Жёсткая посадка

Продев верёвку в кольцо на животе, ведущая вяжет на ней три узла подряд, пропускает между связанных ног и продёргивает в поясное кольцо сзади с тем расчётом, чтобы узлы впились точно в интимное место. Усиленное давление на половые органы заставляет мазохистку учащённо дышать и морщиться, белый шнур впивается в лобок, облитый крошечными шортиками, деформирует и сминает женские гениталии под розовым латексом.

– Впереди самое сладкое, мои виртуальные глазастики! Сесилия Свит запихала верёвку себе в попку. О-о-о, как там тесно и великолепно… Если бы вы только слышали! От меня несёт голодной волчицей, кедровым парфюмом, подпорченным сыром и отходящей после матча хоккеисткой, вот чем! Я сама почти задыхаюсь от этого букета!

Обвязав себе пах, Сесилия неловко отгибается назад и привязывает конец поясного шнура к верёвке на лодыжках. Справившись с этой нелёгкой задачей, она на пробу водит полным тазом, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Верёвка теперь не позволяет выпрямить связанные ноги – при любой попытке уздечка моментально причинит боль между ляжек. Петля, продетая в ремень на поясе и уходящая к ногам, развалила пополам обтянутый розовый зад толстой блогерши, пробороздила женское устье, глубоко вонзилась в жировой слой на животе. Удовлетворённая собой, со стянутой грудью, промежностью и ногами, Сесилия падает на постель лицом вниз и выбирает себе кляп.

– Какой сегодня взять? Жёлтенький, чёрный или белый, как вы думаете, мои милые почитатели и ненавистники?… Возьму, пожалуй, белый.

Лежащая Сесилия разбирает ремешки белого овального кляпа, убирает за уши платиновые волосы, поправляет чёрную маску и вытирает яркие губы кружевным платочком. Обмотанная верёвками от щиколоток по самые подмышки, она может владеть только руками. Кулон с драконом дрожит на напряжённой, туго связанной груди.

– Хочется о многом потрепаться, мои мальчики и девочки, но настала пора пожелать вам буэнос ночес, потому что сейчас я заткну себе рот и надену наручники за спину. С кляпом во рту я неважная собеседница, зато вы сколько угодно можете любоваться, как я мычу от боли и счастья. В следующем выпуске я подробно опишу свои ощущения. Я хочу страдать! Ближайшие пятнадцать минут мы будем просто молча смотреть друг на друга, дорогие мои подписюнчики. Разогревайте свои причиндалы, готовьтесь возбуждаться и кончать, если ещё не сделали этого! Людям иногда не нужны лишние слова. Надеюсь, посмотрев на связанную и гадкую Сесилию Свит, вы немножко отдохнули от своих фригидных законных и не очень законных подружек, которые вас отродясь ничем не баловали, кроме примитивного перепихона по-собачьи. Я знаю, что большинство посредственных баб ждут от мужиков романтических баллад, круизов, халявного бабла и миллиона алых роз, а сами не в состоянии хотя бы подмыться перед сношением или надеть чистые трусы. Мне жалко это второсортное отребье. Спокойной ночи, мои маленькие! Я вас всех люблю!

Смазав слюной белый кляп, ведущая вводит его себе в рот. Пластиковый овал туго раздувает ей щёки, растягивает уголки губ. Сесилия подмигивает из-под маски, урчит, показывает камере большой палец. Стягивает застёжки на подбородке, закладывает ремни на затылок, соединяет какие-то карабины. Намордник становится невозможно выплюнуть. С заткнутым ртом выражение лица у ведущей беззащитное и немного комичное.

Неразборчиво мыча, розово-латексная Сесилия привстаёт на локте, извернувшись в талии, набрасывает цепочку на связанные лодыжки в красных чулках и капроновых колготках. В руках у неё остаются два конца цепи. Выгнув спину назад, ведущая наощупь пристёгивает один конец к застёжкам кляпа на затылке. С помощью маленького замочка прикрепляет наручники к другому концу цепи. Оборачивает левое запястье стальным браслетом, заводит обе руки за спину и со второй или третьей попытки ухитряется застегнуть браслет на правой кисти.

Все запорные устройства сомкнуты. Пышная блогерша в маске и розовом латексе дёргает ногами, руками, шевелит задом, показывая зрителю, что поза «лодочка» удалась. Её кисти скованы сзади, ноги притянуты к рукам, голова с кляпом и ошейником запрокинута – цепочка между кляпом и лодыжками не позволяет опустить лицо. Промежность девушки тоже связана с лодыжками, груди стянуты верёвкой.

Оказавшись в капкане, Сесилия безрезультатно возится в смятой постели, гремя кандалами и издавая глухие звуки, в них смешались боль, отчаяние и сексуальное наслаждение. Верёвки трутся между блестящих розовых бёдер, латекс визжит от скольжения, вязка на груди безжалостно терзает побагровевший бюст с оттопыренными сосками. Изредка пленница неуклюже ловит цепь скованными руками, ощупывает замки на запястьях, пробует дотянуться до узлов на ногах, но неудобная поза и задранная назад голова не позволяют ей предпринять сколько-нибудь решительных действий, и ключа от наручников у неё тоже нет.

Загнавшая в ловушку сама себя, женщина в красных чулках и колготках обессиленно катается, изгибается среди подушек и раскиданных ремней, грызёт полиэтиленовый кляп, её сдобное тело соблазнительно вздрагивает, на шёлковое покрывало текут косметика, пот, слёзы. Из-под кляпа срываются клочья слюны. В течение пятнадцати минут камеры бесстрастно фиксируют её мучения, после чего экран затухает и возникает надпись:

«The end. До новых встреч на канале «Жёсткая посадка»!

***

Двое мужчин в спецовках идут от «Форда»-фургона к двухэтажному облупленному зданию, скрытому за неряшливой шеренгой тополей. Выбоины в дорожке неумело вымощены битым кирпичом, козырёк над крыльцом не мешало бы очистить от ржавчины. Табличка у дверей извещает, что здесь находится городская библиотека №8 имени Н.В.Гоголя. Сбоку на стекло наклеено объявление, отпечатанное на ксероксе: «Извините, у нас ремонт».

– Мы на пороге храма знаний! – скуластый мужчина в джинсовой кепке задумчиво пинает одуванчик у ступеньки. – Русый, колись, когда в библиотеке в последний раз был?

– Ну ты спросил, Глюк… – напарник чуть рыхловатый, на шее порез от бритья. – А, вспомнил! В прошлый год на Адмиралке деловой центр шаманили! Ну, знаешь, где круговое движение возле зоопарка? Там тоже у них библиотечка в корпусе. Новые таблетки ставили, пакетники меняли.

– Так это по работе, – разочарованно говорит скуластый. – А по-настоящему, чтоб книжку почитать, прикоснуться к высшим материям?

– По-настоящему?… В школе, наверно, когда-то, сто лет назад. У меня Танька вроде записана, женские детективы домой таскает, а я-то чего там забыл? Пыль нюхать? Чо привязался, Глюк?

– Ликуй, неграмотный, – ухмыляется собеседник в кепке. – Мы вот-вот достигнем просветления.

– Ясен пень, как проводку им поменяем, так всё и просветлится.

Скуластый первым входит в мрачноватое помещение. За стойкой абонемента сидит полная женщина. Вошедшим видна её мальчишечья тёмная стрижка и очки с сильными линзами. Линзы дают искажение и кажется, что глаза библиотекаря смотрят в разные стороны.

– Здравствуйте. ООО «Спецэлектромонтаж» заказывали? У нас наряд на внутренние работы.

– Наконец-то свершилось! – приветливо отзывается женщина. – Здравствуйте, проходите! Нам надзорка третий год предписания строчит, а у города всё денег нет.

– Некоторые и дольше ждут, – рассудительно кивает Глюк в джинсовой кепке. – Как поликлиника, например.

Он тоже не бывал в библиотеке со школьных лет… хотя нет, во время учёбы в радиотехническом лицее захаживал – искал какой-то заковыристый справочник по мультимедийным системам. Наверное, все библиотеки одинаковы: пустота, гробовая тишь, беспомощно-оптимистичные стенды фотоконкурсов «Книга и я», «Самая читающая семья». Глухие ряды разноцветных корешков, растрёпанные обложки журналов и детских сказок, кирпичи-многотомники русских и западных классиков. И надо всем этим тускнеющим, никому не нужным обилием печатных слов и мыслей скромно властвуют дамы-библиотекари неопределённого возраста и затрапезной внешности.

– На библиотеки бабок нет, а на новую плитку перед мэрией почему-то каждый год хватает, – философски вставляет напарник Русый. Он оглядывает зал с эшелонами книжных стеллажей, автоматически отмечает розетки, выключатели, считает лампы на потолке. – Что у нас по смете?

– Электрика и пожарные извещатели, – женщина показывает какие-то бумаги. – Давайте знакомиться, меня зовут Екатерина.

– Руслан, – говорит Русый.

– Виктор, – представляется скуластый электрик. – Вы заведующая библиотекой?

– Нет, исполняю обязанности, – почему-то смущается полная библиотекарь. – Заведующая Нина Павловна в отпуске, а я – за всех. Раньше было целых четыре ставки, сейчас половину сократили.

– Оптимизация, – деловито сочувствует Русый. Обходит стойку, суёт нос во все углы. – Ну что ж, площадь у вас небольшая, к завтрему всё будет.

– Это не все помещения, – поправляет Екатерина. – Ещё есть книгохранилище и санузел.

– Я по схеме говорю, – отмахивается Русый. – Мы до этого торговый центр на Центральном электрифицировали – там точно убиться можно. Три этажа, лифты, эскалаторы, кинозал… Одних «клювов» – тыща с лишним. А тут восемьдесят погонных метров «лапши», десять извещателей и пятнадцать выходов.

– Кондиционер ещё есть.

– Я его посчитал. Розеткой больше, розеткой меньше. Делов на полтора дня. Вы нам акт выполненных работ подпишете?

– Конечно, я же врио! Специально вас жду, табличку повесила, компьютер вырубила и чайник вскипятила, пока вы свет не отключили. Чай будете? Есть конфеты, печенье.

– Не заработали ещё, – скуластый Виктор тоже профессионально созерцает набитый книгами зал, трогает ближайшую розетку.

– Ой, осторожно! – кричит Екатерина. – Она замыкает.

Розетка легко подаётся из стены вместе с шурупами, обнажаются пыльные почерневшие провода, из корпуса сыплются мусор и сухие насекомые – здесь всё болтается на соплях.

– У-у-у, бля! – Виктор сконфуженно прикрывает рот. – Тяжёлый случай. Извините, вырвалось.

– Для сведения – ваше восклицание в старославянском произошло от глагола «бл#дити», – смеётся Екатерина. – Это означало «ошибаться». На букву «б» священники величали тех, кто проповедовал ложные вероучения, отличные от канонической церкви. Слово было вполне легальным и к падшим женщинам не имело никакого отношения.

«Умная, сразу видно – при книжках живёт», – думает Виктор.

– Мало посетителей ходит, наверно? Интернет же у всех.

– Записано больше трёх тысяч, но «живых» всё меньше, – грустно сознаётся Катерина. – Грозят объединить нас с библиотекой на Крупской или вообще ликвидировать. Пока спасаемся тем, что интернетом охвачено не всё, плюс выезжаем на платных услугах – ксерокс, ламинирование.

– Не страшно вам в одиночестве сидеть? – Русый разрывает заводскую упаковку на коробке с дюбелями, пока Виктор примеривается с рулеткой к простенку – по схеме там предполагаются разъёмы для проектора и настенные светильники.

– Нет, грабители к нам не заходят. И живу я недалеко, через два дома.

– Компьютером и чайником пока пользуйтесь на здоровье, – Русый выкладывает на подоконник кусачки, изоленту, отвёртки. – Сегодня сеть пробросим, автоматик на вводе бахнем, а запитывать завтра будем. Нам сказали, материалы уже здесь?

– Вчера завезли по описи, – библиотекарь Екатерина простирает назад крупную нежную руку. – Провода, рубильники, пеналы всякие. Вам что-нибудь нужно?

– Вроде нет, – Виктор перебирает ворох кабелей, гофрированные рукава. – Инструментарий у нас при себе. Стремянка, дрели, плосканки, приборы. Екатерина… ой, как вас по отчеству?

– А оно обязательно нужно? – насмешливо спрашивают из-за стойки. – В миру я Денисовна, но лучше без церемоний.

Растерянный Виктор с мотком проводов на локте выпрямляется, внимательно смотрит на толстую библиотекаршу в сером свитере. Войдя с яркого света, он дал этой тётке лет сорок с хвостиком. Его ввели в заблуждение безразмерный свитерок, короткая стрижка и очки в уродливой оправе. Теперь он понимает, что полной Екатерине наверняка нет и двадцати пяти. Свежая кожа, доброжелательный взгляд, при улыбке во рту сверкают ровные белые зубы.

Присутствие молодой женщины, пусть это всего лишь пухлая и неяркая библиотекарша, заставляет Глюка машинально расправить плечи и немножко подосадовать на свою небритость и запущенную ротовую полость. У Русого вроде была мятная жвачка, надо стрельнуть пластиночку.

Библиотекарь Екатерина тоже досадует про себя, что оделась сегодня кое-как, даже не накрасилась, обалдуйка. Вообще-то в библиотеке номер восемь наряжаться не для кого, кто сюда ходит? Старушки-книголюбы, старички-пенсионеры старше шестидесяти, изредка забегают подростки – воспользоваться принтером или взять что-нибудь по школьной программе литературы. Знала же, что сегодня электрики придут, почему бы хоть глаза не подвести? Оба парня молоды и симпатичны, особенно высокий Витя в джинсовой кепке.

Потом высокий Виктор вдруг спохватывается, что слишком долго таращится на малознакомую Катерину Денисовну, снова нагибается к куче бухт и коробок.

– Мы вам тут намусорим немножко. Штукатурка у вас очень древняя… не сказать хуже.

– Чего вы хотите, здание хрущёвских времён. Не страшно, мы через неделю белить будем, а сегодня я подмету и вымою. Могу газеты постелить, если скажете где.

– Знаете, Катерина, как принимают экзамен у чукотских электриков?