День рождения

Утром Валери проснулась убежденная в том, что Эйприл совершает роковую ошибку, но в равной степени уверенная, что не сможет ее отговорить. Упорства Эйприл не занимать. Если дочь что-то решила, то непременно добьется своего. Так было с рестораном – она упорно шла к цели, храбро преодолевая все преграды и трудности на своем пути. Впрочем, в этом отношении сама Валери была такой же и, поднимаясь вверх по карьерной лестнице, проявляла то же упорство. Она была из тех женщин, которые всегда знают, что им нужно. И Эйприл точная ее копия. Это достоинство, а отнюдь не недостаток, но в данном случае Валери была убеждена, что Эйприл совершает ошибку. Выбитая из колеи беспокойными снами минувшей ночи, утром она позвонила дочери, чтобы продолжить прежний разговор.

– Ты уверена, что действительно этого хочешь? – настойчиво поинтересовалась она. Было еще довольно рано, но Эйприл уже сидела за письменным столом, разбирая счета. Она была на ногах с четырех утра и в пять успела снова побывать на рыбном рынке.

– Да, уверена, мам, – тихо ответила Эйприл. – Это не то решение, которое я планировала принять изначально, но поскольку так уж случилось, я не вижу для себя иного выбора. Мне тридцать, и я не знаю, появится ли у меня другая возможность родить ребенка. У меня вот уже пять лет нет отношений с мужчинами, во всяком случае серьезных. Лишь такие, вроде последнего случая, хотя того мужчину я бы не назвала незнакомцем. Я все время на работе. Разве у меня есть время с кем-то встречаться? Я только и делаю, что работаю. Вряд ли у меня будет еще один шанс обзавестись ребенком. Я хотела бы когда-нибудь открыть еще один ресторан. Но когда у меня будет второй, мне придется вкалывать еще больше.

Если я с кем-то и встречаюсь, то даже не знаю, хочу ли я забеременеть. Я никогда не была уверена на все сто процентов, что меня устроит присутствие в моей жизни собственных детей или что я буду хорошей матерью. Но раз уж так случилось, у меня не хватает духа отказаться от возможности ею стать. Что, если я больше никогда не забеременею? Или никогда больше никого не встречу? Стоит ли отказываться, если это уже произошло? Может, будь мне двадцать два, все было бы по-другому. Но мне тридцать. Я не так молода, чтобы отказаться от такого подарка судьбы.

Я даже не уверена, что, будь мне двадцать, я восприняла бы это иначе. Крошечное существо, у которого стучит сердечко, которое видно на экране, – что может быть прекрасней? Там, внутри меня, растет будущая жизнь, маленький человечек, и это не просто причудливый поворот моей жизни или сбой цикла. Это будущая личность, и по какой-то невероятной причине такое случилось именно со мной. И я готова взвалить на себя эту ношу, даже если при мысли о ней мне становится страшно. Мне придется еще о многом думать, даже после того, как я взвалю ее на себя.

К счастью, теперь это не осуждается – родить ребенка вне брака. Такое случается сплошь и рядом. Женщины обращаются в банк спермы и беременеют от совершенно незнакомых мужчин. Но я-то хотя бы знаю, кто отец моего ребенка. Он симпатичный, образованный, имеет работу и вполне приличный в прочих отношениях молодой мужчина. И пусть я считаю, что он засранец, потому что ему не понравился мой ресторан, но недостойным человеком отца моего ребенка нельзя назвать. И вот с этим надо что-то решать. В данных обстоятельствах лучшее, что я могу сделать, – это принять случившееся как данность. И ответственность ложится только на меня.

– Но ты ведь даже толком не знаешь его как человека, Эйприл, – заметила Валери, озвучив худшие опасения дочери.

– Верно. Но это не главное. Просто я не хочу отказываться от этой возможности, чтобы потом не корить себя до конца моих дней.

– А что, если все будет с точностью до наоборот? И ты будешь остаток жизни жалеть о том, что все-таки оставила ребенка? – прямо спросила мать.

Эйприл даже закрыла глаза при мысли об этом, затем открыла снова и улыбнулась. Пусть Валери терзается сомнениями, свой выбор она уже сделала.

– Тогда я отправлю его жить к тебе, мам. И ты, краснея и заикаясь, будешь всем говорить, что это твой ребенок. Вот тогда никто не поверит, что тебе шестьдесят. По-моему, это было бы идеальное решение.

– Забавно, – усмехнувшись, согласилась Валери. Она решила, что ни при каких обстоятельствах, никогда никому не признается, что стала бабушкой. Есть вещи, которые ей неподвластны, и это тот самый случай. Ей искренне хотелось помочь дочери, но она не находила в себе смелости признаться в том, что статус бабушки абсолютно несовместим с ее вечно молодым образом.

– Я лишь хочу знать, что ты понимаешь, что делаешь.

– А я не понимаю, – честно призналась Эйприл. – Я не имею даже отдаленного представления о том, что делаю или что будет, когда мой ребенок наконец появится на свет. Но я буду делать все, что в моих силах. Такое постоянно случается с другими женщинами. Надеюсь, что уговорю Хизер помогать мне по выходным. Или найму приходящую няню. – Она знала: мать при необходимости непременно поможет, но ей хотелось по возможности все сделать самой. Ведь это будет ее ребенок, это она приняла решение сохранить его. Она уже не девочка, а тридцатилетняя женщина. Она одна прожила в Европе шесть лет, а теперь ведет успешный бизнес. Так что какие могут быть сомнения? Она храбрая и стойкая и справится с воспитанием ребенка. Стоило ей подумать об этом, как она ощутила уверенность в себе. В другое время ее бы не на шутку встревожило то, что ей только что сказала мать. И пусть эта ситуация была для нее в новинку, в запасе у нее еще целых семь месяцев. У нее будет время привыкнуть к случившемуся и построить планы на будущее.

– Думаю, тебе стоит позвонить отцу ребенка, – сказала Валери, которую не оставило беспокойство.

Эйприл ответила не сразу, лицо ее приняло задумчивое выражение.

– Наверное, да, хотя я пока окончательно не решила. Я сама узнала об этом всего восемь дней назад. Нас ведь даже нельзя назвать друзьями, это был классический постельный роман на одну ночь. Я напоила его, потому что он был умный, обаятельный и симпатичный. Кроме того, я надеялась, что он напишет хороший отзыв о моем ресторане. И вот что в итоге получилось. Ребенок и скверный отзыв. И что я скажу ему, когда позвоню? «Помнишь меня? Я та, о ком ты написал паршивый отзыв, та самая, которая составляет слишком примитивные меню и сама не знает, что лучше подавать – деликатесы или простую еду. И вообще, готовит ниже уровня своих способностей. Не хочешь ли разделить со мной до конца своих дней заботы о ребенке?» Этот нахал сказал, что я могу готовить разве что для детей, так что же, сказать ему, что поэтому-то я и решила обзавестись собственным ребенком? Пока я даже представить себе не могу, что скажу ему или чего от него хочу. Не знаю даже, нравится ли он мне. Пока что я в этом не уверена. Нет, он очень даже симпатичный и в принципе неплох в постели, но я не знаю, хочу ли я, чтобы он имел какое-то отношение к моему ребенку. Может, он все-таки болван, или вообще ненавидит детей, или есть миллион поводов для того, чтобы его ненавидеть. Я просто не знаю.

– Но ведь ты решила оставить ребенка, – удивленно заметила Валери. – Для меня это слишком современно, – призналась она. – Возможно, я даже старше, чем мне кажется. Мне по-прежнему нравится перспектива любви к мужчине, от которого у тебя родился ребенок, и чтобы этот мужчина всегда был с тобой рядом.

– Мне тоже. Но у меня совсем другой случай. Я не первая, с кем такое произошло. Как хорошо, что в наши дни не нужно выходить замуж за человека, который не нравится или которого едва знаешь. Не нужно прятаться в другом городе, где тебя не знают, чтобы скрыть, что у тебя есть ребенок. Никто не может заставить меня сделать аборт, если я этого не хочу. Сегодня у очень многих женщин есть дети, отцов которых они едва знают или не знают вообще. Я не утверждаю, что это лучший вариант, но даже если и лучший, все равно я счастлива, поскольку живу в мире, обществе или даже городе, где я могу жить так, как это меня устраивает. Я не собираюсь создавать кому-либо проблемы, кроме как себе самой, и хочу все взять на себя. Не знаю, хочу ли помощи от отца ребенка или вообще контактов с ним. Должен ли он иметь хотя бы какое-то отношение к жизни моего будущего малыша? Ведь это мой ребенок, а не его. Единственная причина, почему, в конце концов, я могу сообщить ему о своем решении, состоит в том, что я уважаю его право об этом знать. Мне вряд ли что-то нужно от него. Он так и не позвонил мне после того, как мы провели вместе ночь, даже не поблагодарил меня за ужин. Так что никаких обязательств передо мной у него нет. Будь я ему интересна, он уже давно бы объявился.

Валери поняла: дочь права. Наверняка она думала об этом всю неделю. Поскольку от Майка Стейнмана после его кислого отзыва о ее ресторане не было ни слуху ни духу, Эйприл наверняка сочла, что этому парню либо очень стыдно, либо ему на все наплевать. В последнем случае Эйприл еще труднее позвонить ему. Впрочем, все было бы и без того достаточно сложно, даже если бы они продолжали встречаться. Но поскольку они не встречались, дочь не знала, звонить ли ему сейчас или подождать рождения ребенка, да вообще, стоит ли с ним связываться. И есть ли смысл нажимать на него, чтобы изменить уже принятое решение? Эйприл никак на него не рассчитывает. И она, как мать, не могла не восхищаться дочерью, даже если не вполне одобряла решение Эйприл сохранить ребенка. Валери честно призналась себе, что сама бы она на такое никогда не решилась. Не хватило бы духу.

– Ну хорошо, дорогая. Я просто хочу убедиться в том, что ты понимаешь, что тебя ждет. – Валери вздохнула. – Когда ты сообщишь об этом твоему отцу? – в ее голосе вновь прозвучала озабоченность. Пэт, ее бывший муж, вряд ли придет в восторг от того, что случилось с их дочерью. Для этого он был крайне консервативен в своих убеждениях. Так что родить внебрачного ребенка – это отнюдь не то, чего он желал бы для старшей дочери. Но он обожал Эйприл.

– Я еще не знаю, – ответила та и посмотрела на часы. На утро у нее была назначена встреча с мясником, которому она хотела заказать вырезку на следующий месяц. Кроме того, нужно было поговорить с поставщиком птицы – близился День благодарения. На минувшей неделе она пустила дела на самотек, мучительно раздумывая над тем, что делать с беременностью. И вот теперь наверстывает упущенное, пытаясь вновь сосредоточить все внимание на ресторане. Впрочем, она понимала: отныне в ее жизни наступает такой этап, когда ей придется делить себя между ребенком и рестораном. Что ж, придется привыкать. Но пока она может полностью посвятить себя ресторану.

– Мам, извини, мне нужно заниматься делами. Ты ведь придешь ко мне на День благодарения?

– Конечно. – Последние три года Эйприл в День благодарения устраивала у себя ужин для своих близких. Те всякий раз были в восторге. Мэдди не нужно готовить дома праздничный ужин, Валери это избавляло от необходимости устраивать его у себя, когда выпадала ее очередь принимать гостей. В этом году Пэт, Мэдди, сестры и Валери будут ужинать в День благодарения у нее в ресторане. Это будет идеальный праздничный ужин. Точно такой же она устроит и на Рождество. В праздники ресторан всегда работал, и в нем было полно посетителей. Эйприл хотелось, чтобы к ней приходили одинокие люди или те, кому больше некуда пойти. До Дня благодарения оставалось три недели, но почти все столики уже были забронированы. На какой-то безумный миг ей в голову пришла мысль пригласить Майка Стейнмана – поужинать с ним и все ему рассказать. Это была милая фантазия или, по крайней мере, любопытная мысль, но было понятно: приглашать Майка на семейное торжество не имеет смысла. Ему это покажется не менее странным. Если она решится на задушевный разговор с ним, пусть это произойдет, когда они будут наедине.

– Я тебе скоро позвоню, мам, – пообещала Эйприл. – Пора браться за работу.

– Мне тоже. Сегодня будут снимать рождественское шоу. Нужно сделать тысячу дел. Мы устанавливаем декорации, составляем праздничное меню, занимаемся елкой, готовим необычные подарки. В нашем шоу будет участвовать щенок. Я на Рождество подарю его Мэрилин. Правда, она об этом еще не знает. Послушай, а что, если я сделаю это прямо во время шоу? – Эйприл хорошо знала и любила Мэрилин, ассистентку матери, работавшую с ней вот уже четыре года. Она не только помогала ей по работе, но и выполняла массу личных поручений Валери. Ей сорок два года, мужчин в ее жизни не было, Мэрилин была замужем за работой. Эйприл решила, что подарить ей щенка – превосходная идея.

Валери сидела за рабочим столом нарядная – в красном платье, на шее жемчужное ожерелье, в ушах золотые серьги. Разговаривая с дочерью, она уже была готова к прямому эфиру. Через пару дней она будет заниматься свадьбами, которые играют на Рождество. Для этих случаев она выбрала для себя роскошные платья из бархата.

– Какой породы щенка ты ей подаришь? – поинтересовалась Эйприл. Это был прекрасный ход, и он наверняка понравится телезрителям. Мать – истинный виртуоз прямого эфира; всегда знает, какую нотку внести в шоу, когда добавить юмор или, наоборот, что-нибудь трогательное. Ее передачи представляли собой нечто большее, чем беседы на тему шикарных интерьеров или стильной одежды.

– Йоркширский той-терьер, он просто прелесть. Я купила его на прошлой неделе.

– Зрители будут в восторге, мам. Вот увидишь, после твоей передачи спрос на собак в зоомагазинах, клубах, питомниках и собачьих приютах по всей стране моментально взлетит вверх.

Валери улыбнулась. Ей не терпелось поскорее осчастливить Мэрилин подарком.

Поговорив еще минуту, мать и дочь попрощались. Валери тяжело вздохнула, не этого она желала для своей дочери, совсем не этого: ребенка без отца, жизнь без мужа. Без того, кто поддержал бы ее в трудную минуту. Валери никогда не сомневалась в том, что ее дочь смелый человек. Остается лишь надеяться, что Эйприл не раскается в собственном выборе.

Глава 5

В День благодарения Эйприл проснулась рано, чтобы уже с самого утра самой хлопотать у плиты. Ее помощники придут позже и займутся второстепенными делами. Посетители появятся ближе к вечеру, поэтому ее родные придут на ужин в восемь, когда суета на кухне немного уляжется.

Валери пришла на полчаса раньше, как всегда, с двумя магазинными пакетами, полными украшений для стола, и, пока посетители поглощали фаршированную индейку, домашнее клюквенное желе и пюре из каштанов, она превратила столик семейства Уайаттов в настоящее произведение искусства. Сидевшие за соседними столиками с восхищением следили за ее приготовлениями. Валери расстелила принесенную с собой скатерть, разложила салфетки, поставила на стол серебряные подсвечники, украсила изящными фестончиками блюдо с индейкой. Большинство присутствовавших в ресторане узнали ее, и Валери, не отрываясь от декорирования стола, дала несколько автографов. Тем временем Эйприл расхаживала по залу, приветствуя постоянных посетителей. В этот вечер, как всегда, в ресторане было много детей. Эйприл подарила каждому по шоколадной индюшке, эти забавные фигурки она сделала собственными руками. Атмосфера в ее заведении всегда была праздничной и располагающей. Пожалуй, это было самое лучшее место в Нью-Йорке для празднования Дня благодарения. Неудивительно, что многие в этот день приходили сюда снова. Специально для семей здесь стояло несколько длинных столов, чтобы одновременно обслужить по возможности большее число посетителей.

Компания за столом Эйприл каждый год оставалась неизменной. Мать, отец, мачеха, две единокровных сестры и она сама заняли места за круглым столом в глубине зала. Элен и ее семья каждый год приходили ровно в шесть вечера и уходили, когда в ресторан начинали прибывать Уайатты. Эйприл познакомила обе семьи. Уходя, сыновья Элен выглядели довольными, сжимая в руках шоколадных индюшек. Глядя на них сейчас, Эйприл с трудом представляла себе, что и у нее будет собственный ребенок и на следующий День благодарения он уже будет сидеть у нее на руках.

Эйприл поцеловала Элен перед ее уходом, и они обменялись понимающими взглядами. В эту минуту Элен посетила та же мысль, которая только что пришла в голову Эйприл. Она ощущала себя отчасти причастной к этому событию в жизни подруги, поскольку первой заподозрила у нее беременность. Прежде чем уйти, Элен что-то шепнула на ухо Эйприл, и та в ответ улыбнулась.

За последние три недели Валери и словом не обмолвилась о беременности дочери. Она была слишком занята, чтобы думать об этом, и вообще всячески пыталась уверить себя, что в ближайшее время ей не грозит переход в статус бабушки. Не более одного дела за один раз, твердила она себе. Эйприл тоже постаралась загрузить себя мыслями о делах. Она не могла себе представить, что будет, когда ее беременность станет заметна и передник невозможно будет завязать на талии. Она беременна всего три месяца, и пока еще ничего не заметно. Впереди еще целых полгода.

Отец Эйприл с семьей появился в тот момент, когда она с Валери разглядывала фотографии, на которых Валери вручала своей ассистентке крошечного йоркширского той-терьера. Мэрилин расплакалась от умиления и прямо во время записи передачи дала ему кличку Наполеон. Щенок был удивительно милым и трогательным, и рейтинги телешоу Валери взлетели вверх еще до того, как рождественский выпуск пошел в эфир.

Эйприл была рада встрече с Энни, единокровной сестрой. Они не виделись с конца августа, когда та вернулась на учебу в Бостон. Энни мечтала когда-нибудь получить ответственную работу в государственном учреждении, которая бы позволила ей применить свои удивительные математические способности. Ее мать утверждала, что дочь при рождении подменили, потому что в их семье никто не умел толком считать, не говоря уже о том, чтобы без ошибок вести чековую книжку. Впрочем, сама Эйприл тоже неплохо справлялась с бухгалтерской отчетностью своего ресторана. Энни завоевала репутацию вундеркинда еще в шестилетнем возрасте. Энни и Эйприл были внешне похожи, хотя удивляться тут нечему – у них был общий отец, да и Валери, и Мэдди были женщинами одного типа. Все они производили впечатление одной семьи, и со стороны было трудно определить, кто кому кем приходится. Мэдди была моложе Валери, но выглядела на свои пятьдесят два. Их легко можно было принять за сестер. Словом, это была близкая по духу компания. За ужином Мэдди попросила у Валери совета о том, как лучше приготовить и подать на стол гуся на Новый год – они с Пэтом собрались устроить праздничный ужин для его университетских коллег. Валери помогла ей составить интересное меню и заодно похвалила новую прическу. Впрочем, про себя она отметила, что Мэдди не мешало бы подкрасить седые корни, хотя и не сказала этого вслух. Пожалуй, Мэдди выглядела старше Валери. Хотя обе женщины были чем-то похожи, во второй жене Пэта не было ни капли присущей Валери гламурности. Все женщины за столом Уайаттов были высокого роста, худощавые и очень привлекательные. Пэт, единственный представитель сильного пола среди них, был высоким, крупным мужчиной. Эйприл отец напоминал большого плюшевого мишку с добрыми глазами и теплой улыбкой. Он обожал общество «моих женщин», как он называл их всех. Дедушек и бабушек не было с обеих сторон, их Эйприл лишилась еще в раннем детстве. За столом она заняла место между отцом и Хизер, младшей сестрой. В этом году Хизер заканчивала среднюю школу и, как и когда-то она сама, собиралась поступать в Колумбийский университет. В свои шестьдесят пять Пэт уже тридцать лет был профессором университета. Младшие дочери Пэта, возможно, пойдут по его стопам и найдут себя в преподавании. Обе девочки очень хорошо учились в школе, вообще в нынешней семье Пэта склонность всех ее членов к интеллектуальной деятельности была очевидной. Это нисколько не мешало простым и естественным отношениям бывших супругов. Однако до сих пор Пэт, казалось, был изумлен и даже напуган невероятным карьерным взлетом своей первой супруги. Когда он женился на Валери, то был просто ошеломлен ее амбициями и неукротимой энергией. Сейчас он мог себе позволить поиронизировать по этому поводу, а тогда, что греха таить, он чувствовал себя на ее фоне полным неудачником и приходил в уныние. Обоим потребовалось несколько трудных и несчастливых лет, чтобы признаться в том, что они совершенно не подходят друг другу. Теперь Пэт был абсолютно счастлив, прожив двадцать один год в браке с Мэдди. Его вторая жена оказалась славной женщиной и именно той спутницей жизни, которая была ему необходима. Но и к Валери он по-прежнему испытывал добрые теплые чувства, так же, как и к Эйприл, и был искренне горд тем, чего добилась в жизни его первая жена. Живая легенда и звезда, она была ею и сейчас, за спокойным семейным ужином. На Валери были нежно-бежевый свитер из ангоры с золотой нитью, стильные итальянские сапожки из бежевой замши на высоком каблуке. В ушах сережки с бриллиантами. Светлые волосы, модная стрижка. На Мэдди был строгий костюм из коричневого бархата. Ничего яркого, ничего броского. Ее дочери тоже были одеты просто, в короткие юбки, туфли и симпатичные свитера. В окружении своих женщин Пэт выглядел гордым и счастливым. Эйприл угостила его двумя новыми сортами вина, чтобы узнать его мнение. Пэт всякий раз бывал поражен тем, как ей удавалось привезти из Европы или Чили неплохое вино, причем по вполне доступным ценам. Дочь неизменно посылала ему ящик того вина, которое ему понравилось за ужином в ее ресторане.

Ужин, которым угостила их в этот вечер Эйприл, был выше всяческих похвал. За столом шел оживленный разговор. Хизер призналась, что у нее появился новый бойфренд. Энни сказала, что вот уже четвертый год встречается с тем же парнем, еще одним молодым дарованием, своим сокурсником по университету. Эйприл про себя предположила, что скоро дойдет дело до помолвки и женитьбы, хотя сестра и заявила, что еще к этому не готова. Пэт удивлялся, что в жизни его бывшей жены так и не появился мужчина. Валери была красавицей, однако карьера всегда занимала в ее жизни главное место, и он решил, что она сознательно пожертвовала личной жизнью ради карьеры и славы. Он не желал подобной судьбы своей старшей дочери, и иногда его одолевали грустные мысли о том, что такое, увы, нельзя исключать. Эйприл безоглядно посвящала себя делам ресторана, отдаваясь работе с той же самоотверженностью, что и мать, отчего возникало ощущение, будто личной жизни у нее нет совсем. Эйприл никогда не говорила о мужчинах, что, впрочем, неудивительно, если учесть, что она все свое время отдавала ресторану. Ближе к одиннадцати зал ресторана начал пустеть, а Уайатты все еще сидели за столом. Энни и Хизер отправились на кухню поболтать со знакомыми поварами, особенно с одним красавчиком поваром из Франции. Эйприл угостила старших отличным сотерном из долины Напа. По мнению Валери, он чем-то напоминал «Шато д’Икем», во всяком случае, был близок по букету и вкусовым качествам. Пэт согласился с ней и предложил выпить за хозяйку ресторана, к чему все с готовностью присоединились.

– Спасибо тебе за этот фантастический праздничный ужин, – тепло улыбнулся он Эйприл и, перегнувшись через стол, поцеловал ее в щеку.

– Спасибо, папа, – с застенчивой улыбкой сказала та.

– Ужин вне всякой конкуренции, – добавил Пэт.

Он был искренне благодарен Валери за то, что та помогла их дочери открыть ресторан. Сам он этого сделать не смог бы, но по крайней мере он понимал, что у их дочери прирожденный талант ресторатора. Он искренне радовался каждому положительному отклику об успехах Эйприл в нью-йоркской прессе. Один-единственный недоброжелательный отзыв, насколько он помнил, появился в сентябре. Журналист писал о ее ресторане в высокомерно-пренебрежительном тоне. Этот злопыхатель не оценил вкусную и здоровую пищу, которую там подавали. Кроме этой заметки, Пэту ни разу не попалось никаких других отрицательных отзывов о ресторане Эйприл. А еще Пэт мечтал дождаться того дня, когда в жизни дочери появится достойный мужчина. Было бы печально, если с возрастом она станет такой же одинокой, как и ее мать. Что вполне вероятно, если она и дальше будет жить только своей работой. Впрочем, Валери еще не поздно изменить свою жизнь, но Пэт с трудом представлял себе, что его бывшая жена сможет приспособиться к какому-нибудь мужчине. Ведь не смогла же она когда-то приспособиться к нему. Валери была консервативна в своих привычках. Перфекционистка до мозга костей, она пыталась добиться совершенства во всем, и немногие мужчины могли соответствовать тем стандартам и требованиям, которые она предъявляла к людям, в том числе и к самой себе. В этом отношении Эйприл было далеко до матери. Она была менее требовательна к себе, но тоже настолько была погружена в работу, что у нее не было времени с кем-то встречаться. Она постоянно работала – ресторан требовал ее постоянного внимания. Хотя, возможно, у нее роман с кем-то из ее окружения – с поваром, сомелье, официантом или с кем-то из поставщиков. Пэт не слышал, чтобы дочь встречалась с кем-то из мужчин не по работе. Он и сейчас сказал ей об этом.

– У тебя есть свободное время, чтобы отдохнуть и развлечься? – поинтересовался Пэт. По его мнению, Эйприл не давала себе и минуты отдыха. В этом отношении она пошла в мать, которая получала от работы огромное удовольствие. В отличие от Валери, его вторая жена не была одержима карьерой, для нее существовали другие приоритеты – дом, муж, дети. В этом смысле он был счастливым человеком.

– В общем-то, нет, – вынуждена была признать Эйприл. – И я не вижу в этом ничего плохого.

– А не пора ли тебе отдохнуть? Каждый раз, когда мы приходим сюда, я вижу, что ресторан полон. Мне говорили, что столик здесь надо заказывать за три недели. Силой сюда загонять никого не приходится. – Пэт знал, что ресторан приносит неплохие деньги и Эйприл регулярно частями отдает матери долг. – В конце концов, это вредно для здоровья. – Впрочем, оба знали, что успех в ресторанном бизнесе сопутствует ей только потому, что она буквально днюет и ночует здесь, старается предусмотреть все до последней мелочи и каждый раз приветствует посетителей, когда выходит из кухни в зал. А Эйприл делала это постоянно, не один раз за вечер. Она контролировала буквально все. Конечно, отец прав, у нее совершенно нет времени для личной жизни. У нее вот уже три года не было отпуска – с того самого дня, как открылся ресторан, а потом и ни одного свободного уик-энда.

– Я на днях возьму выходной, пап, обещаю тебе. Но мне действительно нужно постоянно быть здесь. У меня нет никого, кто мог бы присматривать за рестораном, если меня здесь не будет. – Посмотрев на мать, она замолчала. Валери ничего не сказала, но они с дочерью обменялись понимающими взглядами, что не ускользнуло от внимания Мэдди. А вот Пэт ничего не заметил. Мэдди знала: мужу было неприятно в лоб спрашивать Эйприл о том, встречается ли она с кем-нибудь в последнее время. Ответ на такой вопрос был известен заранее. Мэдди была в курсе, что Пэт не любит лезть в душу к дочери, но он искренне переживал за нее. В своем отношении к работе Эйприл во многом напоминала Валери. Ее отец надеялся, что когда-нибудь она все-таки выйдет замуж и у нее появятся дети. А пока что на горизонте не видно даже малейшего намека на то, что такое произойдет. По правде говоря, Пэт опасался, что этого может не произойти вообще, о чем не раз горько сетовал в разговорах со второй женой.

– В твоей жизни появилось что-нибудь новое? – поинтересовался он, подразумевая мужчину, и Эйприл уже собралась ответить отрицательно, но на мгновение замешкалась. Ее так и подмывало рассказать правду, но она не знала, как это лучше сделать. В ее намерения не входило расстроить или огорчить отца, а рассказать все откровенно – вряд ли это Пэт желал бы от нее услышать. Не так она представляла себе этот День благодарения, но коль так случилось, почему бы не поделиться тайной с отцом. Он ее отец, и она любит его. Пэт всегда служил для нее образцом для подражания – перед ней был человек, живущий в крепком браке с любящей его Мэдди, которую он просто обожал. Ее собственная мать была другой, яркой звездой на ее небосклоне. Чего в ней не было, так это обычных человеческих слабостей. А иначе разве добилась бы она такого успеха? Эйприл не стремилась стать такой же, что, однако, не мешало ей восхищаться необычайной трудоспособностью матери, тем, как та умела добиваться поставленных целей. Но жизнь, которую отец вел с Мэдди и их дочерьми, казалась ей куда привлекательнее и была ей ближе. Эйприл никогда не мечтала быть знаменитой, как мать. Ее вполне устраивал привычный ход ее жизни. Ей было достаточно забот с рестораном. Люди приходили к ней отведать деликатесов или, наоборот, покушать простую вкусную пищу и насладиться домашней атмосферой, какую Эйприл удалось создать в своем заведении. В некотором смысле Эйприл была больше похожа на Мэдди, чем на Валери. Но еще больше она походила на отца, и для нее было важно сохранить его уважение.

– Вообще-то в моей жизни есть кое-что новое, – понизив голос, призналась Эйприл, и все насторожились. – Честно говоря, это в известной степени сюрприз. Очень большой сюрприз и не совсем то, что я планировала, но иногда жизнь поворачивается самым неожиданным образом. – Пару секунд Пэт никак не мог взять в толк, что она имеет в виду – то ли хочет сказать о мужчине, который у нее появился, то ли об открытии второго ресторана, то ли о том, что продает этот и получает за него огромные деньги. – Надеюсь, ты не будешь разочарован, пап, – добавила она, посмотрев на него со слезами на глазах, и погладила его по руке. Пэт ободряюще ее обнял. Он всегда любил ее, своего первенца, и Эйприл это знала. У нее ни на минуту даже не возникало сомнений на этот счет.

– Ты никогда меня не подводила, милая. Никогда. Я, конечно, был расстроен, когда ты тогда ушла из университета, однако в конечном итоге у тебя все в жизни сложилось наилучшим образом. А это самое главное. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Так что за сюрприз такой случился с тобой? – Пэт надеялся, что речь пойдет о мужчине, а не о новом ресторане. И он даже оглянулся по сторонам. В зале они были одни.

Эйприл сделала паузу, которая ей самой показалась бесконечной, затем посмотрела на Мэдди, потом снова на отца. Ей хотелось, чтобы мачеха тоже услышала эту новость. Мэдди ей всегда нравилась, она относилась к Эйприл как к родной дочери, когда они с Пэтом еще только поженились.