Профессор ещё раз посмотрел на туристов. Никто не решался. В повисшей тревожной тишине парень из Питера, что храбро пил воду из останкинского пруда, спросил:

– Профессор Хьюз, а вы так и не сказали, как она работает.

– Да всё очень просто, – улыбнулся старик. – По принципу нелокальной самоорганизации кинетических энергий метрического материального пространства с евклидовым тройным сечением искривлённого пространства времени.

Кто-то нервно закашлял. Вперёд вышел Оскар:

– Я хоть и не турист, но зато и не учёный. А, кроме того, поверьте, неплохо разбираюсь в истории.

Профессор пожал плечами:

– Почему бы и нет? Куда, юноша, вы бы хотели отправиться? Во времена Екатерины или, может, желаете увидеть собственными глазами первые всполохи революции?

– Я хотел бы посмотреть основание Москвы, этот период у нас очень мало изучен, но мне всегда это было любопытно.

– Одобряю, мы тоже с этого начали. И нам уже очень хорошо известна дата. Мы оденем вам плащ и приклеим бороду, у нас есть свой гримёр. А вы там, главное, просто стойте в сторонке – незаметно появитесь и также незаметно исчезнете. Делать ничего нельзя, иначе искривите данный узел пространства времени, а он красный, из разряда ключевых.

– Хорошо, я всё понял, – закивал гид.

– Тогда проходите вон туда, в гримёрку, и там скажите эпоху, они сами всё знают. А потом вас проводят сразу к установке, а мы отсюда понаблюдаем.

* * *

Прошло совсем немного времени, установка заработала, цех наполнился светом. Сверкнули голубые щупальца молний. Здание дёрнулось, словно живое существо, и импульс энергии рванул вверх к антенне, озарив вечернее московское небо яркой вспышкой.

Оскара словно растягивало, а потом резко отбросило куда-то в сторону. От чудовищной перегрузки страшно заболела голова, и пошла носом кровь. Глаза залил ослепляющий свет, он поднял руки, чтобы заслониться, но тут свет отступил, и проступили очертания окружающего мира.

Он стоял на холме, далеко внизу текла широкая река, с противоположной стороны виднелась широкая полоса леса. Оскар обернулся, следовало запомнить точку перехода. За его спиной высился частокол с насаженными на пики истлевшими головами.

– Да, мимо такого точно не пройдёшь, – заметил гид.

Он испуганно ощупал свою бороду, не отлетела ли та во время перехода, и облегчённо вздохнул. Накидка, посох и густая седая борода делали его в глазах местных жителей волхвом, фигурой полумистической, к которой следовало относиться с осторожностью и особым почтением.