Кубики больницы Арчибальд

Обмен

– Вы же знаете, почему я здесь, верно? – спросил Вудс после некоторого молчания.

– Предполагаю.

– А именно?

– Из-за этой девушки, которая покончила жизнь самоубийством.

– Да. Из-за неё. Только Вы забыли уточнить, что она увлекалась Вашими книгами. И, как я понял, одна из них очень напоминает её жизненную ситуацию.

– Естественно. Я живу среди людей, стало быть, что удивительного в том, что одна из моих книг напоминает реальность? Вопрос в другом, кто как это воспринимает. Ведь Вы сами сказали, я написал около шестидесяти книг, и самоубийств от них пока не было.

– Возможно. И все же я не вижу в Вас какого-то огорчения, сочувствия, печали.

– Да. Возможно. Может, потому что я не знал эту девушку?

– А её мать?

– Знаете, в этом городе много всяких людей. Вы, может, слышали, что у меня нет охраны, что я сам хожу по магазинам, что в моём доме нет даже прислуги, хотя я вполне могу себе это позволить. Все, что у меня есть, это мнение людей, которые, стоит заметить, очень хорошо ко мне относятся. И даже самоубийство этой девушки ничего не изменит.

– В них или в Вас?

– Книги я точно писать не перестану. Это ведь искусство, оно обязано влиять на людей, – вздохнул Стейт и несколько сбавил тон, – знаете, недавно я был в музее. Ненароком. Рабочая поездка никак не предвещала заезд туда. Но там я увидел нечто, что меня очень вдохновило. Точнее, произвело очень сильное впечатление.

– И что же это?

– Скульптура девушки в легкой накидке, которая развивается на ветру и обволакивает её. Понимаете? Ветер. Скульптору удалось поймать ветер. Причем, он сделал это руками, не с помощью фотографий или компьютера. Нет. Лишь молоток да руки. И вот, спустя века, я смотрю на эту статую и не понимаю, как можно было создать нечто подобное. Как столь сложный элемент, как ветер, смог быть заточен в камне. Непостижимо…

– И?

– И я понял, что должен сделать. Я должен создать свою скульптуру. Точно такую же, но уже в литературе. Понимаете? В моем творчестве. Нечто превосходящее все и вся.

– Здесь Вы меня не удивили, – улыбнулся Вудс, – эта мысль очень часто посещает творческих людей.

– Да. Только у всех она разная, – заметил Стейт, допивая скотч.

– Вы про то, что некоторым хватит и половины Вашего признания? В Вашу защиту могу сказать, что многие из Ваших книг признаются критиками шедеврами.

– Вы сейчас говорите как мой агент. У него на каждое моё произведение есть отдельная похвальба.

– Может, он в чём-то прав?

– Наверное. Но я не вижу здесь чего-либо особенного. Все эти деньги, вся эта слава, они ничто по сравнению с той статуей! И знаете что?

– Что?

– На ней я обнаружил пыль. Её даже не протирают! Ужасно, да?

– Наверное, а что? Что надо сделать?

– Ну, для начала я хотел выделить им деньги, но потом я подумал, что, возможно, она продается.

– Вы купили музейный экспонат?

– Да. Только не спрашивайте сумму. Она хоть и большая, но никак не превышает настоящей ценности этой статуи.

– А можно на неё посмотреть?

– В принципе, да. Если честно, мне тоже любопытно Ваше мнение. Ведь Вы интеллектуал, – Стейт улыбнулся, – а мы все общаемся на одном языке.

Писатель поднялся и направился к двери. Вудс последовал его примеру. Комната, в которой хранилась статуя, была здесь же, в довольно большой комнате, чем-то напоминавшей музей. Здесь было несколько старинных книг, картин и, наконец, в самом центре, она – девушка в платье.

– Вот. Прошу, – указал рукой на статую Стейт.

– Да. Впечатляет, – согласился Вудс, обходя статую, – удивительно! Сколько ей лет?

– Несколько сотен и скульптор неизвестен.

– Вы были абсолютно правы, это создано обычным молотком и руками, просто невозможно поверить.

– Я рад, что на Вас это влияет именно так, скажу честно, я иногда могу просидеть тут часами, наблюдая за ней.

– Только не говорите, что придумали ей имя.

– Не скажу, – Стейт обошел статую и указал рукой на небольшую аккуратно выгравированную внизу табличку, – покажу.

– Это что значит? – спросил Вудс, вглядываясь в незнакомые символы.

– Афродита. В переводе с греческого.

– Поразительно. Ах да, совсем забыл, Лизи Паркер просила взять у Вас автограф. Если не возражаете, конечно.

– Для Лизи? Конечно. Это хорошая девушка. Подождите меня в кабинете, я сейчас приду. Обычно я не храню у себя своих книг, только рукописи. Но недавно ко мне приезжал агент и остановил одну копию. Я её сейчас принесу.

– Сказать по правде, мне пора. Это было приятное времяпрепровождение, но мне завтра улетать. Я бы хотел выспаться.

– Что ж, тогда пойдемте, я провожу Вас до двери. Книга там, на столике у входа.

Стейт вежливо открыл двери:

– Прошу.

Спускаясь по лестнице, Вудс постоянно ловил себя на мысли, что весь его диалог все время шел не по плану. Трудно вообще сказать, где он хоть немного входил в нужную колею. Этот Стейт Кинг обладал поистине великим обаянием или, правильнее сказать, шармом, никак не сочетающимся с его затворническим образом жизни.

– Что написать?

– Не знаю. Лизе от Стейта Кинга?

– Дорогой Лизе от Стейта Кинга. Девушкам так больше нравится, – улыбнулся писатель и протянул книгу.

– Спасибо, – пробубнил Вудс, – только я без подарка.

– Это ничего. Лучшим подарком было бы приглашение меня в Арчибальд. Поверьте, это очень важно, я почти уверен, что смог бы хоть немного, но повторить успех этой скульптуры, уже в литературе. А пока, пока мне нужен гранит и знания.

– Знания я вам дам. Но гранит?

– Для меня это одно и тоже, – быстро ответил Стейт.

Вудс посмотрел на почерк, плавный, четкий, идеальный. Таким, наверное, и должен быть почерк у столь известного интересного человека.

Дом. Балтрок. Лампа

Вернувшись домой в Балтрок, Вудс устало повесил пиджак на спинку стула и подошёл к окну. Мередит уже спала, но как обычно успела приготовить ужин, оставив его в холодильнике. Его любимая отбивная, она готовила её так прекрасно, что он о другом и помыслить не мог. Особенно когда вот так, галопом, по всем этим несчастным людям.

Вудс, включил любимую зеленую лампу. Перед тем как уснуть, у него ещё было пару часов, а значит, он мог занять свой ум чем-нибудь очень полезным. Доктор поднял портфель, и выложил папку с делом Чарли Броуди и копией своего заключения. Быстро пробежав по нему глазами, он с удовлетворением откинулся в кресле. Как всегда ювелирная работа.

А потом, его взгляд упал на край книги Стейта Кинга, который аккуратно, словно заигрывая, показался из сумки. Немного поразмыслив Вудс кряхтя, потянулся за ней. Все же должен он представлять, что из себя представляет творческий дар этого талантливого писателя. Да и Лиза вряд ли рассердится, если он немного ознакомиться с её кумиром.

Мягкая, черная, матовая, она сочетали всего два цвета: черный и оранжевый, позволяя читателю самому дорисовать остальные цвета. Вудс повертел её в руках. Качество было превосходное, на производство денег не пожалели.

– Тьма внутри, – вслух произнес Вудс, насупившись, – от истинного мастера ужасов Стейта Кинга, одного из самых ярких талантов двадцатого века.

Послюнявив палец, он перевернул заглавную страниц. Ох как же давно он не читал художественной литературы, все больше и больше отдавая себя конспектам и лекциям. Научным трудам, на худой конец газетным вырезкам, но никак не такой небольшой художественной книжке, написанной к тому же современником.

И все же история его поглотила. Поглотила настолько, что он просидел не час или два, а ровно полночи, добив роман в один присест. И дело вовсе не в том, что там был лихо закрученный сюжет, или Стейт, смог удивить его своей изобретательной манерой письма, нет, Вудс заинтересовало нечто другое, что он не смог пока распознать.

Закончив читать, он отложил книгу и снова встал к окну. В его голове играло странное ощущение, что он где-то это уже видел. Эту манеру описания, этот ход изложения, это повествование о бедной девочке, которая подгоняемая отчимом влезла в петлю. Все как у дочки Чарли Броуди, отец которой чуть было, не продырявил писателя. Он снова сел за стол и опять, уже более детально ознакомился с повествованием.

Наконец до него дошло. Стейт Кинг, писал, как врач любитель, который после нескольких лет писательской сноровки, смог немного скрыть изначальное (первое) образование, но только вот почему он не слышал, чтобы он получил медицинское образование. Впрочем, он так мало о нём знал!

Вудс потер переносицу. Всё же он был немного стар, чтобы вот так, засиживаться пусть даже и с книгой. Хотя, это немного напоминает молодость, когда в студенческом общежитии, он ночи напролет готовился к экзаменам.

– Так и знала, что ты здесь, – устало сказала Мередит, облокотившись о дверной косяк, – и не поел, поди.

– Мери?

– Да, Джеймс. Мери.

– Извини. Надо было доделать пару неотложных дел, – Вудс вздохнул и опустил глаза, ему было неловко.

– И не поел, – укоризненно покачала головой Мередит, проходя в кабинет, – что же с тобой делать?

Она ласково потрепала его за щеки. Джеймс, улыбнулся. Они были в браке двадцать лет, но каждый раз, этот небольшой ритуал, заставлял его краснеть. Он попытался вырваться, но Мередит подняла его голову и посмотрела прямо в глаза.

– Тебе сорок три, отдых это важно дорогой, ровно, как и мой ужин, который я тебе оставила в холодильнике и если с тем, что ты задерживаешься, тут я готова мириться, то с игнорированием моей стряпни… Здесь ты ходишь по краю.

– Я понял. Исправлюсь.

– А это что, – она подняла книгу Стейта, – ты читаешь ужасы?

– Это подарок, – буркнул Джеймс.

– Кому? – спросила Мередит и заинтересованно повернула к нему голову.

Вудс, почему снова покраснел. В голове почти одновременно всплыли портрет Лизи, молодой помощницы и сцена из старого сериала, где жена застает мужа в кабинете с молодой любовницей. Вудс замешкался.

– Джеймс, – Мередит раскинула руки, – кому?

– Лизи Паркер, – выдавил он, – Она любит Кинга.

– Лизи? Это той молодой симпатичной девочке из Массачусетского университета твоей помощнице, так ведь?

– Да. Она очень любит этого писателя, и я подумал, почему бы и нет.

– Почему бы и не передать книжку, – задумчиво закончила за него Мередит и развернула книгу, – ого! Дорогой Лизе от Стейта Кинга. Как мило! Наверное, ей очень понравится.

– Мери. Это просто книга.

– Да. И ужин – это просто ужин. Который ты не съел, – спокойно ответила Мери, закрыв книжку и передав ему её в руки, – думаю, я его выкину, всё равно за ночь он испортится, а есть сейчас уже поздно.

– Мери.

– Да, Джеймс. Да, – сказала она, разворачиваясь к двери, – спокойной ночи, дорогой.

Как все это глупо! Он посмотрел в окно, затем словно направляемый невидимой рукой, открыл ящик стола и вытащил пачку сигарет. Он не курил уже месяц. Отчасти из-за того, что Мередит в очередной раз устроила небольшую взбучку, отчасти из-за того, что всё же решил в очередной раз бросить, это пагубное занятие.

Но теперь… А к черту! Джеймс достал сигарету и, бережно чиркнув спичкой, блаженно затянулся. Месяц мучений. И вот. Он снова с этой заразой. Джеймс подошёл к окну и открыл ставни. Всё же риск должен быть минимальным. Одно дело покурить, другое дело оставить запах табака. Две совершенно разные причины для небольшой семейной войны.

Довольная Лизи

Конечно, подарок Лизи понравился, заворожено смотря на подпись, она минут десять произносила благодарственные речи, все ещё не веря в свою удачу. Дошло даже до того, что Джеймс почувствовал что-то вроде ревности, чувство, которое никак до этого момента себя не проявляло.

– Боже как же это круто, как вам удалось заполучить это, Доктор Вудс?! Потрясающе! Ой, вы даже не представляете, насколько я его сильная фанатка. Я прочла все его книги. Начиная от цикла невозможного, до ранних рассказов. Боже, он просто удивительный человек. А главное такой скромный.

– С этим я бы поспорил. Живет он достаточно небедно, – буркнул Вудс.

Лизи посмотрела на него так, что он почувствовал себя котом, который убил огромную мышь и теперь может насрать посреди комнаты, все равно не побьют. А потом в ней вспыхнул очередной огонек.

– Боже, я совсем забыла, Вы же были у него дома. Расскажите, как там, какой он из себя, мне всё интересно!

И тут Вудс, наверное, совершил крайне большую ошибку, так как пытаясь отмахнуться от её назойливости, которой как известно не было предела, он ляпнул самое страшное:

– Это Вы можете и сами у него спросить, так как он хотел к нам приехать.

– Что? – Лизи посмотрела на него.

Вудс раскрыл немного рот, медленно осознавая масштаб, глупости.

– Что Вы сказали? – повторила Лизи.

– Я сказал, что возможно он приедет к нам, – медленно начал пятиться Вудс, понимая, какая сейчас грянет буря эмоций.

– Стейт Кинг хочет к нам приехать?

– К пациентам, – осторожно пытался разбавить ситуацию Вудс, – к пациентам, не к нам, ему очень интересные наши психически больные люди.

– Боже, – Лизи вздохнула и прижав книгу к груди, немного покачалась, – сам Стейт Кинг…

– Это ещё не точно. Всего лишь намерение, уверен у таких известных людей их довольно много.

– Это не так, – скривилась Лизи, – ведь он Вас сам проинформировал об этом, а значит это вполне официальный визит и значит…

Тут её мысли вконец развили нечеловеческую скорость, и Лизи замерла, переваривая всю полученную информацию. Вудс нахмурился. Он теперь вдруг отчетливо понял, что сам не оставил Стейту никакого шанса избежать их встречи. Наконец Лизи подняла глаза на него.

– Мне надо сделать пару звонков.

– Да, конечно, – Вудс побеждено вздохнул, – сделайте. И принесите мне наконец кофе.

– Как обычно?

– Да. Разве сливок немного побольше. Слишком уж жарко на улице.

– Сделаю, – Лизи развернулась и пошла к двери, – и Вам звонил шериф Рамзи Боттл, что-то срочное. Впрочем, как обычно.

– Я наберу ему, Лизи.

Вудс привычным жестом повесил пиджак на плечики стула, это помогало ему собраться, настроиться на работу. Он взял трубку. Рамзи был, наверное, самый суетливый из всех шерифов, с которыми ему приходилось иметь дело и порой ему приходилось пол беседы его успокаивать, нежели получать действительно что-то ценное. А значит, это не меньше получаса.

Вудс, положил трубку обратно. На самом деле, сейчас его интересовало нечто другое. И если бы Лизи среагировала на книгу чуть спокойнее, он бы спросил это сразу. Но, увы, девочке надо дать пару минут, чтобы диалог получился конструктивным.

Он сел за стол. Аккуратно. Чисто. Приятно. Прекрасное место для того, чтобы справляться с любыми трудностями, будь то нервный срыв, странное убийство при тихой апатии или врожденный психоз, проявившийся спустя двадцать лет.

– Ваш кофе, доктор Вудс, – Лизи, мягко, изящно поставила кружку на стол. Как мило, несмотря на то что она всегда была безупречна в движениях, теперь же она превзошла и этот уровень и все из-за какой-то художественной книги. Вудс посмотрел на стеллаж. Его единственная работа, уже порядком покрылась пылью, но о ней она даже и не спрашивала.

– Спасибо, – поблагодарил Вудс и сделал небольшой глоток, вкус был изумительный.

– Не за что, – Лизи улыбнулась, – я могу идти?

– Конечно, только ответь мне, ты случайно не знакома с биографией Стейта? –осторожно начал Вудс и увидев огонек в её глазах добавил, – особенно было бы интересно узнать, где он учился.

– О, доктор Вудс, я знала, что Вы им заинтересуетесь, – покачала головой Лизи снова входя в свой читательский транс, – только вот, тут скачать что-то точное сложно, так как Стейт, как и положено всем гениям, нигде толком не отучился.

– И все же где-то же он научился писать.

– Стейт в 1965 поступил в университет штата Мэн, но отучившись там три года, был отчислен за неудачный фейерверк.

– Фейерверк?

– Попал в стекла. Несколько разбитых окон и вот появился «Человек на улице» – улыбнулась Лизи довольная своим каламбуром, – потом несколько лет он проработал на обувной фабрике, что затем поступил снова. Только в этот раз, выбрал очень уж кардинальную смену профессии.

– Не томите Лиза.

– Он поступил в медицинскую школу Балтимора. Как он позже писал в своей биографии, это получилось благодаря тому, что все свое время во время работы на фабрике он посвящал учебе. И опять же, самостоятельно, – Лизи особенно подчеркнула последнее. Словно это делала она сама.

– У них довольно серьезный отбор, – задумчиво заметил Вудс, – но почему именно туда?

– Поближе к дому.

– Да это логично. И что же потом?

– Тут уже два года. Стейт пошел на психологический факультет, но потом тоже был отчислен.

– Причина?

– Если честно я не знаю, да это и нигде не упоминается.

– То есть Стейт это тоже умолчал?

– Да. Да и какая разница, сами понимаете, что исключить могут за любой проступок. Вплоть до невинного фейерверка. А почему вы интересуетесь его учебой?

– Если уж он к нам приедет, то мне желательно знать, откуда растут его знания верно? К тому же Балтимор… я не понаслышке знаком с этой школой.

Лизи подозрительно посмотрела на Вудс, но это длилось буквально несколько секунд, после чего она снова засияла озаренная своими мысли о визите Стейта. Вудс в этом почти не сомневался. Скорее всего, он вообще потерял свою помощницу на целый день, так как теперь её основанная задача, это сделать официальный визит Стейта, как можно более быстрым. Вудс злорадно улыбнулся. Что ж, Великий Писатель сам во всем виноват. Пусть теперь почувствует на собственной шкуре, неукротимость его фанатки.

Когда Лизи вышла, Вудс снова взял трубку, только теперь он набирал уже не Рамзи. Это несомненно было важно, но не в первую очередь. Больше всего его сейчас интересовал его давний знакомый профессор Сэм Гивер, преподававший в Балтиморе.

Поездка в Балтимор

Большой медицинский университет – так чаще всего называли это готическое здание, студенты. Вудс помнил это, так как по просьбе Сэма Гивера давал тут пару лекций, помогая студентам получше разобраться в тонкостях психологии. И несомненно, при общении ними он кое-что почерпнул и для себя.

Вудс, прошел по небольшой бетонной дорожке через парк, минуя нескольких довольно шумных студенческих кампаний. Видимо период экзаменов уже истек, раз столько веселья было выплеснуто на улицу. Вудс, поднялся по ступенькам. Сэм Гивер должен был встретить его именно здесь, хотя и настаивал на том, чтобы увидеться уже в аэропорту. Но Вудс был непреклонен, в конечно счете, Гивер почтенный человек, чтобы позволять ему, гонять его туда-сюда.

– Доктор Вудс, как я рад, – поприветствовал его пожилой профессор, протягивая руку, – вот уж не ожидал, что Вы снова захотите посетить нас! Ведь Ваша слава бежит впереди вас!

– Вы слишком добры, – Вудс пожал руку, – какая слава! Это просто частная практика, медицинского работника.

– Мнение которого значит куда больше десятерых ученых мужей. Включая меня.

– Только вот вполне возможно, в этом здании уже обучается тот студент, по сравнению с которым, и я буду самым настоящим профаном.

– Аха, – погрозил пальцем Гивер, – да Вы – льстец!

– Видимо это у нас общее, – улыбнулся в ответ Вудс.

Гивер открыл двери, и сделав знак охраннику, вошел в университетский корпус. Вудс последовал за ним. По дороге он то и дело вспоминал, что видел здесь в прошлый раз. И невольно радовался, что ничего не поменялось. Годы лишь красили это место, оседая почтенным мхом на внешних стенах и легким вкусом почтенного дерева внутри.

– А теперь я бы хотел узнать, что же толкнуло Вас на то, чтобы посетить нас, – сказал Гивер, когда они поднялись в его кабинет, – уверен это не праздное любопытство с таким-то графиком как у Вас.

– Да дружище. Это верно. Просто я не знал к кому еще обратиться, ведь Вы – единственный мой знакомый тут.

– Ого, попахивает детективным сюжетом, – профессор подошел к окну и открыл его, – чувствуете, как пахнет?

– Да.

– Я отдал этому месту всю свою жизнь и даже сейчас не могу полностью насладиться всем, что здесь меня окружает. Воистину удивительные вещи творятся вокруг нас. А вы? Я слышал у Вас своя клиника? Арчибальд?

– Не совсем. Её пока просто передали под мое управление.

– Не скромничайте. Это Вам не к лицу. Об Арчибальде никто не знал, пока Вы там не появились. Не удивлюсь, если скоро сам Мэриленд подвинется, давая вам дорогу.

– Нет. Это вряд ли. Нам пока до них далеко.

– Пока. Так что же Вас привело ко мне? – снова спросил Сэм Гивер.

Вудс несколько помялся, затем обошел стол Гивера, и пробежался по полкам его книжного шкафа. Собрание было довольно приличным, но вполне обычным для медика. Вудс посмотрел на Гивера.

– Вы слышали что-нибудь о писателе Стейте Кинге?

Гивер нахмурился, потом отвел взгляд и посмотрел в окно. В одночасье лицо его полностью изменилось, ведь, как известно пожилые профессора меньше всего умеют скрывать правду. Вудс понял, что попал в цель.

– Допустим. А что такое? – уже несколько раздражительно заметил Гивер, все еще не поворачиваясь к нему.

– Я слышал, он учился у Вас. И был отчислен. И что главное, нигде не написано за что. Ни администрация университета, ни Стейт, никто не говорит об этом.

– Может, потому что там не о чем говорить. Отчисляют многих людей. Чем Стейт лучше других?

– Это да. Только вот вряд ли это было что-то мелкое, ведь он порядком постарался, чтобы попасть сюда. Да что там постарался! Чудо, что он вообще попал в этот университет!

– Не такое уж и чудо. Стейт был хорошим студентом, умным. Но с чего такое любопытство к его персоне?

– У меня недавно было одно дело, где девочка повесилась после того, как прочла его книгу. Вот, пользуясь случаем, я и решил поговорить с ним.

– Но причем тут ты. Насколько я знаю самоубийства не твой профиль.

Вудс сразу подметил, как резко они перешли на это резкое «ты». Заодно и скорость диалога увеличилась. А ещё, впрочем, это было уже совсем очевидно, Гивер стал машинально шарить по карманам. Сигарету искал, судя по всему.

– Не мой. Дело в том, что отец девочки был полицейским и решил сам прояснить ситуацию. Только сделал это с оружием. Кинг не пострадал, а вот отца ждет суд.

– И после этого ты решил познакомиться с ним?

– Да. Он оказался довольно интересный человек, даже более чем. Но заинтересовало меня другое. Я никогда раньше не читал его книг и получив одну в подарок, понял, что она мне что-то очень напоминает.

– Что же? – спросил Гивер, закончив лазить у себя по карманам.

– Медицинские отчеты, а правильней сказать, некоторые медицинские работы по серийным убийцам, психопатам, самоубийцам. Не в грубой форме, конечно, но, если присмотреться, можно найти сходство.

– Все писатели где-то должны искать материал, чем Кинг лучше других. Он пишет ужасы, драму, триллеры. Это вроде нормально нет?

Наконец Гивер понял, что сигарет у него нет, и подошёл к столу. Вудс деликатно пропустил его. Сэм открыл ящик и вытащил пачку. Все же, насколько он был в этой своей растерянности наивен! Вудс, вздохнул, все же зря он так налегает на этого старого преподавателя. Ему стало стыдно.

– Если тебе неудобно, я могу зайти попозже, я тут на пару дней.

– Да, все нормально,– Гивер затянулся,– все хотел бросить.

– Неужели все настолько плохо, Сэм? – Вудс озабоченно посмотрел на профессора, – такое ощущение что ты убийство совершил…

Гивер сделал ещё затяжку и задумчиво посмотрел на Вудса. Казалось, они снова вернулись на несколько лет назад. И перед ним всё тот же незнакомый ему человек. Профессор снова задумчиво потянул едкий дым.

– Я так думаю, самое бесполезное, это что-то скрывать от одного из лучших умов психологической криминалистики. Верно, доктор Вудс?

– Да я уже профессор, если честно, – улыбнулся Джеймс, пытаясь разбить напряжение, – только вот, официальность на пару дней, запаздывает.