Манипулятор. Глава 061

Вроде как угомонившись, он тут же вновь вспыхнул глазами и замахал руками.

– Но они, блять, ахуели, когда поооняли, как у них пиздят деньги!! Блять, у них, Рамзес, такие ебальники были!! Ты бы видел! – выплеснул остатки эмоций Вовка и затих.

– Ну ты хоть че-нить успел спиздить-то? – засмеялся я внутренним смешком.

– Ды так! – почесал поверх шорт у себя меж ног Вовка. – На двоих с одним чуваком успели триста тыщ тока спиздить! Блять, сука, обидно – мы через неделю уже собирались миллион спиздить на ка́беле!

Я приподнял бровь, покачал удивленно головой.

– Блять, Рамзес, да ты знаешь, сколько кабель стоит!? Знаешь, какие у них обороты на кабеле!? – вытаращился на меня Вовка, поднял указательный палец вверх. – Семьдесят пять миллионов в месяц они продают его! В месяц! Там миллион спиздить – нехуй делать!

Я пробыл у Вовки с час и, не застав Леру, ушел. Погода стояла шикарная, суббота, вечер, торопиться было некуда, я пробрел три остановки и зашел в торговый центр. Бродя по первому этажу, я машинально зашел в салон сотовой связи и увидел Наташу. Та стояла и общалась с покупателем, заметив меня, подошла.

– Привет, – сказал я, удивившись встрече. – А ты здесь работаешь что ли!?

– Привет, да, перевелась на эту точку месяц назад, – сказала Наташа, и во взгляде ее проскочила некоторая неловкость. Я чувствовал себя так же. Мы повели разговор о чем-то нейтральном, и неловкость обоих быстро ушла. Я поймал себя на мысли, что отношусь к девушке по-приятельски и не испытываю негатива. Наташа отвечала тем же и все так же была стройна и грациозна. Шпилька, джинсы, футболка, собранные в хвост белоснежные волосы. Мы распрощались минут через пять, я вышел на улицу, сел в маршрутку и поехал домой. Это была наша последняя встреча с Наташей.

Уже через входную дверь родительской квартиры я услышал их очередную ругань. Не было уже никаких сил терпеть этот бесконечный ад. Поужинав, я собрался идти в свою квартиру – класть в кухне половую плитку. Раньше я этого не делал и решил научиться. В свое время в нашей квартире отец все сделал своими руками. И потому, я хотел, чтобы он побыл рядом и помог лишь советом.

– Ну че, может пойдем щас плитку класть? – произнес я.

– Этому надо плитку класть! – не отойдя от ссоры с матерью сразу распалился отец и сорвал злость на мне. – Той вообще непонятно что надо! Целыми днями только и делает, что мотает нервы!! Надо класть плитку – иди и клади!! Учись, в конце концов!! У меня в твои годы уже семья и ребенок были!!

Отец всегда был жесток в своих редких эмоциональных заявлениях. Его фраза меня задела, я молча оделся и пошел в свою квартиру. И по пути думал о том, что отношения в нашей семье вновь стали невыносимые. Мать и отец бродили в круге взаимной ненависти и не решались его разорвать, вероятно, даже испытывая от дрязг непонятное мне взаимное удовольствие. «Осталось положить пол, вставить двери и можно переезжать… без мебели, насрать, буду спать на голом полу, лишь бы этого не слышать, иначе с ума можно сойти», – подумал я, вдыхая хвойный воздух на лесной тропинке, и понемногу успокаиваясь.

В квартире я переоделся, подготовил раствор, взял в руки первую плитку – в дверь постучали. Открыл – отец. Он всегда был таким – скажет гадость и никогда не извинится, гордый, просто молча примется отрабатывать свою несдержанность. Так и в этот раз – он вошел с виноватым взглядом и начал суетиться. Мне стало неприятно, честнее было бы со стороны отца все же извиниться, у меня упал бы камень с души. А то так он остался, и мне пришлось переступать через него, как отцу через свою гордость. Оба, почти молча, начали возиться с плиткой.

– Дай! – рявкнул отец, выхватил у меня из рук квадрат плитки, торопливо намазал его раствором и положил на пол в угол. Вышло кривовато. Отец так же неловко положил второй квадрат плитки, прижав его к первому. Третья и четвертая плитки легли к первым двум, образовав квадрат. Плитки лежали друг к другу плотно и оттого некрасиво.

Я сказал, что так неправильно.

– А как правильно!? – нервно и раздраженно отреагировал отец.

– Надо, чтоб расстояние было, вот же есть специально для этого крестики… – сказал я и указал на пакет пластиковых плиточных разделителей.

– Ну так надо было раньше сказать! – нервно выпалил отец, выхватил пакет из моих рук, стал его разглядывать. Я умолк, настроение испортилось. Отец попытался раздвинуть плитки, вышло плохо, те уже схватились. Отец стал торопливо пихать «крестики» в щели.

– Криво как-то… – не выдержал я.

– Ну и клади тогда сам! – психанул отец, вскочил.

– Ну и положу… – буркнул я. – Я и так уже начал класть… Ты же сам пришел…

– Ну тебе же помощь нужна!? – вытаращился на меня отец. – «Сам пришел»! Этому – сам пришел! Той – сам приехал, сам на ней женился! Всем – сам! Хорошо устроились!

Отец заметался было по комнате, немного остыл, но смотрел на меня по-прежнему зло, лицо его заострилось, желваки играли.

– Ладно! Трудись, давай… «сам»! – выдохнул он и ушел, сильно хлопнув дверью.

Отец повел себя типично. Я все силился его понять. С одной стороны – отец был обязательным человеком, особенно по отношению к своим, к семье. С другой стороны – обязательность его будто самого тяготила. И выходила его помощь какой-то безрадостной что ли, как через силу, будто он себя так заставлял не потому, что хотел помочь искренне, а потому, что надо было. У отца было две стороны – сухость, жесткость, доходящая порой до бессердечия и гипертрофированное чувство долга, обязательства. Будто жизнь над ним так подшутила, и отец мучался и метался меж полюсами. И выходило все безрадостно, без желания, по нужде у него. И жилось отцу так же.

За окнами быстро темнело, я успел положить два ряда и засобирался домой. «Надо еще поспать и с утра на авторынок», – подумал я и уставился на злополучные положенные отцом четыре плитки. «Коряво как-то и уже не исправишь, ладно» – скривился я, понимая, что возможно и не надо было звать отца в помощь вовсе.

Воскресенье. Авторынок. Мы привычно сначала подремали с Сергеем в «ниссане», а после продолжили наши неспешные утренние разговоры обо всем.