Читать книгу: «Закон бессмертных», страница 6

Кровавые ангелы обернулись.

– Доброй ночи, – сказал Кэнин, добродушно кивнув.

Он пошел дальше – как я заметила, уже медленнее. Я тихо последовала за ним, стараясь не привлекать внимания, надеясь, что банда отпустит нас без проблем.

Но другая я – странная, чужая, голодная я – смотрела на людей с надеждой, ждала, что они попытаются нас остановить.

Ее желание сбылось. Приглушенно ругаясь, все бандиты разом встали на нашем пути. Кэнин остановился и невозмутимо посмотрел на выступившего вперед головореза с идущим поперек бледного глаза шрамом. Головорез покачал головой.

– Вот это да, – усмехнулся он, переводя взгляд с Кэнина на меня. – У нас удачная ночка, да, ребят?

Кэнин молчал. Интересно, он боялся говорить, чтобы они не догадались, кто он, – не хотел спугнуть добычу?

– Гляньте, аж рот открыть боится, – отовсюду раздался глумливый смех. – Слышь, домашний, надо было раньше думать, пока на нашу территорию не зашел. – Парень со шрамом шагнул вперед, позади ободряюще улюлюкали и матерились остальные. – Ну чо, снимай штаны, мы тебя в задницу твою белую поцелуем. Ты ж этого хочешь, домашний? – выплюнул он последнее слово и перевел взгляд на меня, ухмылка его сделалась мерзкой: – Или, пожалуй, лучше приберечь это для сладкой азиаточки. У нас тут в шлюхах недостаток имеется, да, ребят?

Я оскалилась, чувствуя, как задирается верхняя губа.

– Если твои поганые губы хотя бы в футе от меня окажутся, я их с корнем вырву, – рявкнула я.

Бандиты заржали и сгрудились теснее.

– Ух ты, боевая какая! – ухмыльнулся парень со шрамом. – Надеюсь, тебя надолго хватит. Ты ж не против поделиться, домашний?

– Пожалуйста, – ответил Кэнин и отодвинулся от меня.

Я в изумлении на него уставилась, а парень со шрамом и его банда похабно загоготали.

– Домашний со страху в штаны наделал!

– Вот это реальный мужик, за девку прячется!

– Ну спасибочки, домашний, – сказал парень со шрамом, и лицо его расплылось в поистине зловещей ухмылке. – Я так тронут, что на этот раз тебя отпущу. Спасибо за азиаточку! Мы постараемся ее не попортить, в смысле сразу.

– Ты что делаешь? – прошипела я, ошеломленная предательством. Головорезы, ухмыляясь, двинулись вперед, и я попятилась, не выпуская их из виду, но кидая взгляды на вампира. – А как насчет «учебы», «подготовки» и всего такого? Ты что, собираешься сейчас отдать меня им на растерзание?

– Ты неправильно понимаешь, кто тут хищник, а кто жертва, – тихо, так что слышала лишь я, сказал вампир. Я хотела огрызнуться в ответ, но приближающиеся бандиты представляли собой более серьезную проблему. От животной похоти в их глазах мне стало дурно, и я почувствовала, как в горле закипает рычание. – Сейчас ты увидишь, в каком месте пищевой цепочки находишься.

– Кэнин! Черт тебя подери, что мне делать?

Пожав плечами, Кэнин прислонился к стене.

– Постарайся никого не убить.

Головорезы бросились вперед. Один из них обхватил меня за талию и попытался повалить на землю. Я тут же напряглась, зашипела, покрепче уперлась ногами и толкнула его со всей силы.

Парень отлетел прочь, словно ничего не весил, и врезался в капот стоящей в двадцати футах машины. Я опешила, но тут на меня с воем бросился другой головорез, целя кулаком в лицо.

Я рефлекторно вскинула руку и почувствовала, как мясистый кулак, к удивлению нас обоих, врезается в мою ладонь. Бандит попытался отдернуть руку, но я крепко стиснула пальцы, чувствуя, как хрустят и ломаются под ними кости, и резко вывернула кисть. С оглушительным треском запястье парня сломалось, и он заорал.

Еще двое Кровавых ангелов кинулись на меня с двух сторон. Они двигались медленно, словно сквозь воду – по крайней мере, так мне казалось. Я легко отклонилась от первого удара и пнула головореза по колену, почувствовав, как оно ломается под моей ступней. Дернувшись, парень рухнул на землю. Его приятель замахнулся на меня свинцовой трубой – я схватила ее, вырвала у него из рук и наотмашь ударила парня ей по лицу.

В воздухе повис запах хлынувшей из щеки бандита крови, и что-то внутри меня отозвалось. С рыком я бросилась на него, чувствуя, как из десен вырываются клыки.

Ночь разорвал звук выстрела, и что-то крошечное посвистело мимо моей головы. Я почувствовала, как поднятый им ветер взъерошил мне волосы, и стремительно пригнулась, шипя и скалясь. Парень со шрамом, направлявший на меня дымящееся дуло пистолета, вытаращил глаза, изо рта у него потоком полились бранные слова.

– Вампир! – выпалил он между яростными ругательствами. – Твою же мать! Твою мать! Уйди от меня! Уйди!

Он прицелился, а я уже собралась броситься на свою жертву и вонзить клыки ей в горло. Но внезапно парень со шрамом, беспомощно брыкаясь, оказался в воздухе – Кэнин схватил его легко, точно котенка, вырвал пистолет и швырнул бандита об стену. Зрелище размозженной о кирпич головы Кровавого ангела притупило мою дикую, бешеную ярость, заставило меня протрезветь. Освободившись от жажды крови, от всепоглощающего Голода, я в ужасе и изумлении огляделась вокруг. На земле лежали пятеро человек – стонущие, изломанные, истекающие кровью. По моей вине. Я бросила взгляд на Кэнина – тот почти с отвращением отшвырнул пистолет и, увидев, что я иду к нему, поднял бровь.

– Ты знал, – тихо сказала я, глядя на одного из полуобморочных Кровавых ангелов. – Ты знал, чтó я сделаю, потому и дал им на меня напасть. – Кэнин не ответил, и я вдруг поняла, что меня не трясет ни от страха, ни от прилива адреналина, ни от чего. Сердце было спокойно и неподвижно. Я уставилась на Кэнина, охваченная яростью из-за того, как он меня использовал. – Я могла бы убить их всех.

– Сколько раз тебе повторять? – ответил Кэнин, пристально глядя на меня сверху вниз. – Ты теперь вампир. Ты больше не человек. Люди для тебя – овцы, а ты волк, ты сильнее, быстрее, злее любого из них. Они – еда, Эллисон Сикимото. И демон в глубине твоей души всегда будет считать их едой.

Я посмотрела на лежащего ничком у стены парня со шрамом. Его лоб рассекала глубокая рана, вокруг которой уже расползался огромный багровый синяк. Он стонал и пытался встать – но вновь бессильно падал.

– Так почему ты не убил его? – спросила я.

Взгляд Кэнина сделался холодным. Он развернулся, тяжело ступая, подошел к главарю бандитов, схватил за шиворот, подтащил ко мне и бросил к моим ногам.

– Пей, – приказал он стальным голосом. – Но помни: возьмешь слишком много – убьешь донора. Возьмешь слишком мало – вскоре придется кормиться снова. Если тебе важно не высасывать людей досуха, найди золотую середину. Обычно достаточно пяти-шести глотков.

Я посмотрела на главаря бандитов и вздрогнула от отвращения. Растерзать пакет с кровью – это одно, но укусить в шею живого, теплого человека? Пару мгновений назад, обуреваемая яростью и Голодом, я была более чем готова это сделать, но сейчас ощущала лишь тошноту.

Кэнин все смотрел на меня.

– Ты сделаешь это или доведешь себе голоданием до безумия и убьешь кого-нибудь, – спокойно сказал он. – Это – основа жизни вампира, наша главная первобытная потребность. Теперь… – одной рукой он поставил головореза на ноги, а другой ухватил его за волосы и запрокинул ему голову, обнажая горло, – …пей.

Я нехотя сделала шаг вперед. Человек стонал и пытался отгородиться руками, но я легко их оттолкнула и склонилась над ямкой в основании его шеи. Мои клыки удлинились, и, вдохнув, я ощутила, как под кожей у парня струится теплая кровь. Нос и рот затопило крепким запахом жизни. Не успев даже подумать о том, что я делаю, я подалась вперед и укусила изо всех сил.

Кровавый ангел хватал ртом воздух и дергался, слабо дрожа. В рот потекло теплое, густое, крепкое, терпкое. Я зарычала громче, и моя жертва издала придушенный крик. Я чувствовала, как жар распространяется по телу, наполняет меня силой, властью. Это опьяняло. Это было… невозможно описать. Это было благословение, чистое и простое. Почти в трансе я закрыла глаза, поглощенная желанием получить больше, больше…

Кто-то схватил меня за волосы, оттащил от жертвы, разрывая нашу связь. Рыкнув, я попыталась снова броситься вперед, но рука преградила мне путь, оттолкнула меня. Головорез бесчувственным тюком лежал на земле. Снова зарычав, я попыталась добраться до него, освободиться от сдерживающей меня хватки.

– Довольно, – властно приказал Кэнин и с силой встряхнул меня. Голова мотнулась, как у тряпичной куклы, на мгновение мне стало тошно. – Довольно, Эллисон, – повторил он, когда ясность зрения постепенно вернулась, – еще глоток, и ты его убьешь.

В изумлении я отпрянула. Голод медленно отступал, а вместе с ним – ярость и безумие. Я в ужасе смотрела на распростертого на земле Кровавого ангела. Он был бледен, едва дышал, две крошечные раны на горле сочились алым. Я чуть не убила его. Опять. Если бы Кэнин не остановил меня, я бы высосала его досуха. От отвращения к себе у меня скрутило живот. При всей моей ненависти к вампирам, при всем нежелании быть как они я оказалась не лучше самого паршивого уличного кровососа.

– Запечатай рану, – велел Кэнин, указав на главаря бандитов. Голос у него был холодный, равнодушный. – Закончи то, что начала.

Я хотела было спросить, как это сделать, но вдруг поняла. Наклонившись, я прижала язык к двум ранкам на шее парня и почувствовала, как они закрываются. Даже в этот момент я могла ощутить, как медленно течет под кожей кровь, и пришлось призвать на помощь всю силу воли, чтобы не укусить бандита во второй раз.

Поднявшись, я повернулась к наблюдающему за мной Кэнину – тот кивнул.

– Теперь, – зловещим, неумолимым голосом произнес он, – ты понимаешь.

Я понимала. Глядя на валяющиеся на пустыре тела, на учиненный мною разор, я все понимала. Я – самый настоящий нелюдь. Люди – добыча. Я жаждала их крови, как жаждет наркоты последний уличный торчок. Люди – скот, овцы, а я волк, рыскающий в ночи. Я стала чудовищем.

– Отныне, – сказал Кэнин, – тебе придется решать, каким демоном быть. Не всякая еда достается так легко, не всякая еда столь невежественна и пытается напасть на тебя. Что ты будешь делать, если твоя жертва пригласит тебя в дом, за стол? Что ты будешь делать, если жертва будет убегать или повалится тебе в ноги, умоляя о пощаде? Ты должна определиться с тем, как будешь выслеживать добычу, иначе быстро доведешь себя до безумия. И дороги назад не будет.

– А как это делаешь ты? – прошептала я.

Чуть усмехнувшись, Кэнин покачал головой.

– Мой метод тебе не поможет, – сказал он, и мы пошли прочь с пустыря. – Придется придумать собственную технику.

Уходя, мы миновали одного из головорезов – он как раз начал приходить в себя. Постанывая и шатаясь, он с трудом поднялся на ноги, охая от боли, и, хотя мой Голод был утолен, от зрелища раненого, беспомощного существа что-то шевельнулось внутри. Рыкнув, я полуобернулась на него, клыки мои удлинились – но тут Кэнин подхватил меня под руку и потащил в темноту.

Глава 6

Когда я проснулась, то была одна, лежала на пыльной койке в палате старой больницы. Снова была ночь, и я знала, что солнце село час назад. Накануне Кэнин продержал меня на улице почти до самого рассвета, объясняя, что вампиру необходимо понимать, когда солнце близко и сколько времени осталось на поиски убежища. Что бы там ни говорили легенды, рассказал он, от солнечных лучей мы не сгораем в одночасье, однако, поскольку технически мы мертвы, биохимия у нас уже иная. Это похоже на человеческую болезнь под названием порфирия, когда токсичные вещества в коже заставляют ее чернеть и разрушаться под ультрафиолетом. Если оказаться под прямым солнечным светом без укрытия, лучи обожгут открытые участки кожи так, что те попросту загорятся. Это неприятный и крайне болезненный способ умереть, пояснил Кэнин, взглянув на мое испуганное лицо, и лучше избегать его всеми возможными средствами.

И мы все равно едва не опоздали. Я помнила, как мы подходили к разрушенной больнице и внутри нарастали паника и отчаяние, принуждая искать убежище. Я боролась с навалившейся вялостью – безуспешно. Кэнин сгреб меня в охапку и так понес сквозь сорные травы, и я заснула, прижавшись к его груди.

Перед глазами встали события прошлой ночи, и я поежилась. Все это до сих пор казалось нереальным, как будто случилось с кем-то другим. В качестве эксперимента я попробовала выпустить клыки – и тут же почувствовала, как они удлиняются, вылезают из десен, острые и смертоносные. Однако Голода я не испытывала, и это было одновременно облегчением и разочарованием. Я задумалась, как часто мне придется… кормиться. Как скоро я снова смогу вонзить зубы в чье-то горло и жар и власть потоком хлынут в меня…

В ужасе и отвращении я одернула себя. Всего одну ночь прожила вампиром и уже покатилась по наклонной, поддалась демону.

– Я не такая, как они, – негодующе прошептала я темноте и той сущности, что свернулась в клубок внутри меня. – Черт, я это переборю. Как-нибудь. Я не стану бездушным монстром, клянусь.

Вскочив с кровати, я нырнула в темный узкий коридор в поисках Кэнина.

Он сидел за столом в офисе, листая толстую стопку бумаг. Бросил на меня взгляд и продолжил читать.

– Эм-м. – Я уселась на перевернутый шкафчик. – Спасибо. За то, что не дал мне сгореть этим утром. Со мной ведь именно это случилось бы, окажись я снаружи под солнцем, да?

– Такого я худшему врагу не пожелаю, – ответил Кэнин, не поднимая глаз.

Нахмурившись, я глядела на него и вспоминала, как он заносил меня в больницу.

– Так почему меня сморил сон, а тебя нет?

– Я натренировался. – Кэнин отложил один лист и принялся за следующий. – Все вампиры днем должны спать, – говорил он, все так же не глядя на меня. – Мы ночные создания, как совы и летучие мыши, и мы устроены так, что, когда солнце висит у нас над головой, чувствуем усталость и сонливость. При помощи тренировок и изрядной силы воли потребность в сне можно ненадолго отогнать. Но чем дольше бодрствуешь, тем это сложнее.

– Что ж… спасибо. – Наморщив нос, я созерцала его макушку. – Хорошо все-таки, что ты такой жутко упрямый.

Кэнин наконец поднял голову. Одна бровь взлетела вверх.

– Пожалуйста, – насмешливо ответил он. – Как ты себя чувствуешь сейчас?

– Нормально, наверное. – Я вытащила из шкафчика лист бумаги. С тех пор как я перестала быть ребенком, никто еще не спрашивал, как я себя чувствую. – Есть, во всяком случае, не хочется.

– Так и должно быть, – пояснил Кэнин и принялся за новую папку. – Как правило, при отсутствии ран и переутомления для того, чтобы оставаться сытым и довольным, вампиру нужно пить кровь примерно раз в дюжину дней.

– Дюжину?

– Раз в две недели.

– А, вот как.

– Впрочем, если у вампира есть такая возможность, он может кормиться и каждую ночь. Государь и его совет, можешь не сомневаться, позволяют это себе куда чаще. Но две недели – самый безопасный срок, чтобы обойтись без человеческой крови. После Голод будет нарастать и нарастать, и ничто не утолит его, пока не покормишься снова.

– Да, ты уже пару раз об этом упоминал.

Кэнин посмотрел на меня поверх бумаги, потом положил ее, встал, обошел стол и оперся на него.

– Мне продолжать тебя учить? – спросил он. – Или уйти и предоставить тебе разбираться во всем самостоятельно?

– Извини, – пробормотала я, отводя глаза. – Я, наверное, все никак не могу привыкнуть быть живым мертвецом. – В голову пришла одна мысль, и я, нахмурившись, снова посмотрела на него: – Так а что мне делать, когда эта «учеба» завершится?

– Думаю, жить своей вампирской жизнью.

– Кэнин, ты же понимаешь, что я не об этом. – Я махнула рукой в сторону потолка: – Меня пустят во Внутренний город? Вампиры разрешат мне пройти через ворота, раз я теперь как они?

Я не как они. Что за отвратительная мысль. Я никогда не буду как они, пообещала я себе. Никогда не стану в точности как они. Я не такая. Я не опущусь до их уровня, не буду смотреть на людей как на животных.

– Увы, – сказал Кэнин, – все не так просто.

Похоже, он собирался прочесть мне очередную лекцию, так что я устроилась на том же стуле, на котором сидела вчера, и уперла подбородок в ладони. Кэнин выдержал паузу, смерил меня взглядом и продолжил:

– Теперь ты вампир, так что да, тебя пропустят через ворота во Внутренний город. Точнее, пропустят, если ты никак не выдашь, что связана со мной. Но перед тем как начать самостоятельную жизнь, ты должна усвоить политику твоих немертвых собратьев. В вампирском городе существует своя иерархия, система рангов и подчинения, о которой следует знать, если надеешься там устроиться.

– Устроиться, – повторила я и фыркнула. – Я всю жизнь была периферийкой и уличной крысой. Не думаю, что в обозримом будущем я захочу уживаться с вампирами во Внутреннем городе.

– И тем не менее, – ровным голосом продолжил Кэнин, – кое-что ты должна знать. Не все вампиры равны от природы. Тебе известно, чем отличается Государь этого города от своих подданных?

Я наморщила лоб. Для меня все вурдалаки были одинаковы – мертвые, с клыками, пьют кровь. Но такой ответ Кэнин не примет, а я пока не хотела с ним расставаться, так что…

– Я знаю, что в городе есть Государь, – ответила я. – Салазар. И все вампиры его слушаются.

– Верно, – кивнул Кэнин. – В каждом городе есть Государь, верховный вампир, самый сильный и могущественный. Он – или она – возглавляет совет, управляет подчиненными и принимает почти все решения. Так устроено большинство вампирских городов, хотя иногда встречаются города, управляемые иначе. Я слышал о территориях, на которых всем заправляет один-единственный вампир, хотя такое бывает крайне редко и длится обычно недолго. Государь должен быть очень силен, чтобы его городом не завладели другие вампиры или даже его собственные люди.

– Сколько существует вампирских городов?

– По всему миру? – Кэнин пожал плечами. – Никто не знает точно. Видишь ли, города, особенно в мелких регионах, никогда не пребывают в покое. Они растут или приходят в упадок, пытаются завоевывать новые территории, а случается, что болезни или бешеные уничтожают их целиком. Но самые крупные вампирские города, такие как Нью-Ковингтон, существуют со времен эпидемии, и таких по всему миру наберется, думаю, с десяток.

– И в каждом есть верховный вампир.

– Обычно да. Как я уже говорил, встречаются исключения, но да, большинством городов правит верховный вампир ранга Мастер.

Значит, есть несколько очень сильных и, наверное, очень старых вампиров. Об этом следует помнить, хотя, похоже, почти все они сидят, как Салазар, в своих городах и никогда не выходят за Стену.

– Ниже Государя, – продолжал Кэнин, – располагаются вампиры второго типа, обращенные верховным вампиром. Они не так могущественны, как Государь, но все равно необычайно сильны и обычно служат в совете, элитной охране или доверенными лицами Государя. Пока все понятно?

– Вампиры второго типа? – Я подавила усмешку. – Я думала, они зовутся как-то… поэффектней и повампиристей. «Второй тип» звучит словно симптом заболевания.

Кэнин бросил на меня раздраженный взгляд.

– Родословные старых вампирских семей чрезвычайно длинны и запутанны, – объяснил он сердито. – Бессмысленно растолковывать их новообращенному вампиру, поэтому я излагаю тебе упрощенную версию.

– Извини. Давай дальше.

– Ниже вампиров второго типа, – продолжил Кэнин, – располагаются вампиры третьего типа, дворняги – самые распространенные и самые бесправные. Их обращают либо вампиры второго типа, либо другие дворняги, и именно такие вампиры чаще всего рыскают на улицах. Дворняги составляют подавляющее большинство вампирской популяции – они самые слабые, но в силе и быстроте все равно превзойдут любого человека.

– Выходит, чем сильнее обративший тебя вампир, тем сильнее будешь ты?

– Именно. – Кэнин откинулся назад, упершись ладонями в столешницу. – До возникновения вируса вампиры были рассеяны по миру, они прятались среди людей, смешивались с ними. В большинстве своем они были дворнягами, третьим типом, и, если иногда они обращали нового вампира, неизменно получалась новая дворняга. Мастеров и их приспешников было крайне мало, они жили затворниками – но тут появился Красный вирус. Когда люди начали погибать от него, мы лишились источника пищи, над нами нависла опасность голода и безумия.

Потом начали появляться бешеные, и хаоса стало еще больше. Тогда мы не знали, что они такое – последняя стадия вируса или нечто новое, но паника охватила всех: и людей, и вампиров. Наконец несколько находчивых Мастеров изобрели способ держать немногочисленных выживших и незараженных людей при себе, превратив их в неиссякаемый источник пищи в обмен на защиту от внешних угроз. Так и зародились вампирские города. Но Мастеров сейчас очень мало, – Кэнин помолчал, глядя в сторону. – И это означает, что вампиров с каждым годом становится все меньше. Полное исчезновение нашей расы – лишь вопрос времени.

В его голосе не было грусти. Скорее, в нем звучало… облегчение.

– Что ты имеешь в виду? – изумленно спросила я. – Ты же вроде сказал, что дворняги и второй тип, или как их там, могут обращать новых вампиров. Как же вы вымираете?

Кэнин молчал, его темные глаза смотрели куда-то вдаль. Наконец он взглянул на меня.

– Ты знаешь, что бешеные были созданы искусственно? – тихо спросил он. – Знаешь, что они из себя представляют?

Я сглотнула.

– В смысле – помимо очевидного?

– Они вампиры, – продолжил Кэнин, словно не слыша меня. – Изначально бешеные были вампирами. В самом начале эпидемии группа ученых обнаружила, что у вампиров есть иммунитет к вирусу, истребляющему человечество. До этого момента о существовании нашей расы не знал практически никто… Мы были рады оставаться хеллоуинскими монстрами и героями фильмов ужасов. Так было лучше.

– Так что случилось?

Кэнин презрительно фыркнул.

– Один не большого ума Мастер сам пришел к ученым и рассказал о нас, желая «спасти род людской». Он – совершенно справедливо – полагал, что, если люди исчезнут с лица земли, вампиры вскоре последуют за ними. Ученые сообщили ему, что ключ к созданию лекарства – вампирская кровь и что они победят вирус, если только им предоставят живые образцы. И этот Мастер стал выслеживать и ловить других вампиров, чтобы ученые могли ставить на них свои эксперименты, предал собственный род ради лекарства для спасения мира, – Кэнин покачал головой. – К несчастью, то, что создали ученые, то, во что они превратили вампиров, оказалось в тысячу раз хуже любых прогнозов.

– Бешеные, – догадалась я.

Кэнин кивнул.

– Их всех следовало уничтожить, пока была возможность. Но бешеные сбежали из лаборатории, разнося повсюду мутировавший Красный вирус, уже уничтоживший большую часть человечества. Патогены стремительно распространились по всему миру, заражая людей и вампиров. Только теперь зараженные люди не умирали от Красного вируса, а менялись. Они становились похожи на первых бешеных – злобных, бездумных, жаждущих крови, не выносящих дневного света. Около пяти миллиардов человек подверглись воздействию мутировавшего вируса и обезумели. И если вампир вступал в контакт с зараженным человеком, то тоже заражался. Большинство из нас не менялись, но вирус распространялся среди нас так же быстро, как среди людей. И теперь, шесть поколений спустя, все вампиры стали его носителями. Наши организмы, в отличие от человеческих, быстрее адаптировались к вирусу, и мы с ним справлялись. Но наша раса все равно вымирает.

– Почему?

– Потому что вирус препятствует обращению новых вампиров, – мрачно ответил Кэнин. – Мастера все еще могут создавать вампиров второго типа и очень, очень редко – других Мастеров. Но всегда остается вероятность того, что новообращенный окажется не вампиром, а бешеным. Вампиры второго типа создают бешеных более чем в девяноста процентах случаев, а дворняги… – Кэнин покачал головой, – дворняги только бешеных и создают. Больше ничего у них не получается. Большая часть Мастеров поклялась не давать потомства. Риск возникновения бешеных в городе слишком велик, а пищу необходимо беречь.

Я вспомнила больную олениху, шатавшуюся, словно слепая, вспомнила невероятную злобу самих бешеных и поежилась. Если за Стеной все было только так, удивительно, как там вообще кто-то мог выживать.

– Получается, – задумчиво проговорила я, глядя на Кэнина, – я теперь тоже носитель, так?

– Верно.

– Так почему я не превратилась в бешеную?

Кэнин покачал головой.

– Подумай, – тихо сказал он. – Подумай над тем, что я тебе рассказал. Ты достаточно умна, чтобы сообразить.

Я задумалась.

– Я не превратилась в бешеную, – медленно проговорила я. – потому что… ты Мастер.

Кэнин невесело улыбнулся. Теперь я смотрела на него совсем по-новому. Он был Мастером – а мог оказаться и Государем. – Но если ты Мастер, почему у тебя нет своего города? Я думала…

– Довольно разговоров. – Кэнин отошел от стола. – Сегодня ночью нам необходимо кое-где быть, и, чтобы туда попасть, придется проделать долгий путь под городом. Предлагаю отправляться сейчас.

Меня удивила эта внезапная смена настроения.

– А куда мы пойдем теперь?

Кэнин развернулся так плавно, что я даже не заметила его движения, пока в горло мне не уткнулся длинный изогнутый клинок. Я застыла, но мгновение спустя кинжал уже не касался моей шеи – он исчез в складках черного плаща. Сдержанно, едва заметно Кэнин улыбнулся мне и отступил назад.

– Будь я твоим врагом, ты уже была бы мертва, – сказал он, направляясь к выходу в коридор, как ни в чем не бывало. Я схватилась за грудь, понимая, что если бы мое сердце еще билось, то оно колотилось бы сейчас о ребра изо всех сил. – Город таит в себе множество опасностей. Чтобы защищать себя, тебе понадобится кое-что посолиднее двухдюймового ножика, который ты носишь в кармане.

* * *

В свою бытность уличной крысой я считала подземные туннели своей территорией, своими секретными ходами, тайными путями, что позволяли незамеченной перемещаться с места на место. Я гордилась знанием городского подземелья. Но мой наставник-вампир то ли обладал почти что идеальной памятью, то ли бывал в темных извилистых туннелях уже много, много раз. Я шла следом за ним по проходам, которых никогда раньше не видела, о существовании которых даже не подозревала. Кэнин не замедлял шага, не мешкал в раздумьях, куда идти, и поспевать за ним порой было настоящим испытанием.

– Эллисон. – Кэнин остановился, ожидая меня, в его голосе слышались нотки раздражения. – Ночь на исходе, а до нашего пункта назначения еще очень далеко. Не могла бы ты поторопиться? Мне уже в третий раз приходится тебя ждать.

– Знаешь, ты мог бы идти и помедленней. – Я спрыгнула с остова вагона метро, пригнулась под нависавшей над рельсами трубой и подбежала к нему. – На тот случай, если ты не в курсе: чем меньше рост, тем короче ноги. На один твой шаг приходится три моих, так что не брюзжи.

Кэнин покачал головой и пошел дальше по бетонному туннелю, но уже чуть медленнее – маленькая победа. Я прибавила шагу, чтобы не отставать.

– Понятия не имела, что здесь есть другая линия метро, – сказала я, рассматривая громадный перевернутый вагон на рельсах. – Я знала, что была одна между третьим и четвертым секторами, но она оказалась заблокирована, когда здание над ней обрушилось. А куда идет эта?

– Эта, – голос Кэнина эхом отдавался в темном туннеле, – проходит прямо сквозь сердце Внутреннего города, между башен. Станция, к которой она ведет, давно была закрыта, туннели запечатали, но к самим башням мы не пойдем.

– Мы под Внутренним городом? – Я поглядела на потолок туннеля, словно могла различить сквозь бетон высокие вампирские здания. Интересно, как оно там – стеклянные башни, сияющие огни, хорошо одетые люди и даже машины, которые до сих пор на ходу. Это тебе не Периферия с ее грязью, голодом и безнадегой.

– Не слишком-то очаровывайся, – предупредил Кэнин, словно прочитав мои мысли. – Люди во Внутреннем городе лучше одеты и лучше накормлены, но лишь потому, что от них есть польза. И как думаешь, что с ними случается, если они надоедают хозяину или впадают в немилость?

– Подозреваю, что пенсия для них не предусмотрена. – Кэнин фыркнул. – И ты хочешь, чтобы я там жила?

Кэнин бросил на меня взгляд, лицо его немного смягчилось.

– Эллисон, как ты будешь распоряжаться своей жизнью – дело твое. Я могу лишь обучить тебя навыкам, необходимым для выживания. Но в конце концов тебе придется самой делать выбор, самой думать, кем тебе быть. Ты – вампир, но что за чудовище из тебя выйдет, решать тебе.

– А что, если я не хочу там жить? – искоса посмотрев на него, я сосредоточилась на поблескивающих рельсах под ногами. – Что, если я хочу… остаться с тобой?

– Нет, – от громыхнувшего в туннеле резкого голоса Кэнина я поморщилась. – Нет, – повторил он уже мягче. – Я не потерплю, чтобы кто-то сопровождал меня на моем пути. Моя дорога – дорога только для одного.

На этом разговор и закончился.

Рельсы змеились дальше, но Кэнин увел меня в более узкий туннель, и после более чем десятка поворотов я совсем потеряла ориентацию. Мы проходили под ливневыми стоками и решетками – там, задрав голову, я могла наконец увидеть сияющий город. Но улицы казались пустыми, заброшенными. Я рассчитывала рассмотреть толпы людей, не боящихся ночи, и хищников, их окружающих. Может быть, даже мельком заметить вампира, гуляющего в сопровождении домашних и рабов. Наверху проехал автомобиль – люк звякнул, тишина наполнилась ревом двигателя. При виде настоящей, работающей машины я ахнула, но в остальном тут было тихо, как на Периферии.

Мы шли все дальше под безмолвными улицами, и в свете фонарей проступало кое-что еще.

Вначале, ошеломленная огнями и высокими зданиями, я этого не заметила, но Внутренний город пребывал в такой же разрухе, что и худшие части Периферии. Здесь не высились ряды сверкающих особняков, не было магазинов, набитых едой, одеждой и всем необходимым, не было машин для всех. Здесь было полно разрушенных, полусгнивших строений, за которыми, судя по всему, ухаживали чуть лучше, чем за остальными в городе. Здесь мерцали фонари, стояли проржавевшие машины и сорняки пробивались сквозь стены и тротуары. Если не считать трех вампирских башен вдалеке, Внутренний город походил на ярче раскрашенную, лучше освещенную версию Периферии.

– Ты не этого ожидала, верно? – пробормотал Кэнин, когда мы нырнули в очередной бетонный туннель и свет наверху угас. Я шла за ним, сама не зная, что чувствую – удовлетворение или разочарование.

– Где же все люди? – спросила я. – И вампиры?

– Те люди, которые не спят, сейчас работают, – ответил Кэнин. – Следят за электросетями и остатками канализационной системы, чинят сломанные механизмы. Потому-то вампиры и ищут талантливых и умелых людей и забирают их в город – чтобы поддерживать тут все на ходу. Также люди работают на заводах, чистят и ремонтируют здания, выращивают еду для остальных. Охранники, рабы, домашние и наложники тоже по-своему служат вампирам.