Ваша справедливость мертва

– Что с ним?! – в толпе началась суматоха. Могильщики побросали лопаты и стали шаг за шагом отступать. Лишь одно брошенное слово: «Нечисть!» породило страх, который как будто волной разлился по всему кладбищу.

– Советника уже не спасти! – Лэннери обращался к Торнстеду и Беатии. – Спасаем остальных! Бейте личинок, даже если людей пораните!

Лучше помучиться от ран, чем превратиться в нечисть, решил про себя Лэннери и первым же выстрелом убил личинку на руке девушки в синем плаще. Брызнула кровь, девушка ахнула и едва не упала, но подруга подхватила её. Сверкнуло ещё несколько лучей, ударив в землю, и толпа разбежалась. Слышались панические крики:

– Служители Кэаль уже стреляют и в нас!

– Чем мы-то провинились?!

– Близок конец света!

Похоже, они в упор не видели личинок. Зато Лэннери разглядел десяток проворно ползущих тварей, спустился ниже, жалея, что нельзя сбросить котомку, и расстрелял их, превращая в серые кучки пепла. Стонущая девушка в синем плаще, спотыкаясь, заспешила прочь с помощью подруги. Лэннери надеялся, что они обе не унесли с собой несколько личинок.

– Ох, гляньте на Ретане! – восхищённо крикнула Беатия. Её голос заглушил крики советников, напрасно призывавших фей спасти обречённого главу.

А поглядеть было на что: Ретане обошлась без палочки, используя лишь особенный талант. Словно невидимая рука давила одну личинку за другой, оставляя после них мокрые розовые пятна. Не отрываясь от дела, Ретане объясняла Мэйсин и её компании, в чём дело. Лэннери с облегчением отвернулся от них и услышал отчаянное:

– Уважаемый глава! Уважаемый глава, придите в себя!

Стискивая в руке палочку, Лэннери впился глазами в лежавшего на земле старика, бесцеремонно крикнул остальным советникам:

– Отойдите от него! Живо! Пошли прочь, я сказал!

«Вот сейчас начнётся, – стучало в голове, – сейчас опять начнётся…»

Растерянные советники медлили. И быть им забрызганными ядовитой жидкостью при пробуждении нечисти… если бы не белоцветы, возникшие из ниоткуда. Они полностью засыпали стонущее, рычащее, преображающееся создание, которое уже не было человеком!

– Вовремя, – и Лэннери неожиданно для самого себя улыбнулся Беатии. Она хмыкнула, передёрнула плечами и вскинула палочку:

– Мирана, приступаем!

Испачканные, с поникшими лепестками цветы разлетелись во все стороны, когда нечисть рывком поднялась на ноги и обнажила клыки. Теперь-то уж советники попятились и кинулись бежать так быстро, как только могли.

– Пер-кусса! – Лучом, как лезвием ослепительно белого ножа, Беатия убила нечисть. Кровь полилась на лохмотья коричнево-золотых одежд, оросила валявшиеся кругом цветы, впиталась в землю кладбища. А Лэннери кинул быстрый взгляд на Ретане – та была занята последними личинками. Любопытно, почему золотая фея не применила особенный талант в таверне – берегла для особенных случаев?

Тем временем на кладбище не осталось ни одного человека – даже Мэйсин и её парни, перекинувшись парой фраз, заспешили прочь. Захлёбывающимся голоском Ретане крикнула им вслед:

– Всё кончается, всё хорошо! Ну куда же вы!

Ответом ей был скрип закрывающейся калитки.

Лэннери вздохнул и, наконец, поискал глазами Торнстеда.

Его нигде не было видно.

Глава III

– Ты не видела Торнстеда? – Лэннери подлетел к Ретане, грустно смотревшей куда-то вдаль. Она обернулась, поспешно смахивая с щёк подозрительную влагу – успела поплакать, что ли?

– Видела. Когда всё ещё только началось, он кинулся следом за мужчиной в чёрном плаще. Потом они исчезли, а я… – Ретане запнулась, – а мне не до этого стало.

Не оглядываясь, но и так зная, что Беатия где-то рядом, Лэннери скомандовал:

– Быстро за ним!

Еле слышный шелест крыльев – и феи Белой Звезды устремились в небо, а фея Золотой осталась тосковать на кладбище. Мелькнула мысль сказать ей, чтобы подождала в храме Кэаль, но потом Лэннери махнул рукой: сама догадается, если надо.

Они с Беатией миновали кладбище и полетели над дорогой, проложенной между редколесьем и деревянными стенами местных домишек. На окраине города жили бедняки, у которых не хватало денег даже крышу покрыть черепицей – одна солома, как в деревне.

– Я вижу Торнстеда, – напряжённо прозвучал голос Беатии.

Лэннери тоже его увидел, да не одного. Фей парил в воздухе, опустив палочку, а на дороге мужчина в чёрном прижимал к себе женщину в простом бедняцком платье. Ещё несколько взмахов крыльями, и Лэннери разглядел лезвие тонкого ножа у горла женщины.

– А, подмога явилась! – злобно закричал мужчина. – Опустите палочки! Быстро, а то я перережу ей глотку!

По всем правилам феи не могли рисковать жизнью невинной жертвы. Это строго запрещалось! Лэннери переглянулся с Беатией, неохотно опуская палочку. В глубине души он чувствовал – что-то не так. Некая фальшь витала в воздухе.

– Увидел баночку с личинками, выглянула из-под плаща, – сбивчиво принялся объяснять Торнстед. – Сразу понял, что это он!.. Напустил личинок, а потом попытался сбежать, сукин сын! Я – за ним, он погоню заметил, накинулся на эту женщину…

– Молчать, крылатый! – рявкнул черномаг и надавил острием ножа на горло пленницы. Та вздрогнула, но и слова не вымолвила, а по увядшей коже побежала струйка крови.

Лэннери молча смотрел на женщину и думал, что лет ей, по человеческим меркам, должно быть далеко за сорок. Так могла бы выглядеть его мать – с натруженными руками и кротким усталым лицом, на котором сейчас читалась полная безнадёжность.

– Слушайте меня, – торопливо говорил черномаг. Ростом он был не выше своей жертвы, худой, почти тощий, но руки крупные и на вид сильные. – Вы даёте мне уйти и не преследуете, поняли? Я отпущу жертву, как только доберусь до своего убежища. Но не раньше! Вы не должны за мной следить, иначе я убью её! А вы, как феи, – черномаг осклабился, демонстрируя жёлтые, местами чёрные зубы, – не допустите такой несправедливости, верно?

Беатия приблизилась к Лэннери так, что её тёплое дыхание коснулось его щеки, и шепнула:

– Если дадим ему скрыться, это приведёт к ещё большей несправедливости!

Айя молчала – видимо, не знала, что посоветовать. С одной стороны, Лэннери и Беатия пренебрегли не одним правилом фей, пытая сначала хибри Гарлигану, потом Марда, её сообщника. С другой… То были чудовища, а теперь, выбирая меньшее из зол, нужно пожертвовать человеком. Как поступить?

– Черномаг прав, – вдруг заявил Торнстед. На его физиономии застыло выражение непоколебимой решимости – хоть что скажи, не отступит.

– Прав? – Лэннери колебался.

– Да. По правилам мы обязаны отпустить его! И как будущий Наставник, ты это знаешь. Знаешь же? – Торнстед внимательно посмотрел на него, и выдержать его взгляд казалось трудным, но Лэннери смог. Он облизал сухие губы и выдавил из себя:

– Верно.

Беатия скептически хмыкнула, но возражать не стала и, когда Торнстед торжественно дал черномагу слово не преследовать его, тоже промолчала. Догадывалась, чем всё закончится? И какое решение на самом деле примет Лэннери? Ведь он не мог поддаться слабости – или тупо следовать правилам. Не после всего, с чем ему довелось столкнуться.

– Отлично, – черномаг стал медленно отступать, заставляя пленницу идти вместе с ним. – Тогда и я даю слово оставить её в живых. Мне она не нужна! Самому бы уйти подобру-поздорову…

«Не уйдёшь», – подумал Лэннери, сжимая палочку в кулаке так, что ногти больно врезались в ладони. А затем обратился к Торнстеду:

– Лети на кладбище, там Ретане может понадобиться помощь.

– А вы?

Почудилось, или в голосе Торнстеда прорезались подозрительные нотки?

– А нам с Беа нужно побеседовать друг с другом, – сухо отозвался Лэннери. – Давай, мы скоро присоединимся к вам! И проследи, – он нащупал больное место Торнстеда и надавил на него, – чтобы Ретане к бездарным не попыталась улететь!

Торнстед засуетился: «Уж этого я не допущу! Какая мерзость!» и исчез. Черномаг к тому времени тоже скрылся среди деревьев, таща за собой женщину.

– И о чём же ты хотел побеседовать? – Беатия прервала молчание. Прищуренными голубыми глазами она смотрела прямо в лицо Лэннери, словно надеялась выведать все его тайные мысли.

– Ни о чём, – он старался говорить ровным тоном. – Полетели за черномагом.

– А! Ты решил сделать, как надо, отослав этого дурака, – повеселевшая Беатия сорвалась с места. – Но разбираться с ним всё равно придётся, как вернёмся!

– Я знаю, – и Лэннери взлетел повыше, чтобы ненароком не попасться черномагу на глаза. Оставалась ещё надежда спасти несчастную пленницу, поймав злодея врасплох… И тут Лэннери сообразил, что сказала Беатия. «Этого дурака»? «Разбираться с ним»? Забавно – похоже, стоит Беатии с кем-то поцеловаться, как потом следует ссора!

Чёрный плащ мелькнул среди деревьев; Лэннери тихонько велел спутнице:

– Подлети к нему сзади.

Беатия кивнула и набрала высоту, чтобы спуститься вниз на расстоянии короткого полёта от Лэннери. Сам же он, летя вровень с верхушками высоких маикулов – эти пятнистые деревья со светлой листвой росли на Флавастрии чаще, чем брунесы на Альбастрии, – подбирался всё ближе к черномагу, пока не услышал его приглушённый голос. Угрожал своей жертве? Требовал, чтоб поклялась, что никому о нём не расскажет? Лэннери приготовился к чему угодно.

– Ещё немного, и мы в убежище, – сказал черномаг пленнице. – На всякий случай продолжай играть жертву. Вдруг крылатые где-нибудь притаились.

Женщина ответила со смехом:

– Да уж конечно, господин, не думали вы, что я так хорошо сыграю, а?

– Не думал, – ответный смех черномага был похож на короткий лай.

– А ещё не верили, когда я рассказывала вам, как была в юности актрисой! Эх, видели бы вы меня тогда!

– Да ты и сейчас недурна, только работы на тебе висит много. Погоди, вот я…

Лэннери не стал дослушивать, какие блага черномаг собирался пообещать своей пленнице… нет, сообщнице! В висках бешено застучало, в груди запылал огонь, и Лэннери кинулся на мерзавцев, как хищник падает на добычу с небес.

– Ах! – вскрикнула женщина. Черномаг оттолкнул её и кинул в Лэннери нож, но промахнулся – тот просвистел мимо. Юный фей успел прицелиться и выстрелить раньше, чем враг сплёл бы паутину своих чар. Луч насквозь пробил грудную клетку мага, оставив в ней зияющую кровавую дыру. Пошатнувшись, тот навзничь упал на траву.

Лэннери повернулся к женщине, которую била дрожь. Поднял палочку.

– Нет, – сообщница черномага бросилась на колени, вся дрожа; её глаза почти выкатились из орбит. – Он меня заставил! Во мне нет чёрной магии! Это не моя вина! Служитель Кэаль…

Лэннери смотрел на неё и слышал настойчивый голос Айи, но о чём она говорила, к чему призывала, разобрать не мог: всё сливалось в один шум с барабанным ритмом злости в его голове.

– Ты помогала убийце! Черномагу, слуге Мааль! Какая после этого разница, ведьма ты или нет?! Такая же мразь, как и он!

Женщина зарыдала и с трудом проговорила сквозь слёзы:

– Дети… мои дети… Всё ради них. Мы жили бедно, еле концы с концами сводили… А он заплатил мне, чтобы я помогла ему с личинками… Откуда мне было знать, что это? Он… он щедро платил…

Лэннери прикрыл глаза. Выстрелить, не глядя, подумал он. Заглушая Айю и ритм злости, заметались серыми птицами слова «Дети. Мои дети…» в его голове. Выстрелить бы… только палочка почему-то стала тяжелее, чем обычно, а заклинание так и не сорвалось с губ. Будь оно всё неладно…

– Получай! Пер-кусса!

Раздался крик боли. Лэннери распахнул веки и уставился на женщину – она корчилась на земле, изо рта текла кровь, а на простом холщовом платье ширилось, расползалось тёмное пятно.

Шелест крыльев – и Беатия подлетела ближе. Невозмутимо ткнула палочкой в труп черномага:

– Надо на нём личинок поискать. При себе ведь хранил.

Лэннери кивнул и покосился на сообщницу злодея – она перестала выгибаться в агонии и застыла с раскрытыми глазами и ртом.

– Брось, – лениво сказала Беатия, будто прочитав его мысли. – Я тоже подобралась к ним и всё слышала. Актриса? Ну, так и сочинила про детей, вот и всё! Чтобы тебя разжалобить.

Не отвечая, Лэннери тыкал палочкой в одежду покойного черномага. Торнстед оказался прав: баночка с личинками обнаружилась во внутреннем кармане плаща, и феи торжественно её уничтожили. Теперь этот город вздохнёт спокойнее, а они могут лететь дальше своим путём.

– Чуть не забыл! – спохватился Лэннери и нацелил палочку на труп черномага; тот вспыхнул белым пламенем. Беатия проделала то же самое с мёртвым телом его сообщницы.

По дороге на кладбище Лэннери молчал, а Беатия мурлыкала себе под нос песенку, явно подслушанную у людей. Интересно, удержал ли Торнстед свою соратницу от очередной попытки улететь к Мэйсин?

«Ты не слушал меня», – с упрёком заметила Айя.

«Прости. Я был не в себе… А о чём ты говорила?»

«О том, что правильнее было бы отдать эту женщину под стражу. Если она и правда не ведьма».

Бесспорно, Айя была права, но покойницу обратно не вернёшь. И мысль о том, что у неё действительно могли быть невинные дети, Лэннери старательно затолкал подальше. Он и так чувствовал себя скверно, да и мурлыканье Беатии добавляло раздражения.

Лэннери уже хотел попросить её умолкнуть, но, приближаясь к храму, расслышал отчаянные рыдания и думать забыл о чьих-то песенках.

– Вернулись! – навстречу феям выплыл Зейнеран. Эти Светлые Души не понять: то он был недоволен ночёвкой гостей у него в храме, то радовался, что они прилетели снова. Лэннери, хмурясь, указал палочкой на раскрытую дверь:

– Что там происходит?

– А, это мои бывшие ученики поссорились, – отмахнулся мёртвый фей и уплыл вбок, чтобы не загораживать собой дорогу.

«Поссорились» означало то, что Торнстед удерживал Ретане в храме, не давая ей как следует попрощаться с Мэйсин. Судя по синякам на нежных руках феи, удерживал силой.

– Пришлось даже палочку у неё забрать, – хмуро произнёс Торнстед. Зажатая в его огромной руке, палочка Ретане вздрагивала, будто хотела вырваться. – А у вас что? Долго беседовали, я смотрю!

В его голосе прорвалась злость. Лэннери не отказал себе в удовольствии полюбоваться муками ревности Торнстеда, прежде чем отвечать:

– Мы проследили за черномагом, узнали, что та женщина была не жертвой, а его помощницей, и убили обоих. Баночка с личинками уничтожена. Вот и всё.

Заплаканная Ретане, сидевшая в углу храма, отвлеклась от своих страданий:

– А я успела сжечь трупы на кладбище. Теперь… теперь город заживёт спокойно.

– Если ещё что-нибудь из-под земли не полезет, – Беатия села на край алтаря и принялась болтать ногами, напевая себе под нос всё ту же песенку.

Торнстед помрачнел, полетал туда и сюда по храму и, наконец, указал обеими палочками на Ретане:

– А с ней что будем делать? Она рвётся к бездарным! Когда вернёмся в Школу, – угрожающим тоном обратился он к фее, – я всё расскажу Карисене, поняла? Предательство нужно наказывать! И тебе это только на благо пойдёт, поняла? Люди – они как животные, у них нет дара, нет чистоты, нет справедливости…

Лэннери поморщился. Всё это ему доводилось выслушивать от покойной Лейи, но на неё хоть смотреть было приятно, а Торнстед внушал абсолютное отвращение. Забавно, что сначала показался простоватым и добродушным! Первое впечатление – самое неверное.

– Ничего не будем делать. Верни Ретане её палочку, и полетели из города. Если захочет ещё раз, – Лэннери сделал ударение на последних словах, – попрощаться с Мэйсин, пусть потом догоняет нас.

Феи Золотой Звезды уставились на Лэннери с одинаковым изумлением на лицах. А затем через него начал пробиваться гнев у Торнстеда, и радость – у Ретане. Она приблизилась и поглядела на Лэннери так, словно всё ещё не верила своим ушам.

– Бери, – он выхватил палочку из руки Торнстеда и протянул её Ретане. – Помни, если останешься здесь – Карисена, скорее всего, лишит тебя крыльев за то, что ты намеренно не выполнила задание и не помогла мне… нам с важной миссией.

У собеседницы задрожали губы:

– Я… пока не готова отказаться от крыльев. Хотела бы, но не сейчас. Слишком много нечисти развелось. Поэтому я вернусь!

Отчего-то Лэннери был уверен, что она сдержит слово. Ретане неловко повернулась, едва не задев крыльями алтарь, и улетела, а в храме воцарилась неуютная тишина – даже Беатия нахохлилась и перестала напевать.

Первым заговорил Торнстед.

– Да, похоже, я был прав насчёт тебя, – задумчиво произнёс он, и Лэннери весь подобрался, прикинув, успеет ли он ударить первым. – Прав… и в то же время неправ.

– Это почему? – удивился Лэннери. Широкоплечий соперник одарил его мрачной ухмылкой:

– Прав, что ты тряпка. Неправ был, думая, что никто больше… ты ещё и предатель наравне с Ретане, раз позволяешь ей делать, что она хочет. И вы с ней, – теперь Торнстед кивнул в сторону Беатии, – небось полетели за черномагом, чтобы убить его, несмотря на пленницу. Это Равновесию повезло, что она оказалась такой же тварью, как черномаг! А вас двоих я уже раскусил. Она – не фея, и ты не лучше!

Лэннери налетел на него, целя кулаком в голову. Но Торнстед легко ушёл от удара, несмотря на то, что ловким его никто бы не назвал.

– Давно по морде не получал, а, Торнстед? – раздался злой выкрик Беатии. Он оглянулся на поднявшуюся с алтаря фею – и пропустил удар. Кулак Лэннери впечатался в губы Торнстеда и отбросил его назад. Разъярённый, с окровавленным ртом, Торнстед бросился на противника. Оба закружились в воздухе – Торнстед пытался напасть, Лэннери уворачивался.

На пороге храма возникла белёсая фигура Зейнерана.

– Прекратите немедленно! – вознегодовал он. Отвлёкшись на призрака, Лэннери получил сокрушительный удар в нос. Хлынула кровь, накатила тошнота, и, запрокинув голову, не глядя, Лэннери ткнул палочкой в противника, кинувшегося на него с победным кличем. Торнстед коротко вскрикнул, схватился за палочку, рванул её из руки Лэннери.

– Нет! Вин-ци! – раздался сзади вопль Беатии.

Зажимая рукой нос, Лэннери уставился на Торнстеда, вмиг опутанного серебристыми верёвками с ног до головы. На сердце юного фея будто камень лёг – из-за него Беатия совершила настоящее преступление!

– Нарушительница! – Торнстед сплюнул кровью. – У тебя отнимут крылья!

– Молчал бы ты, – тихо проговорила Беатия, приближаясь. Её тон заставил Лэннери напрячься – тхагасса, он и забыл, насколько яростной и непредсказуемой Беатия может быть!

– Знаешь, как ты мне надоел со своими приставаниями? – Беатия облетела вокруг Торнстеда, больно тыкая его палочкой в бока. Он кривился, но терпел. И напрасно пытался разорвать путы. – До смерти надоел – как Ретане надоела той девчонке! Если б не трещины на Звёздах, я бы накормила тебя белыми лучами… а пока хватит и цветов!

И они посыпались на Торнстеда, повалили его на пол и сыпались ещё и ещё, пока фей не оказался полностью погребённым под толщей белоцветов.

– И этого мало! – Беатия посмотрела на свой сжатый кулачок, будто сожалела, что не дала Торнстеду «по морде». – Чтобы больше не лез…

– Беа, – пробормотал Лэннери, озарённый простой мыслью: вот откуда у неё была кровь на платье в тот день, в библиотеке, и вот почему губы Беатии оказались припухшими! Каким же ревнивым глупцом он себя показал!

– Что «Беа»? – огрызнулась фея, постукивая палочкой по ладони. Торнстед сдавленно стонал, Зейнеран застыл в дверях немым укором. – Полетели отсюда. Этим двоим нет никакого дела до нашей миссии!

– А он выберется? – гнусаво поинтересовался Лэннери, отнимая руку от лица. Кровь из носа перестала течь – до Алой Звезды заживёт, будто и не было ничего.

– Куда денется! У него особенный талант – это сила. Разозлится, применит её, разорвёт путы и расшвыряет цветы, – вздохнула Беатия и обернулась к призраку: – Простите, что мы устроили у вас тут драку. И прощайте!

На кладбище феи Белой Звезды немного задержались, глядя в сторону города, но Ретане не было видно. Едва ли она так быстро вернётся.

– Беа, почему ты мне сразу не сказала, что поцелуй с Торнстедом случился… не по твоей воле? – спросил Лэннери, взмахом палочки меняя запачканную пятнами крови одежду на новую.

Беатия скользнула по нему взглядом и усмехнулась:

– А ты не спрашивал, Лэн.

Глава IV

Золотая Наставница Карисена оглядела собравшихся в её комнате фей. Дейлени – сказочница, как её называли другие, невысокая фея с тёмной кожей и чёрными вьющимися волосами, думала о своём и улыбалась, отчего на щеках у неё образовались ямочки. Рикайя и Арсанта – феи со строгими лицами и гладко причёсанными русыми волосами – смотрели, выжидая, и если первая перебирала концы пояса, выдавая своё волнение, то вторая держалась прямо, сложив руки на груди, неподвижная, словно золотая статуя.

– Вы знаете, что правитель Альбастрии, великий рейгелнар Танриэн, оказался черномагом, надевшим на оживших мертвецов личины воинов Кэаль, – это был не вопрос, а утверждение. – Как считаете, должны ли мы посовещаться с правителями Флавастрии и Рубиастрии, прежде чем принимать решение? Или, – Карисена помедлила, – мы в состоянии сами вынести злодею приговор?

Вынырнув из своих мыслей, Дейлени прикусила губу и в нерешительности посмотрела на подруг. Арсанта не колебалась, только сжала небольшие, но крепкие кулаки и негромко произнесла:

– Сами!

– Да, но, – Рикайя неохотно оторвалась от своего пояса, – может, всё-таки пошлём голубей к великим рейгелнарам Флавастрии и Рубиастрии? Чтобы предупредить их! Вдруг мы не сумеем… вдруг у нас не получится убить черномага.

Словно тень легла на комнату, и на пару мгновений потускнел свет Золотой Звезды, когда Карисене представилась Рикайя с оторванными крыльями… Нет! Такого допускать нельзя. «Мы обязательно вернёмся живыми», – подумала Карисена и обратилась к Дейлени:

– А ты как считаешь, сказочница?

Это было ласковое прозвище феи, постоянно придумывавшей удивительные истории, в которых побеждали добро и справедливость. Даже особенный талант Дейлени был «сказочным»: рассказывая, она могла пальцами рисовать в воздухе красочные иллюстрации.

– Я… даже не знаю, – робко произнесла Дейлени.

– А я знаю, – и Карисена подмигнула ей. – Я обещала рейгеле Илетте, что пришлю к ней фею присматривать за её замком. Илетта страшно боится, что где-нибудь неподалёку бродит черномаг или его слуги. Ты полетишь в Линнитари, Дейлени, только прихвати с собой запасы сайкума и росы.

Выслушав задание, Дейлени послушно закивала.

– Ну, а мы с вами, – Карисена обвела взглядом Рикайю и Арсанту, – навестим Его Светоносное Величество или как он там себя называет. Скорее всего, этой ночью, чтобы застать врасплох. Подготовьтесь, поднакопите сил – сегодня мы не будем укреплять купол вокруг Школы, а положимся на волю Кэаль Справедливой.

Феи молча склонили головы в знак согласия. Чуть позже Карисена последовала совету Рикайи и отправила золотых голубей в столичные города Флавастрии и Рубиастрии. А ещё позже, когда Алая Звезда покрасила всё небо в цвет свежей крови, феи вылетели одна за другой из дверей Школы. У Дейлени за спиной болталась котомка с запасами еды и воды, остальные были налегке и только сжимали в потных от волнения ладонях палочки.

– Ну, прощай, Дейлени, – через силу улыбнулась Карисена. Ей не хотелось думать о плохом, но что-то давило на грудь, мешая свободно вздохнуть.

Фея-сказочница со слезами на глазах бросилась ей на шею.

– Ну всё, хватит, – расцепила её руки молодая Наставница. – А то мы эдак никуда не улетим.

– Увидимся! И помните – справедливость победит, – чуть слышно шепнула Дейлени.

После чего она улетела в замок рейгелы Илетты Норсальской, а остальные направились в сторону Альбастрии, преодолели Шейнренский пролив и светлячками в наступившей тьме подлетели к дворцу правителей.

– Вон там – тронная зала, – Рикайя указала дорогу к окну, перед которым, с её слов, остановился свиток с заклинанием поиска. – Думаю, спальни правителей на том же этаже или выше.

Карисена искоса посмотрела на неё:

– Предлагаешь убить его во сне?

Тихонько подлетая к окну, она подняла палочку – свою верную Инхельму, которая почти никогда не разговаривала, но зато верно служила – и проговорила: «Пер-тэ!»

– Разве с черномагами вступают в поединок, Наставница? – кротко отозвалась Рикайя, но в темноте показалось, будто на её лице промелькнула улыбка.

Карисена влетела во дворец, знаком пригласив соратниц следовать за ней. Как тяжело быть молодой Наставницей – постоянно чувствуешь неуверенность в себе и оглядываешься, ища насмешку на чужих лицах. Карисене приходилось делать усилие над собой, чтобы выглядеть гордой, невозмутимой, с чувством собственного достоинства, как и подобает Наставнице.

– Никого, слава Кэаль, – констатировала Арсанта, выглянув за дверь.

– Разумеется. Не станут же стражники охранять пустую залу, – Карисена замерла и принюхалась. Вон оттуда, из угла, потянуло мышами; на потолке, днём поражавшем воображение живописными узорами и красками, паук раскинул свои сети, пахнущие пылью; от подушки на троне исходила непонятная вонь, не столько заметная человеческому нюху, сколько фейскому. И ничего похожего на след чёрной магии! Поразительно. Кто научил правителя Танриэна скрывать её?

– Скорее, Наставница, – заторопилась Рикайя, – мне кажется, я слышу шаги.

– Это не страшно, – Карисена слегка хлопнула её палочкой по плечу, – если это человек, мы его – или её – погрузим в сон. А вот если хибри…

Не надо быть Хранительницей, чтобы предвидеть, что Танриэн постарается окружить себя самыми верными слугами. А кто может быть предан сильнее и беззаветнее, чем хибри – тому, кто их создал?

Шаги замедлились. Феи ждали в свете факелов, ровно горевших на стенах; в конце концов, Карисене это надоело, и она медленно полетела вперёд, а соратницы – следом.

«Вот ещё взмах крыла. Ещё. А теперь – быстрее за угол и…»

Длинный раздвоенный язык хлестнул пустоту перед самым лицом Карисены. Она охнула, отпрянула, заколебалась лишь на миг – и рванулась навстречу хибри. Он растерялся, не успел атаковать снова, и белые лучи рассекли его язык, губы и рот. Чудовище – в одежде слуги – издало жуткий шипящий звук и хотело бежать, но феи не позволили. Несколько выстрелов из палочек – и враг упал ничком.

– Первый, – Рикайя погладила палочку, Арсанта резко, не по-фейски, сплюнула на труп. Под удивлённым взглядом Карисены она пояснила:

– Видела, как бездарные так делают. Смешной обычай, а, Наставница?

– Мы – не бездарные. Будь добра больше не плеваться, – резко отозвалась Карисена, поджигая труп золотистыми искрами и время от времени оглядываясь. Кругом было тихо, но эта тишина настораживала, казалась враждебной. Словно из любого угла могли сверкнуть злые, полные жажды убийства глаза.

Феям удалось преодолеть коридор без приключений, а затем навстречу им попались двое стражников. Слова: «Мы пришли с добром», предназначенные успокаивать людей, так и замерли на губах Карисены, поскольку стражники, не раздумывая, бросились в атаку.

– Стойте! – Недоумевая, Карисена взмыла к потолку – и лишь затем разглядела хвосты, высунувшиеся из-под светлых плащей.

– Хибри! Бей их! – звонко прозвучал голос Рикайи, и отсечённая лучом голова запрыгала по каменному полу. Второй стражник крутанул меч над головой, целясь в Карисену, но пропустил атаку Арсанты. Сложился надвое и распростёрся на полу, рядом с обезглавленным трупом. Карисена спустилась ниже и подожгла обоих.

– Голова куда-то укатилась, – бесстрастно заметила она, и Арсанта скрылась во тьме коридора. Вернувшись, сообщила, что голова хибри была ещё живой и попыталась схватить её, Арсанту, языком и притянуть к себе.

– Да, было бы глупо погибнуть от руки… или от языка уже мёртвого врага, – согласилась Рикайя, и обе феи отрывисто рассмеялись.

– Сколько же их во дворце? Хибри? – вслух задумалась Карисена, но едва ли кто-то, кроме правителя Танриэна, мог дать ответ на этот вопрос.

Тем временем феи миновали ещё один коридор и наткнулись на служанку в белом чепце и тёмном платье до щиколоток. При виде фей она выпучила маленькие глазки и схватилась за сердце, еле слышно пролепетав:

– Служители Кэаль…

– Мы пришли с добром, – только сейчас Карисена заметила, что на подоле её собственного платья багровели пятна. При свете золотистых крыльев они были особенно заметны. Волосы растрёпаны, палочка судорожно зажата в кулаке, да и выражение лица, наверное, было совсем не благостным. Карисена оглянулась – Рикайя и Арсанта выглядели немногим лучше. Охотницы, растерзавшие уже трёх хищных зверей!

– С добром? – непонимающе переспросила служанка. – Но…

– Мы тебя сейчас погрузим в сон. Только не бойся. Утром всё будет хорошо, – заверила её Карисена, преисполнившись жалости, но только подняла палочку, как служанка преобразилась. Лицо её исказилось, мелькнули клыки, рука метнулась вперёд…

– А-а-а! – Грудь обожгло болью, Карисена полетела куда-то вниз. Её подхватили, и в ушах зазвучало яростное:

– Пер-кусса!

Кажется, это был голос Арсанты. Карисена попыталась вздохнуть – и не смогла. В груди жгло невыносимо, и она застонала, сквозь пелену слёз видя, как хибри упала, как ноги в шерстяных чулках и грубых башмаках задёргались на полу. Ещё один выстрел, и тело служанки замерло.

– Бо-оль… бо-оль… – прохрипела Карисена и почувствовала, как феи теперь уже вдвоём поддерживают её. Наверное, сломаны рёбра… но она ведь Наставница… сейчас вылечит себя…

Топот сапог, встревоженные голоса, приближающийся свет факелов. Соратницы поспешно вскинули палочки.

– Что происходит?! Именем Его Величества Танриэна объясните, что здесь происходит! – суровым тоном потребовал широкоплечий стражник с лысиной, блестевшей в полумраке. Рядом стоял другой – ниже ростом, моложе, с пушистыми светлыми усами и бородой. Наверное, так удобно скрывать чешуйки над верхней губой и на подбородке!

– Убейте, – пересилив себя, выдохнула Карисена. Сама же направила палочку на грудь, разбитую кулаком служанки, и приготовилась читать заклинание. Процесс исцеления был таким же, как и в случае с оторванными крыльями, только гораздо быстрее и без выписывания восьмёрок в воздухе.

– Что?! – вырвалось у младшего стражника.

– Да это не служители Кэаль! – Старший кинулся на фей с горящим факелом, не тратя времени на то, чтобы вытащить меч. Карисена увидела, как факел, перерубленный надвое лучом, упал на труп служанки. Её платье и чепец мгновенно занялись огнём.

– Беги! – заорал старший стражник младшему, всё-таки рванув клинок из ножен. И тот побежал. Сверкнули золотистые крылья – пролетев над головой старшего, Арсанта устремилась следом за парнем. А рука Карисены замерла – что-то было не так. Хибри повели себя… как люди?

– Стой! – бессильно прохрипела она, но Рикайя не услышала. Луч вошёл в горло стражника, и тот беззвучно опрокинулся на спину. Из коридора донёсся крик и оборвался мучительным стоном. У Карисены ещё сильнее заболело в груди, она застонала и выругалась: