Черная книга Дикого леса. Рассказы о Земле и космосе.

– И конечно, ты успел войти в число бессмертных?

– А как же? Кто упустит такой шанс? Хорошая новость: метод работает. А теперь плохая: на планетной базе найдется место только для меня и моих женщин.

– Так вот куда ты собрался удрать? Дед монтировал не модуль, а базу. Чем ты его подкупил?

– Твой старик был неподкупен. Но мне удалось разжечь его зависть. Я сказал, что биологи скрывают метод омоложения, и не хотят делиться с такими старыми пнями, как он. Дед переполнился праведным гневом и помог отвлечь внимание, пока я увозил саркофаг.

– Дед погиб, потому что ты обманул его. И как долго ты думаешь протянуть на безжизненной планете?

– Вечность. Ресурсов достаточно.

– А все остальные?

– Пусть летят, куда хотят.

– Они не улетят. Реакторы вышли из-под контроля. Скоро они взорвутся, и все живые умрут.

– Они смертны. Сейчас или потом – какая разница?

– И что ты будешь делать целую вечность в окружении своих женщин?

– У меня большие планы. Мы дадим жизнь новым поколениям людей, и все они будут моими потомками. Возникнет новое человечество, для которого я буду не просто родоначальником, а божеством. Избранным я пообещаю бессмертие, и за это они будут служить мне, как богу. Исполнять любую мою волю. Бессмертие нельзя дарить кому попало, иначе оно потеряет ценность. Мечта о нем ляжет в основу новой цивилизации, какой не видела история – разве это не великолепно?

– И, как положено языческому богу, начаться все должно с жертвы? С двенадцати миллионов людей, горящих в топке реактора?

– Мне жаль. Я не планировал убивать их. Но моя милая Изабелла перестаралась. Я давал ей задание всего лишь зачистить следы наших контактов со стариком, но ты прижал ее к стенке, и она показала, что такое любовь.

– Так она это сделала из любви? К тебе? И за что только они в тебя влюбляются?

Сержик самодовольно расхохотался:

– Тебе этого не дано. Ты не родился красавчиком. Вряд ли кто-нибудь огорчится, когда ты развеешься в прах.

Мирель зарычал от ярости и набросился на Сержика, но тот ловко ткнул в него электроимпульсным излучателем, и Мирель покатился по полу, извиваясь от боли. Сержик наклонился над ним и дал еще разряд. Миреля перекосило.

– Вижу, тебе это нравится, – заключил Сержик. – Полежи пока здесь. А я отправляюсь на планетную базу.

– Не выйдет! – через боль расхохотался Мирель. – Не забывай, что я техник. Пункт управления – мое хозяйство. Я отключил питание, и теперь ты застрянешь тут вместе со мной. Сгорят все – сгоришь ты.

– А если я попрошу тебя снова включить питание? – вкрадчиво спросил Сержик.

– Я тебе откажу! – торжествуя, выкрикнул Мирель.

– Мне придется тебя убедить! – скривился Сержик.

Он обмотал лежащего Миреля проводами и соединил их с импульсным излучателем. Разряд – и в глазах Миреля все померкло от болевого шока.

– Я буду нажимать на эту красную кнопочку раз в минуту, – сообщил Сержик. – Когда образумишься – дай знать.

Он обыскал связанного Миреля.

– Где твой чип? – бледнея, спросил он.

– Его нет, – едва ворочая языком, проговорил Мирель. – Я не такой дурак, чтобы принести его тебе в руки.

Сержик завопил и дал еще импульс. Мирель на миг потерял сознание, но тут же пришел в себя. Перед глазами плыли темные пятна.

– Долго ты не выдержишь. Не мучайся, скажи сразу, – тяжело дыша, потребовал Сержик.

– Долго не будет, – слабо выговорил Мирель. – Реакторы взорвутся через тридцать минут.

Сержик завизжал тонким голосом и начал посылать импульсы один за другим. Синие разряды пробегали по проводам, прожигая на комбинезоне Миреля горелые полосы. Запахло паленой кожей и человеческим мясом. Мирель держался еще несколько минут, а после провалился в забытье.

Как и все обитатели станции, Мирель никогда не бывал на Земле. Но сейчас ему снилось, что он летит над лазурным океаном, а вместо рук у него крылья, и соленые брызги волн бьют ему в лицо.

– Очнись, любимый!

Он распахнул глаза. Над его головой, за прозрачной крышкой саркофага, виднелось заплаканное лицо Елены. Кландестин в ее ладонях пытался ухватить лапками чип, на цепочке свисающий с толстой шейки. Одна из слез упала на крышку и покатилась вниз, оставляя на пластике долгий след. Капсула сама распахнулась, давая знать, что автоматическая программа свое отработала.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Елена, склоняясь над ним.

– Как яблочко! – улыбнулся Мирель. – Боль прошла. И… надо же! Вот это да!

Он разглядывал свое отражение в блестящем бортике саркофага. Сквозь дыры изодранного комбинезона виднелись затянувшиеся раны, но самое удивительное: на его лице больше не было страшных ожогов.

– Сколько я тут пролежал?

– Десять минут.

– И что, теперь я бессмертный?

– Если бы! – через слезы улыбнулась Елена. – Десяти минут хватит только на то, чтобы подлечить. Никто не знает, что будет дальше. Может, ты теперь проживешь лет на триста дольше, чем остальные…

– А остальным осталось не больше четверти часа! – припомнил Мирель.

Он ловко выскочил из капсулы и опустился на пол. Елена склонилась ему на плечо, Мирель обнял ее и погладил по волосам.

– После нежничать будете, – прервал их Арман. – Нужно поймать этого упыря.

– А где он?

– Удрал. Нам пришлось включить питание, чтобы спасти тебя. Когда мы вошли, его уже след простыл.

Мирель огляделся. Саркофаг на широкой платформе стоял прямо под днищем шаттла.

– Для нас главное – сохранить технику омоложения, – сказала Елена. – Это труд нескольких поколений, он не должен пропасть.

– Везите саркофаг в ученый совет, – решил Мирель. – И оставайтесь на мостике – мне понадобится ваша помощь.

– А ты? – испугалась Елена.

– Я задержусь. Может, не все еще потеряно.

Мирель посадил крысу на крышку капсулы и отправил платформу в путь. Друзья помахали ему руками и поехали к выходу из ангара. А Мирель поднялся по лестнице в темное чрево шаттла.

Грузовой отсек доверху был наполнен запасами еды, топлива и кислорода. Все громоздилось такой горой, что Мирелю едва удалось пробраться на пассажирскую палубу. Едва он вылез из люка, как на него налетела визжащая девица в коротенькой юбочке. Он закрылся руками, но девица проскочила мимо, не обратив на него внимания, распахнула дверь и принялась спускать пассажирский трап. За ней пробежала Тана Тарос с перекошенным от гнева лицом. Председательница вцепилась девице в волосы и принялась беспощадно их драть, выкрикивая:

– Вон отсюда, бесстыжая шлюха!

Из глубины салона появился Сержик и попытался унять Тану. Та бросила девушку и обернулась к нему.

– Ты хотел взять с собой этих молоденьких сучек? – истошно закричала она. – Сколько тебе их надо? Десять? Двадцать? А как же я? Ведь ты клялся, что я у тебя одна!

– Танечка, успокойся, – забормотал Сержик.

Его лицо выглядело бледным и испуганным.

– Девушки понадобятся, чтобы восстановить популяцию, – продолжал он неуверенным тоном. – Ведь нам предстоит родить новое человечество. Только представь: ты будешь всеобщей матерью, а я – всеотцом…

– А они кем будут? – орала Тана, указывая на таких же девиц, столпившихся поодаль.

– Да успокойся же! Сейчас не время для истерик! – теряя самообладание, заорал в ответ Сержик.

Они были так увлечены ссорой, что не обращали внимания на окружающих. Мирель зарычал, выпрыгнул из люка и вцепился в противника. Сержик вздрогнул и изо всех сил отшвырнул его от себя.

– Как ты здесь оказался? – завопил он. – Почему ты не сдох?

– Значит, я должен был сдохнуть? Это твой план? – в ответ закричал Мирель.

Юные девицы воспользовались паузой и бросились к выходу. Тана ворвалась в их толпу и принялась лупить по раскрашенным лицам, вопя:

– Вон с моего корабля!

А Мирель и Сержик уже катались по полу, сцепившись, между рядами кресел. Сержик оказался сверху и принялся молотить его кулаком. Удары оказались намного сильнее, чем можно было ожидать от такого красавчика. Мирель попытался вывернуться, но противник крепко сжимал его. Наконец, тот запыхался и перевел дыхание.

– Вижу, ты держишься молодцом, – горячо зашептал Сержик, склоняясь к его лицу. – Тоже попробовал саркофаг? Ну и как это – знать, что станешь бессмертным? Если, конечно, кто-нибудь не убьет тебя раньше?

Мирель сделал рывок, чтобы сбросить противника, но эта попытка была жестко пресечена.

– Ты мог бы улететь с нами, – продолжал шептать Сержик, обдавая его слюной. – Не будь дураком! Впереди – вечность! У нас есть все – женщины, воздух, вода, и бесконечное время, чтобы построить свой мир. В нем мы будем богами. Подумай – богами!

– Зачем тебе я?

– Я не справлюсь один с этой бабьей толпой. Кто-то должен помочь мне управиться с саркофагом. Выгружать его придется вручную.

– Ты опоздал. Саркофаг уже едет на мостик.

Сержик неистово закричал и принялся изо всех сил колошматить Миреля по лицу. Но тот и в самом деле выдерживал удары лучше, чем прежде. Действие саркофага уже укрепило его организм. Сержик между тем потерял над собой контроль. Он вкладывал в удары всю свою ярость, собираясь забить врага до смерти.

Мирель выждал, пока тот поднимет обе руки, и сбросил его с себя. Сержик упал навзничь и ударился затылком о кресло, но выдержал и лишь принялся неловко барахтаться, пытаясь подняться. Мирель подскочил и заехал ему в грудь ботинком. Потом в живот. Потом в голову. Потом…

– Хватит! Сдаюсь! – завопил Сержик.

Все девицы уже разбежались.

– На шаттле всего пара десятков мест, – говорил Мирель, спуская связанного Сержика по трапу. – Кому их занять – решит ученый совет. А ты разделишь судьбу тех двенадцати миллионов, которых обрек на гибель.

Едва их подошвы коснулись палубы, как из-за стоек шасси выскочила Тана, набросилась на Миреля и впилась в него холодными, посиневшими пальцами. Не ожидавший нападения Мирель покачнулся. Сержик вырвался и принялся бешено лягать его, пока не повалил.

Тана быстро освободила запястья Сержика и жарко шепнула ему в ухо:

– Летим! Ты и я!

Он кивнул и бросился вверх по трапу. Тана задержалась у распростертого Миреля и въехала ему ногой в солнечное сплетение.

– Ты все чуть не испортил! – со злостью сказала она.

– Одного не пойму, – задыхаясь, проговорил Мирель, – зачем ты отпустила меня из-под стражи?

– Этот усатый олух быстро бы понял, что ты ни в чем не виновен, и начал бы искать настоящих преступников, – расхохоталась Тана. – Было забавно пустить его по ложному следу, чтобы он погонялся за тобой, как ищейка за куклой. А мы выиграли время.

Но Мирель смотрел не на нее, а на шаттл, из сопел которого вырывалось пламя. Огромные двери ангара засветились оранжевыми лампами, предупреждая, что готовятся раскрыться.

– Пока ты тут возишься, твоя любовь удирает, – сказал он.

Тана оглянулась и с удивлением уставилась на люки шаттла, которые с мягким шорохом закрывались.

– Сержик! Постой! Я еще тут! – слабо выкрикнула она.

Однако пассажирский трап уже исчез в глубине корабля. Дверца плотно прижалась к борту, не оставив ни щелочки в гладкой стенке. Тана ринулась под брюхо машины, где еще продолжала движение створка грузового отсека, вцепилась руками в край дверцы и повисла на ней. Но дверца так резко прижала ей пальцы, что она вскрикнула и рухнула на пол.

– Сержик! Меня не забудь! – завизжала она.

– Сейчас он откроет ангар, – сказал Мирель, поднялся и, прихрамывая, побрел к выходу из отсека. – Слышишь, ты, любовь всей его жизни? Быстро за мной, иначе вылетишь в пустоту!

Но Тана его не слушала. Она носилась вокруг шаттла и махала руками, пытаясь привлечь внимание Сержика, чей силуэт мелькал в кабине пилотов. Она подпрыгивала, голосила и цеплялась за шасси, все еще не в силах поверить, что любовник ее бросает.

Мирель придержал дверцы переходного отсека и крикнул:

– Сюда! Быстро!

Но по ангару уже разносилась сирена, предупреждающая, что начался спад давления. Дверцы отсека автоматически захлопнулись. Мирель оказался в лифте, который тут же понес его прочь. Он вывел на обзорный экран изображение с палубы.

Створки ангара распахивались в открытый космос. Было видно, как поток выходящего воздуха подхватил тоненькую женскую фигурку в белом костюме и вынес ее в космическую черноту. Двигатели шаттла взревели и выбросили столб яркого пламени. Корабль медленно поднялся над палубой и поплыл в сторону яркой планеты, освещенной далекой звездой.

Транспортная линия принесла Миреля в двигательный отсек. Он находился в самом конце «Огненного дракона», на кончике его длинного хвоста. Ядерные реакторы поглощали плазменную смесь, разогревали водород и выбрасывали его в сопла, придавая кораблю ускорение. Магнитные зеркала сдерживали управляемую термоядерную реакцию, не давая ей превратиться в мгновенный атомный взрыв.

Но теперь слаженная работа зеркал была нарушена, реактор перегревался, и огненная плазма хлестала из камеры прямо в космос, расцвечивая пустынную черноту снопом ослепительных искр.

Нечего было и думать подобраться к реакторам близко. Из контрольного зала можно было только управлять смещением сопел, меняя направление движения. Но теперь водород вытекал в пустоту, не успев достигнуть сопел, и лишь малая его часть расходовалась на то, чтобы подтолкнуть станцию.

– Я ведь знаю, что делаю? – бормотал Мирель, вскрывая ящики с перевернутой буквой «А».

В изолированных ячейках хранились капсулы из блестящего металла, каждая размером с ладонь. Внутри капсул, зажатые силовыми полями, висели в вакууме маленькие комочки антивещества.

Мирель вынул из ячейки одну капсулу – за ней потянулся тоненький проводок, подающий питание внутрь.

Несколько минут у него ушло на то, чтобы надеть скафандр, разгерметизировать отсек и выбраться наружу, в открытый космос. Он оказался на спине «Огненного дракона», на вершине его кормы. Отсюда корабль и вправду напоминал крылатого зверя, совершающего бросок, но сейчас кончик хвоста сиял недобрым багровым отсветом и стрелял языками пламени.

Держась за страховочный фал, Мирель облетел периметр и на каждой несущей ферме поставил по капсуле с зарядом. В невесомости делать это было непросто, к тому же корабль вращался вокруг оси, так что далекая звезда и большой диск серебристой планеты вертелись над головой, как карусель. Когда толстый хвост корабля оказался обвит проводами, упревший Мирель вернулся в отсек, впустил воздух, откинул стекло гермошлема и отдышался.

Рука в плотной перчатке скафандра легла на рубильник распределительного щита, с которого управлялась вся энергосистема отсека.

Внезапно прозрачная стенка, ведущая к агрегатному отделению, вспучилась и начала прогибаться. Сквозь дыры в стеклопластике ударили языки огня. Кресла дежурных, пульты, информационные панели, сделанные из жаростойких материалов, принялись оплавляться. Мирель почувствовал, как запахло палеными волосками c его бровей.

Он быстро ткнул пальцем в панель инфосети – она еще держалась. На экране показался зал ученого совета. Озабоченное лицо Армана с широко распахнутым механическим глазом склонилось над камерой – гаитянин пытался взять в руки управление двигательным отсеком. За спиной у него маячила Елена, перебирающая данные о росте температуры в реакторе. Рядом с Еленой в глубоком кресле покоился седой Ларс Линдквист. Его голубые глаза живо поблескивали из-под кустистых бровей.

– А вот и наш друг, – сказал старый Линдквист.

Он первым заметил, что Мирель вышел на связь.

– Мирель, ты жив? – обрадовалась Елена.

– Лена, прости меня, – сбивчиво заговорил Мирель. – Мне некогда даже попрощаться. Включайте маршевые двигатели на полную мощность. Ускоряйте корабль до максимума. Ваша задача – убраться как можно дальше.

– От бомбы под собственным задом не уберешься, – возразил Арман.

– Времени хватит, чтобы разогнаться до трети световой скорости. Если все выйдет, то вы улетите в открытый космос.

– А как же реакторы? – спросил Линдквист.

– Это моя забота, – сказал Мирель и отключился.

Маршевые двигатели завыли, выходя на режим полной тяги. Корабль начал разгон. Серебристая планета на экране внешнего обзора поползла вниз и пропала из виду.

Магнитные зеркала дрогнули. Пылающий хвост дракона превратился в огненный цветок, распускающийся посреди вечной космической ночи.

Остановившимся взглядом Мирель наблюдал, как меняются цифры, показывающие скорость корабля. Одна сотая световой… Одна десятая… Двадцать пять процентов, и вот наконец расчетные тридцать три, больше уже не будет…

– Внимание! Опасность! Реакция становится неуправляемой, – бесстрастным голосом сообщил автоинформатор сети.

Зажмурив глаза, Мирель изо всех сил рванул рубильник распределительного щита. Подача энергии по проводам прекратилась. Силовые поля перестали удерживать антивещество в капсулах, оно ударилось о стенки и взорвалось. Десятки ослепительных вспышек сверкнули на внешней обшивке, разрывая опоры хвостового отсека.

У разогнавшегося дракона, устремившегося в космическую черноту, начал отваливаться хвост. Еще несколько мгновений – и вся кормовая часть отделилась от жилой половины станции, превратившись в комету, пытающуюся догнать свою голову.

Несколько секунд оба обломка летели параллельными курсами, но затем мощная тяга двигателей начала отклонять хвост, потерявший центр тяжести. Мирель в объятом пламенем контрольном зале пытался управлять отклонением сопел: каким-то чудом те еще подчинялись командам, которые он отдавал вручную.

Несколько маневров – и хвост развернулся в обратную сторону. Сопла ударили раскаленным газом вслед улетающей станции, но та удалилась настолько, что пламя ее не коснулось. Со всей скоростью обломок хвостовой части понесся обратно, к планете.

Перегрузка придавила Миреля к полу, по которому пробегали языки пламени. Пока не отключились экраны, он наблюдал, как железный хвост входит в плотный слой атмосферы, как начинает сгорать от трения, превращаясь в сплошной огненный шар. Неуправляемый обломок закрутило, он начал бешено вращаться, плюясь всплесками плазмы. Миреля сдавило, а затем изо всех сил бросило на раскаленные стены, сквозь которые уже прорывалось пламя.

Пылающий метеор стремительно несся к планете – прямо к той ее части, где на уютном островке, рядом с недавно отстроенной базой стоял на взлетной полосе шаттл со спущенным трапом. Одинокий человек в кабине пилотов наблюдал за падением, и сквозь окна кабины просвечивали его расширенные от ужаса глаза.

В зрачках отразился несущийся на него огненный столб. Затем раздался взрыв – такой мощный, какого эта планета не видела от сотворения времен. Взрыв смел с лица земли все – и маленький шаттл, и сидящего в нем человечка, и игрушечную базу, которую люди строили, как им казалось, на века.

Еще долго в атмосфере кружил огненный вихрь, разбрасывая на десятки километров вокруг клубы гари и пепла. Но наблюдать его было некому – планета осталась пустынной, какой она была до тех пор, пока люди не нарушили ее покой.

В разогнавшейся космической станции погасли аварийные сирены. Жуткий вой и алые сполохи света перестали сотрясать коридоры. Испуганные люди потянулись в жилые каюты и на рабочие места.

На капитанском мостике царила гробовая тишина. Одна Елена плакала навзрыд, уронив голову на ладони.

– Похоже, этот парень нас спас, – негромко произнес седой Линдквист, просматривая данные инфосети.

– Да, угроза миновала, – подтвердил коммандер Руис.

– Что теперь с нами будет? – спросил Арман.

Его механический глаз закрылся, железные руки втянулись и спрятались за спиной, отчего он снова стал похож на человека.

– Продолжим путешествие вглубь вселенной, – откликнулся Линдквист. – Ресурсов у нас хватит на века. А если перестанет хватать – создадим заново.

– Двигатели можно отстроить, – сказал один из членов совета. – На это уйдет много времени, но оно у нас есть.

Елена оторвала ладони от мокрых щек и слабо произнесла:

– Уж чего-чего, а времени у нас теперь сколько угодно. Мы сохранили капсулу генной коррекции, а вместе с ней – и всю технологию омоложения. Мирель думал, что вечная жизнь имеет смысл только тогда, когда она доступна для всех.

– Единственный способ стать бессмертным – сделать дело, которое не забудут, – произнес Линдквист. – Младший техник Мирель Стан первым из нас понял это.

– Память живет дольше тела, – отозвался Арман.

– Важно не то, сколько длится твоя жизнь, – утирая слезы, проговорила Елена. – Важно то, как ты ей распорядишься.

Рожденная в космосе

Лейтенант Аурель Раду волновался, как никогда в жизни. На широком обзорном экране космического лайнера «Радамант» росла темная громада солярной станции – его первого места службы. Всего месяц назад он блестяще сдал выпускные экзамены академии Космофлота и получил распределение к первому в своей жизни месту службы, и теперь горел желанием доказать, что он уже не «юнга», а взрослый, самостоятельный офицер.

Он в десятый раз сдул пылинки с идеально выглаженного черного кителя с двумя золотистыми нашивками на рукаве, поправил узелок галстука с блестящей заколкой, расправил невидимые складки желтой рубашки и прошелся ладонью по стрелкам брюк – острым, как нос бригантины, разрезающей волны. Темные, коротко подстриженные волосы он прикрыл фуражкой с кокардой Космофлота. Поколебавшись, он помял в ладонях белые парадные перчатки и решил их не надевать – в Академии это считалось пижонством. Здесь все-таки отдаленный космос, здесь люди вкалывают, а не выпендриваются. Он нервно засунул перчатки в карманы, не заметив, что у одной белый пальчик остался торчать наружу.

Искусственную силу тяжести, и без того едва ощутимую, отключили. По радио разнесся приказ занять кресла и пристегнуть ремни, однако Ауреля не нужно было упрашивать – он лучше гражданских знал, что нужно делать во время стыковки.

Энергетические цепи станции и лайнера соединились, переходные шлюзы наполнились воздухом. Переборки отсеков раскрылись, и дежурный бортинженер пригласил пассажиров начать переход. Аурель уцепился за поручни и начал уверенно продвигаться к шлюзу, улыбаясь тому, как неподготовленные гражданские барахтаются в невесомости и разлетаются в разные стороны.

И тут что-то случилось. В приемном отсеке станции раздался сухой треск. Сноп ярких искр вылетел и уколол ладонь, вцепившуюся в продольный поручень. А затем ослепительная волна огня выплеснулась и принялась жарко лизать переходный шлюз. Только за этим Аурель расслышал оглушительный, бьющий в уши хлопок.

Тысячи тренировок сделали свое дело. Обдумывать то, что случилось, не пришлось. Автоматическими движениями он обесточил энергосистему, перекрыл подачу кислорода по вентиляции и сорвал пломбу с аварийного рычажка перекрытия отсека.

Дверца тронулась с места и застряла. Поток пламени хлестал из-за нее, как струя пены из огненного брандспойта. За спиной Ауреля голосили испуганные пассажиры. Растерянный стюард бросился помогать, но испугался и отскочил от пыхнувшего в лицо огненного вихря.

Аурель надавил ладонями на застрявшую дверцу. Она обожгла руки, но не поддалась.

– Дай тряпку! – крикнул он стюарду.

Тот растерянно повертел глазами по сторонам, сорвал закопченный китель, еще недавно сверкавший белизной, и протянул Аурелю. Обмотав руки, Аурель изо всех сил навалился на створку и захлопнул ее. Поток пламени остался с другой стороны.

– Все назад! – закричал он. – Уводи людей по каютам, – добавил он стюарду, ошалело вращающему расширенными глазами.

В отсеках еще пахло горелой проводкой. Вентиляторы надрывались, торопясь выветрить остатки дыма. Пассажиров с «Радаманта» уже давно перевезли на борт станции челноками, а техническая команда все суетилась, ковыряясь в сгоревших панелях и меняя детали на новые.

– Ну что, лейтенант, не так ты представлял нашу первую встречу? – спросил капитан Сандоваль.

Его жесткие каштановые волосы в невесомости торчали дыбом, а густые усы под морщинистым носом топорщились. Аурель оглядел его мятый китель с потертыми нашивками и понял, что зря так беспокоился о своем внешнем виде.

– Как чувствуешь себя? – добавил капитан, оглядев вновь прибывшего.

– Как будто меня подвесили вниз головой, – признался Аурель. – Не привык долго болтаться в невесомости.

– Ничего. «Радамант» привез кольцевые двигатели. Они раскрутят нашу «бочку» вокруг оси, и тогда центробежная сила создаст тяжесть в одну четвертую земной, по крайней мере, на ее нижнем этаже, у обвода. А вот у центральной оси придется летать, как и прежде. Но нам не привыкать.

Капитан повесил Аурелю на шею цепочку с кулоном, в центре которого блестела маленькая золотистая пластинка.

– Это твой биочип, – пояснил Сандоваль. – Приложи к нему палец. Дай считаться биометрическим данным. Информационная сеть станции должна знать, где ты и что с тобой. Эта пластинка остается с членом экипажа навсегда – даже тогда, когда его отправляют в последний путь.

Техническая команда пронесла мимо похожую на гроб капсулу с прозрачной крышкой, под которой виднелось безжизненное лицо немолодого мужчины со следами ожогов.

– Дежурный инженер Балинт Мольнар, – пояснил капитан. – Беднягу не удалось спасти. Погиб на рабочем месте, спасая людей от аварии. Заслужил почести. Ты веришь в приметы?

– Не особо.

– Тогда окажи ему честь. Проводи в последний путь, хоть начинать службу с печального события и не очень хороший знак.

Аурель присоединился к траурной процессии, которая плыла вслед за гробом. Возглавляла ее молодая девушка в комбинезоне металлического цвета. В невесомости она двигалась, как шустрая рыбка. Ее пальцы ловко цеплялись за боковые поручни, руки подтягивали тело, и она извивалась, как русалка, так что Аурель даже залюбовался. Однако траурное событие вернуло его к реальности.

Прозрачную капсулу с телом загрузили в стартовый шлюз. Герметичные переборки закрылись, шлюз распахнулся во мрак, и капсула беззвучно вылетела в открытый космос. Она понеслась прочь с равномерной скоростью, не убыстряясь и не замедляясь, и вскоре в иллюминаторе можно было разглядеть лишь малую светящуюся точку.

– Вот и еще один член команды стал частью Вселенной, – сказала девушка, повернувшись к капитану Сандовалю.

– Познакомься, это Ирида Магнуссон, – сказал Сандоваль. – Начальница спасательно-технической команды. Она введет тебя в курс дел, пока сам не освоишься. Кстати, это и есть твое первое дело. Взрыв во время стыковки – неслыханное ЧП. Разберетесь в неполадках, представите доказательства и оформите отчет. Чтобы все было строго и ясно: как-никак, человек погиб. Такие несчастные случаи не должны повториться.

– А это был несчастный случай? – с любопытством спросила Ирида Магнуссон.

– А что же еще? – буркнул Сандоваль и внимательно посмотрел на нее.

Сотни автоматических дроидов опутывали солнечную орбиту рядами энергоемких батарей. Жилой модуль станции прятался за их щитом, как за зонтиком. Чтобы защитить людей от губительной радиации, на полную мощность работали магнитные отражатели, благодаря которым солнечный ветер обтекал станцию, как морской поток одинокую скалу.

Похожий на выпуклую бочку жилой модуль, протянувший фермы замысловатой конструкции к панелям солнечных батарей, походил на гигантского паука, оплетающего паутиной пышущий жаром шар светила. Станция должна была собирать энергию солнца, без пользы уносящуюся в космос, и переправлять ее на приемник у околоземной орбиты.

Ирида вызвалась проводить Ауреля в личную каюту, где его уже ждали койка и комплект служебного снаряжения. Каюты служащих Космофлота располагались у внешней стенки. Благодаря слабому вращению тут создавалась небольшая сила тяжести, позволявшая ходить на своих двоих.

После длительной невесомости Аурель с удовольствием прошелся по твердому полу, хотя отрывать магнитные подошвы ботинок от железной полосы коридора было непросто. Однако девушке, шагавшей впереди, приходилось еще хуже. Аурель заметил, что у нее подрагивают коленки, а в движениях проявляется неуверенность.

– Вам нехорошо? – с участием спросил он.

Ирида встряхнула копной светлых волос, обернулась и рассмеялась:

– Не беспокойтесь! Я косморожденная. Моя каюта у центральной оси, там тяжесть не ощущается. Я всегда чувствую себя неловко, когда оказываюсь у внешней стенки. Ходить на ногах – это так странно.

– А что значит «косморожденная»? – поинтересовался Аурель.

– Эта станция строится уже сорок лет, – пояснила Ирида. – За это время на ней родилось несколько десятков малышей. Многие уже выросли. Они никогда не знали силы тяжести и не могут жить на Земле. Мы обречены на то, чтобы плавать в невесомости до конца наших дней.

– Наверное, это печально: знать, что никогда не сможешь вернуться на Землю? – спросил Аурель.

– Вовсе нет! – снова расхохоталась светловолосая Ирида. – Космос – наш дом. Именно нам, косморожденным, предстоит осваивать Вселенную. За нами – будущее человечества.

Каюта оказалась совсем небольшой, но уютной. Выдвижная кровать убиралась в нишу за ровной стеной. Вместо иллюминатора – широкий обзорный экран, на который транслировалось изображение с нескольких камер. И в стенках, и в потолке с полом – плоские лампочки, льющие мягкий свет сразу со всех сторон.

– Я думал, что у космического дома должны быть окна, в которые виден космос, – попытался пошутить Аурель.

– На солярной станции не может быть окон, – серьезно ответила Ирида. – Если не закрываться от солнечной радиации – она выжжет все. Так что будьте осторожнее, особенно во время полетов. Помните, что нельзя вылетать из тени. Кстати, как только отдохнете – у нас первый полет. Нужно осмотреть аварийный причал.

Настенный экран залился голубым светом, и на нем появилась морщинистая физиономия капитана Сандоваля.

– Вижу, вы уже обустроились, – хриплым голосом произнес он. – Нет времени на раскачку. Земле нужен отчет. Принимайтесь за дело.

В Академии Аурель считался первым умельцем по пилотированию малых челноков, и теперь с удовольствием спешил продемонстрировать класс хрупкой Ириде. Двухместный «шмель» – миниатюрная, но шустрая машинка – мигом выскочила из причального дока и начала облетать вокруг выпуклой бочки станции.

– Держитесь не теневой стороне, – обеспокоенно предупредила Ирида. – Прямые солнечные лучи опасны даже при нашей защите.

Отстыкованный «Радамант» висел темной громадой всего в сотне метров.

– Теперь он уйдет на Землю? – полюбопытствовала Ирида.

– Нет, его подстыкуют к запасному причалу, – пояснил Аурель, радуясь, что есть случай блеснуть знанием летной техники.

На месте аварии уже работала группа ремонтников. Начальник группы в светло-синем скафандре суетился вокруг распахнутого в вакуум мостика. Аурель несколько раз облетел вокруг, пока человек в скафандре не начал махать ему кулаком в раздувшейся перчатке, чтобы тот убирался и не создавал угрозы.

Когда герметичные люки оказались задраены и ремонтники вернулись на борт, Аурель причалил к ближайшему доку и с помощью Ириды добрался до обгоревшего перехода. Выглядел он плачевно: обшивка на стенках оплавилась, стекла приборов потрескались, а выглаженные брюки Ауреля то и дело цеплялись за оборванные провода.