Магия роста малого бизнеса

Я верил. Ребята были скромные, неприхотливые – они дышали друг на друга, пока столы таскали, и тем и похмелялись, а мне после работы страшно было за руль садиться – вдруг остановят и проверят на алкоголь? Волшебная трубочка точно показала бы обратный выхлоп трудовых будней.

На третий день, ближе к обеду, когда ребята уже похмелились и третий комплект благополучно стоял на своём месте, в офис вошли две Светланы Петровны. Я оторопел. Всё, думаю, пора завязывать с меблировкой. Она, видимо, уловила моё замешательство по отвисшей челюсти и, пока я её притворял, с гордостью произнесла:

– Это моя дочь, Светлана!

Я ещё больше погрузился в непроизвольный транс и прошептал с благоговейным ужасом:

– Петровна?

Светлана Петровна – настоящая, судя по всему – со смехом ответила:

– Нет, моего мужа зовут Геннадий, и это – Светлана Геннадьевна. Все удивляются, как это мы назвали дочь в честь матери, обычно же детей в честь отцов… Но мой Гена решил, что ему меня одной мало, и Светлана стала счастливым дополнением.

Я, наконец, пришёл в себя и пробормотал:

– Счастливый Гена. Он тоже там, за дверью?

Она не поняла, почему Гена должен быть за дверью. Потом спохватилась и пояснила:

– Нет, Гена у нас здесь не работает, он монтажник сотовых станций. А Светлана менеджер, тут на третьем этаже в фирме пластиковых окон.

– А! – понял я. – Это они окна вставляли соседям? Хотя… не важно. Рад с вами познакомиться, Светлана Геннадьевна.

– Можно просто Света, – сказала Светлана Геннадьевна и огляделась по сторонам.

Тут я начал их различать: голос у второй Светы был хоть и похожим на голос первой, но всё же отличался тембром.

– Вы наверняка встречались в коридорах,– констатировала Светлана Петровна.

«Так кто возле зеркала в фойе стоял: та, что на сорок семь тянет, или та, что на сорок девять?» – подумалось мне. Впрочем, это было неважно. Тем временем Светлана Петровна протянула мне полотно неизвестного мастера в скромной рамке, которое до этого держала за спиной – размером оно оказалось примерно метр на полтора, и неудивительно, что я не заметил у неё в руках это творение сразу.

– Вот, отыскала в наших закромах – за вашим креслом оно будет смотреться очень даже ничего, как раз закроет дырки от дюбелей.

Я принял картину, повернул её к свету. На ней был изображен пейзаж – перекатное поле с маками и несколько деревьев на заднем плане, окружавшие невысокий домишко. Женщина с маленькой девочкой брели по высокой желтеющей траве.

– Это Моне?– с улыбкой поинтересовался я.

– Да, вам, – утвердительно кивнула она и добавила: – Но это реквизит, внизу инвентарный номер!

Действительно, вместо подписи Клода Моне в левом нижнем углу размашисто были выведены циферки инвентарки.

– Спасибо.

– Я пришлю Гошу, он повесит.

– Нет-нет, не надо Гошу, я сам! – быстро спохватился я: сегодняшнюю дозу меблировки я уже получил, до вечера хватит.

Я занес картину в свой офис и прислонил её к стене, возле стола. Светлана Петровна прошествовала за мной, а за ней следом – Светлана Геннадьевна.

– Чем заняты, подбираете себе менеджеров? – спросила Петровна.

До их прихода я занимался мониторингом цен на паллетные стеллажи в соседнем районе, сравнивал цены основных поставщиков, сопоставлял результаты проведенных закупочных тендеров за последние 3 года, а вакансия менеджера-консультанта, размещенная на одном из интернет-порталов, спокойно вялилась в ожидании резюме кандидатов.

– Да, и этим тоже, – утвердительно кивнул я головой, проходя за свой стол. Светланы явно не спешили завершать визит.

– Светочка хотела бы у вас работать, – неожиданно заявила Петровна.

Я приподнял брови, и мои очки плавно спустились по переносице к кончику носа.

– Э-э… а я понял, что она уже работает на третьем этаже?

– Да, работаю, но там зарплата низкая, и я уже давно собиралась найти что-нибудь более интересное, – вступила в разговор Геннадьевна.

– Понятно, – коротко резюмировал я, – понятно.

– Афиноген Ильич, я очень добросовестный работник, правда!

– Я не сомневаюсь, Светлана. Мне от вас нужно резюме – есть готовое? Скиньте на мой электронный адрес, и мы включим вас в конкурс.

Светлана Петровна добавила:

– Конечно, конечно, мы делаем резюме, вы делаете конкурс – всё, как у людей.

На следующий день четвертый комплект мебели, с самого утра, гармонично завершил интерьер офиса, а портреты Президента и Премьер-министра скромно стояли в уголку, ожидая повешения – на самом почетном месте. Закрома Светланы Петровны, вероятно, были неиссякаемы. Я даже стал опасаться, что офис превратится в картинную галерею, если не принять быстрого решения по кандидатуре Светланы Геннадьевны. Разумеется, положительного.

Её резюме действительно пришло на мой адрес в тот же день. Ей оказалось двадцать семь лет, не замужем, детей нет, образование средне-специальное – парикмахерское, опыт работы тоже оставлял желать лучшего: Светлана Геннадьевна, по всей видимости, не ставила перед собой амбиций ни в образовании, ни в достижении каких-то профессиональных результатов. В моей копилке уже было шесть куда более интересных и подходящих под наши требования кандидатов, с опытом работы в профилирующей области. Мысленно я реально уже видел всех своих сотрудников на рабочих местах – кто, как и чем занимается, но образ дочери завхоза совсем не вписывался в эту идиллию, как я не старался его туда запихнуть. А после предварительного с ней собеседования он и вовсе стал упрямо выскакивать за рамки функциональной структуры фирмы. Я всегда стараюсь мыслить открыто и давать шанс как себе, так и другим, но когда дело очевидно безнадежное, и результат деятельности безапелляционно предсказуем, то шансов – увы – никаких. Оставалось только сообщить об этом обеим Светам, всего делов-то. У меня даже появился план, как ситуацию разрешить мягко и непринужденно.

Сказать напрямую, что вы не проходите по конкурсу – наверно, было бы прозрачнее, но есть категория людей, которые не воспринимают такую прозрачность и вращаются в созданном по их понятиям мире. Желаете сохранить правила – извольте, от меня не убудет.

Когда менеджер по эксплуатации моего офиса зашла ко мне и вопросительно подняла брови, предварительно окинув удовлетворенным взором весь интерьер – в цветах и лидерах государства, я в замешательстве пробормотал:

– Как здоровье? – и про себя добавил: «Переезжаете в Сочи?»

Светлана Петровна никогда не чувствовала замешательства:

– Плохо. Давление. Сейчас лекарства дорогие. Думаю, может, и для меня у вас должность припасена? С такой получкой я бы подлечилась.

Я постарался перевести всё в шутку:

– Получек теперь нет, только заработки. Кстати, на какой уровень ориентирована ваша дочь, я что-то раньше не уточнил?

Она взглянула на меня с подозрением.

– Вы ж сами сказали – сотня.

Я утвердительно кивнул головой:

– Да, здесь у нас стартовая – сотня. Сами понимаете – пока раскрутимся, пока рынок освоим…

Она кивала головой, явно впечатленная нашим размахом.

– Но ваша дочь на третьем этаже имеет их целых три в месяц, если не ошибаюсь.

– Каких три, Афиноген Ильич? – возмутилась Светлана Петровна. – Десятка-то не всегда выходит.

Я сделал недоуменное лицо, переходя к своему плану:

– Погодите, вы в какой валюте рассчитываете?

– Что значит «в какой валюте»? Вы ж сами говорили – сотня в месяц.

– Ну да, сто долларов стартовые – это у нас по штатному расписанию, Сергей Сергеевич лично утвердил. В «белую» все, уверяю. Когда выйдем на линию безубыточности…

– Сто до-ол-ла-ро-ов? – не поверила своим ушам Светлана Петровна.

– Американских, – осторожно уточнил я.

– Американских! – эхом повторила она. – Американских, твою Афиногенову…

То, что последовало далее, оказывается, ещё Шекспир популярно изложил в монологе Гамлета «Быть или не быть», и я долго потом удивлялся, как это старик смог предвидеть на несколько сотен лет вперёд тончайшие душевные переживания и муки завхоза Промоптбазы, и как ей самой удалось воссоздать неувядаемый отрывок с такой точностью в передаче внутреннего смысла и содержания: всё своими словами, конечно – услышанного мною текста у Шекспира не было, даже в оригинале.

Как сквозь пелену видел Светлану Петровну, вылетающую из моего офиса, в котором уютно расположилась пальма, заботливо свесившая свои лохматые стебли над моей головой. «Вашингтония, наверно», – подумал я отрешенно. Вибрацию от последнего аккорда монолога довершил оглушительный «буммм!» захлопнувшейся двери. Я зажмурил глаза, ожидая, что сзади на меня обрушится полотно с маками и домиком среди деревьев, но это же не Голливуд – никаких визуальных эффектов! – и дюбель в стене был российский, калёный.

Впрочем, висела она всё равно недолго. Через неделю на третий этаж заехали новые арендаторы, настоящие, не от Сергея Сергеевича. Светлане Петровне понадобились ресурсы: свои закрома она существенно потрепала за время своих маркетинговых исследований «Зеленого света». Ну да время разбрасывать камни, а время их собирать. К тому моменту, когда картинная галерея в моём офисе существенно поредела, а зимний сад перестал раздражать своей неуместностью, все четыре рабочих места были заняты, все четверо ребят вполне вписывались в рамки моего бизнес-плана, а «Вашингтония» по-прежнему стояла в углу позади моего кресла.

Она была моей, личной, как и вся ответственность за персонал «Зелёного света».

4) избавление от «балласта»

После проведенных аналитических процедур с персоналом я, наконец, имею в голове и компьютере некую картину того, как нужно двигаться дальше, чтобы начать работать с командой, т.е. готов принять принципиальное решение: кто освобождает места для отобранных новых специалистов. «Родня», естественно, притаилась: из восьми человек только половина признана мною годной для наставничества, а остальные, увы, не соответствуют занимаемым должностям – как правило, это и без аттестации очевидно.

– Иван Семёнович, какие сложности в управлении складом вам представляются основными?

– Да вот кладовщики пошли безграмотные – ни подать, ни принести… Пока не заучат, где и что лежит, не ткнешь им пальцем, лучше самому всё…

– А если бы на накладной стоял код расположения товара на складе, как вы считаете – нужно им было бы заучивать, где и что хранится?

– Какой такой код?

– Ну, странно, вообще-то, что вы сами не можете мне предложить «ячеистую» систему складирования и хранения. Это ж вы обязаны внедрять всё новое и передовое – вон у вас так в должностной инструкции написано.

– Да что толку, что там написано.

– То есть вам не нужен современный склад? Ваши кладовщики обслуживают клиента два часа вместо двадцати минут, которые он тратит у нашего прямого конкурента – это способствует росту фирмы, где вы работает, как считаете сами-то? К вам и идут только благодаря некоторым эксклюзивным позициям.

– Ну, идут же.

– Да, понимаю, если пойдут толпами, то картошку копать в рабочее время на огороде за складом уже не получится.

– Злой вы…

А вот это не факт: работодатель считает, что даже очень мягкосердечный, так где истина? А она там, где порядочность: если вас ваш же подчиненный готов подставить ради собственной выгоды, то вы будете не злым, а глупым, если позволите ему это сделать, поэтому даже не сомневайтесь – там, где дело касается денег, особенно чужих денег, значение имеет только порядочность и только личный профессионализм.

– Вот вам задание, оно изложено письменно, чтобы не возникло разночтений: «В недельный срок представить план модернизации склада. Целью модернизации является существенное сокращение времени на обслуживание заказов клиентов, а именно на процесс наборки и выдачи заказа, для чего нужно снизить средне-статистическое обслуживание одной позиции товара при выдачи с двух минут до сорока секунд. Разработать новую технологию работы кладовщика». Есть в этой задаче что-то двусмысленное или непонятное для вас?

– Да всё ясно, я же не глупый.

– На моей копии распишитесь, что получили задание, пожалуйста.

– Зачем?

– Чтобы у вас через неделю не возникло ощущения, что я пошутил.

– Не буду я ничего подписывать.

– Уверены?

– Абсолютно.

– Я вам зачитал задачу вслух, вы подтвердили её понимание и сроки выполнения, но от подписи отказались – верно?

– Ага.

– Мой телефон находится на селекторной связи, то есть разговор происходил в присутствии юриста и кадровика, и я до вас сейчас официально довожу, что будет составлен акт, фиксирующий ваш отказ от письменного ознакомления с производственной задачей в рамках ваших должностных обязанностей. Можете идти.

Не нужно быть злым. Нужно быть предельно корректным и твердым. Иногда людям не хватает элементарного урока труда, чтобы жизнь их приобрела новый качественный виток по спирали вверх – это же диалектика. Так устроено Мироздание. Предоставьте такой урок человеку, раз у вас есть возможность, будьте щедрыми!

Этого Акта, размещенного ниже в Приложении 1.7, часто становится достаточно, чтобы человек взбодрился и действительно поверил, что шутки кончились, и настало время Х. Если же нет, то диалог возобновится через неделю примерно в таком ключе:

– Иван Семёнович, прошу вас представить отчет по прошлому заданию.

– Нет никакого отчета.

– Причина?

– Не знаю я, чего там… как сокращать.

– Напишите объяснительную.

– Да я ж говорю, что ничего писать и подписывать не стану.

– Это ваш выбор. Сегодня будет составлен Акт об отказе представить письменные объяснения по поводу неисполнения производственного задания руководства, в рамках вашего трудового договора и должностной инструкции. Также я подготовлю приказ о вынесении вам дисциплинарного взыскания – на первый раз замечания. Оно равносильно предупреждению о несоответствии занимаемой должности. Вам нужно будет расписаться в ознакомлении. При отказе – знакомый вам уже акт об отказе.

– Да составляйте, что хотите.

– Вы работать намерены, Иван Семёнович? Вот следующее задание: «Не позднее 15.00 текущего дня обеспечить уборку территории склада от лишней тары, посторонних предметов и мелкого мусора силами сотрудников склада, как это предписано им их должностными инструкциями». Есть вопросы?

– Нет вопросов.

– Вот копия, распишитесь в получении.

Другими словами, мы приступаем к максимальной формализации процесса управления подчиненными. Это реальная жизнь, которая требует действенных решений и порой жестких мер, к коим нас подталкивает действующий Трудовой кодекс. При этом от работников не требуется ничего сверх каких-то разумных лимитов: просто некоторый «мажорный люд» не приучен работать на результат, расслаблен и не привести его в чувство значило бы оставить его погибать в угоду собственной гордыни, или глупости, или лени, или хамства – у каждого свои обстоятельства.

– Лариса Семёновна, как ваше здоровье?

– Спасибо, не дождётесь, как говорится.

– Какой у вас стаж?

– Ну, я уже шестой год здесь работаю: сперва кадровиком, потом в рекламе, а теперь маркетологом.

– Нет, я про стаж курения спрашиваю.

– А… да уж лет пятнадцать, если не больше.

– Вы часто курите, я поэтому и поинтересовался здоровьем.

– Да, всё собираюсь бросить вот, никак не соберусь.

– Вас не было на рабочем месте вчера с 9.15 до 9.35, затем с 10.25 до 10.40, затем… В общем, вот хронометраж вашего рабочего дня, потрудитесь представить объяснения.

– Ну, это я курить выходила, признаю. Сейчас же запрещено в здании курить, вот мы с соседями из «Л-Бруса» на улицу за угол и ходим.

– Напишите мне это объяснение, прямо здесь и сейчас.

– А что мне за это будет?

– Для начала замечание.

– Вот, пожалуйста, написала.

– Вы согласны, что вчера отсутствовали на рабочем месте в общей сложности два час тридцать пять минут без уважительной причины?

– Я и подумать не могла, что это столько занимает.

– В следующий раз вам будет сделан выговор.

– Ой!

– Сегодня вы отсутствовали уже один час десять минут.

– Что ж вы меня сразу не предупредили?

– Простите, о чем? Что прогуливать – это стыдно и грешно? Вы об этом не знали, Лариса Семёновна?

– Можно просто – «Лариса».

– Нельзя. При всё желании. Рекомендую зайти к кадровику и в целях собственного общего развития проконсультироваться, что последует после выговора. Мне весьма жаль.

– Правда?

– Нет.

Лучше всё-таки быть предельно откровенным – это хоть и не добавляет популярности, но в популизме точно не обвинят. Помните, что все на работу ходят прежде всего её делать, а потом, если время останется, то и подружить немножко; но, как правило, простых человеческих отношений должно хватать для качественного зарабатывания своего морального и материального вознаграждения.

– Ваш табель посещаемости будет отражать фактически отработанные вами часы и, соответственно, ваша зарплата – тоже.

Так вот скрупулезно расчищаю себе поле для грядущих «настоящих маневров» – формирования команды единомышленников и занятия реальным бизнесом. Схоже с подготовкой стен к покраске: зачистить, промыть, заклеить, залепить, натянуть, закрыть – всё это ковыряние часами длится; зато потом раз – и закатал всё валиком за двадцать минут! Но экономия на очистке и уборке последствий – невероятная.

Хорошо, если «балласт» напишет заявление на увольнение по собственному желанию. Но на тот случай, если придётся прибегнуть к непопулярным мерам – это Приложение 1.8, откройте его сейчас, пожалуйста, прочитайте; затем выговор по такому же типу, а в итоге дисциплинарное взыскание в виде увольнения, за которым автоматически той же датой следует кадровый формальный приказ на увольнение по статье – одной из приведенных там же в Приложении 1.3.

– Галина Степановна, я тут обнаружил намедни, что у нас на три миллиона переплаты налогов. Как и в какие сроки будем их возвращать?

– Это грозит комплексной проверкой.

– Логично. Я бы даже сказал не «грозит», а «предполагает» проверку. Можно сказать, бесплатный аудит, что в этом плохого? Вы, как я догадываюсь, специалист высокого уровня, давно работаете главным бухгалтером… только как получилось, что мы фактически заморозили больше трёх миллионов?

– Неверно спрогнозировали выручку.

– А к чему вообще было такими суммами перед налоговой светиться? По сто тысяч никак нельзя было переводить?

– Теоретически, можно было. Но, как говорится, заплати и спи спокойно.

– Вы посчитали, во сколько нам обойдётся ваш спокойный сон?

– В смысле? К нам претензий нет.

– Ещё б они были! Я о другом: вам знакома аксиома «деньги будущего периода всегда дороже нынешнего»? Если учесть, что эту «трёшку» мы сможем выудить назад, либо покрыть зачетами не раньше, чем через год, то какая её номинальная стоимость будет через этот период? Вот по моим дилетантским прикидкам, не менее трёх триста, в сегодняшних ценах. То есть мы оплачиваем ваш спокойный сон в течение ближайшего года суммой в размере трехсот тысяч рублей. Не многовато ли?

– Это… как бы сложившаяся практика…

– Вы вчера на работе появились только в пятнадцать-ноль-ноль.

– По роду должностных обязанностей я обязана бывать в банке.

– В каком банке вы вчера были в девять-ноль-ноль?

– Ну, в нашем…

– Я потрудился туда съездить в десять-пятнадцать, и меня информировали, что в присутствии наших сотрудников там нет необходимости – все коммуникации с банком сейчас проходят электронно. Вас там не было.

– Я согласовала своё отсутствие с директором, он был в курсе.

– Галина Степановна, к сожалению, этого утверждения недостаточно: с некоторых пор вы находитесь в непосредственном моём подчинении, вас ознакомили с этими изменениями в вашей должностной инструкции под личную подпись, и вы должны были поставить в известность о своих планах меня, а не своего мужа – по крайней мере, в отношении своих профессиональных рабочих планов. Понимаете разницу?

– Но он же – директор.

– И это замечательно! Но толку с того, что вы с ним согласовали? Это по сути тоже самое, как если бы вы позвонили президенту холдинга и сообщили о своем невыходе на работу – вам же не пришла в голову такая идея? А почему она не пришла в голову? Конечно, потому что это не его проблема – ваш выход или невыход, как и не проблема системного администратора чукотского филиала, как и не проблема директора нашего филиала: вам же разъяснили, что впредь все вопросы вы решаете со мной. Верно? Поэтому это моя проблема, и я её решаю, вместе с вами.