365 дней

– Не провоцируй меня, Лаура, – прошипел он сквозь зубы.

– Хорошо, я буду вести себя спокойно, теперь встань с меня.

Массимо элегантно поднялся с ковра и положил оружие на стол. Взял меня на руки и посадил в кресло.

– Так нам будет значительно легче. Итак, насчет снимков… – начал он. – В твой день рождения я был свидетелем сцены у бассейна между тобой и твоим парнем. Когда ты убежала, я знал, что это день, в который ты окажешься в моей жизни. После того как твой мужчина даже не дрогнул, когда ты вышла из отеля, я знал, что он тебя не стоит и не будет долго по тебе скучать. Когда ты сбежала, твои друзья пошли есть как ни в чем не бывало. Тогда мои люди забрали твои вещи из комнаты и оставили письмо, в котором ты писала Мартину, что уходишь от него, возвращаешься в Польшу, съезжаешь и исчезаешь из его жизни. Он не мог его не прочесть, вернувшись в ваши апартаменты после ужина. Вечером, когда они, нарядившись, проходили мимо ресепшн в приподнятом настроении, с ними заговорил сотрудник персонала и порекомендовал один из лучших ночных клубов на острове. «Торо» также принадлежит мне, и благодаря этому я мог контролировать ситуацию. Если ты просмотришь фото, ты увидишь на них всю историю, которую я рассказал: что происходило в клубе, как они пили и веселились, пока Мартин не заинтересовался одной из танцовщиц – все остальное ты уже увидела. Фотографии говорят сами за себя.

Я сидела и смотрела на него с недоверием. За несколько часов моя жизнь встала с ног на голову.

– Я хочу уехать в Польшу, позволь мне вернуться домой.

Массимо встал с дивана и остановился лицом к угасающему очагу, который погрузил комнату в теплый полумрак. Он оперся одной рукой о стену и что-то сказал по-итальянски. Глубоко вздохнул, развернулся в мою сторону и ответил:

– К сожалению, в ближайшие триста шестьдесят пять дней это будет невозможно. Я хочу, чтобы ты посвятила мне ближайший год. Я постараюсь сделать все, чтобы ты меня полюбила, а если через год на твой день рождения ничего не изменится, я тебя отпущу. Это не предложение, а факты, я не даю тебе выбор, а говорю, как будет. Я пальцем тебя не трону, не сделаю ничего против твоей воли, не буду вынуждать тебя ничего делать, не буду тебя насиловать, если ты этого боишься… Потому что, если ты действительно мой ангел, я хочу продемонстрировать тебе столько уважения, сколько стоит вся моя жизнь. Все в резиденции в твоем распоряжении, у тебя будет охрана, но не для контроля, а для твоей безопасности. Ты сама выберешь людей, которые будут тебя беречь в мое отсутствие. Ты сможешь ходить во все здания, я не собираюсь тебя связывать, если ты захочешь идти в клуб или еще куда, не вижу проблемы…

Я прервала его:

– Ты ведь не всерьез сейчас, да? Как я смогу тут спокойно сидеть? Что подумают мои родители? Ты не знаешь мою мать, она будет рыдать, когда узнает, что ее дочь похищена, и проведет остаток жизни в поисках. Ты понимаешь, что ты с ней сделаешь? Лучше сразу застрели меня, я не хочу чувствовать вину, если с ней что-то произойдет. Выпусти меня из комнаты – и я убегу, ты больше никогда меня не увидишь. Я не собираюсь становиться собственностью – твоей или чьей-либо еще.

Массимо приблизился ко мне, будто знал, что сейчас снова произойдет что-то неприятное. Он протянул руку и подал мне еще один конверт.

Держа его в руках, я раздумывала, открывать его или будет так же, как перед этим. Я внимательно посмотрела на лицо Блэка. Он смотрел на огонь, как будто ожидая моей реакции на то, что лежит внутри.

Я разорвала конверт и дрожащими руками достала снимки. «Что, черт возьми, происходит?» – подумала я. На фотографиях была моя семья: мама с папой и брат. Снято в обычных ситуациях, около дома, на обеде с друзьями, через окно спальни, пока они спали.

– Как это понимать?! – спросила я, полностью потерявшись и разозлившись.

– Это моя гарантия, что ты не сбежишь. Ты не будешь рисковать безопасностью и жизнью своей семьи. Я знаю, где они живут, как они живут, во сколько ложатся спать и что едят на завтрак. Я не собираюсь за тобой следить, потому что понимаю, что не смогу делать это в свое отсутствие, я не буду тебя брать в плен, запирать и связывать. Единственное, что я могу сделать, – это поставить тебе ультиматум: ты даешь мне год, и твоя семья будет в безопасности и под охраной.

Я сидела напротив него и думала о том, смогу ли я его убить. На столе между нами лежал пистолет, я хотела сделать все, чтобы защитить свою семью. Я схватила оружие и навела его на Блэка. Он был спокоен, но глаза его пылали гневом.

– Лаура, ты одновременно восхищаешь меня и бесишь. Отложи оружие, иначе ситуация перестанет быть смешной, и мне придется сделать тебе больно.

Когда он закончил говорить, я закрыла глаза и спустила курок. Ничего не произошло. Массимо бросился на меня, отнял оружие, схватив за плечо, стянул меня с кресла и бросил на диван, с которого встал. Он положил меня на живот и шнурком от одной из подушек связал мне руки. Закончив, он посадил, а скорее швырнул меня на мягкое сиденье.

– Сначала нужно снять предохранитель! Ты так хочешь разговаривать? Тебе удобно? Ты хочешь меня убить, думаешь, это так легко? Тебе кажется, что никто раньше не пробовал это сделать?

Когда он закончил орать, то провел руками по волосам, вздохнул и посмотрел на меня холодным безумным взглядом.

– Доменико! – рявкнул он.

В дверях появился молодой итальянец, будто он все время стоял снаружи, ожидая вызова.

– Проводи Лауру в ее комнату и не закрывай двери на ключ, – сказал он по-английски со своим британским акцентом, чтобы я поняла. Потом повернулся ко мне: – Я не буду тебя запирать, но рискнешь ли ты бежать?

Он поднял меня за шнурок, который Доменико взял из его рук; вся эта ситуация его совершенно не тронула. Блэк сунул пистолет за ремень брюк и вышел из комнаты, бросив на меня предостерегающий взгляд.

Молодой итальянец широким жестом пропустил меня вперед и пошел по коридору, держа в руках «поводок», переданный Массимо. Вскоре мы оказались в комнате, в которой я проснулась пару часов назад. Доменико развязал мне руки, кивнул и вышел, захлопнув дверь. Я подождала несколько секунд и схватилась за ручку – дверь не была заперта. Я была не до конца уверена, что хочу выйти. Я села на кровать, в голове стремительно проносились мысли. Он говорил серьезно? Целый год без семьи, друзей, Варшавы? При мысли об этом я залилась слезами. Мог ли он сделать что-то ужасное с моими близкими? Я не была уверена в его словах, но не хотела проверять, блеф ли это. Слезы текли по лицу. Я не знаю, сколько плакала, но в конце концов заснула от усталости.

Я проснулась в белом пушистом халате, свернувшись клубком. На улице по-прежнему было темно, я снова не знала, это та самая ночь или новая.

Из сада раздавались приглушенные мужские голоса: я вышла на балкон, но никого не увидела. Звуки были довольно тихими, но говорящие могли быть и близко. Наверное, на другой стороне виллы что-то происходит. Я неуверенно взялась за ручку – дверь все еще не была заперта. Встав на пороге, я какое-то время раздумывала, сделать мне шаг вперед или назад. Любопытство победило, и я отправилась по темному коридору в сторону голосов. Стояла жаркая августовская ночь, легкие занавески на окнах развевались от морского бриза. Погруженный во мрак дом казался спокойным. Интересно, как он выглядит днем. Без Доменико потеряться в лабиринте коридоров и дверей было легко, очень скоро я перестала понимать, где нахожусь. Единственное, о чем я думала, идя вперед, были мужские голоса, становившиеся все громче. Пройдя через приоткрытые двери, я попала в огромный холл с гигантскими окнами, которые выходили на подъездную дорогу. Я подошла к стеклу и оперлась на огромную фрамугу, немного спрятавшись за нее.

В темноте я увидела Массимо и несколько мужчин рядом. Перед ними на коленях стоял человек, который что-то кричал по-итальянски. Его лицо выражало испуг, панику, когда он смотрел на Блэка. Массимо стоял спокойно, запустив руки в карманы свободных темных брюк. Он пронзал мужчину холодным взглядом и ждал окончания криков. Когда тот замолк, Блэк спокойно произнес одно или два предложения, после чего вытащил из-за пояса пистолет и выстрелил ему в голову. Тело мужчины перевернулось и упало на каменную дорожку.

При виде этого из моей груди вырвался вскрик, пришлось зажать рот ладонями. Но Блэк услышал, отвернулся от лежащего человека и посмотрел на меня. Его взгляд был холодным и бесстрастным, будто бы случившееся не произвело на него никакого эффекта. Он передал оружие стоящему рядом мужчине; я опустилась на пол.

Я отчаянно пыталась поймать ртом воздух, но, к сожалению, безуспешно. Я слышала только учащавшееся биение своего сердца и пульсирующую в голове кровь, перед глазами потемнело, желудок ясно сигнализировал, что через минуту на ковре будет выпитое шампанское. Трясущимися руками я пыталась развязать пояс халата, который будто душил меня, не давая возможности сделать вдох. Я видела смерть человека; перед глазами, как на зажеванной пленке, крутился момент выстрела. Пока сцена повторялась и повторялась в моей голове, в организме будто бы не осталось кислорода. Я сдалась и перестала бороться. На периферии угасающего сознания я отметила, что пояс халата ослаб, а два пальца на шее пытаются нащупать слабый пульс. Одна ладонь оказалась за спиной, придерживая голову, другая – под согнутыми ногами. Я почувствовала, что меня куда-то несут: хотела открыть глаза, но не могла поднять веки. Вокруг раздавались голоса, но четко я смогла услышать лишь один:

– Лаура, дыши.

«Этот акцент», – подумала я. Я знала, что меня держат руки Массимо, руки человека, который только что отнял у кого-то жизнь. Блэк вошел в комнату, толкнув дверь, чтобы закрыть ее. Когда я почувствовала, как он кладет меня на кровать, я все еще пыталась восстановить дыхание, которое, хоть и стало ровнее, все еще было недостаточно глубоким, чтобы доставить необходимое количество кислорода.

Массимо одной рукой открыл мне рот, другой сунул под язык таблетку.

– Спокойно, это только лекарство для сердца. Врач, который тобой занимался, оставил его на такой случай.

Через минуту мое дыхание выровнялось, в организм стало поступать больше кислорода, а сердце с безумного галопа перешло на спокойный темп. Я откинулась на кровать и уснула.

Глава 3

Когда я открыла глаза, в комнате уже было светло. Я лежала на белой постели, одетая в ночную рубашку и трусики – насколько я помню, засыпала я в халате. Блэк меня переодел? Чтобы это сделать, ему пришлось бы меня раздеть, значит, он видел меня голой. Эта мысль не казалась мне приятной, хотя Массимо был очень красивым мужчиной.

Перед глазами пролетели события последней ночи. Я с ужасом вздохнула и закрыла лицо одеялом. Вся эта информация, триста шестьдесят пять дней, которые он мне дал, моя семья, неверность Мартина и смерть того человека – все это слишком много для одной ночи.

– Это не я тебя переодевал, – услышала я голос сквозь одеяло.

Я медленно стянула одеяло с лица, чтобы посмотреть на Блэка. Он сидел в большом кресле около кровати. На этот раз на нем была гораздо менее официальная одежда: серые спортивные штаны и белая майка на широких лямках, которая подчеркивала его широкие плечи и красивые накачанные руки. Он был босиком, волосы растрепаны; если бы не свежий и умытый вид, я подумала бы, что он только встал с кровати.

– Это сделала Мария, – продолжил он. – Меня даже не было в комнате. Я обещал, что без твоего согласия ничего не будет, хотя не буду скрывать, мне было интересно и хотелось посмотреть. Особенно с учетом того, что ты потеряла сознание, была такая беззащитная, так что не смогла бы снова отвесить мне пощечину. – Говоря это, он весело поднял брови, и я впервые увидела его улыбку. Он был беззаботный и довольный. Будто бы совсем не помнил о драматических событиях прошедшей ночи.

Я приподнялась и оперлась на изголовье деревянной кровати. Массимо, все еще с юношеской улыбкой, слегка подвинулся в кресле, закинул ногу на ногу и стал ждать, пока я заговорю.

– Ты убил человека, – прошептала я, на глаза у меня навернулись слезы. – Ты застрелил его и сделал это легко, будто купил пару ботинок.

Глаза Блэка снова стали холодными, а взгляд звериным, улыбка исчезла с лица. Ее заменило серьезное и бескомпромиссное выражение, которое я уже знала.

– Он предал семью, а семья – это я, то есть он предал меня. – Он немного наклонился. – Я говорил тебе, но, видимо, ты решила, что я шучу. Я не признаю сопротивления и непослушания, Лаура, для меня нет ничего важнее верности. Ты еще не готова к этому всему, а к такому, как вчера, вероятно, никогда не будешь готова.

Массимо резко встал с кресла, подошел ко мне и сел на край кровати. Он нежно провел пальцами по моим волосам, будто проверяя, настоящая ли я. В какой-то момент он просунул руку мне под голову и крепко сжал волосы у корней. Перекинув левую ногу через мое тело, он сел на меня, совершенно обездвижив. Его дыхание стало частым, глаза загорелись животной страстью. Я застыла от страха, что, вероятно, отразилось на моем лице. Массимо видел этот страх, и он явно его заводил.

После событий вчерашней ночи я знала, что этот человек не шутит, и, если я хочу, чтобы моя семья была в безопасности, мне нужно принять его условия.

Блэк все крепче сжимал ладонь на моих волосах, прижимаясь носом к моему лицу. Он глубоко вдыхал, втягивая в себя запах моей кожи. Я хотела закрыть глаза, чтоб показать свое презрение и притвориться, что меня это не трогает, но меня загипнотизировал его дикий взгляд, я не могла оторвать от него глаз. Невозможно было отрицать, это очень красивый мужчина, того типажа, который я люблю. Черные глаза, темные волосы, чудесные, крупные, красиво очерченные губы, небольшая щетина, которая сейчас слегка щекотала мои щеки. И это тело! Длинные, накачанные, обвившие меня ноги, мускулистые плечи и широкая грудная клетка, рельеф было видно сквозь обтягивающую майку.

– То, что я не собираюсь ничего делать без твоего согласия, не значит, что я смогу сдержаться, – прошептал он, глядя мне в глаза.

Его рука на моих волосах резко потянула назад, вдавливая меня в подушку. Я слегка застонала. При этом звуке Массимо глубоко вдохнул. Он аккуратно и медленно поставил правую ногу между моих бедер и крепко прижался ко мне своим достоинством. Бедром я почувствовала, как сильно он меня хочет. Я же чувствовала только страх.

– Я хочу тебя, Лаура, хочу, чтобы ты вся была моей… – Он водил носом по моему лицу. – Когда ты такая хрупкая и беззащитная, ты больше всего меня возбуждаешь. Я хочу трахать тебя так, как еще никто этого не делал, хочу делать тебе больно и приносить счастье. Хочу быть твоим последним любовником…

Он говорил все это, а его бедра ритмично терлись о мое тело. Я поняла, что игра, в которой мне предстоит участвовать, уже началась. Мне было нечего терять, следующие триста шестьдесят пять дней мне предстояло провести либо в заранее обреченной на поражение борьбе с этим человеком, либо я могла принять правила, которые он предлагал, и начать игру. Я медленно завела руки за голову и положила их на подушку, показывая свою податливость и беззащитность. Блэк, видя это, отпустил мои волосы и переплел свои пальцы с моими, прижав руки к подушке.

– Так гораздо лучше, маленькая, – прошептал он. – Я рад, что ты поняла.

Массимо все быстрее и сильнее давил на мое бедро своим большим членом, который я чувствовала до самого живота.

– Ты хочешь меня? – спросила я, слегка поднимая голову, так, чтобы нижней губой провести по его подбородку.

Он застонал, и, прежде чем я сориентировалась, его язык нагло раздвинул мои губы и влез глубоко в поисках моего. Он ослабил давление так, что я смогла освободить правую руку. Занятый поцелуями, он не заметил, как я выпуталась из его ловушки. Я подняла правое колено и оттолкнула его от себя, одновременно отвешивая ему пощечину свободной рукой.

– Это то уважение, которое ты мне гарантировал?! – закричала я. – Еще вчера, насколько я помню, ты должен был ждать моего ясного согласия, а не руководствоваться какими-то знаками.

Блэк застыл, а когда повернулся в мою сторону, его глаза были спокойны и невыразительны.

– Если ты еще раз меня ударишь…

– То что? Убьешь меня? – ответила я прежде, чем он закончил.

Массимо сел в ногах кровати и коротко посмотрел на меня, после чего рассмеялся чистым искренним смехом. Он выглядел как молодой парень, каким он, вероятно, и был – я понятия не имела, сколько ему лет, но в тот момент он выглядел младше меня.

– И почему ты не итальянка? – спросил он. – Это не славянский темперамент.

– А сколько славянок ты знаешь?

– Да мне одной достаточно, – сказал он весело и спрыгнул с кровати. И с улыбкой добавил: – Это будет классный год, но мне нужно быстрее реагировать, с тобой я теряю бдительность, малышка.

Он направился к дверям, но, прежде чем выйти за порог, развернулся и посмотрел на меня.

– Твои вещи привезли, Доменико разложил их в шкафу. Их мало, хотя для того, кто поехал в пятидневный отпуск, у тебя удивительно много одежды и еще больше обуви. Нужно позаботиться о твоем гардеробе, поэтому вечером, когда я вернусь, поедем купить тебе немного шмоток, белья и что там тебе еще может быть нужно. Эта комната твоя, хотя если найдешь в доме ту, которая понравится тебе больше, можешь поменять. Все слуги знают, кто ты, если тебе что-то нужно, достаточно позвать Доменико. Машины и водители в твоем распоряжении, хотя я бы предпочел, чтобы ты не путешествовала по острову в одиночку. Ты получишь охрану, которая постарается не бросаться в глаза. Телефон и компьютер отдам тебе вечером, но нам еще нужно будет обсудить условия их использования.

Я смотрела на него широко открытыми глазами и думала, что же он чувствует. Я не до конца могла сосредоточиться, чувствуя вкус Массимо на своих губах. Мощная эрекция, пульсировавшая в его брюках, отвлекала мое внимание. Нельзя было отрицать: виновник моей ситуации меня очень возбуждал. Только я не могла ответить себе на вопрос, чего хочу больше: подсознательно отомстить Мартину за измену или показать Блэку, насколько я тверда в убеждениях.

Массимо продолжал:

– У виллы есть частный пляж, водные скутеры, моторные лодки, но пока ты не можешь ими пользоваться. В саду бассейн, Доменико все тебе покажет, он будет твоим ассистентом и переводчиком по необходимости, некоторые в доме не знают английского. Я выбрал его, так как он, как и ты, любит моду, кроме того, он близок тебе по возрасту.

– Сколько тебе лет? – прервала я Массимо. Он отпустил ручку двери, оперся о косяк. Кажется, крестные отцы должны быть старше?

Массимо прищурился и, не переставая смотреть мне прямо в глаза, ответил:

– Я не capo di tutti capi^[2], они действительно старше, я capofamiglia^[3], то есть дон. Но это слишком длинная история. Если хочешь, я расскажу позже.

Он развернулся и пошел по длинному коридору, исчезнув за одной из дверей. Я лежала еще некоторое время, анализируя свое положение. Устав думать об этой сложной ситуации, я решила чем-то себя занять. Впервые у меня появилась возможность осмотреть здание при свете дня. Площадь моей комнаты была около восьмидесяти метров, и в ней было все, чего могла бы пожелать женщина. Например, большая гардеробная, как в «Сексе в большом городе», с единственным отличием – почти пустая. Вещи, которые я взяла с собой на Сицилию, заполнили, может, одну сотую огромного помещения. Полки для обуви зияли пустотой, провоцируя на покупки, а десятки ящиков скрывали только атласные подушки для украшений.

Помимо гардеробной в моем распоряжении была гигантская ванная, которой я пользовалась ночью, когда принимала душ. Тогда я была слишком шокирована, чтобы обратить внимание на масштабы отделки. Большая открытая кабина была оснащена функциями паровой сауны и гидромассажа. В туалетном столике с зеркалом я с восторогом обнаружила косметику своих любимых марок: Dior, YSL, Guerlain, Chanel – и кучу других. На раковине стояли флаконы с парфюмом, в том числе мой любимый аромат «Lancôme Midnight Rose». В первую секунду я задумалась, откуда он узнал, но ведь он знал все, так что такая прозаическая вещь, как духи, которые он мог заметить в моем багаже, вряд ли могли стать для него загадкой. Я приняла долгий горячий душ, помыла голову и отправилась к гардеробу подобрать удобную одежду. На улице было тридцать градусов, так что я взяла длинное легкое малиновое платье с открытыми плечами и сандалии на танкетке. Я собиралась посушить волосы, но пока одевалась, они высохли сами. Я собрала их в свободный пучок и вышла в коридор.

Дом немного походил на виллу из сериала «Династия», только с итальянским колоритом. Он был большим и внушительным. Гуляя по комнатам, я находила все новые портреты женщины из видения Массимо. Они были очень большими и изображали меня в разных позах и с разных ракурсов. Я все еще не могла понять, как это возможно.

Я прошла в сад, не встретив ни одного человека. «Что за слуги?» – подумала я, прохаживаясь по ухоженным и тщательно спроектированным аллеям. Я нашла выход на пляж. Там действительно была пристань, у которой стояли красивая белая моторная лодка и несколько скутеров. Я сняла ботинки и вошла в лодку. С удивлением обнаружив ключи около замка зажигания, я обрадовалась, в голове у меня возник дерзкий план, который подразумевал нарушение правил Блэка. Как только я коснулась брелока, я услышала за спиной голос:

– Я бы предпочел, чтобы вы воздержались от этой прогулки.

Я испуганно обернулась и увидела перед собой молодого итальянца.

– Доменико! Я только хотела проверить, подойдут ли они, – сказала я с идиотской улыбкой на лице.

– Могу вас заверить, что подойдут, но если вы хотите на прогулку, мы организуем ее после завтрака.

Еда! Я уже забыла, когда в последний раз ела. Собственно, я не знаю, сколько дней проспала; я понятия не имела, какой сейчас день, даже который час. При мысли о еде мой живот отозвался громким урчанием. Ох, я была по-настоящему голодна, но из-за всех эмоций совершенно об этом забыла.

Доменико уже известным мне жестом указал на выход из лодки, подал руку и проводил на помост.

– Я позволил себе подать завтрак в саду, сегодня не очень жарко, так будет приятнее, – сказал он.

«Действительно, – подумала я, – тридцать градусов – настоящий мороз, почему бы и нет».

Молодой итальянец провел меня по аллеям на огромную террасу позади виллы. Кажется, балкон моей комнаты выходит на эту часть сада, так как вид казался очень знакомым. На каменном полу стояло нечто вроде беседки, подозрительно напоминающее боксы в «Тортуге». У конструкции были грубые деревянные подпорки, к которым крепились огромные белые полотна для защиты от солнца. Под этой крышей стоял стол из такого же дерева, как и подпорки, и несколько удобных кресел с белыми подушками.

Завтрак был поистине королевский, так что я еще острее почувствовала голод. Сыр, оливки, копчености, блины, овощи, яйца – все, что я люблю. Я села за стол, а Доменико исчез. Я не привыкла есть в одиночку, к тому же этот пир требовал компании. Через минуту молодой итальянец вернулся и положил передо мной газеты.

– Я подумал, что вы захотите ознакомиться с прессой. – Он отвернулся и снова исчез в глубине виллы.

Я с удивлением смотрела на газеты «Жечпосполита», «Выборча», польское издание «Вог» и несколько желтых журнальчиков. Мне сразу стало легче от того, что я могла узнать, что происходит в Польше. Я клала на тарелку вкусности, листала газеты и думала – неужели весь следующий год я именно таким образом буду получать новости из своей страны.

После еды у меня не было сил ни на что, мне стало нехорошо. Очевидно, поглощение такого количества пищи после нескольких дней голодовки было не лучшей идеей. Вдали, на краю сада, я увидела лежанку с белыми подушками и балдахином. «Идеальное место, чтобы переждать несварение», – решила я и направилась в ту сторону, забрав с собой непросмотренную прессу.

Сняв ботинки, я ступила на пушистую середину деревянного квадрата, положив сбоку газеты. Удобно устроилась. Вид был потрясающий: лодочки на море медленно покачивались на волнах, где-то вдали моторная лодка тянула большой параплан с висящей на нем парой, лазурная вода так и просила, чтобы в нее прыгнули, а поднимающиеся из глубин массивные скалы обещали чудесные виды для любителей подводного плавания. С моря дул приятный прохладный ветерок, а уровень сахара в организме заставлял меня все глубже погружаться в мягкие подушки.

– Хочешь проспать еще один день? – Меня разбудил шепот с британским акцентом.

Я открыла глаза, Массимо сидел на краю лежанки и мягко смотрел на меня.

– Я соскучился, – сказал он, взял меня за руку и деликатно ее поцеловал. – Я никогда в жизни не говорил этого никому, потому что никогда этого не чувствовал. Я весь день думал о том, что ты наконец здесь, и решил вернуться.

Осоловелая ото сна, я лениво потянулась, а легкое платье дерзко очертило мою фигуру. Блэк встал рядом. Его взгляд снова пылал животной страстью.

– Ты можешь этого не делать? – спросил он, предостерегающе поглядев на меня. – Если ты кого-то провоцируешь, считайся с тем, что твое действие может иметь последствия.

Заметив его взгляд, я вскочила на ноги и встала перед ним. Без туфель я не дотягивалась ему даже до подбородка.

– Я просто потягиваюсь, это естественный рефлекс после пробуждения, но раз он тебе мешает, конечно, я больше не буду этого делать в твоем присутствии, – сказала я с обиженным лицом.

– Я думаю, ты прекрасно понимаешь, что делаешь, малышка, – ответил Массимо, поднимая мой подбородок. – Но раз уж ты встала, можем ехать. Нужно купить тебе вещей перед поездкой.

– Поездкой? Я куда-то еду? – спросила я, скрестив руки на груди.

– Конечно, и я тоже. У меня есть дела на континенте, а ты поедешь со мной. В конце концов, у меня осталось лишь триста пятьдесят девять дней.

Массимо явно было весело, и его беззаботное настроение передалось и мне. Мы стояли лицом друг к другу, как пара флиртующих школьников. Между нами было напряжение, страх, желание. Мне казалось, мы оба испытываем одинаковые эмоции, с той лишь разницей, что боялись мы совсем разных вещей.

Блэк держал руки в карманах свободных темных брюк, его расстегнутая рубашка того же цвета открывала волоски на груди. Он выглядел аппетитно и чувственно, когда ветер трепал его аккуратную прическу. Я в очередной раз тряхнула головой, пытаясь выкинуть ненужные мысли.

– Я хотела бы поговорить, – выдавила я достаточно спокойно.

– Я знаю, но не сейчас. У нас будет время за ужином, придется потерпеть. Пойдем.

Он схватил меня за руку, поднял с травы мои туфли и направился к дому. Мы прошли по длинному коридору и вышли на подъездную дорожку. Я стояла на камнях, будто вросла в землю. При виде знакомого места ночной ужас вернулся. Массимо почувствовал, как моя рука обмякла. Он поднял меня на руки и посадил в припаркованный неподалеку внедорожник. Я нервно моргала, пытаясь снова обрести четкость картинки и освободиться от кошмара, который крутился в моей голове.

– Если каждый раз при выходе из дома ты собираешься терять сознание, я велю сбить плитку и поменять всю дорожку, – сказал он спокойно, держа в пальцах мое запястье и глядя на часы. – У тебя сейчас сердце выскочит, постарайся успокоиться, иначе снова придется дать тебе лекарство, а мы оба знаем, что после него ты несколько часов проспишь.

Он схватил меня и посадил на колени. Прижал мою голову к своей груди, запустил пальцы в волосы и начал легко и ритмично покачиваться.

– Когда я был маленький, моя мама так делала. В большинстве случаев это помогало, – сказал он мягким голосом, поглаживая меня по голове.

Мир полон противоположностей. Блэк варвар – это описание идеально ему подходило. Небезопасный, не любящий сопротивления, властный и при этом заботливый и деликатный. Соединение этих черт меня пугало, восхищало и интриговало одновременно.

Он сказал водителю что-то по-итальянски и нажал кнопку на боковой панели – поднялась перегородка, отделяя салон от передних кресел, так что мы остались вдвоем. Машина двинулась, а Блэк не переставал гладить мои волосы. Через минуту я успокоилась, сердце билось ровно.

– Спасибо, – прошептала я, слезая с его колен и садясь рядом.

Он внимательно изучил меня взглядом, убедившись, что со мной все в порядке.

Желая избежать его пронзительных глаз, я выглянула в окно и поняла, что мы все время едем под гору. Я посмотрела выше и увидела восхитительный вид над нашими головами. Город на скалах – мне показалось, я его уже видела.

– Где мы? – спросила я.

– Вилла находится на склоне Таормины, а мы едем в город. Я думаю, тебе понравится, – сказал он, не отрывая взгляда от стекла.