– Выходи Плакальщик! – позвали его снова. – Если поделишься добром, уйдёшь от сюда живой, да и друга твоего отдадим. Если нет, всё равно найдём, и тогда придётся плохо.

Платона охватил такой животный ужас, что он готов был завыть. Парни наверняка лучше его знают план здания, тогда как он здесь впервые и вряд ли самостоятельно найдёт выход из этого лабиринта. Рано или поздно его найдут, а исходя из того, что они хладнокровно забили Сократа, ему тоже несдобровать.

– Выходи Колдун! – донёсся издевательский фальцет самого молодого из компании. Платон решил, что именно его они с Сократом неожиданно встретили в коридоре. – Выходи подлый трус!

Плакальщика трясло от ужаса происходящего и неосознанно он начал бормотать вслух, споря сам с собой. Одна его часть говорила, что этим парням ничего не стоит убить его, как только он расскажет о запертых детях и покажет письмо, другая твердила, что другого выхода нет. Они найдут его, а когда найдут, замучают до смерти и найдут письмо. Проще выйти и предложить поделить спрятанные в помещении вместе с детьми деньги. Или на крайний случай отдать им письмо, а самому ретироваться. Купить себе свободу. Тыльной стороной ладони Платон вытер стекающие по щекам слёзы, всхлипнул и поднялся из своего укрытия.

– Давайте разделимся по двое, – предложил Отстрел. – Он по виду дохлый, этот Плакальщик, да к тому же хромой. Вдвоём его можно свалить и запинать. Мы с Варягом пойдём по подсобкам с коробками, которые с правой стороны, вы идите по левым помещениям, где мы тогда гнездо крыс видели. Далеко он уйти не мог, заблудился бы. Кто первый увидит, сразу кри…

Хромой Плакальщик стоял перед четверыми парнями, бледный, испуганный и что-то пытался выдавить из сведённого спазмой горла. Вырывалось лишь сипение.

– Чего? – спросил ошарашенный Дима. Его испугало внезапное появления этого странного бомжа перед ними. Глаза в полутьме действительно смотрелись жутко, как и говорил Варяг. Большие, слезящиеся и ненормального, абсолютно чуждого цвета.

– Я… согласен на делёж. – Выдавил из себя Платон, дрожащими руками вытирая испарину со лба. Секунд десять все четверо молчали, разглядывая сутулую фигуру в грязном, в некоторых местах протёртого до дыр плаще, вязаной шапочке из под которой выбивались чёрные кудряшки тронутые сединой, серых брюках довоенного покроя и калошах. В руках мужчина беспрерывно теребил невероятно засаленную тряпочку, которой вытирал бегущие слёзы.

Отстрел хмыкнул, повернулся к друзьям и неприятно улыбнувшись, спросил.

– Что парни? Берём в бригаду этого инвалида? Добро поделим поровну, всё по чесноку. – Те закивали, украдкой обмениваясь ухмылками и перемигиванием. Платон, похоже, не замечал чуть ли не издевательское отношение к нему. Всхлипывая, он стоял в стороне, переминаясь с ноги на ногу и ждал.

– Давай, – махнул рукой ему Дима. – Веди в свой схрон. Посмотрим что там.

Платон замялся на секунду, потупил взгляд, а потом достал письмо из кармана и протянул Отстрелу.

– Что это? – удивился тот. Взял протянутую бумажку и по слогам вслух прочитал короткое письмо. Басмач призадумался, хитро посматривая на стоящего в стороне Платона, Максим нахмурившись, чесал затылок. Дима шевелил губами, про себя перечитывая послание.

– А где эта мамаша сейчас? – спросил он, швырнув бумажку на пол. – Убили что ли?

– Н-нет, – тихо пробормотал Плакальщик. – Я нашёл её уже мёртвой, в реке, выше по течению. Письмо было у ней в трусиках.

Максим похабно оскалился при этих словах и высунул язык.

– Ах ты старый извращенец! – гоготнул он. – Лазаешь у мёртвых баб в промежности? Признайся, хотел её трахнуть!

На лице Платона отразился ужас.

– Н-нет! Н-нет! Я ведь никогда и тем более, как та собака что выла. Я понял просто, – от волнения он начал заикаться, но даже без оного, парни ничего из бессвязного бреда не смогли бы вычленить. Максим хохотал, смотря на тщетные потуги бродяги оправдаться, наконец, Дима прервал веселье, толкну Платона в плечо.

– Заткнись придурок! – велел он. – Где конец письма с точным указанием комнаты, где она спрятала детей?

Платон, порывшись в карманах, извлёк потрёпанный клочок, который Отстрел сразу вырвал из его рук.

– Я знаю, где это! – с триумфом заявил он, дочитав письмо до конца. – Нижние котельные. Туда редко кто спускается, потому что вонь там такая, что нос сворачивается. Пошлите парни!

– А с этими что? – спросил Варяг, указывая на бездвижно лежащего Сократа на полу и замершего у стены Платона. Последний от ужаса вжался в стену.

– Да пусть себе идут, – махнул рукой Дима. – Слышь ты, придурок! Вали домой! Если пойдёшь за нами, обещаю, проломлю череп как твоему другу! Радуйся, что живой остался.

Парни развернулись и быстрыми шагами двинулись по коридору в сторону большого зала, на ходу возбуждённо обсуждая, кто что сделает со своей долей денег. Судя по посланию мёртвой женщины, в комнате спасителей её детей ожидает немаленькая награда в денежном эквиваленте. Вскоре их голоса скрылись в глубине завода.

Платон некоторое время стоял неподвижно с мертвенно бледным лицом и трясущимися губами. Потом медленно подошёл к Сократу, присел рядом и потрогал артерию на шее. Пульс был, хотя судя по глубокой ране на голове старика, если его в ближайшее время не отвезти в больницу, есть реальный шанс истечь кровью. Плакальщик утёр слёзы, достал из кармана блокнотик и написал три строчки. «Виновным себя в смерти этого человека я не считаю. Да и как человек он был редкой прижимистости и пакости. Надо спасти детей пока не поздно»

Закончив писать, положил блокнот обратно в карман и быстро обшарил Сократа. В карманах старика кроме початой пачки сигарет и ключей от ломбарда ничего не нашлось. Сигареты Платон забрал себе, ключи выкинул. Потом, углубившись в свои бессвязные мысли и забормотав под нос очередную ахинею, двинулся вперёд по тёмному коридору вслед ушедшим парням.

Циклопическое сооружение заброшенного завода на несколько минут осветили лучи восходящего солнца. Чёрные от бесчисленных пожаров стены, уродливо отсвечивали, тёмные провалы окон зловеще смотрели на пустошь перед зданием, грязную речку под ним и тихий, спящий город на другом берегу. Потом солнце закрыли грязные, рваные тучи.

Лиза проснулась от лязгающего звука отпираемого засова. Она вскочила на ноги, бледная, измученная, растрёпанная со сна и тут же принялась тормошить старшего брата.

– Денис! Денис, проснись! Мама пришла! Мама!

Парень рывком сел на полу и принялся протирать глаза. Сомнений не было. Кто-то с той стороны двери пытался открыть засов. Девочка радостно засмеялась и, кинувшись брату на шею, завопила.

– Мама! Мама пришла!

Ещё целую минуту об дверь колотили чем-то железным, чертыхались, лязгали, а потом она со скрежетом отворилась. В комнату неуверенно зашли четверо парней, морщась от нестерпимой вони экскрементов.

– Дерьмо, – пропыхтел Басмач, прикрывая рукавом рот и нос.

Дима осмотрел ящик с припасами, мельком бросил взгляд на голых детей, в нерешительности стоящих в углу и спросил непонятно у кого.

– А где деньги? Что там в письме говорилось о награде? Где они?

– Здесь их нет, – уверенно заявил Варяг, быстро осмотрев комнату. Ящик с консервами и водой, ведро в углу, горка свечек и маленький плед, комочком валявшийся на земле. Никаких сейфов, чемоданов или коробок не наблюдалось. Максим подвинув плечом Басмача, подошёл к ящику и перевернул его, высыпав содержимое на пол. Банки с лязгом раскатились в разные стороны.

– И тут нет, – выдохнул он, поворошив пакеты с хлебцами носком ботинка.

Отстрел повернулся к детям.

– Где деньги? – грубо спросил он. – Ваша мать написала, что тот, кто спасёт вас, найдёт в этой комнате награду. Деньги. Много денег.

Мальчик и девочка молчали, испуганно таращась на прибывших.

– Где. Деньги? – выходя из себя, переспросил Дима и, сделав шаг вперёд, неожиданно боднул головой Дениса в лицо. Тот пискнул и сполз по стене на пол, закрыв лицо руками. Между пальцев хлестала кровь.

– Может, ты знаешь? – повернулся Дима к девочке. Та, с выражением неописуемого ужаса на лице отрицательно покачала головой. Потом вспомнив видимо, в каком она виде, ладошками прикрыла интимные части тела и расплакалась, опустив голову на грудь.

– Диман, – позвал Басмач лидера. – По ходу эта мёртвая бабёнка специально написала про награду, чтоб кто-нибудь повёлся на это и спас её детей. А на самом деле всё развод. Нет никаких денег тут, ты посмотри на этих заморышей. При деньгах никто не станет запирать своих детей в подвале голыми с тушёнкой и водой. Согласен?

Дима скрипнул зубами от злости. Басмач говорил верно. Просто так вряд ли кто станет рисковать жизнью, пробираясь на заброшенный завод чтоб спасти двоих незнакомых тебе детей. Ещё неизвестно, правда это или чья то злая шутка. А вот на кучу денег клюнули бы многие. Как они, например.

– Ладно, – разочарованно протянул Отстрел, оглядывая ещё раз помещение. – Собираем жратву и уходим. Один чёрт больше поживится нечем.

Варяг и Басмач принялись собирать банки обратно в ящик. Девочка плакала, всё так же стоя у стены и прикрываясь ладошками. Мальчик на полу похоже лишился чувств.

– Пошли, – приказал Дима. – Вонища здесь… Есть идея вернуться к старикану из ломбарда. Если не убежал ещё.

– Я его хорошо огрел, – отозвался Максим. Он стоял напротив голой девочки и не сводил с неё глаз. Рот у него приоткрылся, губы стали влажными. – Если Хромой его не уволок, то дед всё ещё лежит в отключке. А зачем он тебе?

– Заберём его ключи от ломбарда. Адрес я знаю. Наверняка там есть чем поживиться.

Басмач с Варягом подхватили ящик, и вышли из комнаты вслед за Димой.