Отель «Монти Дад»

Часть вторая
Отель на горе

При первом взгляде отель на горе напоминал античный музей или какой-нибудь средневековый театр. Трехэтажное здание выросло прямо на вершине заснеженной горы и по виду не внушало уверенности. Даже в темноте были видны облупившаяся штукатурка, потрескавшиеся откосы на окнах и обломанные ступени, какие-то выбоины на колоннах и фасаде. Этакий римский Колизей посреди белой пустыни, окруженный со всех сторон обрывающейся снежной пустотой. В окнах не было света, но у входа ярко горел один фонарь из четырех, вполне сносно освещая широкое крыльцо. Прямо над главной дверью, ведущей в холл, красовалась надпись «Монти Дад», буквы когда-то светились, но теперь они были ржавыми и мертвыми, солнце превратило некогда красный цвет в блекло-розовый, а буквы «о» и «а» слегка покосились. На втором и третьем этажах были видны балконы, украшенные балясинами, а массивные колонны, коих здесь насчитывалось целых двенадцать, возвышались от самого цоколя до крыши.

Кабинка замедлила ход на площадке, и все трое второпях выскочили наружу, только и успев, что прихватить свои чемоданы. Патрик наскоро разгрузил поклажу, выбрасывая коробки и пакеты прямо на снег. Механизм продолжил ход, и Алиса каким-то грустным взглядом проводила уходящую во тьму кабину, как будто жалея, что теперь у них нет шансов покинуть это место. Здесь было жутко холодно, наверное, градусов на пять ниже, чем внизу, и Палмер поежился, глядя на то, как расхаживает Патрик – без шапки и рукавиц, с расстегнутой курткой, обнажающей красную шею. Индеец прихватил первую партию груза и уверенно направился ко входу, парочка последовала за ним. К главному входу вела вычищенная дорожка, простирающаяся от площадки, где они высадились. Восемь мраморных ступеней вели к массивной двойной двери из благородных пород древесины. Рядом с дверью виднелся огромный колокольчик, а ручки здесь были представлены в виде золотых колец.

Патрик торжественным движением распахнул обе двери, и все трое попали в просторный холл. Здесь было прохладно, тепло создавал лишь огромный камин в самом центре, где резвилось скромное пламя, разбрасывая вокруг яркие искры. Уголь потрескивал каждый раз, когда старик, сидящий у камина в кресле, тормошил его кочергой. Граммофон в углу играл какую-то древнюю мелодию военных лет, и Алиса прыснула от подобной помпезности. Свет был ярким – холл отеля освещали десяток хрустальных люстр и еще порядка ста настенных бра, в каждой из которых горела настоящая свеча. Пол был мраморным, но в некоторых местах здесь виднелись плотные багровые ковры, кое-где побитые молью. Помимо старика у камина в холле собрались еще четверо – наверное, это и были постояльцы, о которых говорил индеец. Все они устремили свои взгляды на незнакомцев, с любопытством разглядывая нежданных ночных гостей. Патрик тут же проследовал к двери, где красовалась табличка «Только для персонала», неся несколько коробок с провизией.

– Доброй ночи, – проговорил старик у камина и поднялся с кресла. На плечах его был наброшен старый клетчатый плед, а в руке он держал бокал с виски. – Добро пожаловать в «Монти Дад»!

Проговорил он это с гордостью, с уверенностью в голосе, как будто это был «Ритц Карлтон» или «Фо Сизионс». Старику на вид было лет семьдесят пять – слегка сгорбленный, почти лысый, худощавый. Лицо его покрывали бесчисленные морщины и коричневые пятна, густые седые брови клочьями нависали над маленькими карими глазками. На левой части его черного пиджака виднелся желтый герб отеля – пик горы, из-за которой выходит солнце. Взгляд его все же не был столь приветливым, возможно, от тяжести прожитых лет или же от того, что гости нарушили его покой.

– Вы хотите остановиться у нас в отеле? – спросил он это, должно быть, следуя какому-то древнему протоколу, разработанному менеджерами отеля для встречи гостей.

– Да, – ответил Палмер. – Мы хотим снять номер на одну ночь.

Варгинс сначала посмотрел на него, затем перевел взгляд на Алису и пристально изучил ее с ног до головы. Он поставил бокал с виски на небольшой журнальный столик и медленно подошел к паре. От старика пахло пылью, и этот въедливый взгляд не давал Палмеру покоя.

– У нас есть прекрасный номер на втором этаже для вас!

– Отлично, – кивнул Палмер. – Вы принимаете кредитные карты?

Старик отрицательно покачал головой.

– Нет, господин, мы предпочитаем работать с наличной валютой. Извините за доставленные неудобства, но здесь проблемы со связью, да и до банка ехать очень далеко.

– Сколько с нас за ночь? – потянувшись за бумажником, спросил Палмер.

– Вам потребуется одна двуспальная кровать или же две полуторные? – уточнил Варгинс и снова посмотрел на Алису. Она прыснула.

– Мы женаты пару недель, поэтому нам одну, – как можно громче сказала она. В холле раздался смех.

– Как будет угодно, – обходительно проговорил старик. – Стоимость стандартного номера за ночь в этот период у нас составляет одну тысячу триста двадцать долларов, плюс городской налог, разумеется.

Палмер кашлянул и отступил назад в недоумении. Алиса усмехнулась, приняв это за шутку.

– Вы серьезно? – спросил Палмер. – Почти полторы тысячи за одну ночь?

– У нас пятизвездочный отель премиум-класса, господин, – с полной серьезностью и даже обидой в голосе проговорил Варгинс. – И за последние тридцать лет мы повышали цены лишь дважды – в восьмидесятых и в две тысячи втором. Вы вправе отказаться от проживания и еще можете успеть на подъемник. Он прекращает работу в полночь, – старик задрал подбородок, не отводя взгляда.

Палмер стиснул зубы, к щекам прилила кровь. Он оглядел холл, пытаясь усмирить свое негодование. Остатки былой роскоши отдаленно напоминали, что много лет назад это было место, где собирались сильные мира сего. Темно-зеленые обои из сукна уже давно выцвели, кое-где виднелись потертости. Стойка регистрации была заброшена – вероятно, директор редко пользовался этим местом. На стенах были портреты каких-то мужчин в костюмах, дам с собачками и семейные черно-белые фотографии, жуткие для двадцать первого века. Среди этих лиц Палмер узнал и Черчилля, сидящего в кресле у того самого камина, мелькнула парочка лиц азиатской внешности, первый президент России Горбачев. В правом углу виднелся бар, где на полках красовались бутылки с отпитыми виски и коньяком. У бара расположился низкий стеклянный стол, за которым два постояльца играли в бридж. Молодой парень в солидном твидовом костюме уединенно читал газету и курил сигару рядом со столом для бильярда. Возле камина сидел еще один мужчина преклонных лет – во рту у него виднелась трубка, а у ног лежала гончая, которую он чесал за ухом.

– У меня нет с собой столько наличных, – наконец выпалил Палмер, осознавая безвыходность положения.

– Что ж, это элитный отель, господин, и мы не можем себе позволить расселять гостей бесплатно, – развел руками старик. – К тому же нашим постояльцам может не понравиться соседство с людьми, которые не соответствуют им по статусу.

– Послушайте, – с трудом сдерживаясь, проговорил Палмер. – Наши чемоданы стоят по девять тысяч долларов, мои очки стоят три тысячи долларов, часы – тридцать тысяч. Мы приехали сюда на машине за восемьдесят тысяч. Не надо говорить мне про статус, ведь проблема не в нас, а в том, что ваш так называемый элитный отель не принимает к оплате карты в две тысячи семнадцатом году!

– Прошу вас, не повышайте голос, господин, – покачал головой старик, – вы расстраиваете наших постояльцев, будьте же сдержаннее.

– Все хорошо, Варгинс, – подал голос человек у камина, и Палмер невольно перекинул на него взор. По возрасту он был ровесник бывшему лобби-бою, который уже безумно раздражал его, а возможно и старше. На старце был махровый халат бордового цвета с каким-то странным гербом на левой стороне (возможно, это был герб его семейного клана, кто ж разберет). На ногах – огромные меховые тапки, рядом с креслом виднелась черная лакированная трость с золотым набалдашником. Волосы его были седыми с черными бакенбардами, вытянутое лицо гладко выбритое. Старик носил круглые очки, был тучен, а голос его скрипел, что входная дверь отеля. – Запиши проживание этих очаровательных молодых людей на мой счет. Не возвращаться же им обратно в такую погоду!

Палмер внимательно смотрел на старика, стараясь понять его мотивы, а затем перевел взор на директора.

– Добро пожаловать в «Монти Дад»! – улыбнувшись, выпалил Варгинс, сиюминутно поменявшись в лице. – Для оформления мне понадобятся ваши документы.

Алиса нырнула в сумку, вынула оттуда документы и протянула их Варгинсу. Старик взял оба ID и медленно поковылял обратно к камину. Палмеру показалось, что его спутнице весьма по душе подобное приключение, уж больно много интереса в ее глазах появилось с тех пор, как они попали в холл. Да и мужчины с любопытством взирали на появившихся посреди вечера незнакомцев.

– Вы можете выпить что-нибудь в нашем лобби-баре, пока я занимаюсь оформлением, – на ходу проронил директор. – О вашем багаже позаботится метрдотель.

Из-за угла вышел Патрик, который, оказывается, был еще и метрдотелем, и с улыбкой на лице взял чемоданы гостей. Палмер и Алиса отправились к лобби-бару, пока Варгинс медленно переписывал данные гостей на специальный бланк. За стойкой приветливо улыбался бармен – сорокалетний худосочный мужчина в черной атласной рубашке, с длинными убранными в хвост волосами. Палмер усмотрел в нем уже успевшие его разозлить черты лица – острые скулы, нос с горбинкой и весьма сомнительная приветливость.

– Что будем пить, дорогие гости? – пухлые губы его расплылись в искусственной улыбке.

– Виски восемнадцатилетний, – бросил Палмер.

– Мне тоже, – проронила Алиса.

Бармен кивнул, взял с полки бутылку с виски, бросил в стаканы льда и наполнил их.

– Пожалуйста, с вас триста долларов, – он поставил стаканы на барную стойку и подал лимон.

– Матерь божья, что за цены у вас! – воскликнул Палмер. – Я бывал во многих отелях, но такого не видел нигде! В Дубае, Гонконге, Вегасе, Цюрихе с меня ни разу не брали сто пятьдесят долларов за стакан.

– Не позорь меня, – буркнула Алиса. – Мы в приличном обществе.

– Это не означает, что общество добавляет приличия тебе, – съязвил Палмер. – Мы в старом заброшенном отеле, который вот-вот развалится. Здесь нет ни связи, ни интернета, карты не принимаются, холодно, сюда не добраться ни на одном виде транспорта – и этот отель называют пятизвездочным? Кем надо быть, чтобы остановиться здесь на неделю? Арабским шейхом или русским губернатором?

– Молодой человек, – послышался голос одного из игроков в бридж, что восседали прямо у барной стойки. Мужчина лет шестидесяти – толстый, почти лысый, в черном фраке с бабочкой. На левой его щеке виднелась огромная коричневая родинка. Он держал в руках карты и смотрел на Палмера снизу вверх. – Я очень вас прошу, не стоит переживать из-за денег. Вы еще очень молоды, и так уж случилось, что судьба занесла вас в «Монти Дад», а это, как по мне, знак неслыханного везения. Все расходы на выпивку и кухню оплачу я, а за проживание заплатит мой знакомый – Вильям, с которым вы уже успели пообщаться. Не стоит переживать о ценах, ведь вы на отдыхе. К тому же, у вас есть еще уйма времени, чтобы заработать столько денег, чтобы позволить себе жить в местах вроде этого. Меня зовут мистер Эрикссон, как я могу обращаться к вам?

– Палмер. Спасибо, конечно, за проявленную щедрость, мистер Эрикссон, но я привык платить за себя сам, и если бы в этом элитном пятизвездочном отеле принимались карты, я бы без особых трудностей позволил себе и выпить тут, и пожить. Может быть, я даже выкупил бы этот отель, кто знает?

– Ах, если бы я был моложе лет на тридцать, я бы непременно положил глаз на вашу прекрасную спутницу, – улыбнулся мистер Эрикссон, переключившись на Алису. – Но где мои годы? Извините за такую прямоту, но я уж больно падок на подобную красоту. Прошу вас, присядьте к нам за стол, давайте разделим этот прекрасный напиток. И хватит уже говорить о деньгах! Это так вульгарно, ведь у нас есть столько интересных тем для обсуждения!

Алиса взяла со стойки бокал и присела к мужчинам, улыбнувшись каждому. Палмер нехотя сделал то же самое, бросив взгляд на не перестающего улыбаться бармена. Он опустился в черное кожаное кресло с золотыми кнопками и поставил бокал на подлокотник. По правую от него руку расположилась Алиса, которая закинула ногу на ногу, подперла голову рукой и внимательно рассматривала собеседников. По левую сидел еще не представленный незнакомец.

– Я не представил своего друга, – сказал мистер Эрикссон. – Знакомьтесь, господин Бьорн.

– Рад встрече, – поднявшись и протянув руку Палмеру, сказал Бьорн. Крупный мужчина с короткими светлыми волосами, серыми глазами и широкими скулами. Его пиджак висел на спинке кресла, а белая рубашка была навыпуск. Судя по виду, он был из какой-то скандинавской страны. Хватка его была крепкой, а взгляд серых глаз суровым, в то же время по-родительски добрым. – Господин Палмер, госпожа…

– Алиса, – улыбнулась она и отпила из бокала.

Он пожал руку и ей и снова уселся в кресло.

– Так что же привело вас в «Монти Дад»? – спросил Бьорн и взял со столика виски. Тучность его соответствовала басистому голосу.

– Можно сказать, что забрели сюда совершенно случайно, – ответил Палмер. – Машина сломалась, но на счастье нас подобрал Патрик, – он снова осмотрелся и обратил внимание на человека, который стоял в стороне и не принимал никакого участия в беседе. – А вы, господа, какими судьбами оказались здесь?

Бьорн и мистер Эрикссон переглянулись, как будто для согласования ответа.

– Я провожу здесь отпуск каждый год, – после паузы вымолвил мистер Эрикссон. – Вот уже двадцать лет приезжаю в эти места. Живу здесь по два или даже три месяца, ни о чем не думаю, общаюсь с людьми. Самое прекрасное время, какое только доступно человеку на этой земле.

– Ну, а я провожу в «Монти Дад» по восемь месяцев в году, – сказал Бьорн. – Я узнал об этом месте не так давно – пять лет назад, и с тех пор большая часть моей жизни проходит тут. Есть здесь какая-то магия, которая манит снова и снова. Как представлю, что через пару недель нужно будет возвращаться домой, в Осло, тоска нападает. Хоть там тоже прекрасно и снега в достатке, – он рассмеялся.

– Господин Палмер, госпожа Алиса, – донесся голос директора. – Вы можете заселиться в ваш номер. Вещи уже на месте.

Палмер поднялся, Алиса нехотя встала вслед за ним.

– Ваш номер два ноль семь, на втором этаже, – директор протянул ключи. – Завтраки проходят внизу с семи утра. Подпишите вот здесь и приятного отдыха в отеле «Монти Дад»!

Палмер не глядя расписался в документе и отправился наверх, взяв Алису за руку.

– Непременно возвращайтесь, друзья! – проговорил им вслед мистер Эрикссон. – Вечер только начинается, не скучать же вам в номере!

Они поднялись по широкой мраморной лестнице на второй этаж, затем проследовали по узкому коридору, руководствуясь указателями. На стенах были обои, через каждые два метра висели позолоченные бра, лампы в которых часто мигали. Полы скрипели при каждом шаге, но ступать по мягкому красному ковру было весьма приятно. Комната два ноль семь расположилась в середине коридора. Палмер достал ключ и открыл дверь. Пахнуло затхлостью – так обычно пахло в старых театрах, где владельцы тщательно поддерживали атмосферу истории. Номер был просторным, с большим балконом, двумя комнатами, двумя санузлами. Здесь не было телевизора и кондиционера, зато был отдельный камин, огромная кровать и не менее огромный кожаный диван. Убранство можно было назвать шикарным – все вокруг блестело золотом, резные вензеля покрывали потолок и стены. Мебель была старой, наверняка в антикварном магазине за нее дали бы солидную сумму. Палмер зажег лампу на прикроватном столике и плюхнулся на мягкую кровать.

– Я в душ, – бросила Алиса и скрылась в одной из ванных комнат, скидывая попутно одежду.

Палмер сбросил с ног зимние ботинки, размял затекшие пальцы на ногах, еще раз огляделся и поднялся. Он несколько раз прошелся по комнате, выглянул в окно, встретив лишь непроглядную тьму, полистал журнал за 1964 год, где красовались фотографии какой-то автомобильной выставки в Париже. Открыл чемодан, проверил, все ли месте, а затем буркнул себе под нос: «К черту все», и покинул номер.

Часть третья
Игра

Вернувшись к бару, Палмер обнаружил свой бокал на том же месте. Мистер Эрикссон и Бьорн живо о чем-то переговаривались, яро жестикулируя, улыбаясь, но, завидев Палмера, они как будто чего-то испугались и тут же прекратили дискуссию, откинувшись на спинки кресел. Директор отеля все так же сидел у камина вместе со стариком, представленным как Вильям, который, не отрываясь, читал газету и дымил, покуривая трубку. Гончая подняла голову, но, не увидев ничего интересного, снова улеглась, глядя в пламя, игравшее в камине. Одинокий парень в твидовом костюме все так же стоял возле бильярдного стола и курил сигару, отрешенно заглядывая в газету, которую он, судя по всему, уже успел затереть до дыр.

– Где же ваша прекрасная спутница, господин Палмер? – улыбнулся мистер Эрикссон. – Разве не разбавит она сегодня наш мужской вечер?

– В этом есть и плюсы, – усмехнулся Бьорн, – можно ругаться во всю глотку, а ведь еще два бокала, и я буду кричать скандинавские матерные частушки.

– Можете не переживать, она сейчас спустится, – ответил Палмер, бросил взгляд на бильярдный стол. – Как насчет игры на бильярде, господа? – вдруг вымолвил он. – Здесь имеется прекрасный стол, сукно практически новое. Так почему бы нам не сразиться?

– Я смотрю, здесь есть профессионал? – распрямился Бьорн. – Было бы неплохо сыграть на что-нибудь. В молодости я слыл прекрасным игроком.

– Что ж, – пожал плечами Палмер, – раз господа соизволили заплатить за мое проживание и выпивку, а это обошлось им в общем в тысячу шестьсот двадцать долларов, я предлагаю утроить ставки и сыграть на пять тысяч долларов.

– Это серьезный разговор, – хлопнул в ладоши Бьорн, которого раззадорил азарт Палмера. Он допил виски до дна. – Господа, вечер обещает быть жарким!

– Но простите, – послышался голос, который до сих пор не звучал в этом холле. Это говорил молодой франт с сигарой в зубах. Он носил светлую бороду, волосы были убраны и блестели от геля, а в глазах играл какой-то странный огонь. Он отложил газету на столик и поднялся. – Как же вы, господин… Палмер, кажется, собираетесь выплачивать, если проиграете? Наличных, как все здесь поняли, у вас нет, а проигрыши в бильярд кредитками не оплачиваются.

Палмер покосился на молодого мужчину, взял стакан с виски и тоже поднялся с кресла.

– У всех мужчин есть слово, которое стоит больше любой суммы, – сказал он. – Мое слово – это гарантия. Гарантия того, что в случае проигрыша я сумею рассчитаться с победителем.

– Это серьезное заявление, слишком серьезное для человека, которого тут никто не знает, – выпалил франт. – Я, кажется, единственный, кто здесь не представился. Так вот, имя мое – Дормер, и я, признаться, заинтересован в игре с вами не менее, чем господин Бьорн. Однако все эти цифры – в пять тысяч и так далее – они слишком утомительны и скучны, не находите? – Он подошел ближе к Палмеру. В руках у Дормера дымилась сигара, а пахло от него дорогими духами. Это был симпатичный и статный мужчина, вызывающий уважение, которое граничило с отвращением, пробужденным самоуверенностью и надменностью. Он как будто выбивался из этой компании стариков, наслаждающихся последними днями жизни в тихом месте. Все они, вальяжные, манерные, сильно контрастировали с этим дерзким и загадочным человеком. Дормер как будто олицетворял жизнь, всем своим видом давая понять, что настали новые времена и дорогу пора уступать следующему поколению. Он одним своим видом говорил – вы, старики, останетесь здесь до смерти, а я вернусь в большой мир и буду держать эту жизнь за гриву. К тому же, он был единственным из всех, кто не выказывал Палмеру и толики уважения. Он не лицемерил и не подлизывался, что в какой-то степени настораживало Палмера.

– Что вы предлагаете? – спросил Палмер. Бьорн суетился на своем кресле, ощущая, как в спину дышит конкурент, готовый занять победный пьедестал.

– В слова я не верю, – развел руками Дормер. – К сожалению, в наше время приходится верить только действиям. Я, так же как и вы, попал в это место случайно, в отличие от прочих джентльменов. Моя машина осталась на стоянке в ближайшей деревне, которая мало чем отличается от какой-нибудь глубинки во Вьетнаме. Краем уха я услышал стоимость вашего автомобиля, и так уж совпало, что и мой автомобиль стоит примерно столько же. Почему бы не поднять ставки и не сыграть на авто? Думаю, это будет разумное соревнование.

– Одумайся, дружок, – послышался женский голос, и все устремили свои взгляды к лестнице, где тихо стояла Алиса. На ней было вечернее черное платье выше колен с вульгарным вырезом, открывающим спину и подчеркивающим формы грудей. Она успела надеть туфли с каблуками, накрасить губы и глаза. – Здесь не казино и не клуб любителей азартных игр. Мы в отеле.

Дормер улыбнулся и сильно затянулся сигарой. Он обвел взглядом Алису, жадным и властным, как будто питон смотрит на свою жертву, которую вот-вот сожрет, а затем перевел взор на Палмера.

– Когда женщина может влиять на мужчину даже в таких делах, как азартные игры, встает вопрос – кто же правит этим миром? – спросил Дормер с улыбкой.

– Я обращаюсь к вам, а не к своему мужу, – хихикнула Алиса, и на лице Дормера тут же образовалась мрачная тень, а господа в зале все как один прыснули от столь изысканной дерзости. – В Вегасе ему не было равных. Он прирожденный игрок.

– Но здесь не Вегас, – резко ответил Дормер, отбросив в сторону все формальности. – И я не обдолбанный казиношник, который ставит последние деньги на игру. Спасибо за совет, но лучше отговаривайте своего мужа, раз уж вы вместе принимаете решения, которые обычно относятся к компетенции мужчины.

Алиса улыбнулась, заинтересованно посмотрела в глаза Дормеру, а затем прошла к бару и взяла со столика свой бокал.

– А знаете, на это будет интересно посмотреть, – заключила она, присела на кресло и закинула ногу на ногу. – Люблю наблюдать разочарование в глазах тех, кто слепо верил в свою победу.

Палмер прошел к столу, взял со стойки кий и совершил пару прицельных ударов, загнав шары в лузы.

– Оу, – проговорил Дормер, присоединившись. – Эта война не будет молниеносной. Я смотрю, передо мной настоящий профессионал.

Палмер достал из кармана ключи от авто и бросил их на соседний стол. Дормер сделал то же самое. Порше и мерседес, владельцем которых должен стать один-единственный человек.

– Где вы учились играть? – спросил Палмер, готовясь к игре.

– В особой школе, – ответил Дормер. – Туда не берут тех, кто коротает ночи за рулеткой.

– Что ж, мою школу тоже смело можно назвать особой, – пожал плечами Палмер.

– И пускай победит сильнейший! – воскликнул мистер Эрикссон, нарушая зарождающуюся вражду. – А мы пока побеседуем с этой прекрасной дамой, – и он с улыбкой на лице повернулся к Алисе.

Бить первым согласно жребию довелось Палмеру. Первым же ударом он загнал в лузы три шара, чем вызвал аплодисменты Бьорна и мистера Эрикссона, которые умудрялись охмурять даму и одним глазом подсматривать за игрой. Варгинс и Вильям с любопытством наблюдали за партией, восседая в креслах у камина, но оба они молчали, стараясь не втягиваться в развернувшееся действо. Дормер хладнокровно следил за действиями Палмера, и лишь глаза его двигались, следя за перемещением шаров. Он был внимателен и сосредоточен, ожидая ошибки, которую должен совершить его визави. И Палмер прекрасно понимал, что эта одна ошибка может означать для него проигрыш. Дормер был напряжен, как тетива лука в момент выстрела, Палмер же, наоборот, был слишком расслаблен и даже небрежен, что в конце концов привело к осечке. Шар под номером восемь совсем немного не докатился до заветной цели, остановившись прямо у лузы. Палмер вздохнул, отложил кий и отхлебнул немного виски, переводя дух. Это был настоящий подарок, и Дормер как будто почувствовал тяжесть победы в своем кармане. Он исподлобья поглядел на Палмера, начистил кий мелом и совершил резкий уверенный удар. Шар номер восемь был с треском вколочен в лузу.

– Если мы сейчас остановимся, я признаю ничью, – вдруг проговорил Палмер.

Дормер замер, насупил брови, и на лице его возникла неприятная улыбка, как бы возвышающая его над противником.

– Я еще раз повторюсь, что мы не в Вегасе, господин Палмер, и торги здесь неуместны, – он уже собирался совершить очередной удар, но Палмер снова выпалил:

– Тогда предлагаю поднять ставки!

Дормер, замерший от негодования, выпрямился, с недоумением поглядел на своего соперника.

– В своем ли вы уме? – развел он руками. – Я в шаге от победы. Не представляю, что должно произойти, чтобы я не загнал в лузы оставшиеся шары.