Что до моей новой знакомой, так совушка уцелела. Мне стала небезразлична ее жизнь. Пройдя вместе с ней по ночному полю и угодив прямо под огромный железнодорожный мост во время несущегося по нему многотонного состава, я будто бы на мгновение вышла за рамки привычного нам миропонимания, где такие обыденные, оттого и привычные явления, как шум городских улиц, движение пешеходов, гул метро, вещание телепередач, смена дня и ночи, превращаются в нечто невероятное и грандиозное. Мне кажется, моя подруга по несчастью, пусть и по-своему, но тоже ощутила это. Хотя, возможно, я просто-напросто чересчур жалостливая и впечатлительная. Во всяком случае, дедушка Ваня оказался родственной душой. Он с радостью согласился помочь выходить пернатую. Я же, в свою очередь, обещала вернуться через несколько дней и проведать её.

Выйдя на крыльцо, я снова увидела его. Подобно гигантской лестнице, мост растянулся на несколько сотен метров в непосредственной близости от домов, что, наверное, доставляло ужасный дискомфорт местным жителям. Теперь, в утренних лучах солнца, он выглядел немного иначе: не менее архаично и величественно, как вчера, но с хорошо заметными пятнами лишайников и мхов под сводами. Его железобетонное тело с рассеянными остатками белой краски нещадно поедало время. Было в нем что-то особенное, оставляющее неизгладимое впечатление при одном лишь взгляде. Теперь он не казался таким устрашающим сооружением, теперь он словно снял с себя зловещую маску ночи, показав свой естественный облик, загадочный и необъятный, как воплощённый символ надежности.

– Дядь Вань, а как же вы тут живёте? – спросила я, спускаясь с крыльца.

День обещал быть солнечным, но холодным. Я решила дойти до машины пешком. Должно быть, не так и далеко, к тому же дедушка одолжил теплую телогрейку.

– Наверное, не спите по ночам из-за поездов? Вчера так грохотало, что весь мост ходуном ходил.