Читать книгу: «Флот и Фолкленды. Схватка за острова. История Англо-аргентинского военного конфликта 1982 года», страница 11

Ракетный фактор

Отправив на дно Южной Атлантики один из лучших кораблей противника, аргентинские вооруженные силы добились значительного и самого резонансного успеха в войне за Мальвинские острова. Пилоты 2-й морской истребительно-штурмовой эскадрильи разительно отомстили за потопление «Генерала Бельграно» и не менее впечатляюще продемонстрировали возможности современного высокоточного оружия. «Это была эффективная операция, – патетически подытоживается в официальной истории аргентинской морской авиации, – выполненная профессионалами на высоком профессиональном уровне. Тем самым комбинация воздушный разведчик – штурмовик продемонстрировала свою силу, использовав совершенно новые средства ведения войны на море. Таким образом, авиация ВМФ Аргентины стала пионером этих новых технологий, никогда ранее не использовавшихся ни одной страной». Для вооруженных сил ряда государств аргентинский пример стал мотивацией переоснащения авиации управляемым противокорабельным оружием.

Вся Аргентина ликовала так громогласно, как не делала даже при очередной победе своей футбольной сборной, а на другом краю земного шара миллионы советских мужчин (у женщин были другие заботы) одобрительно потирали руки у экранов телевизоров, «выражая солидарность с борьбой свободолюбивого аргентинского народа против империалистического агрессора». Хотя применение противокорабельных ракет не было сопряжено с таким высоким риском, как топмачтовые бомбовые атаки «Скайхоков» и «Даггеров», выполнение этой задачи потребовало от летчиков большого напряжения сил и мастерства, и они с ней справились. По возвращении из боевого вылета Аугусто Бедакаррац и Армандо Мажора стали национальными героями. Оба впоследствии удостоены медали «За доблесть в бою».

В британском стане царило если не отчаяние, то глубокий пессимизм. «Потопление эсминца „Шеффилд“ – это очень трагическое событие, потрясшее всех нас, – записал в дневнике офицер 148-й батареи АИР капитан Хью Макманнерс. – Какая ужасная потеря!» Помимо горечи утраты в экспедиционных силах, наконец, полностью осознали, что им противостоят не дикари, а сильный противник, обладающий современным оружием и способный грамотно его применять. В самой Великобритании случившееся явилось большим потрясением как для общественности, так и военно-политического руководства страны. По свидетельству адмирала Лича, «волны эмоций, распространявшиеся по Уайтхоллу, были почти осязаемыми, и действительно, казалось, что для многих это было первым настоящим осознанием того, что страна находится в состоянии войны». Адмиралу флота Льюину пришлось объяснять ошеломленным соратникам М. Тэтчер, что на войне кораблям случается тонуть и «нет смысла иметь эсминцы, если вы не готовы их терять», а затем урезонивать представителей СМИ в ходе данного им совместно с адмиралом Филдхаусом по поручению премьер-министра интервью, единственного за время Фолклендского конфликта, когда высшие чины Королевского ВМФ снизошли до общения с масс-медиа.

В целом же, как об этом пишут Хастингс и Дженкинс, «правда гибели „Шеффилда“, что признавал едва ли не каждый на флоте, состояла в том, что британцы до этого момента жили в условиях некой вымышленной реальности, где война представлялась чем-то искусственным. Они серьезно относились к выполнению своих задач, но им не хватало последней капли напряжения, осторожности и собранности, что приходит только в обстановке настоящей опасности, угрожающей непосредственно тебе самому, а не кому-то абстрактному». После 4 мая британские военные моряки стали более осмотрительными как в планировании боевых действий, так и в несении службы.

При всем том послевоенные британские оценки аргентинской атаки довольно-таки уничижительны. «Не было предпринято никаких попыток выбрать важную цель, – пишет Дэвид Браун, – или даже идентифицировать корабль, по которому израсходовано сорок процентов этого невосполнимого для аргентинского ВМФ оружия. Они просто отстрелялись по первому подвернувшемуся контакту и затем скрылись». И эта критика небезосновательна. С одной стороны, моральный эффект, достигнутый в результате атаки Бедакарраца и Мажоры, трудно переоценить, с другой, у аргентинцев имелось не так много ракет AM-39, чтобы расходовать их на корабли радиолокационного дозора. Но что даже еще важнее, главным фактором, предопределившим успех удара 4 мая, являлся эффект неожиданности. После первых двух дней боевых действий, насыщенных и прошедших без потерь, бдительность британцев притупилась. Но они умели учиться на ошибках (хотя 25 мая и 12 июня продемонстрировали способность повторно «наступать на грабли», справедливости ради следует отметить, что это были уже несколько другие грабли), чтобы больше не дать застать себя врасплох. С этой точки зрения ракетный удар следовало наносить по ядру авианосной группы. Мы помним, что возможным условием достижения аргентинцами победы являлся вывод из строя одного из британских авианосцев. Уместно еще раз процитировать адмирала Вудворда: «Между Нортвудом и мной было оговорено, что значительное повреждение „Гермеса“ или „Инвисибла“ может привести к отказу от Фолклендской операции». Понятно, что подготовить и провести такой авиаудар было гораздо труднее, а усложнение одновременно означало и снижение шансов на успех. Поэтому 4 мая командование морской авиации ВМФ Аргентины руководствовалось принципом «Más vale un pajaro en mano»⁶⁹. Тем более что это был первый опыт боевого использования ПКР «Экзосет» и никто вообще не мог поручиться, как проявит себя ракета. Было чрезвычайно важно, чтобы пилоты «прочувствовали» новое оружие в боевой обстановке и поверили в него. И, конечно же, аргентинцы не собирались останавливаться на достигнутом, в следующий раз целью штурмовиков-ракетоносцев уже выступал авианосец.

Несомненной ошибкой с аргентинской стороны было отсутствие в эти сутки действий, направленных на развитие достигнутого успеха. Основные ударные силы оперативной группы ВВС «Юг» не нашли применения. Причина, вероятно, заключалась в недостаточно налаженном взаимодействии между видовыми компонентами. Тем самым была упущена возможность нанести британцам еще больший урон, атаковав дозорные эсминцы (зная минусы ЗРК «Си Дарт»), и фрегаты, занятые оказанием помощи «Шеффилду», а брешь, образовавшаяся в линии противовоздушного дозора после выбивания «Шеффилда», открывала аргентинским ударным самолетам подступ к неприятельским авианосцам. Общая растерянность и нарушение боевого управления в британской эскадре также благоприятствовали успешному продолжению аргентинцами наступательных действий, но они этими возможностями не воспользовались.

Кто оказался в наибольшем выигрыше – это производитель ракет. Фирма «Аэроспасьяль» стала одним из главных бенефициаров Фолклендской войны. После такой впечатляющей рекламы посыпались заявки покупателей, и не только от стран третьего мира. Флоты ряда государств-членов НАТО также сделали выбор в пользу «Экзосета», невзирая на то, что по основным тактико-техническим характеристикам французская ракета уступала американской ПКР «Гарпун». Громкие заголовки в прессе возвещали о триумфе «Экзосета», хотя на самом деле триумфального было не слишком много – одна из выпущенных ракет не взорвалась, другая не попала в цель.

Еще один вопрос, который требует прояснения, это причины состоявшегося вечером 4 мая отхода британской оперативной группы на самый край 200-мильной зоны. Сам по себе тезис об отводе Вудвордом своих авианосцев под давлением проявившейся угрозы «Экзосетов» дальше на восток от Порт-Стэнли не выдерживает критики ввиду того, что «Супер Этандары» имели оборудование для дозаправки в воздухе и, следовательно, могли перекрыть всю 200-мильную зону военных действий вокруг островов. Однако тот факт, что никогда после британская АУГ не спускалась к 53-й параллели, позволяет сделать вывод, что нанесенный аргентинской авиацией ракетный удар произвел сильное впечатление, заставив Вудворда быть более осторожным. В пользу этого говорят и воспоминания участников событий. В частности, Дэвид Харт-Дайк пишет: «После атаки на „Шеффилд“ оперативная группа на какое-то время отступила на восток, чтобы не рисковать, как это делалось ранее при запуске „Харриеров“, находясь слишком близко к островам». О том же можно прочесть и в мемуарах Найджела Уорда: «Мы „наслаждались“ определенным затишьем в боевых действиях. Все мы предположили, что это произошло отчасти потому, что оперативная группа держалась подальше от опасностей после 4 мая, а отчасти потому, что аргентинские ВВС зализывали свои раны и готовились к отражению высадки британских войск на острова». И, конечно, это трактование всецело поддерживается с аргентинской стороны. «Атака на „Шеффилд“, – подчеркивает контр-адмирал Карлос Гарсия Боль, – существенно изменила оперативное построение английских военно-морских сил, вынудив их держать свои авианосцы гораздо дальше к востоку».

Что чаще всего упускается из виду. Если обратиться к дневнику Вудворда за 5—7 мая, то там нет ни слова о довлеющей воздушной угрозе, зато дважды упоминаются вспомогательные суда КВФ. В этом, по-видимому, и заключается объяснение отхода TG 317.8 к самом краю 200-мильной зоны. Оперативная группа нуждалась в пополнении запасов топлива и снабжения. Осуществлять операции RAS, передачу грузов на корабли в море, британцы предпочитали на максимальном отдалении от противника – у восточной границы TEZ. В целом же район боевого маневрирования британской АУГ в течение мая 1982 года лежал в 80—130 морских милях к NO—ONO—O от Порт-Стэнли. Для ведения наступательных действий она подходила ближе к островам, затем разрывала дистанцию, интенсивно маневрируя и непредсказуемо меняя свое местоположение.

Расширение Великобританией 7 мая как ответ на атаку «Шеффилда» рамок театра военного конфликта до всего водного пространства Южной Атлантики также мало повлияло на географию боевых действий и в значительной мере носило декларативный характер, как и встречное установление Аргентиной с 11 мая «южноатлантической военной зоны». Боевые действия и в дальнейшем продолжали вестись вокруг Фолклендов.

Что касается угрозы «Экзосетов», то кроме усиления бдительности на эскадре британцы намеревались решать эту проблему сразу несколькими путями. Во-первых, на подводные силы была возложена задача вести патрулирование вблизи Рио-Гранде с целью раннего обнаружения взлетавших оттуда самолетов. Позже этот способ предупреждения воздушных угроз распространили и на другие аргентинские материковые авиабазы, поскольку не только «Экзосетами» была сильна авиация Аргентины. Вот уж, наверное, британские подводники никогда до того не могли помыслить, что им придется выполнять функции службы ВНОС. Но, с другой стороны, если аргентинский флот укрылся в базах, морское снабжение островов было прекращено, а разрешения на подводную войну против воинских перевозок между континентальными портами противника никто не давал, то чем еще оставалось занять атомные субмарины?

Во-вторых, командование Специальной авиадесантной службы (SAS) начало планирование и подготовку диверсионного рейда с целью уничтожения ракет и их носителей в пункте базирования.

В-третьих, британским министерством обороны и главным морским штабом был инициирован ряд военно-технических мер, направленных на повышение боевой устойчивости кораблей против ПКР, в частности:

– многократное увеличение объема производства дипольных отражателей,

– внедрение новых средств активного РЭП,

– заключение контракта на приобретение американских зенитно-артиллерийских комплексов «Вулкан-Фаланкс»,

– доработка конструкции и программного обеспечения ЗРК «Си Дарт»⁷⁰,

– и, наконец, создание палубного вертолета ДРЛО путем совмещения РЛС «Серчуотер», которой оснащались базовые патрульные самолеты «Нимрод», и противолодочного вертолета «Си Кинг».

Большая часть из предпринятого стала приносить плоды позже, чем аргентинцы израсходовали весь свой запас AM-39, или даже после окончания войны, но все это имело несомненную пользу для британского флота и едва ли могло быть им получено в условиях тотальной экономии оборонного бюджета в мирное время.

Потеря одного из трех эсминцев – носителей ЗРК «Си Дарт» поставила перед теми, кто принимал решения в Лондоне, вопрос о его замещении на театре военных действий, а в более общем аспекте – о необходимости усиления корабельной группировки в Южной Атлантике. В штабе операции «Корпорейт» понимали, что эта утрата далеко не последняя. Находившийся на патрулировании в водах Белиза эсминец «Эксетер», головной корабль второй серии типа «Шеффилд», получил приказ следовать в Южную Атлантику. Он прибыл в зону конфликта 22 мая. Аналогичный приказ был дан и однотипному «Кардиффу», возвращавшемуся с боевой службы в Оманском заливе. После проведения на скорую руку технического обслуживания в Гибралтаре он также взял курс на юг, присоединившись к отряду боевых кораблей, отправившемуся 10 мая из Девонпорта и Портсмута, известному как группа «Бристоля» (TU 317.8.1). Помимо «Кардиффа» и самого «Бристоля», эсминца УРО проекта 82, также являвшегося носителем ЗРК «Си Дарт», в нее вошли фрегаты УРО «Эктив» и «Эвенджер», «Андромеда», «Минерва» и «Пенелопе» с танкерами «Бейлиф» и «Олна». Это подкрепление достигло театра военных действий 26 мая.

Еще три состоявших в списках Королевского флота эсминца Тип 42 не приняли участия в войне, можно так выразиться, по уважительной причине: новейший «Саутгемптон» незадолго до начала войны получил повреждения при столкновении с плавучим маяком; «Бирмингем» проходил ремонт и модернизацию и оказался в состоянии выйти в море, чтобы присоединиться к британским военно-морским силам в Южной Атлантике только в середине июня; «Ньюкасл» находился на третьем месяце среднего ремонта, и его вклад борьбу за Фолклендские острова свелся к участию в военных действиях вертолета «Линкс» XZ720 на борту судна снабжения «Форт Остин».

Аргентинская морская авиаразведка

После потопления «Шеффилда» авиация ВМФ Аргентины искала новых возможностей нанесения урона противнику. Реализация этого стремления в значительной мере зависела от организации и ведения морской авиаразведки.

В составе 80-го оперативного соединения (FT 80), объединявшего воздушные силы флота, разведывательная авиация была сведена в группу GT 80.2 под командованием капитана 2 ранга Л. С. Васкеса. Фактически же входящие в нее авиаподразделения на протяжении войны действовали разобщенно: самолеты SP-2H «Нептун» морской разведывательной эскадрильи (UT 80.2.1) летали из Рио-Гранде, S-2E «Треккер» морской противолодочной эскадрильи (UT 80.2.2) – из Рио-Гальегоса (с 13.05.1982), а вертолеты SH-3 «Си Кинг» 2-й вертолетной эскадрильи (UT 80.2.3) до 20 мая проходили боевую подготовку на авиабазе Команданте Эспора в Баия-Бланке, после чего приступили к противолодочному патрулированию с базированием во Вьедме. Руководство действиями морских разведчиков осуществлялось либо непосредственно из штаба FT 80, либо старшим авиационным начальником в пункте их временного базирования. В частности, в Рио-Гранде таковым являлся капитан 1 ранга Эктор Мартини, командир GT 80.1 и FT 50, руководивший вверенными ему силами из подземного командного бункера авиабазы Альмиранте Кихада.

«Нептуны», «Треккеры», «Электры»

Во второй декаде мая 1982 года произошло безотрадное для аргентинской морской авиации событие – прекратилось использование базовых патрульных самолетов «Нептун» по причине неудовлетворительного технического состояния и полной выработки летного ресурса. До того Локхид P-2 «Нептун» долгое время являлся основным типом дальнего морского разведчика ВМФ Аргентины.

Этот самолет, детище корпорации «Локхид эйркрафт», с 1947 года стоял на вооружении авиации ВМФ США под обозначением P2V (с 1962 года P-2), а также экспортировался в разные страны. Аргентиной первые восемь «Нептунов», модификации P2V-5, были приобретены в 1958—1959 гг. у Великобритании⁷¹, где эти машины, не выработав и половины летного ресурса, снимались с вооружения, вытесняемые британским конкурентом Авро «Шеклтоном». Купленные самолеты поступили во вновь сформированную в феврале 1959 г. морскую разведывательную эскадрилью (Escuadrilla Aeronaval de Exploración)⁷². В дальнейшем по мере выработки летного ресурса и вывода из эксплуатации они заменялись «Нептунами» более поздних моделей, закупавшимися в Соединенных Штатах. В 1966—1972 гг. из наличия ВМФ США были приобретены один EP-2E и три SP-2E⁷³. Один из них фигурировал в нашумевшем инциденте с попыткой захвата 4 февраля 1976 г. аргентинским эсминцем «Альмиранте Сторни» британского научно-исследовательского судна «Шеклтон». В летных происшествиях аргентинцы потеряли две машины: P2V-5 №2-P-107 – 7 ноября 1965 г. и SP-2E №2-P-103 – 15 сентября 1976 г. При этом заинтересованность в использовании «Нептунов» проявлял не только Главный штаб ВМФ, но и Министерство сельского хозяйства, животноводства и рыболовства Аргентины, радевшее за установление и поддержание режима 200-мильной исключительной экономической зоны. Следующая партия – четыре SP-2H – поступила на вооружение морской разведывательной эскадрильи в 1977—1978 гг. Сама же служба базового патрульного самолета «Нептун» неуклонно катилась к закату. В ВМФ США еще в 1962 году был принят на вооружение его преемник Локхид P-3 «Орион», поставлявшийся также на экспорт.

Получаемые Аргентиной от США самолеты «Нептун», несмотря на проведенные предпродажные восстановительные мероприятия, имели значительный налет и высокую степень износа. В особенности это касалось последней четверки. Командование аргентинским флотом стремилось обзавестись более современными базовыми патрульными самолетами «Орион», но имевшиеся на тот момент предложения оставались непомерно дорогими. Покупка видавших виды SP-2H считалась временной мерой, пока в продаже по приемлемым ценам не появятся снимаемые американцами с вооружения P-3A. В результате, с одной стороны, аргентинская морская патрульная авиация усилилась за счет перевооружения машинами более новой модификации, а с другой, срок службы и эксплуатационные возможности приобретенных самолетов были ограниченными. Введенное Соединенными Штатами эмбарго на поставку ВВТ в Аргентину заставило распрощаться с мечтами об «Орионах» и довольствоваться имевшимся: «Нептуны» продолжали службу, их летный ресурс вынуждено продлевался, а дефицит запчастей превращал ремонт и техобслуживание в замысловатый квест.

К началу войны в составе морской разведывательной эскадрильи в действующем состоянии оставалось два SP-2H (№2-P-111, 2-P-112). Два других, 2-P-110 и 2-P-114, уже не могли подниматься в воздух и использовались в качестве источника запасных частей. Кроме двух SP-2H эскадрилья числила два легких самолета Бичкрафт B-200 «Кинг Эйр» (№2-G-47, 2-G-48), использовавшихся для выполнения вспомогательных задач. Пунктом ее базирования во время военных действий стала авиабаза Альмиранте Кихада. Командовал эскадрильей капитан 3 ранга Хулио Уго Перес Рока.

При всей малочисленности и низком техническом состоянии морская патрульная авиация являлась наиболее эффективным имевшимся у ВМФ Аргентины средством ведения тактической разведки, целеуказания и противолодочного поиска – благодаря высокофункциональному бортовому радиоэлектронному оборудованию и большой дальности полета «Нептуна». Максимальная дальность действия БРЛС AN/APS20E определялась в 200 морских миль по кораблям и 115 морских миль по самолетам, фактическая зона охвата была примерно вдвое короче, но тоже достаточно солидной. Также в состав разведывательно-поискового оборудования входили станции радиотехнической разведки AN/ALR-3 и AN/ALR-8, приемоответчик системы «свой-чужой», прожектор, фотокамера, магнитный обнаружитель и радиогидроакустические комплексы «Джезебел» и «Джули». Боевая нагрузка самолета достигала 3600 кг в фюзеляжном отсеке вооружения и на восьми внешних узлах подвески. Она включала противолодочные торпеды Mk.44, глубинные и обычные бомбы, морские мины, контейнеры НАР. Тактическая дальность при переменном профиле полета превышала 4 тыс. км с продолжительностью патрулирования 12—15 часов.

Осуществление поиска надводных целей и целеуказания ударной авиации предполагало сочетание использования активных и пассивных средств обнаружения. «Нептун» выполнял полет на малой высоте, сканируя радиоэфир с помощью аппаратуры РТР и время от времени поднимаясь до высоты 3000 футов (900 м), чтобы кратковременно задействовать РЛС. Ее дальнодействие позволяло обнаруживать неприятельские корабли, оставаясь за пределами зоны поражения их ЗРК «Си Дарт». Главной угрозой считались истребители противника. В случае приближения «Си Харриеров» или взятия самолета на сопровождение корабельной РЛС ему следовало быстро спикировать на сверхмалую высоту и оторваться от слежения, маневрируя переменными курсами, после чего постараться восстановить контакт с целью. Особо бравировать считалось неразумным, дабы не подвергать опасности экипаж и ценный самолет. События 4 мая показали, что эта тактика достаточно хорошо работает. Однако накопившаяся техническая усталость матчасти уже к середине месяца сделала невозможным эксплуатировать самолеты без риска для жизни, а отказы бортового радиоэлектронного оборудования стали обычным делом в каждом вылете.

После бурного начала активной фазы военных действий, «Шеффилда» и «Бельграно» эскадрилья с 5 по 12 мая совершила еще четыре патрульно-разведывательных вылета, затем боевое использование «Нептунов» скрепя сердце пришлось прекратить. Борт 2-P-111 12 мая убыл на ремонт на авиабазу Команданте Эспора и больше оттуда не возвращался. Борт 2-P-112 последовал за ним три дня спустя. Этот самолет пребывал чуть в лучшем техническом состоянии, что давало некоторую надежду на продолжение службы. Пройдя неотложный ремонт, он 26 мая вернулся на Альмиранте Кихада, однако уже 4 июня покинул Рио-Гранде из-за перманентных отказов бортовой аппаратуры. На том история участия самолетов «Нептун» в войне заканчивается. Окончательно они были выведены из эксплуатации: 2-P-111 – 28 июля и 2-P-112 – 30 августа 1982 г. Последнему посчастливилось избежать сдачи на слом и стать экспонатом музея военно-морской авиации в Баия-Бланке.

С выбытием «Нептунов» аргентинцы фактически лишились возможности ведения авиаразведки к востоку от Мальвинских островов, хотя их морская авиация и не осталась совсем без разведывательных самолетов. В этом отношении у флота дела обстояли лучше, чем у военно-воздушных сил, которые за полным отсутствием соответствующих специализированных машин вынуждены были прибегать к использованию таких эрзац-разведчиков, как пассажирские авиалайнеры «Боинг-707», самолеты-заправщики KH-130H и легкие транспортные самолеты LR-35A. ВМФ располагал пятью боеготовыми палубными противолодочными самолетами S-2E «Треккер» (2-AS-22 – 2-AS-26) морской противолодочной эскадрильи под командованием капитана 3 ранга Эктора Альфредо Скаре. Перебазировавшись с борта «Бентисинко де Мажо» на авиабазу Команданте Эспора, а затем аэродром Рио-Гальегос⁷⁴, они начиная с 13 мая совершали разведывательные полеты к Мальвинам.

«Треккеры» обладали дальнодействующей поисковой БРЛС AN/APS-88A и комплексом РТР, но слабым местом являлась недостаточная дальность полета. Предназначенный для действий с палубы авианосца этот самолет не мог стать полноценной заменой «Нептуну». Хотя указываемая в справочниках практическая дальность S-2E при полете на крейсерской скорости 240 км/ч превышала 2100 км, фактически с учетом требуемого маловысотного профиля полета с периодическими наборами высоты для применения БРЛС время пребывания самолета в воздухе сокращалось почти на треть. Поэтому «Треккеры» при использовании с берегового аэродрома не углублялись на восток дальше 59º з. д. Разведывательные полеты они осуществляли по трем стандартным маршрутам: северному, центральному и южному (см. схему). Это мало что давало, поскольку район боевого маневрирования британской авианосной группы лежал гораздо восточнее. Слабым утешением могла служить возможность удостовериться, что воды к западу от Мальвин по-прежнему остаются за Аргентиной, а по факту являются ничейными, поскольку туда не решались заходить ни британские, ни аргентинские надводные корабли, а немногие радиолокационные контакты оказывались аргентинскими или нейтральными торговыми и рыболовными судами. Действуя с берега с 23 мая по 14 июня, пять S-2E совершили 83 самолетовылета, проведя в воздухе в общей сложности 380 часов.

Еще одним типом морского разведчика, применявшимся ВМФ Аргентины, являлись бразильские Эмбраэр EMB-111A «Бандейрулья»⁷⁵. Этот морской патрульный самолет был создан авиастроительным концерном «Эмпреса Бразилейра де Аэронаутика» («Эмбраэр») на основе легкого пассажирского самолета EMB-110 «Бандейранте». Военная модификация получила поисковую РЛС AN/APS-128 с обзором 240°, размещенную в массивном носовом обтекателе. По отзыву пилота Энрике Фортини, совершившего девять боевых вылетов на этой машине, ее БРЛС существенно уступала тем, которыми оснащались «Нептуны» и «Треккеры». «Для меня это был радар с секторным обзором и незнакомым излучением, а значит, ненадежный, – пишет он. – Более того, на основании полученной информации я сразу отнес его к непригодным для тактического использования, поскольку для достижения максимальной дальности обнаружения требовалось 12 оборотов антенны, т. е. излучать с избытком, что при ведении морской разведки было смертельно опасно, поэтому я пришел к выводу, что это негибкий и неточный радар для такого рода операций». Зато «Эмбраэр» имел просторный салон с весьма продвинутой кухней.

Прочее радиоэлектронное оборудование: инерциальная навигационная система, станция радиотехнической разведки, аппаратура РЭБ фирмы «Томсон-CSF», приемоответчик системы опознавания AN/APX-92, радиостанция AN/ARC-159 и радиовысотомер. Особой гордостью создателей самолета являлся мощный прожектор для визуального поиска в темное время суток, установленный на правой консоли крыла. Запас топлива в четырех крыльевых баках в военной модификации увеличили за счет двух дополнительных баков, расположенных на концах крыла, благодаря чему оснащенный двумя турбовинтовыми двигателями «Пратт-Уитни» PT6A-34 самолет был способен находиться в воздухе по шесть с половиной часов, патрулируя над морем с крейсерской скоростью 314 км/ч. Для размещения вооружения под крылом имелись четыре узла подвески, на которых могли устанавливаться контейнеры с НАР, дымзавесная аппаратура и приспособления для сброса дипольных отражателей. Из кабины через нижний люк могли пускаться осветительные ракеты и сбрасываться радиогидроакустические буи. Однако говорить о противолодочных функциях тут не приходится. Основное назначение EMB-111 – береговая охрана и воздушное патрулирование в прибрежных водах.

Две такие машины были взяты в аренду у Бразилии в качестве экстренной меры для восполнения парка морской патрульной авиации после выбытия «Нептунов». Для освоения новой авиатехники группа летно-технического состава под командованием капитана 3 ранга Хулио Эстебана Калауса побывала на стажировке в Сан-Паулу. После прохождения курса обучения аргентинские летчики 12 мая перегнали оба арендованных «Эмбраэра», получивших бортовые номера 2-P-201 и 2-P-202, на авиабазу Пунта-Индио, а позже на Команданте Эспора, где эти самолеты были зачислены в состав морской противолодочной эскадрильи. Они пополнили силы GT 80.2 в качестве отряда ET 80.2.2.2 (пять «Треккеров» получили обозначение ET 80.2.2.1), пунктом базирования стал аэродром Рио-Гальегос. Первый вылет EMB-111 на разведку в зону боевых действий состоялся 22 мая.

Для «бразильцев» было также установлено три разведывательных маршрута, фактически использовалось два, центральный и южный. Новые самолеты превосходили «Треккеры» по летно-техническим характеристикам, включая дальность полета, однако тоже не могли в полной мере возместить потерю «Нептунов». Во-первых, они достались аргентинцам в «базовой комплектации», без сложной аппаратуры РЭБ и РЭР. Во-вторых, по тактической дальности полета «Бандейрулья» вдвое уступал «Нептуну», и при полете на малой высоте ее все равно не хватало для слежения за британской авианосной группой в восточной части 200-мильной зоны конфликта. И наконец, в-третьих, возможно, еще более существенным фактором, сделавшим отметку 57º30′ з. д. для «Эмбраэров» непересекаемой чертой, было присутствие в воздухе британских истребителей. Тем не менее два EMB-111 интенсивно использовались. С 22 мая по 13 июня они сделали 39 самолетовылетов, суммарно 206 часов в воздухе. После окончания вооруженного конфликта оба 24 июня вернулись на авиабазу Команданте Эспора, а 14 июля были возвращены Бразилии.

Кроме разведывательной и противолодочной эскадрилий в составе авиации ВМФ Аргентины имелась также эскадрилья ближней разведки (Escuadrilla Aeronaval de Reconocimiento), числившая в своем составе четыре легких многоцелевых самолета B-200 «Кинг Эйр» (№4-G-43 – 4-G-46) и два B-80F «Куин Эйр» (№4-F-21 и 4-F-22). Она относилась к группе GT 80.1, объединившей легкую авиацию флота. «Бичкрафты» по своим ТТХ не подходили для ведения тактической разведки в зоне конфликта и использовались для выполнения различных вспомогательных задач, а также патрулирования прибрежных вод.

Определенные возможности сулило задействование для выполнения разведывательных задач истребителей-штурмовиков «Супер Этандар». Этот самолет имел бортовую РЛС AGAVE, позволявшую обнаруживать корабли класса «эсминец – фрегат» на дальности 60 морских миль, аппаратуру предупреждения о радиолокационном облучении, современное навигационное оборудование и обладал хорошими маневренными и скоростными возможностями, чтобы избежать перехвата ракетами «Си Дарт» и британскими палубными истребителями. Во всяком случае, британцы предполагали такой вариант действий противника. Однако командование авиации ВМФ не видело «Супер Этандары» в иной роли, нежели в качестве носителей ПКР «Экзосет».

За ведение дальней морской разведки на маршрутах развертывания британских экспедиционных сил от о. Вознесения к Фолклендам отвечали военно-воздушные силы. Для этого, как и ранее в апреле месяце, использовались четырехдвигательные турбореактивные авиалайнеры «Боинг-707» из 2-й эскадрильи 1-й транспортной авиагруппы. Она включала: «Боинг-707-387B» № TC-91, «Боинг-707-372C» № TC-92 и «Боинг-707-387C» № TC-93. Первый с 3 мая осуществлял разведывательные вылеты с авиабазы Команданте Эспора. Их продолжительность составляла 10—11 часов. Пилоты эскадрильи летали поочередно. Военно-морской флот, со своей стороны, возобновил практику участия своих представителей. Экипаж самолета дополнялся офицером-наблюдателем из штаба морской авиации, офицером военно-морской разведки и капралом-фотографом.