Читать книгу: «Дочь полка 2», страница 8

– Вставай давай, – прошептала женщина.

– Можно ещё чуть-чуть? – положил ладони под щёку мальчик.

– Никаких «чуть-чуть». Вставай.

Вася нехотя приподнялся и, прищурившись, посмотрел на Катю:

– А Лену почему не будишь?

– Лена не спала ещё, – сказала Агафья и усадила сына за плечи. – Давай-давай. Мне нужна твоя помощь.

Тут проснулась и баба Рая. Она, бухтя, поднялась и потёрла свои помятые красные щёки. Пожилая женщина повернулась к Зорниковой:

– Утро доброе, Гась.

– Доброе, – кивнула та.

Рая, пыхтя, подползла к внукам и стала по очереди дёргать их за ноги:

– Встаём, охламоны, – сказала она. – Поднимаемся! Работать пора.

– Ну ба! – буркнули одновременно братья и попытались уползти от требовательных рук бабы Раи.

– Что «ба»?! – нахмурилась та. – Кто мне спать не давал – простыню несчастную делили? Сами в результате уснули без неё, а о родной старой бабушке даже не подумали!

– Да ба, не заводись, – встал Максим.

– Да как мне не заводиться? – упёрла руки в бока Рая. – Вот вернутся ваши мамка с папкой с войны и скажут мне: «Что ж ты, старая, избаловала внуков?» А мне что им ответить? Как в глаза смотреть?

«Спасибо они тебе скажут. Огромное человеческое «спасибо»», – подумала Агафья и взглянула на Катю, которая уже начинала просыпаться. Дали подремать, называется. И так каждое утро. Раньше хоть в соседних домах жили, а сейчас в одном сарае. И каждый божий день начинаются разборки. Что же за манера у людей такая? Не терпится всё на уши поднять.

Катя открыла глаза приподнялась. Зорникова с досадой вздохнула и подтолкнула сына к спуску вниз:

– Давай, не грей уши.

Мальчик ещё раз оглянулся на соседей и стал спускаться. Катя тоже немного понаблюдала за этой шумной сценой, а, затем, повернулась к Агафье:

– Что происходит? – спросила она.

Женщина махнула рукой и сказала:

– Ты сама спи. Эти сейчас уйдут.

– Нет, – потёрла глаза девочка и стала пробираться к краю. – Они могут сегодня прийти! Я их дождусь!

Зорникова пропустила девочку и посмотрела ей вслед. А ведь и правда. Это произойдёт совсем скоро. Наши бойцы, наконец, придут и освободят Малиновку от немецких оков. Даже не верится. Деревня пробыла под оккупацией совсем недолго, но люди натерпелись достаточно. Женщина сама, как ребёнок, ждала наших. Ждала с нетерпением.

Катя спустилась вниз и посмотрела на свои замотанные ноги:

– Тёть Ага… ой… Мам! – крикнула она. – Что с тряпками – то делать?

– Ничего не делай! – послышался голос Зорниковой. – Не снимай их! Ходи так!

Девочка подошла к умывальнику, возле которого Вася уже чистил зубы сосновой веточкой. Она набрала воду в ладони и стала умываться. Мальчик наблюдал за ней, грызя кончик ветки. Катя выглядела замученной. Не такой, какой была при их первой встрече. Она побледнела, появились круги под глазами, седины заметно прибавилось. Теперь чёрных волос было меньше, чем белых. Сегодня девочка была ещё и вялой из-за недосыпа и нервов. Вася хоть и был мал, но он всё это замечал и понимал, что это задание его «сестре» даётся очень тяжело.

– Лен. А Лен, – обратился к ней он.

Катя повернулась к нему и тоже взяла сосновую веточку:

– Чего тебе? – спросила она.

– Ты не расстраивайся по – поводу немца, – сказал тихо мальчик. – Он заслужил. Ты же солдат, должна это знать.

Девочка устало улыбнулась:

– Я не только из – за этого волнуюсь. Причин много, ты не поймёшь.

– А ты хочешь назад вернуться? – спросил тот.

– Хочу, – уверенно ответила девочка.

– Почему? – не понимал настырный Васька. – Ты же не хочешь воевать. Я вижу.

– А кто этого хочет?

– Так оставайся здесь! – неожиданно для девочки произнёс мальчик. – Тут хорошо. Мама тебя уже приняла. Сейчас оккупантов выселят и у нас дом будет. Заживём хорошо! – он посмотрел вниз и грустно добавил. – Я не хочу, чтобы ты уходила.

Катя ласково провела рукой по его растрёпанным волосам:

– Не могу я, Васька, – сказала она. – Батальон – мой дом. А солдаты – моя семья.

– Тогда меня забери с собой! – опять принялся за своё Вася. – Я буду хорошо себя вести!

– Ты здесь будешь нужнее, – Катя ещё раз взлохматила ему волосы, – Защищай Родину дома.

На улице пока было всё мирно: дети в одних длинных рубашках забегали друг за другом в соседние дворы. Девчонки носились с «одуванчиком» на голове. Их не успели причесать матери, поэтому волосы были очень сильно спутаны между собой. Совсем маленькие дети бегали совсем голышом. Обычное деревенское утро. Только вот, где оккупанты? Кате это показалось странным. Немцев вообще нигде не наблюдалось. Обычно они ходят где-то неподалёку. А тут…

– Фрицев нет, – прошептала девочка, внимательно разглядывая улицу в щель сарая. – Где они? – повернулась она к Васе.

– Их уже взяли? – встал на носки мальчик и сложил ладони. – Наши пришли?

– Нет, – с тревогой вглядываясь в окрестности, насколько позволял обзор. – Мы бы это точно услышали.

У девочки было плохое предчувствие. Немцы ходили везде. Дворик возле их сарая не исключение. Утром их всегда особенно много – нужно же умыться, ополоснуться. А сегодня никого. Нехорошо. «Затишье – страшная вещь, не знаешь откуда пуля прилетит», – так всегда говорил товарищ командир. И Катя не раз была свидетелем этого временного «мира», после которого шла кровавая бойня. Только там было затишье на поле боя, а тут – то деревня. Катя не могла больше здесь сидеть. Нужно было узнать в чём дело. Она отложила сосновую палочку и подошла к выходу.

– Ты куда? – спросил Вася.

– Мне это не нравится, – открыла с трудом деревянную дверь девочка.

– Пойдёшь искать этих гадов? – оживился мальчик.

Катя поняла, куда он клонит и отказала раньше, чем тот смог что-либо сказать:

– Не ходи за мной, я быстро.

С этими словами она выбежала на улицу. Вася с обидой отвернулся и надул губы. Почему ему нельзя? Он же тоже хотел помочь в спасении деревни. К тому же, какой мальчишка не захочет следить за врагами, как настоящий солдат? Нет, он тоже пойдёт! Но как только Вася метнулся к двери, послышался строгий голос матери:

– А ты куда это собрался?

Мальчик посмотрел на маленькую отдаляющуюся фигуру Кати и нехотя развернулся. Зорникова быстро спустилась, оттряхивая сарафан от соломы. Позади неё медленными шажочками аккуратно передвигалась по сену баба Рая с недовольными и заспанными внуками.

– Тяжело мне просто, Гась, – вздыхала пожилая женщина. – Жить сейчас вообще тяжело стало.

– Всё образумится, тёть Рай, – сказала Агафья. – Всё будет хорошо. – она подошла к сыну и наклонила голову. – И куда, мой милый, ты уже собирался уйти? Матери помогать не надо?

– Я за Леной хотел пойти, – буркнул мальчик.

Женщина взглянула в сторону умывальника, возле которого только недавно стояла девочка:

– А где она? – обеспокоенно спросила Зорникова. – Куда она?

– Что? Уже и Ленка твоя убежала? – держалась за бока Рая. Она вздохнула. – Дети сейчас такие.

Но Агафья не слушала болтливую соседку. Она взяла сына за руку и вывела на улицу подальше от посторонних ушей. Дойдя до ближайшего дерева, женщина остановилась и нагнулась к сыну:

– Вася, где Лена? – взяла его за плечи она.

– К немцам пошла, – сказал тот.

– Зачем ей немцы? – не поняла женщина.

– Я откуда знаю? – нахохлился Вася. – Сказала, что ей что-то не нравится и убежала. Я так ничего и не понял.

Агафья отпустила плечи сына:

– Да куда же её опять несёт? – проговорила Зорникова и поспешила вдоль домов искать Катю.

* * *

Катя лежала на прогнившей деревянной крыше старого сарайчика и вместе с остальными детьми наблюдала за немцами. Оккупанты для неё выглядели сверху такими маленькими и беспомощными. Казалось, что она одна может их всех задавать своей большой ладонью. Но нет, это только казалось. Фрицы зачем-то строились в шеренги. Перед ними стоял капитан Дженс. Он курил сигарету и наблюдал за бойцами, приподняв голову.

– Павлин, – протянул рядом Мишка.

– Ага, – положил голову на руки Серёжа.

– А под хвостом обычная голая куриная жопа, – продолжал рассматривать капитана тот. – Чтоб тебе все перья общипали, гнида фашистская.

– Да заткнитесь вы уже! – шикнула на них Лида. – Нас заметят!

– А вас – девчонок, мы вообще звать не собирались! – сказал Серёжа и важно добавил. – Не женское это дело – в разведку ходить.

«Ну-ну», – подумала Катя, – «не женское. А чем же я тут третий день занимаюсь?»

– А можно спросить? – прервала спор девочка и кивнула на немцев. – Что они делают?

– Что-то вроде собрания, – ответила Лида. – Они периодически так собираются.

– А вы зачем здесь сидите?

– Так интересно же, – улыбнулся Миша. – Этот капитан так смешно на них ругается. Однажды подзатыльник одному дал. Мы еле смех сдержали, – он сделал паузу и понизил тон. – А так, конечно, мы ходим на разведку. Нужно же кому-то это делать?

– И про что они говорят? – спросила Катя.

– Да кто их знает? – нахмурился Серёжа. – Трещат там себе и трещат. Мы же немецкого не знаем.

Катя опять посмотрела на немцев, которые уже построились в две длинных линии. И тут девочку осенило. «Теперь они точно заметят отсутствие Ханса», – с ужасом подумала она. – «Их же всех вместе собрали! Ой плохо! Господи! Как же всё плохо!» Её опасения сбылись: капитан задал бойцам роковой вопрос:

– Weibt du, wo Hans ist? Ich habe ihn lange nicht gesehen. (Вы не знаете, где Ханс? Я его давно не видел).

– Ich habe ihn gestern zum letzten Mal in der Nähe des Hauptquartiers gesehen. (Я его в последний раз видел вчера, возле штаба), – ответил один из солдат.

– Und ich bin in der Nähe des Bades. (А я возле бани).

– Hat ihn heute jemand gesehen? (Сегодня его видел кто-нибудь?) – выпустил дым Дженс.

Все молчали. Немцы вопросительно переглядывались между собой, но никто товарища не видел. И не увидят. Лежит их дружок, гниёт под деревцем.

– Gut, Kapitän! Wahrscheinlich springt er wieder mit irgendeinem Mädchen ins Heu! (Да ладно, капитан! Он, наверное, опять с девушкой какой-нибудь на сене кувыркается!) – вдруг звонко прервал тишину один из солдат.

Все рассмеялись, но Дженсу было не до веселья. Он насупил свои густые брови и опустил задумчиво голову.

– Что-то гогочат там, – с любопытством прошептал Мишка. – Интересно, о чём они разговаривают?

Катя лежала белее мела. Она-то, в отличие от ребят, знала о чём идёт речь. За время проведения в батальоне, девочка стала лучше понимать вражеский язык. Бойцы его учили, когда было время. Катя потихоньку тоже начинала запоминать некоторые слова и выражения. И вот он прогресс. Хоть она и не могла разобрать всё, но большую часть поняла. И теперь ждала решения капитана, затаив дыхание. Лишь бы он не сделал то, чего девочка так опасалась. Осталось немного подождать наших. Немного! Но Дженс будто читал её страхи. Он выкинул окурок на землю и задавил его сапогом:

– Und wenn nicht? Also werden wir die Ausrichtung auf die Anwesenheit von Partisanen überprüfen. (А, если нет? Значит, будем проверять население на наличие партизан).

Глава 10

«Свободная Малиновка»

Нет, жизнь совсем перепутала добро и зло. Почему же так происходит? Когда спасение уже в маленьком шажочке от тебя, так всё идёт наперекосяк. Катя теперь поняла, что чувствовали её родные там в Лесково, когда их согнали насильно в одном месте. Согнали словно стадо. Зорникова, как и остальные матери и бабушки, прижала её с Васей к себе. Девочка оглядела толпу, в которой находилась. У всех в глазах застыл страх. Она перевела взгляд на Машку, которая стояла и держала маленькую сестрёнку на руках. Рядом опёрлась на самодельную трость старушка – её бабушка. Маша плакала и старалась держать сестру как можно дальше от немцев. Катя с ненавистью посмотрела на душителей – фашистов. Сегодня жизнь любого в этой толпе может оборваться. А может и всех. Но всё-таки участь Малиновки будет отличаться от Лесково. Их не сожгут – расстреляют.

Перед перепуганными людьми стояло семь немцев, один из них был капитаном. Дженс и Августин были впереди всех. Капитан смотрел на сбившихся в кучу людей холодно, ему совершенно были безразличны их слёзы, дети… Переводчик поднимать взгляд на толпу не решался. Он просто опустил голову вниз, сняв с носа круглые очки и нервно вертя их в руках.

– Wir haben Sie zum Verhör hereingebracht. Wenn Sie unsere Fragen beantworten, wird niemand verletzt! – почти торжественно объявил Дженс.

От его резкого и громкого голоса все сжались. Что он им так говорил? Предсмертное пожелание? Объявление? Даже Катя толком не поняла его. Да и как тут переводить, когда мозг от волнения отключился совсем? Все уставились в надежде на Августина. Тот глубоко кивнул и, наконец, поднял взгляд на собравшихся:

– Мы привели вас на допрос. Если будете отвечать на наши вопросы – никто не пострадает.

Со всех сторон послышались облегчённые вздохи. Не расстрел, допрос. Хватка Зорниковой ослабла. Она погладила большим пальцем плечо сына, но взгляда не опускала, продолжала смотреть на фрицев. Капитан тем временем не стал томить и продолжил:

– Ich komme zum Wichtigsten. Wir haben einen Kämpfer verloren und er ist nicht im Dorf, – он сделал паузу и внимательно обвёл проницательным взглядом толпу. – Ich habe den Verdacht, dass es unter Ihnen Partisanen gibt? Sagen Sie es am besten gleich. Wenn wir selbst davon erfahren, wird es schließlich sehr schlecht für Sie alle sein.

Услышав слово «Partisanen», Агафья прижала к себе Катю так, что той стало трудно дышать. Тело девочки от волнения стало каким-то деревянным и непослушным. Она уже знала, что сейчас скажет полиглот.

– У нас пропал солдат, – переводил медленно Августин. – В деревне нет его.

Все слушали его на одном дыхании. Даже ветер перестал дуть, лишь бы люди услышали каждое словечко.

– У нас есть мысль о том, что среди вас есть партизаны, – продолжал тот. – Вам лучше рассказать об этом сразу или иначе вам будет очень плохо.

Толпа зашумела: «Про каких партизан речь идёт? У нас нет их! А они нам поверят?» – перешёптывались люди между собой.

– Jetzt gestehen. Ich werde nicht warten, – убрал руки за спину капитан.

– Ждать не будем, признавайтесь сейчас, – быстро произнёс Августин и отошёл назад.

Тут Дженс достал пистолет и направил на рыжеволосую молоденькую девушку. Толпа сразу же замолчала и в ужасе посмотрела на капитана.

– Вы же сказали, что это допрос! – вдруг воскликнула Зорникова. – Что вы делаете?!

«Это допрос по-немецки», – подумала с ненавистью Катя и зажмурилась. Что же ей делать? Что же делать? Скажешь, что ты партизан – погибнут люди. И не скажешь – погибнут. Оставалось только смотреть, что будет дальше. Катя же солдат, она должна была что-то предпринять. Но в данный момент у неё были связаны руки. Выхода не было.

Капитан, тем временем, даже не посмотрел в сторону Агафьи. Его пистолет по-прежнему был наставлен на испуганную девушку:

– Partisan?! – крикнул он.

Та поднесла дрожащие руки к груди. Она быстро замотала головой и разревелась:

– Я не… я не… – её взгляд остановился на дуле страшного пистолета. Не выдержав, она упала на колени и опустила голову к земле. – Я ничего не делала! Ничего! Не надо! Не на-а-а-до! – взвыла девушка и, схватившись руками за волосы, забилась в истерике.

Дженс, понимая, что от неё толка будут мало, прицелился в бабу Раю:

– Partisan?!

– Какой я партизан? – обняла крепче Егора и Максима та. – Какой из меня партизан? Я старая вся! У меня двое внуков!

Братья стояли, прижавшись к своей бабушке. По щекам Егора катились слёзы. В такие моменты забываются все обиды и ссоры. Осознаёшь, что кроме этой ворчливой бабки и вредного брата у тебя никого нет. Никого. Родители? Связь с ними пропала ещё полгода назад. Ни одного письма не пришло ни от мамы, ни от папы. И это, несмотря на то, что воюют в разных местах. Остались только они – надоедливые, но родные люди, других нет. Августин уже собирался перевести слова пожилой женщины, но капитан жестом остановил его и опустил оружие.

– Да где у нас тут партизаны? – крикнул кто-то из толпы. – У нас дети малые за спиной! Ну как мы можем воевать?! Вы сами себя услышьте! Мы оружие в руках никогда не держали! Не губите нас!

Снова повисла тишина, прерывающую только громкие всхлипы девушки, на которую некоторое время назад направили пистолет. Рядом стоящий Мишка, медленно присел и взял бедняжку за локоть:

– Вставай, Зин, – тихо проговорил он. – Вставай! Вставай!

Но та продолжала лежать на траве. Всё-таки у всех реакция разная. Кто-то при виде оружия впадает в ступор, кто-то сопротивляется, а кто-то впадает в истерику. Наконец, мальчику удалось поднять несчастную. Но даже стоя, она продолжала плакать, держась за волосы. «Я не делала! Я ничего не сделала! Не надо! Не надо!» – зажмурившись, повторяла девушка. Но даже несмотря на угрозы, в партизанстве никто не признавался.

Дженс посмотрел на толпу и задумался. О чём? – неизвестно. Что может быть в голове у фашиста? Есть ли в этой голове что-то, кроме жажды крови? «И что теперь?» – задавалась вопросом Катя. – «Расстреляют или отпустят? Господи, да что же это делается?» Тут она заметила молоденького немца, который на всех парах нёсся к своим. Пилотка у него слетела с головы, железный круглый медальон выпрыгнул наружу гимнастёрки и скакал по груди, лицо у фрица было красное, напуганное. Что произошло?

– Russen sind hier! (Здесь русские!) – закричал во всё горло он. Тут его ноги переплелись, и оккупант упал на траву.

Как только он это сказал, послышалась череда выстрелов и крики наших солдат:

– Ура! … Вот тебе, гнида фашистская! … Гоните их в шею!

Немцы побледнели на глазах. Теперь им было далеко не до гражданских и партизан. О каких партизанах может идти речь, когда к тебе приближаются вооружённые солдаты? Наши застали их врасплох. Немцы были не готовы к атаке. Многие разбрелись искать Ханса, а тут была лишь часть солдат. Ведь сколько их там нужно для допроса безоружных мирных жителей? Сейчас их быстро тут положат.

– Was machen wir?! Kapitän! (Что будем делать?! Капитан!) – в панике спросил только что прибежавший парнишка.

Но мужественный и наводящий страх капитан, дал дёру. Оккупанты остались без лидера. Тут уже опомнились и деревенские:

– Бежим в сарай! – крикнула Лида и все ломанулись в укрытие, пока немцы про них не вспомнили.

Катя посмотрела в сторону шума. Душе стало так легко и тепло. Впервые за столько времени девочка ощутила облегчение и счастье. «Наши! Пришли! Наконец пришли!» – подумала радостно она и сделала рывок вперёд, но сзади её схватила Зорникова:

– Куда ты опять?! – крикнула она. – В сарай!

Девочку вдруг осенило. И правда. Куда она собралась? В бой? Об этом Катя как-то не подумала. Точнее, она вообще не думала в этот момент. Тело само кинулось вперёд. Так бы и добежала до наших, если бы её не остановили.

Внутри сарая было тесно, но зато безопасно. Все сидели молча и слушали шум боя. Даже дети не плакали, понимали, что происходит великое и радостное событие. Нарушала тишину только баба Наташа. Старушка вытирала платком слёзы с обвисших щёк и всё повторяла: «Наши мальчики пришли! Наши мальчики пришли!» Рядом с ней сидели взрослые и ребята, утешая её:

– Не плачьте, баб Наташ! – просил Серёжа. – Нас же спасать пришли! Теперь хорошо всё будет! Заживём, баб Наташ! Заживём!

– Я плачу не от горя, Серёженька, – говорила та, – я плачу от счастья. Мне давно не было так хорошо, как сейчас. Так давно!

Катя всё смотрела на выход. Она не могла дождаться того момента, когда эта дверь откроется и на пороге появятся наши ребята. Девочка не видела их три дня, но для неё прошло гораздо больше. Столько всего успело с ней произойти, столько всего пришлось вытерпеть. И вот она – долгожданная награда. Скоро всё будет хорошо. Тут выстрелы прекратились. Снова повисла тишина неизвестности:

– Так быстро? – нагнулась вперёд Агафья. – Даже и получаса не прошло. Почему всё остановилось?

– Если уж капитан смылся ещё до боя, чего ты от его бойцов ждёшь? – напомнила Рая. – Наши их там быстренько.

– А я же говорил, что под хвостом то же, что и у курицы! – улыбнулся Мишка. – Подпалили перья нашему павлину! Так им и надо! Получили гады по заслугам!

Баба Наташа беззвучно засмеялась, растянув тонкие губы в улыбке.

Тут дверь сарая медленно приоткрылась. На пороге появились Фокин, Липтенко и Летаев. Люди сразу же повернулись к пришедшим и замолчали.

– Можно выходить, – объявил Фёдор. – Всё безопасно.

При виде бойцов, сердце Кати от счастья чуть не выпрыгнуло из груди. Они были такие родные, такие знакомые. Как же долго она их ждала. Девочка вскочила и бросилась к солдатам:

– Ребята! – закричала радостно она и врезалась со всей скоростью в Фокина.

Он только хекнул и крепко обнял девочку, которую уже не чаяли увидеть живой.

– Катюха! – воскликнул Летаев.

Девочка, наконец, отстала от Фокина. А Фёдор вдруг с необычайной для него осторожностью взял её за плечо:

– Ты не ранена? – обеспокоенно спросил он, внимательно разглядывая девочку. От него не укрылась ни бледность ребёнка, не почти поседевшие волосы. Боец легонько встряхнул её. – Не ранена?

Катя помотала головой. Тут Фёдор принял свой прежний мальчишеский вид. Он схватил девочку на руки и подбросил:

– Наша Катюха! Живая и здоровая! – радостно воскликнул Летаев и повернулся к Липтенко. – Лунатик, ты рад?

Жители деревни, наблюдавшие за этой сценой, потеряли дар речи. Оказывается, Лена, вовсе не Лена, заблудившаяся в лесу. Это Катя, которую почему-то знают все солдаты. Зорникова смотрела на это воссоединение и улыбалась:

– Так вот, как её зовут на самом деле, – проговорила задумчиво женщина и повернулась к сыну. – А ты знал?

Васька тихо кивнул и шмыгнул носом.

* * *

Александр подошёл к одному из деревянных домов и провёл пальцами по пробитому пулями углу. Фрицы явно не ожидали их визита. Нашим даже сражаться не пришлось. Погоняли немцев по деревне и взяли. Всё прошло так, как и планировалось, даже лучше. Местные догадались спрятаться и не путались под ногами. В нос ударил резкий запах табака. Командир обернулся и увидел Сорокина, довольно покуривающего сигарету.

– Что-то запах какой-то не такой, – заметил Резанцев. – Ты что достал?

– Трофей, Санёк, – улыбнулся Иван и выпустил дым. – Трофей.

– Вы уже немцев ограбили? – догадался тот.

– Да что их там грабить? – махнул рукой Сорокин.

– Ладно, – отмахнулся Александр, – доложи обстановку.

– Ну, – стряхнул пепел Иван, – фрицев взяли, капитана этого, как ты сказал, оттащили в один из домов под охрану. Всё-таки медленно он бегает. Гражданские только что вышли.

– И как они? – настороженно спросил Резанцев.

– Нормально, – ответил тот, – без потерь.

– Катю нашли?

Сорокин улыбнулся:

– Нашли. Живой наш боец, – успокоил друга он. – Живее не бывает.

– Она ранена?

– Нет, целая и невредимая. Так, что, Сань, – Иван дружески стукнул товарища по плечу, – можешь себя не грызть.

У командира, как от сердца отлегло. «Цела», – с облегчением подумал Резанцев. Он шёл сюда с полной уверенностью, что с девочкой случилось что-то страшное. Медсёстры готовили почти весь свой арсенал. Но, как оказалось, не зря готовили. Сейчас Горнеева и Макаренко занимались раненным в ногу капитаном. Всё-таки его ещё допросить нужно. Но оставался главный вопрос, который не давал Александру покоя. Откуда тогда была кровь на записке? Точнее, чья?

* * *

– Сыночек! Родненький! – обнимала Васазде баба Наташа. – Дай Бог тебе здоровья! Спасибо вам всем!

Лукиан был далеко не первым, кто попадал в плен к благодарной старушке. И не выпускала из рук солдат она очень долго. Называла каждого сыном, а те её в ответ матерью. Правда, бедному грузину такое было в новинку. Он в надежде на спасение смотрел на товарищей, но те лишь улыбались и помогать не собирались. В деревне были далеко не все бойцы. Многие сейчас вместе с Сорокиным разбирались с фрицами. Люди пока не собирались возвращаться в свои дома. Все были на улице. Мальчишки с восхищением смотрели на настоящих солдат и мечтали быть такими же. Но больше интереса у всех вызвала Катя. После шумной встречи её с бойцами, у них накопилось очень много вопросов. Больше приставали, конечно же, ребята:

– А ты тоже солдат, получается? – спрашивала Надя.

– Получается, да, – кивнула Катя.

– И форма у тебя есть? – недоверчиво посмотрел на девочку Серёжа.

– Есть.

– А винтовка? Пистолет? – подсел ближе Мишка.

– Оружия нет, – опустила голову та, – не выдали ещё.

– Она стрелять умеет! – указал на Катю Васька и с гордостью добавил. – Я, кстати, у них в батальоне был.

– Брешешь! – повернулся к нему Серёжа.

– Он не врёт, – заступилась за «брата» девочка. – Вася и правда был у нас. Он, кстати, и сообщил нашим о том, что вам нужна помощь.

– Так вот почему тогда тебя так долго не было, – вспомнила Лида. – Молодец.

Мальчик довольно улыбнулся и посмотрел вниз.

– Так ты, получается, вовсе не Лена, – посадила младшую сестру на колени Маша.

– Нет, я Катя, – сказала девочка. – Просто, когда я сюда только пришла, меня при немцах так назвала тётя Агафья. Вот и пришлось это имя взять, чтобы ничего не заподозрили.

– А ты на фронт добровольцем? – поинтересовался Мишка. – И родители отпустили?

– У меня нет родителей, – сказала Катя. – Оттого и попала. Меня бойцы нашли и спасли.

– Я почему – то так и подумала, – отвела взгляд в сторону Лида.

Взрослые, наоборот, окружили Зорникову:

– Сейчас и детей призывают? – прижала руки к груди Татьяна. – Если да, нам как быть? Почему же нас – женщин, не призвали ещё?

– Да какой там, – махнула рукой Рая. – Дочь полка, скорее всего, – она повернулась к Агафье. – Я же права, Гась?

– Права, – кивнула женщина.

– И как ты её приняла? Как это произошло? – спросила Наталья и усадила лучше на руке свою трёхлетнюю дочь.

– Ну меня вызвали в штаб, – объясняла Зорникова, – а там мой с ней стоит. Сестрой называет. Немцы стали меня упрекать, что и второй ребёнок у меня без спроса бегает в лесу. Ну я поняла, что нужно подыграть. Ну а дальше уже… – она махнула рукой, – а дальше уже понятно.

Тут к женщинам подошла Катя:

– Тёть Агафья, – тихонько обратилась она.

– Что? – кивнула та.

Девочка указала на свою одежду:

– Мне же нужно это отдать, – сказала Катя и добавила. – Да и платье моё забрать назад.

– Ах, да! – встрепенулась Зорникова и повернулась к соседкам. – Я пойду. Позже договорим.

В сарае было также пыльно. Солнечные лучи пробивались сквозь дыры в прогнившей крыше. Но всё равно было что-то не то. Теперь это место стало как-то по-другому чувствоваться. Это невозможно объяснить, но ощущения теперь были совершенно другими. Катя зашла внутрь и посмотрела на гору сена, на которой она провела целых две ночи. Так мало и так много одновременно. Девочка подошла к ней и стала искать в сухой траве своё платье. Она не могла уйти без него. Агафья наблюдала за ребёнком, прижавшись к стене и наклонив голову. Вот и уходит её Лена. Сегодня уже пора прощаться. Отпускать ещё одного ребёнка на фронт. Как этого не хотелось. Но надо. Зорникова смотрела на девочку и понимала, что она здесь точно не согласится остаться. Катя так радостно встречала солдат, так сильно их ждала всё это время. Девочка, наконец, откопала платье. Одежда была вся в сене, помятая и грязная. Она расправила её и любовно провела большими пальцами по воротнику. «Мамино», – с теплотой пронеслось в голове у Кати.

– Можешь не переодеваться, – неожиданно сказала Зорникова.

Девочка повернулась и с непониманием посмотрела на неё:

– Как это? – спросила она.

– Вот так, – пожала плечами женщина. – Забирай мои вещи себе.

Катя вспомнила в каком дефиците у них в Лесково была одежда. У одной девушки могло быть в лучшем случае два платья, а бывало, что и вовсе одно. В город за новыми вещами отправлялись редко. Покупали всё на вырост. А чаще всего, одежда передавалась детям от родителей, как это было в случае девочки. Она помотала головой:

– Нет, я так не могу, – сказала Катя.

– У меня ещё сарафан есть, – махнула рукой Зорникова.

– Врёте, тёть Агафья, – вздохнула девочка. – Нет у вас больше ничего.

– Тебе нужнее, – улыбнулась женщина.

Катя впала в ступор:

– Как нужнее? Мне – то, как раз не нужнее! Я солдат, я форму ношу!

– Кто знает, на какие задания ты ещё пойдёшь, – пожала плечами Агафья. – Не всегда же форму носить, – она помолчала и улыбнулась. – Я хочу, чтобы ты унесла отсюда хоть что-то. Не по правилам это – гостю с пустыми руками уходить.

– Но не по правилам с пустыми руками и приходить, – напомнила Катя.

– А ты пришла не с пустыми руками. Ты принесла сюда мир. И тебе от всей Малиновки скажу огромное спасибо, – женщина тепло посмотрела на Катю. – Так заберёшь?

Катя грустно улыбнулась и кивнула:

– Заберу.

* * *

Командир вышел из немецкого штаба. Все бумаги собраны, дом до сих пор обыскивают солдаты. Он спустился по крыльцу и направился в гущу событий. Командир хотел найти Катю. Всё-таки нужно было встретить солдата с задания. Командир он или нет? Да и если отбросить все формальности, он просто очень волновался за неё. Ребёнок, в конце – то концов, тем более первое задание. Только вот попробуй заметить её среди других детей. Хотя, девочка была скромнее и тише них. По любому выделялась. Тем более, черноволосых девочек в деревне практически не было. Вот так и различит.

Резанцев стоял и внимательно смотрел на радостную толпу людей, пытаясь отыскать глазами своего маленького бойца. Но её нигде не было. «Может с деревенскими прощается?» – предположил он. Но тут сзади раздался знакомый тихий голос:

– Товарищ командир?

Александр обернулся и увидел перед собой беловолосую бледную девочку. Он сначала не понял кто перед ним стоит, но присмотревшись к большим карим глазам ребёнка, Резанцев опешил:

– Катя? – неверяще спросил он.

Девочка кивнула и, подойдя к командиру, робко прижалась к нему. Александр обнял Катю в ответ, провёл рукой по её седой голове и увидел, что чёрные волосы всё-таки остались. Но теперь их было очень мало. Что же здесь такого страшного произошло?

– Задание выполнено, товарищ командир, – сказала Катя.

Александр продолжал гладить Катю по волосам и ещё крепче обнял её:

– Молодец, – сказал он. – Молодец.

– Мы скоро домой пойдём? – смотрела вдаль та.

– Скоро, – кивнул командир. – Пуля твоя с ума уже без тебя сошла.

* * *

Всё когда-нибудь кончается. Неважно, хорошее это или плохое, рано или поздно, но приходит тот самый конец. И здесь он пришёл. Солдаты прощались с Малиновкой. Все деревенские пришли проводить своих освободителей:

– Спасибо вам, – говорила Рая. – И девочке вашей спасибо. Приходите обязательно. Вам тут будут всегда рады.

Александр нашёл глазами Зорникову и кивнул. После встречи с девочкой, он нашёл Агафью и поблагодарил за то, что она приютила их маленького бойца. Ведь если бы не эта сильная женщина – ничего бы этого не было.