Связь без брака – 2. Время олимпийских рекордов

«Аню надо хоть немного побаловать, – пришла ко мне запоздалая мысль, – а то живу у неё как нахлебник, даже резинки она сама достаёт, а зарплата у неё хоть и хорошая для МИДа, но явно не слишком большая. Ну и я ещё планировал съездить в родной посёлок, проверить, как дела идут в школе-интернате».

Наконец мне удалось перехватить машину с шашечками, и за двойной ценник водитель согласился подождать нас у подъезда, а потом отвезти девушку на работу. Правда, услышав о МИДе, когда она садилась в машину, он недовольно поморщился, видимо, пожалев, что не содрал с меня ещё больше.

– Так, вот тебе деньги, на двойной счётчик, – я, громко говоря, чтобы слышал водитель, вручил ей в руки трёшки и пятёрки.

Она понятливо посмотрела на меня и поцеловала на прощание.

Глава 7

– О, Ваня, – окликнули меня, когда я, не заезжая на базу ЦСКА, прикатил в школу КГБ. Надо было поговорить о начале занятий, ведь я числился в штате инструктором, хоть и на треть ставки.

Увидев меня, они обрадовались, быстро собираясь вместе.

– Поздравляем с победой!

– Спасибо, – я пожимал руки людей, лиц которых по-прежнему не знал, – я думаю, скоро на недельку-другую уеду, поэтому хотел бы договориться, когда могу приступить к работе.

– Хм, – они переглянулись, – через месяц начало практики у нового курса, так что успеешь в любом случае.

Тот, кто подарил мне явару, заинтересованно спросил:

– Тренировался хоть с кастетом? Есть смысл выделять под тебя мне время?

– Обижаете, товарищ инструктор, – я достал из кармана свою связку ключей с титановым стержнем, – во, сделал под себя, как брелок на ключи. Металл – титан, легче стали и настолько же крепче. Хват из-за канавок чудесен, а из-за ключей никто не догадается, что это оружие! К тому же и сами ключи острые, можно, если что, кого и в глазик ткнуть.

Я продемонстрировал им, чему научился за это время. Подняв взгляд, увидел сузившиеся глаза из-под масок.

– А ну-ка, Ванюш, дай мне твой брелок, – попросил мастер явары и, когда я удивлённо передал ему своё оружие самообороны, покрутив его в руках, положил в карман формы, достал, затем с коротким замахом ударил по ближайшему к себе столу. Толстая ДСП-плита лопнула, согнувшись вниз.

Он молча передал явару остальным инструкторам, которые проделали с ней почти те же манипуляции, только что стол не стали доламывать.

– Знаешь что, Ванюш, – обратился ко мне старший, – оставь, пожалуйста, её нам ненадолго, возврат гарантируем.

– Да, конечно, только свои ключи сниму, – я взял брелок, на который было повешено много лишних ключей, снял только от своей комнаты в общежитии и квартиры Ани, которые она мне дала сегодня, серьёзно смотря в глаза. Отказывать я, конечно, не стал, чтобы её не обижать.

– Ну, тогда ладно, – я поднялся, кладя их в карман, – через две недели, наверно, загляну, заберу, заодно уточним дни и время работы.

– Как, кстати, там тот человек поживает? – неожиданно спросил меня старший.

– Какой?

– Который тебя нокаутировал.

Я задумался, что ему ответить, особенно в свете того, что Аня недавно мне сказала.

– Поспрашивайте у коллег об их недавнем расследовании в МИДе, – я поднял на него взгляд, – чтобы это не исходило от меня и не выглядело так, будто я хочу ему отомстить.

Они переглянулись.

– А как оно для нас должно выглядеть? – осторожно спросил он.

– Вы спросили, я ответил, – напомнил я ему, что он начал этот разговор первым, – ни врать, ни наговаривать не хочу.

– Хорошо, поспрашиваем, – мирно согласился он.

– До свидания, товарищи.

***

Сегодня я решил посвятить день походам по магазинам, а чтобы меня не узнавали с желанием набить лицо, купил большие чёрные очки и широкополую шляпу. С простыми брюками и рубашкой смотрелось это ужасно, но зато я не привлекал к себе внимания.

Зная только один большой магазин в Москве, я и направил свои стопы туда. В ЦУМе толпились в основном приезжие, сами москвичи предпочитали отовариваться в других местах, к тому же на большинстве государственных предприятий были свои собственные магазины, куда завозили и отпускали дефицитный товар. Так что, глядя на не такие уж большие очереди в отделы центрального магазина, я отправился в тот, где царила скука и уныние, поскольку не было ни одного человека.

Мой внешний вид болтающих продавщиц нисколько не впечатлил, поэтому я спокойно под их изучающими взглядами ходил возле витрин, рассматривая не очень многочисленные ювелирные изделия. Сапфиры, рубины и прочие драгоценные камни, которые были тут максимально представлены, вставленные в массивные золотые и серебряные оправы, я не рассматривал принципиально, поскольку они были все выращены искусственно, ведь на территории СССР этих месторождений не было. Я рассматривал только изумруды и бриллианты, хоть тут был шанс не получить то, что через десятки лет станет простым золотым ломом.

– Прошу прощения, – я остановился возле небольшого золотого комплекта с яркими зелёными камнями с весьма высокой ценой, – а что это за камни?

Одна из продавщиц лениво продефилировала ко мне и бросила взгляд на то, что я показывал.

– Демантоид, – ответила она.

– А почему такая стоимость? – я, как ни напрягал память, не мог вспомнить такие камни.

– Молодой человек, – она снисходительно на меня посмотрела, – это наши уральские самоцветы группы гранатов, а стоят они так, потому что редки.

«Гранаты я видел по ценам, даже дороже бриллиантов бывают, если настоящие, – вспомнил я свои походы по ювелирным магазинам будущего, – думаю, хорошая будет покупка».

– А сертификаты качества есть на камень?

– Молодой человек, – она ещё более снисходительно на меня посмотрела, – мы ЦУМ, а не деревенская лавка.

– Покажите, заодно дайте посмотреть этот комплект.

Она было открыла рот, но закрыла его и нехотя предоставила мне всё запрошенное.

«Я не специалист, но камни и правда неплохие», – вынужден был признать я, осматривая серьги и колечко на солнечный свет.

– Беру этот комплект, – сказал я, возвращая ей подложку с драгоценностями.

– Он стоит тысячу рублей, – растерянно сказала она, не веря мне.

– И покажите мне ещё такой же набор из золота, только с горным хрусталём Ленинградского завода, для повседневной носки, – проигнорировал её я.

Вот тут уже она, поняв размеры моих предстоящих трат, полностью изменилась. Голос, подача – всё поменялось за секунду, так что уже через пять минут я оплачивал на кассе две небольших по весу покупки, но с весьма высокой стоимостью. Хотя, конечно, второй комплект обошёлся мне в четыреста рублей, я спокойно потратил эти деньги.

Положив два небольших пенала в карман, я попрощался и пошёл искать магазин спортивных товаров, а найдя тот, что устраивал меня размерами и количеством представленного ассортимента, разгулялся там во всю ширь, удивляя продавцов объёмами закупаемого товара. Они, видимо, подумали, что я спортивный лагерь открываю. Оставив адрес части, куда нужно будет это всё привезти, я оплатил товар, доставку и, поймав такси, отправился в магазин «Канцтовары» и, закупившись ещё и там, поехал покупать билеты на самолёт и на этой же машине потом отправился на рынок, где выбрал большой букет роз и вазу, поскольку в квартире Ани не видел ничего подобного. Вернувшись к ней на квартиру с покупками, налив воду, поставив в вазу цветы и выложив драгоценности, я отправился по магазинам, чтобы приготовить нам ужин. В Москве с продуктами было всё много лучше, чем в наших поселковых магазинах, но колбасу, так нравившуюся мне, обнаружить не удалось, поэтому пришлось взять просто самую дорогую на прилавке.

С полными сумками я вернулся обратно и, открыв дверь ключом, увидел Анины туфли у порога.

– Аня? Ты вернулась? – спросил я. Из зала выбежала девушка и, держа в руках два пенала с драгоценностями, прижала их к груди.

– Это мне? Мне?! – она стала больше похожа на старшеклассницу, чем на взрослую и опытную девушку.

– С гранатами комплект для приёмов, чтобы сражала буржуев красотой, – я кивнул и, поставив сумки на пол, стал разуваться, – а с горным хрусталём для повседневной носки, чтобы не вызывать уж слишком большую зависть у коллег и подруг.

– Ваня! – взвизгнула она и бросилась обниматься.

– Так, Аня, ну ты чего, – я вяло отбивался, ворча при этом, – и вообще, некрасиво брать то, что тебе ещё не подарили.

– Ваня, – не слушая, меня всего зацеловывали.

Затем она подняла на меня сияющий от счастья взгляд.

– Это первый подарок от моего мужчины в жизни, – сообщила она мне.

– А цветы не понравились? – поинтересовался я.

На меня снова набросились, убеждая, что понравилось всё и меня сейчас просто съедят от радости, счастья и желания.

***

– Ну вот, а я столько продуктов купил, – вздохнул я, поскольку счастливая девушка не выпускала меня из кровати, до тех пор пока на небе за окном не стали сверкать звёзды. Аня отдавалась мне с такой страстью и нежностью, что становилось стыдно от того, что я знал, что будет с нашими отношениями дальше.

– Я поговорила сегодня с отцом в обед, – на меня посмотрели довольные карие глаза, – посидели с ним, поплакали вместе.

– То есть теперь всё хорошо? – я внимательно посмотрел на неё, силясь разглядеть в глазах грусть или печаль, которые были присущи ей раньше.

– Больше, чем просто хорошо, – она подтянулась и поцеловала меня, – я влюблена, счастлива, у меня самый лучший мужчина в мире. Что ещё нужно женщине?

– Это хорошо, – вздохнул я, – пойдём поедим?

– Да, конечно, – она моментально поднялась, закутываясь в халат, – тебе нужно восстановить силы, поскольку у меня на тебя большие планы на всю ночь.

– Знаешь, я тут вспомнил, мне срочно нужно на базу, – я сделал испуганное лицо.

– Ну уж нет, сегодня и навсегда ты теперь мой, – она погрозила мне пальчиком, – и вообще, пока тебе нет восемнадцати, я страстно хочу привязать тебя к себе на верёвочку, чтобы ты далеко не убегал. Сколько женщин на тебя жадно смотрят, когда ты ходишь в этой своей коротенькой майке, просто жуть!

«Б…ть», – только и промелькнуло у меня в голове от подобных признаний.

***

Утром, вырвавшись от Ани только под честное слово ночевать у неё, я отправился в КГБ – сдаваться.

Узнав фамилию человека, к которому я хочу попасть, дежурный на первом посте посмотрел на меня круглыми глазами, которые стали ещё больше, когда через двадцать минут на меня принесли пропуск. Знакомый кабинет и человек, поскольку меня довели до нужного места и пригласили пройти внутрь.

– У нас проблемы, – с тяжёлым вздохом и не здороваясь я сел за стол на то же место, на котором сидел в прошлый раз.

– По тому, что я слышал десять минут назад, – он вздохнул и, явно передразнивая Аню, произнёс: «Ой, папочка, ты бы видел, что мне Ванечка вчера подарил! Заеду в обед, покажу», – думаю, да. Она по уши в тебя влюбилась.

– Мне что, по-вашему, нужно себя как свинья с ней вести, что ли? – я поднял на него удивлённый взгляд. – Аня мне небезразлична, или, думаете, я такой радостный весь от того, что нам придётся расстаться?

– Думаю, нет, – он встал со своего места, прошёлся и сел рядом. – Раз пришёл, значит, есть мысли по этому поводу? – спросил он.

– Она сейчас слишком сильно зациклена на мне, даже о работе перестала рассказывать, – кивнул я, – мальчика с большими перспективами, в неё влюблённого, уже нашли?

– Даже искать не пришлось, очередь стоит у её двери, только свистни, – с усмешкой довольного отца сообщил он, – но мы выбрали, да.

– Пусть ездит с ним в краткие командировки по стране, – я поднял на него взгляд, – а он должен забыть пока про свою любовь и стать ей хорошим другом. Это важно, поскольку Аня не потерпит, если кто-то станет признаваться ей в любви.

Комитетчик задумался.

– Мысль неплохая, я подумаю, – наконец сказал он, – по Новому году всё в силе? У нас всё готово, ждём только декабря.

– Мне нужно готовиться к Олимпиаде, – я спокойно на него посмотрел, – а Ане перестать смотреть из настоящего в прошлое.

– Хорошо, – он протянул мне руку, которую я пожал, – давай подпишу пропуск на выход.

Протянув ему картонный прямоугольник, я получил подпись и вышел из двери кабинета. Меня тут же подхватил провожатый и вывел за посты охраны на улицу, вежливо попрощавшись.

Глава 8

Очень много проблем у меня возникло при перевозке огромного контейнера, забитого товарами, что я накупил в обоих магазинах. Меня с ним никуда не брали, и только заступничество Щитова помогло пристроить его на военный борт, когда я заплатил лётчикам за провоз. Причём потом пришлось ещё платить командиру воинской части, договорившись насчёт грузовика, который это всё отвезёт в мой посёлок. Ну и, конечно, дать двум сопровождающим: офицеру и рядовому. После всех этих непредвиденных покупок моя Сберкнижка вышла на ноль, и, как мне ни претило это делать, пришлось звонить тренеру и занимать у него пятьсот рублей, чтобы самому не протянуть ноги от голода, ведь мне пришлось добираться на рейсовом автобусе и переночевать в частном доме, ожидая утреннего приезда грузовика. Наконец, когда военные прибыли, я запрыгнул к ним на подножку и показал дорогу до школы, где преподавали два важных для меня человека. Я решил начать с них, впрочем, и вещи в контейнере были уложены так же.

Артём Викторович нашёлся на уроке и сначала не поверил, что видит меня, даже протерев глаза, но когда понял, что я не мираж, бросился обниматься, искренне радуясь. Попросив его следовать за мной, я подвёл его к грузовику, где военные уже открыли контейнер.

– Артём Викторович, первая часть вам, – показал я на спортивные маты, кучу спущенных мечей для волейбола, баскетбола, футбола, а также коньки и лыжи, – помнится, вы говорили о нехватке инвентаря в школе.

– Ваня?! – он, не веря, смотрел на уложенные ящики. – Ты сдурел? Это же кучу денег стоит!

– Не больше, чем ваша помощь, Артём Викторович, давайте забирайте, там глубже лежат ещё для Кондрата Филимоновича подарки. Кстати, можете помощь для разгрузки собрать?

– Да, Иван, сейчас старшеклассников сниму с уроков, быстро управимся, – закивал он, бросаясь в школу.

Кондрат Филимонович появился почти сразу, начав с медвежьих объятий. А я показал ему на контейнер и сказал, что помню, как он жаловался на недостаток хороших гантелей разных весов. Тут ему сразу две стойки, для обеих рук, и всё польского производства. Счастье мужчины, когда мы с трудом занесли и распаковали всё, было просто запредельным. Вытирая одинокую слезинку с бородатой щеки, он лишь жал мне руку и приглашал сегодня к себе в гости домой. На что Артём Викторович сразу заявил, что, поскольку он был первый, то сегодня я поужинаю у него, а узнав, что я снимаю комнату в посёлке за свои деньги, оба тут же заставили меня пообещать поочерёдно жить у них, пока буду здесь. Чтобы не расстраивать возмущённых мужчин, я согласился, сказав, что посещу сначала школу-интернат и отпущу грузовик, взятый у военных на время.

Они выделили мне пятерых крепких ребят, и мы поехали по дороге, по которой я набегал тысячи километров за время, пока жил здесь.

Искать нового директора не пришлось, поскольку новость о грузовике с подарками за секунды облетела посёлок, и меня у ворот интерната ждал не только директор, но и новый секретарь ВЛКСМ, а также человек в костюме-тройке на чёрной «Волге» со знакомыми мне номерами. Но хотя бы человек был не тот, что прежде, и то ладно.

Все встретили меня словно родного, директор и руководитель комсомола жопу зализывали так, что я начал беспокоиться, что в туалет по-большому больше уже не схожу сегодня. А когда мои помощники стали разгружать контейнер, я объяснил, что привёз для детей самое необходимое для учёбы, чего обычно у нас всегда не хватало: пеналы, перьевые ручки, чернила, карандаши, ластики, линейки, тетради. Затем пошли ящики с ранцами, и закончилось всё это футбольными мячами и остальным спортинвентарём, который использовался в школе-интернате, пока я в ней учился.

Директор от этого богатства едва не поседел, поскольку всё нужно было теперь поставить на учёт и раздать учащимся, я же попросил провести меня по местам «боевой славы». Со мной пошли все трое, пугая детей и подростков, которые выбегали на нас посмотреть.

– Видите, Иван, здание немного успели обновить, – докладывал мне директор, – хотя, конечно, капитальный ремонт ему не помешал бы.

– Вы можете сделать смету? – поинтересовался я у него. – Я потратил все деньги, чтобы купить подарки в две школы, но в следующем году Олимпиада, я рассчитываю на призовые места и денежные премии.

– Хотите помочь нам с ремонтом? – удивился он. – Это будет очень дорого даже по самым скромным прикидкам.

– Станислав Евгеньевич, – мягко обратился к нему комитетчик, – просто сделайте смету, а уже дальше Иван сам решит, как он сможет вам помочь.

– Конечно, конечно, – моментально согласился он.

Мы ходили по знакомым коридорам, я видел детей, кого-то даже знал лично, но никто не подходил, видя меня в компании взрослых.

– Спасибо вам, Станислав Евгеньевич, за экскурсию, – наконец повернулся я к нему, когда мы посетили мою комнату, где я узнал, что соседи стали старшаками и живут теперь на первом этаже, а также что Заяц угодил в больницу. Последней мы посетили кухню, и я не увидел там разных баков с едой, как это было при мне. Хотя, конечно, их могли и спрятать.

– Приятно видеть новое лицо школы-интерната под вашим руководством, – я протянул ему руку, которую он затряс, – я увидел всё, что хотел, поэтому ещё раз спасибо. Я ещё какое-то время побуду в посёлке, и, если какая-то моя помощь потребуется детям, смело меня находите, буду в вашем распоряжении.

– Конечно, Иван, – улыбался он, – мы все следим за вашими спортивными достижениями, даже легкоатлетическая секция в нашем ДЮСШ теперь есть со своими ребятами.

– Спасибо и вам, товарищи, был рад познакомиться, – протянул я руки комитетчику и секретарю комсомола, – о том, что в школе-интернате всё в порядке, конечно, расскажу своим кураторам и обязательно упомяну вас.

На лицах обоих появились улыбки, и я вернулся ко входу в школу, дав чуть больше денег военным, которые были готовы отправляться назад в Иркутск. Обрадованные, они поехали отдохнуть, поесть и уже вечером собирались в обратную дорогу.

Я же, попрощавшись со всеми, кто меня сопровождал, отправился в школу к Артёму Викторовичу, а оттуда, увидев, что за мной больше нет лишних глаз, сбежал в больницу, купив продуктов и заявившись как посетитель в одну нужную мне палату.

– Немой? – Заяц даже привстал на кровати, увидев меня. Остальные подростки удивлённо смотрели то на него, то на меня.

– Разбирайте вкусноту, – я поставил два пакета с печеньем и конфетами, на которые, отталкивая друг друга, налетели все, я же подошёл и тихо сказал подросшему парню, – пошли покурим.

Драки за еду не стихали, поэтому пришлось на них прикрикнуть, а Заяц так и вообще раздал пару тумаков перед уходом, наведя порядок. Мы с ним отправились на балкон, где было запрещено курить, но все, естественно, дымили. Стрельнув папироску у взрослого, у него же подкурив, Заяц блаженно затянулся, выпуская дым в сторону.

– Хорошо, – заявил он.

– Ты знаешь, зачем я пришёл в больницу и почему не могу ни с кем поговорить в интернате, – я посмотрел на него, – есть ещё, что мне нужно сделать?

Он задумался, затягиваясь, а я молча смотрел на него.

– Думаю, нет, Немой, – наконец ответил он, – сейчас стало легче. Реально легче. Даже отменили избиение при приёме в интернат новеньких, новые учителя бдят за каждым синяком, а проверки после кипиша приезжали чуть не каждую неделю, сейчас, понятно, до нас опять никому нет дела, но откровенного п…ца не стало. Мамой своей клянусь.

– У тебя нет матери, – напомнил я ему.

– Ха-ха, – тихо засмеялся он, – так и знал, что ты слышишь все наши разговоры.

– Ну и? Я могу считать, что всё, что я делал, было не зря? – надавил на него я.

– Тёлок больше не возят пачками на аборты, Немой, – он внимательно на меня посмотрел, – в больнице новые доктора, смотрящие за каждым нашим чихом, в ж…у больше никого не е…т по ночам, хавка не блевотная. Так что, думаю, да, тебе можно жить дальше, с остальным мы со старшаками разберёмся сами.

Я протянул ему руку, которую он без колебания пожал.

– Прощай, Заяц.

– Прощай, Немой.

Выйдя из больницы, я, не оглядываясь, пошёл к школе, занятия у Артёма Викторовича скоро заканчивались, и мы собирались с ним и Кондратом Филимонычем пойти посидеть вместе, отпраздновать мои медали и подарки. Идя по знакомым тропинкам, я с полной отчётливостью стал ощущать, как камень, лежащий на моих плечах все эти годы, куда-то внезапно пропал. Стало так легко, что я даже выпрямился и приосанился, собирая заинтересованные женские взгляды, поскольку шёл в тоненькой куртке и спортивных штанах.

Вечерние наши посиделки завершились глубоко за полночь, и мы с Артёмом Викторовичем прокрались в его квартиру, чтобы не шуметь. На небольшой кухне мне был положен матрас на пол, и всё застелено свежим постельным бельём. Мыться и чистить зубы было уже поздно, и, чтобы не будить его семью, я разделся и лёг спать как есть.

А ночью проснулся от таких страшных болей сначала в ногах, а затем и во всём теле, что, скуля, катался по полу, не зная, что происходит. Кричать не хотелось, чтобы не разбудить приютивших меня людей, так что я до крови искусал свою руку, пока наконец всё не закончилось, словно ничего и не было. Прислушиваясь к своим ощущениям, я не почувствовал чего-то нового, а потому решил доспать то, что ещё оставалось до утра.

Проснулся я от того, что кто-то близко ко мне гремел железом. Открыв глаза, первым, что я увидел, были белые трусики в зелёный горошек, затем длинные ноги с весьма короткой юбкой, а затем разглядел и владелицу всего этого добра.

– Лиля? – удивился я, поскольку пионерка явно выросла с того последнего раза, когда мы встречались.

Девушка, повернувшись ко мне и увидев, что я не сплю, расстроилась.

– Так и думала, что зря пришла сюда. Ко мне подружки явились, принесли конфеты, нам захотелось чая. Извини, что разбудила.

– Ничего страшного, – я пошевелился и стал подниматься во весь рост, а она, наоборот, становилась всё ниже и ниже, по мере того как я вставал. Внезапно я с удивлением понял, как её щёки заливает краска.

– Ты чего?

– Зайду попозже, – пискнула она и бросилась в коридор.

Почесав живот, я отправился почистить зубы и умыться, затем, замотанный в полотенце, явно оставленное для меня, вернулся на кухню, чтобы одеться. Проходя по коридору, я увидел четырёх девушек, которые при виде меня открыли рты, и я, конечно же, вежливо с ними поздоровался. Одеваясь в старую, пропахшую потом одежду, собрался отправиться за своими вещами в дом, комнату в котором снимал, завтра я обещал переночевать у Кондрата Филимоныча, а уже послезавтра на рейсовом автобусе должен был уехать в Иркутск.

– Лиля, скажешь отцу, что я за вещами? Хорошо? – обратился я к ней перед уходом.

– Конечно, – как-то уж слишком тихо пискнула она в ответ.

До нужного дома было всего десять минут пешком, так что, зайдя к себе, я разделся и пошёл в ванную, чтобы потом залезть уже в чистую одежду.

«Что, б…ть?» – я обратил внимание на ноги и руки, которые ещё десять минут назад были для меня привычными.

Быстро примерившись к косяку, я понял, что стал чуть выше, ноги тоже слегка удлинились, да и в целом снова чуть сменился центр тяжести, это я ощущал хорошо, так как, постоянно бегая, точно знал баланс своего тела. Мускулатура вроде бы визуально не сильно поменялась, но вот качество. Я задумчиво всё ощупал, она точно стала чуть иной.

«Так, что происходит?» – в голове судорожно стали метаться разные мысли с предположениями – это уже третий раз! Что происходило со мной в первые два и после чего? Сейчас точно было прощание со школой-интернатом и чувство, что я выполнил всё, что хотел. Слова Зайца стали последней каплей, отпустившей тугую пружину, которая эти годы держала меня в напряжении, и пусть она отпустила меня не до конца, поскольку ещё не закончилась история с Ирой и усыновлением детей, мне явно стало легче самому, и сразу после этого случилось очередное перестроение.

Выбежав голым из ванны, я нашёл обрывок бумаги, карандаш и разделил лист на две части. В первую колонку я записывал то, что делал в школе-интернате, во вторую трансформации тела, которые случились со мной после этого. Получившаяся картинка была очень интересной.

«Хм, убийства педофилов и растлителей засчитываются в какую-то мою карму, – я, задумчиво покачивая ногой, смотрел на получившиеся соответствия делам и событиям, – но не всегда. Может быть, за каждую следующую трансформацию нужно убить их больше? Хм, оно мне не очень надо, заниматься такой ерундой, как гоняться за маньяками, хотя вот вчера я ведь просто поставил точку в деле своего интерната, сам всё проверил, отблагодарил тех, кто был ко мне добр».

Мысли лениво плавали в голове, сопоставляя факты и события.

«Нужно будет после расставания с Аней посмотреть, будет ли зачёт кармы за то, что разрулил ситуацию с ней и её семьёй, или нет, – подумал я, – и внимательнее посмотреть за своим телом после этого. Главное, что я понял из произошедшего, что мне и дальше не нужно проходить мимо людей, у которых случилась беда, но при этом думать головой. Старушек через дорогу переводить точно не стоит, а вот в таких ситуациях, как с интернатом, стоит участвовать».

Я поджёг листок бумаги, а потом ещё и размешал пепел, чтобы наконец вернуться в ванну, где, лёжа в воде, ощупывал бёдра и голени. Мышцы стали другими, и ко мне приходило полное понимание случившегося.

«Но показывать это мы, конечно же, никому не будем, – подумал я про себя, – оставим до Олимпиады, а на чемпионате СССР следующего года результата 9.9 вполне будет достаточно».

Помывшись и надев чистое, я собрал свой вещмешок и, заплатив за проживание только за сегодня, покинул не очень обрадованную моим ранним уходом хозяйку. Мне было всё равно, поскольку после случившегося вчера ночью ко мне пришло понимание, что больше сюда я никогда не приеду, это и правда мои последние дни в посёлке, бывшим когда-то родным для моего убийцы из будущего.