой. Вернулся за стол. Аккуратно отсоединил крепления картонной подложки, прижимающей фото к стеклу, осторожно извлек фотографию, посмотрел на обратную сторону и замер, затаив дыхание от неожиданной находки. В правом верхнем углу снимка прозрачным скотчем была приклеена крохотная карта памяти.

Капитан тихо выругался и с видом неопытного воришки оглянулся по сторонам, словно опасаясь, что за ним могут наблюдать. Потом, не тронув карту, вставил фотографию на место в рамку и, прижав ее картонной подложкой, вернул крепления на прежнее место.

Пи-пец, как все оказалось серьезно… Отец вместе с наследством передал ему какую-то важную информацию. Настолько важную, что из-за нее уже не первый месяц гибнут люди. Ему вдруг вспомнилась Сандра, совсем юная наивная девчушка, недавно потерявшая отца и проникшаяся страхом за свою жизнь. Выходит, не напрасно. Что такого важного хранится на карте, если за ней тянется шлейф из трупов? И кто за всем этим стоит? Явно не сельхозлаборатория.

Ник вдруг почувствовал себя шпионом. Ощущение было не из приятных. Сразу показалось, что шикарный люкс дорогого отеля напичкан скрытыми микрофонами и камерами, внизу на улице стоит неприметный фургончик с группой захвата, а на крыше стоящего через реку здания его в прицел рассматривает снайпер, хладнокровно выбирая свободный ход курка перед выстрелом.

Отбросив леденящее душу наваждение, он тряхнул головой.

Так. Надо успокоиться. Ну какой он, нахрен, шпион. Он вообще ни при чем. Ничего не знает об отцовских делах и не хочет в них вмешиваться. Он обычный богатый счастливый парижанин, обладатель студии в престижном районе, дорогущей тачки и солидного счета в банке, оставленных отцом после смерти. Вот именно – оставленных отцом…

Черт подери, какая же он малодушная дрянь.

Отец, которого он почти не знал, обеспечил ему безбедное будущее, придумал хитроумную комбинацию, чтобы карта памяти попала к нему в руки, надеясь на то, что его неблагодарный сыночек ее хотя бы прочитает. Потому что это очень важно. Потому что из-за хранящейся там инфы, возможно, и погиб отец, и его коллеги, и отец Сандры, и сама Сандра, и тот неизвестный журналист из Скандинавии. А он, боевой офицер Первого парашютного, ведет себя, как последний слюнтяй.

Тьфу! Капитан раздосадованно сплюнул прямо на пол, сгреб со стола фотографии, прошел в спальню и аккуратно упаковал их на дно чемодана.

Нет. Хотя бы из уважения к старику и в знак благодарности за наследство он вскроет карту и просмотрит, что там на ней такого секретного. Но сделать это надо так, чтобы те, кто за ней охотятся, ничего не узнали. Он бросил скептический взгляд на свой смарт. Им пользоваться нельзя. Аппарат наверняка под контролем контрразведки полка. Это стандартная практика. Но ничего. Он найдет выход. И сделает это уже завтра.

От принятого решения на душе сразу стало как-то легче. Ник вдруг вспомнил, что с утра ничего не ел, и почувствовал себя чертовски голодным. Он спустился в ресторан заказал плотный ужин и бутылку хорошего красного. Для бодрости духа и, чтобы лучше спалось. Желательно без снов, глупого чувства вины и шпионской паранойи. Потому что утром его ждал рейс в Байонну. Там, в Первом парашютном, он должен оформить досрочное завершение контракта.

Франция. Байонна

Еще в Мали Ник решил, что полетит в Байонну из Парижа на самолете. Пилить на юг больше семисот километров на поезде или на машине он посчитал бесполезной тратой времени. Теперь билеты на внутренний рейс оказались очень кстати. Он где-то слышал или читал, что самолет в плане отслеживания извне действий на мобильном устройстве одно из самых сложных мест. Значит, на борту он и вскроет информацию отца так, чтобы это оставило минимум следов.

После сектора контроля багажа в Орли⁴¹ он зашел в бутик электроники и купил дешевый китайский смарт, в котором был слот для карты памяти. После взлета удобно устроился в почти пустом салоне бизнес-класса, принял от стюардессы бокал игристого и, откинув столик, выложил на него свою покупку. Повозившись пару минут, он активировал аппарат через локальный WiFi, вставил карту памяти в слот, быстро установил настройки и открыл папку управления файлами. Как и ожидалось, карта была запаролена. Тихо выругался. Сделал глоток вина и задумчиво посмотрел в окно. Потом, понимающе хмыкнув, ввел в окошко пароля дату, которая была на рамке с фотографией. Файл открылся. Здесь отец не очень заморачивался. Подсказка находилась на самом видном месте.

Папка содержала всего один текстовый файл.

«Дорогой Николя,

я совершил в жизни две главные ошибки. Первая – это то, что не смог сохранить нашу семью. Не смог дать вам с мамой достаточно солнца, моря и счастья, как на фотографии. За это я был наказан одиночеством и приступами жестокой тоски, от которой не спасала даже работа. Вторая ошибка еще более ужасная. Я, возможно, стал причиной гибели в недалеком будущем сотен миллионов или даже миллиардов людей. Из-за меня может измениться сам ход человеческой истории. Это жутко, трагично и невыносимо больно. Мысль о глобальном геноциде, который разразится по моей вине, пожирает меня изнутри. Она не дает мне спать. Она сводит с ума. Я слишком поздно понял, что натворил. Слишком поздно осознал, в чьих руках оказалось мое кошмарное детище. Молить Бога о прощении бессмысленно. Моим грехам прощения нет. У меня есть только одно утешение: нелюди, на которых я работал, не оставят меня в живых. Вскоре я предстану перед творцом и получу по заслугам.

Но у меня есть и надежда. Это ты, мой дорогой Николя. Мой маленький мальчик, жизнь которого я разрушил своими непомерными амбициями. У тебя есть шанс сохранить миллиарды человеческих жизней, остановить сумасшедших маньяков и спасти историю рода человеческого. Если ты готов, ты исправишь мои грехи и проживешь оставшуюся жизнь, чувствуя себя спасителем людей, даже если об этом никто не будет знать. Если ты не готов, я тебя не виню. Живи. Наслаждайся. Наблюдай за тем, как лет через семь мир начнет пожирать адская чума, от которой нет и не может быть лекарства, и наступит зомби-апокалипсис, который уже нельзя будет остановить.

Решение за тобой, мой маленький Николя. Ты можешь удалить это письмо или читать дальше.»

Вот дерьмо. Ник взял бокал с игристым и отвернулся к окну. Похоже, что старик конкретно съехал с катушек. Судя по наградам и номинациям, он был крутым биохимиком, хотя и работал во второсортной лаборатории при Минсельхозе, пусть даже и в секретной секции. Но что там такого он мог наизобретать, чтобы погибли миллиарды. Чушь.

Хотя… Если это чушь, то что стало причиной непонятных смертей вокруг отца. Случайность? Вряд ли. Значит, что-то во всем этом есть. Движением пальца по экрану он перелистнул страницу и продолжил читать.

«…Если ты все же решишься остановить это безумие, то знай. Если ты обратишься к правительству, ты погибнешь. Если ты обратишься к журналистам, погибнешь ты и погибнут они. Если ты обратишься в ООН, погибнешь ты и те, к кому ты обратился. Все, кому ты расскажешь о чуме, умрут. Я знаю только одну силу, способную тебе помочь, – это русские. Беда в том, что и там ты можешь найти свою смерть. Потому что не все русские теперь по-настоящему русские. Поэтому, Николя, если ты вдруг захочешь спасти мир, тебе надо будет найти правильных русских. А если нет, то наслаждайся жизнью, пока есть такая возможность.»

– Охренеть… – вслух пробормотал капитан.

Русские, мать их, захватчики, агрессоры, напали на Украину. Они – потенциальный противник Франции и НАТО. Из-за них в Европе цены, инфляция и долбаный кризис. С какой стати старик видит в них спасителей? Это вообще за пределами понимания. Ник в недоумении пожал плечами.

Письмо заканчивалось точными GPS-координатами. Поисковик на карте показал локацию – Лионский вокзал Парижа. Капитан вывел на экран схему. Увеличил. Точка указывала на зал № 3 рядом с выходом на улицу Де Берси. Что там может быть? Просмотрел еще несколько схем. На одной из них в месте координат стоял значок камеры хранения.

Отец, видно, не читал шпионских романов, если почти открытым текстом указывал на место тайника. Впрочем, Ник тоже не читал. То, что он все же сумел найти карту памяти, казалось ему невероятно большой удачей. Здесь они со стариком были на равных. Два любителя, которые, возможно, столкнулись с хорошо отлаженной и беспощадной организацией, проводящей какую-то глобальную тайную операцию. Что это может быть? Ковид? Но пандемия, несмотря на истерию, сошла на нет, по уровню опасности сравнявшись с гриппом. Какая-то новая болезнь? Но он, доктор, очень смутно представлял себе вирус, способный выкосить миллиарды. Хотя кто его знает, что сейчас варится в американских лабораториях. А в том, что там что-то варится, он был совершенно уверен. И причем здесь зомби-апокалипсис? Здесь отец уж точно перебрал.

Ну что ж. Ник сделал знак стюардессе, чтобы она принесла еще бокал игристого. Придется проверить, что лежит в отцовской закладке. Может, ее содержимое внесет ясность в эту туманную историю. А то и правда придется жить в ожидании нашествия зомби. Старик нагнал такой жути, что даже боевому капитану Первого парашютного стало не по себе.

С другой стороны. Через пару часов он уже будет капитаном запаса. Свободным гражданским человеком с кучей денег и минимумом забот.

Самолет пошел на снижение. Ник выключил купленный в Орли смарт. Достал карту памяти, вынул батарейку, все тщательно протер салфеткой, чтобы не осталось отпечатков, сложил все в находящийся в кармане сидения напротив санитарный пакет и засунул его в небольшую дорожную сумку. Он выбросит ненужный аппарат в урну на выходе. А карту сожжет при первой же возможности. То, что он прочитал сообщение отца в самолете, никто знать не должен.

* * *

Лет тридцать назад Первый парашютный был полноценным полком. Но после завершения колониальных войн в Северной Африке командование решило перейти на ставшую модной в НАТО бригадную структуру. Полк был фактически сведен до уровня батальона, состоящего из пяти рот, и вошел в состав бригады сил специальных операций. Тем не менее название «полк», как и символику, было решено оставить в знак уважения к славным традициям.

А еще в Первом парашютном остался полноценный полковой штаб с неимоверно раздутым штатным расписанием. Такое решение было проведено специальным приказом Минобороны для того, чтобы дать возможность изнеженным сыночкам политиков и генералов в начале своего резюме написать строку о прохождении воинской службы в легендарном спецподразделении. В большинстве случаев, если, конечно, отпрыск не был стопроцентным дебилом, это давало неплохой толчок для начала успешной политической карьеры. И пусть «спецназовец» провел три года в чистенькой канцелярии под жужжание мух, оцифровывая архивные документы, и всего пару раз в году держал в руках оружие, по результату он все равно принадлежал к элите французской армии. Такая порочная практика привела к тому, что в полку осталось всего две боевые роты и целые три роты обеспечения и поддержки. Ну и своя медслужба, к которой был приписан Ник.

В штабе дежурный попросил капитана подождать, потому что с ним хотел лично поговорить комполка. Тот освободился минут через двадцать и пригласил в свой обставленный дорогой мебелью кабинет.

– Капитан Шерно! Я хотел бы лично поблагодарить вас за безупречную службу в Первом парашютном. Франция гордится такими офицерами, как вы, – не без пафоса провозгласил полковник. Он поднялся со своего кресла и вышел навстречу, чтобы пожать ему руку, затем вернулся к столу и взял листок бумаги. – За два года – семнадцать выходов на боевые миссии и в составе патрулей. Десятки случаев оказания экстренной помощи. Самые лучшие рекомендации от коменданта базы в Госси. Но. К сожалению, времена сейчас сложные. Франция сворачивает многие миссии за рубежом и оптимизирует структуру своих вооруженных сил, чтобы подготовить ее к новым вызовам, которые бросает нам Россия. Поэтому Министерство обороны вынуждено прервать с вами контракт.

– Понимаю, господин полковник, – по-военному четко кивнул Ник. – Мне комендант Госси уже сообщил о возможном решении.

– Вот и хорошо. Но прежде чем мы расстанемся, я хотел бы сообщить вам следующее. Ваш контракт заканчивается только в сентябре. Прерываем мы его на четыре месяца раньше по инициативе Министерства обороны. Весь оставшийся срок вы будете получать стандартную зарплату, положенную капитану сил специальных операций, проходящему службу на территории Франции. После даты окончания контракта вам будет начисляться половина от этой суммы в течение полугода. Кроме того. За безупречную службу вы награждаетесь Медалью Заморских Территорий и Медалью за Ранение в Бою, которое вы получили в последний день вашей командировки, попав под обстрел вражеского ПЗРК. Вам также вручается почетная грамота и специальная рекомендация Министерства обороны, которая значительно облегчит поиск работы, – полковник взял со стола две лакированные коробочки и с торжественным видом прикрепил награды к кителю Ника на уровне кармана.

– Спасибо, господин полковник. Служу Франции и Первому парашютному, – браво козырнул капитан.

– Это еще не все. От Первого парашютного и от меня лично за безупречную службу примите эти именные часы, – комполка взял со стола еще одну коробочку с Type 13 от Dodаne⁴² и, крепко пожав руку, протянул ее Нику. – Носите их с гордостью, капитан.

– Я буду дорожить этим подарком, – снова кивнул тот.

– И еще… – глаза полковника чуть сузились. Казалось, он пытался разглядеть во взгляде Шерно что-то, что до сих пор от него ускользало. – Я знаю о трагедии с вашим отцом. Вирус во Франции унес многих достойных людей. Хотите совет. Не ворошите прошлое. Что произошло, то произошло. Я бы очень не хотел, чтобы такой достойный офицер, как вы, сломал себе жизнь, пытаясь разобраться в вещах, далеких от его понимания и компетенции.

– Я подумаю над вашим советом, – медленно проговорил Ник, не отводя взгляд от пронзительных глаз полковника.

– На этом все, капитан Шерно. Удачи вам, – подвел итог короткого разговора комполка и вернулся за свой рабочий стол.

Следующие несколько часов Ник провел в канцелярии, оформляя документы на увольнение. В процессе заполнения всяких форм и общения с кадровиками он не переставал думать о последних словах командира. Не ворошите прошлое. Это могло означать только одно. Все это время он был под наблюдением. И тот, кто за ним следил, давал понять, что не стоит ворошить недавнее прошлое отца и выяснять реальную причину смерти или, еще хуже, детали его работы. То, что это сообщение было передано через контрразведку полка и его командира, говорило об уровне сил, с которыми он столкнулся. Ник вспомнил фразу из письма отца. Если обратишься в правительство, погибнешь. Теперь он понимал, что тот имел в виду. А еще это предупреждение подтверждало, что старик вовсе не сошел с ума. С большой долей вероятности то, что он написал, было правдой. Миру действительно угрожает катастрофа, и в этой катастрофе было каким-то образом замешано правительство Франции.

Был в последней фразе командира и положительный момент. То, что его предупреждали по-хорошему, означало, что никто не знает о карте памяти, которая была прикреплена к фотографии с белым попугаем, и про то, что он ее уже прочитал.

Закончив с формальностями в штабе, капитан заскочил в медслужбу, чтобы сменить жесткий пластырь на ребрах, потом вызвал такси и отправился в аэропорт. Завтра в Париже он получит отцовскую посылку, хранящуюся на Лионском вокзале, и решит, стоит ворошить прошлое или нет.