Падальщики. Книга 4. Последняя битва

– Тесса, пожалуйста, не делай этого! Это самоубийство! – молил Калеб.

Брат продолжал обвинять меня в чрезмерном фатализме с моим вечным желанием спасти всех и вся, Зелибоба с Перчинкой напоминали о том дне, когда я была на грани и как клялась больше не падать так глубоко в жажду. Калеб же разрывался между данной мне на террасе Бадгастайна клятвой и своим истинным желанием.

– Черт бы тебя побрал, я не хочу снова терять тебя, Тесса! – уже заорал он.

После этого в наушнике снова наступила тишина.

Мне еще никогда не было так страшно, но я понимала, что все события в моей жизни вели меня к сегодняшнему моменту. Жизнь учила меня терпеть лишения, ожесточала в суровых боях, подложила меня как подстилку Триггеру, и в конце пути подвела меня к жертве.

– Прости, Калеб, но я предупреждала тебя: я всегда ныряю очень глубоко, – произнесла я, поставив точку в споре.

Я посмотрела на иконку Калеба на дисплее, легонько провела по ней пальцем, фотография открылась во весь экран планшета. Такой красивый и жизнерадостный в свои восемнадцать, когда его взяли в основной состав Падальщиков. Всю жизнь мы прошли с ним бок о бок, но все же на уровне вытянутой руки. И теперь я поняла, почему всем своим нутром чуяла, что должна держаться от него подальше. Потому что этот день – день, когда придется пожертвовать всем, что я люблю – настал. Я много ошибок совершила в жизни, но сейчас была горда собой за то, что все эти года топтала привязанность, хоронила любовь, была изгоем. Потому что сейчас без всего этого груза решится на самоубийство легче.

Иконка Калеба на карте отделилась от Аякса Маяка и я поняла, что он выбежал из БМП, несясь ко мне на помощь, которую я не ждала и которую никогда не приму. Его попытка спасти меня бессмысленная.

– Тесса, не делай этого! – послышался его запыхавшийся голос в наушнике.

Ему ни за что не успеть и он это понимал. Я отвела Аякс Бодхи далеко от остальных. Я засунула в Бодхи лишь тех, кто поможет мне покончить с жизнью.

– Мы все чем-то пожертвуем сегодня, – заговорила я. – Друзьями, родственниками, собой. Но ведь потому мы и стали Падальщиками. Мы готовы на жертвы, потому что другие – нет. Мы не победим в этой войне, если не отдадим ей все без остатка. Наша судьба, полная лишений и потерь, готовила нас именно к этому дню. Готовила нас, чтобы мы стали сильнее, выносливее, жестче. Чтобы в момент, когда придется отдать самое дорогое, мы не дрогнули.

Я смотрела на фотографию Калеба, слезы сами скатывались по щекам.

– Тесса, пожалуйста! – взмолился Калеб.

Его иконка остановилась всего в пятистах метрах от Аякса Маяка, он понял, что его попытки бесполезны.

Я утерла слезы и сделала глубокий вдох, возвращая самообладание и взглянула на Кейна.

Он едва заметно кивнул, а потом достал свой волшебный чемоданчик и стал собирать капельницу. Вот так без слов и уговоров. Казалось, за тот короткий миг, что судьба подарила нам, мы узнали друг друга до дна. Может, он и нашел свою Кристину, но Кристина не знает его таким, каким он стал спустя сорок лет после Вспышки. Зато знаю я. Мы с Кейном стали хранителями наших маленьких секретов, и никто не отнимет у нас этого. Например, я знаю, что по утрам после пробуждения он любит почесать именно левое яйцо, а не правое. А еще знаю, что чай он готовит, вливая заварку в кипяток, а не наоборот – просто извращенец какой-то. А еще я знаю, что он хладнокровный наблюдатель, он никогда не вмешается в процесс, который изучает, и это делает его отличным союзником в моем плане.

Из нас бы получилась паршивая пара влюбленных, мы всегда были бы объединены лишь целью, задачей, миссией, в остальном же оставались бы абсолютно разными. Но этой единственной схожей черты было достаточно, чтобы спасти мир.

Кейн подвесил пакет с человеческой кровью над моей головой.

– Сколько? – спросил он.

– Вливай по максимуму, – ответила я, закатывая рукав.

– Пятьсот миллилитров, – вынес он вердикт.

Я положила руку на бедро, Кейн без церемоний установил шину, быстро нашел вену и вонзил иглу. Он даже не спрашивал у меня разрешение открыть зажим-регулятор, как в первый раз, а просто вставил.

«Чем-то это похоже на первый секс: сначала он спрашивает хорошо ли, не больно ли, хочешь остановиться? А в следующие разы уже бесцеремонно вставляет», – сказал Робокоп, внезапно появившийся за спиной Арси.

Я хмыкнула, а потом улыбнулась и помахала ему рукой. Он радостный оттого, что я наконец признала его существование, помахал в ответ.

Кейн и Арси озадаченно огляделись.

– А я увижу тебя в тумане? – спросила я у галлюцинации.

«Детка, мы с тобой там на таких радугах будем кататься! Я тебе такие маникюры наделаю, ты просто обалдеешь!» – говорил он, жестикулируя на манер латиноамериканки. И все размахивал кисточкой от лака для ногтей.

Я улыбнулась.

– Думаю, с тобой будет весело там, – сказала я ему.

Робокоп расплакался от моих комплиментов в его адрес. Я еще никогда не была с ним милой. Все отмахивалась от страха того, что я галлюцинирую, пыталась убежать от него, спрятаться, задержать его появление. Теперь же, когда конец так близок, я перестала его бояться, он мне даже нравился.

Кейн лишь обеспокоенно поглядывал на меня, видя в милой галлюцинации опасного предвестника.

Кровь медленно спускалась по трубке к моему предплечью. Снова засосало под ложечкой, как в тот день перед охотой на Геркулеса, когда Кейн впервые дал мне допинг. У меня так крышу сорвало, что я сошлась врукопашную с кровожадным монстром. Интересно, насколько сегодня башню снесет?

– Идеальная особь, так? – спросила я.

Кейн снова посмотрел на меня взглядом гробовщика и кивнул.

– Это будешь ты, но в то же время и не ты. Вирус возьмет под свой контроль все. Он будет использовать все твои качества, запрещая тебе быть в теле. Фактически он возьмет тебя, какая ты есть, и вывернет наизнанку: ты станешь агрессивной, жестокой, голодной, и в то же время останешься такой же сообразительной, как и сейчас. Вирусу будет доступен весь потенциал твоего мозга.

Пока кровь медленно вливалась в вену, я не теряла времени и вызывала крота:

– Маргинал, я знаю, что ты меня слышишь. Мне нужна помощь.

Не сразу, но призрак объявился.

– Приветствую тебя, камрад. Рад видеть тебя в боевом духе.

– Стекла своего бинокля почистил? Готов наблюдать за спектаклем дальше?

– Мне неподвластно открыть базу, как и отключить турели. Защита компьютерных систем у них высока.

– Мне будет достаточно лишь карт.

– Карт? Каких? – в его голове послышались радостные интонации.

Еще один живодер.

– Канализация, водосток.

Маргинал ответил через минуту.

– Воздуховод. Тебе нужен воздуховод.

На планшете пикнула иконка сообщения. Я открыла приложение и изучила карту. Маргинал времени не терял и уже кротовничал на территории врага. В этот момент резко бросило в жар, превращение началось. Я не теряла времени, сочиняя план на ходу.

– Нужно подвести зараженных к воздухозаборной решетке, сбить ее и снести вентилятор, там воздуховод полметра в диаметре, я смогу пролезть. Всего двадцать метров проползти до вертикальной шахты, она уходит вниз и ведет в технический отсек, а оттуда уже в любую точку базы проход открыт, – говорила я сама себе, потому что этим знанием должна будет воспользоваться другая я.

Господи, как жутко это звучит.

Началась одышка, пот проступил по всему телу, а в животе стала разрастаться тупая ноющая боль, как если бы меня хорошо помяли на ринге.

– Как только особь начнет переполох внутри Нойштадта, они объявят эвакуацию, северные ворота откроют для выезда транспортников. Тут-то и вступаете вы, – говорила я уже быстрее, потому что жар становился нестерпимым.

– Мне нужно пробраться в центр управления, чтобы получить доступ к «Иерихону», – сказала Арси.

– Мы доставим тебя туда, – ответил Антенна.

– Пока Арси будет копаться в электронных мозгах, отвлекаем оборону, – сказала Ляжка.

– Как только дело будет сделано, особь надо ликвидировать, – говорила я заплетающимся языком.

Я начинала туго соображать.

– У вас у всех есть шприцы, заряженные сывороткой, – напомнил Кейн. – Попробуем выключить особь сывороткой.

– Если не получится меня изловить и вколоть дозу… пуля в лоб тоже сработает, – добавила я.

– Теперь ты хочешь, чтобы я еще и пристрелил тебя, – холодно прозвучал голос Калеба в наушнике.

Ни за что бы не хотела иметь друга, как я. Друг, который заставляет пережить свою смерть, потом возвращение, а потом просит прикончить его. Хреновый это друг.

– На этот раз не дрейфь, – ухмыльнулась я.

Я вспомнила тот день в деревне два месяца назад, после которой началось сумасшедшее приключение моей жизни. В нарушение Протокола Желявы Калеб не сумел пустить мне пулю в голову. Не думаю, что он когда-нибудь осмелится. Но в этой части плана у меня большие надежды на Васаби и на Бесов – они меня больше остальных ненавидят. Кто бы мог подумать, что эта ненависть сыграет мне на руку? И снова в голове звучали голоса Алании и Тиграна, твердящие, что все в этой жизни происходит не просто так. У всех событий и поступков есть цель, которая становится видна лишь под конец.

Внезапно резкая боль заставила меня сложиться вдвое, я застонала.

– Твою мать, что это? – прокряхтела я и повалилась на пол.

Казалось, что из меня пытается вырваться Чужой.

– Вирус меняет твой метаболизм. Он отключает органы один за другим, перезапускает нервную систему. Ты испытаешь болевой шок, после которого впадешь в кому. Я могу дать тебе снотворное и ты переживаешь это…

– Нет, – я замотала головой, полностью окутанная горячкой. – Я уже знаю, что такое адская боль.

Кейн присел рядом и разглядывал мои шрамы от ожогов на лице, подаренные мне пламенем из преисподней. Больнее быть не может.

Пакет быстро иссушился, словно мой организм был сухой губкой. Меня затошнило, а в следующую секунду уже выворачивало наизнанку посреди БМП. Прости, Буддист! Если вернусь, то вытру. Я рефлекторно стала дышать глубоко, чтобы унять рвотные позывы, чтобы унять нестерпимую боль, чтобы перестать разбрасываться кишками направо и налево. Кейн любезно вытер рвоту с моих губ и продолжал равнодушно, как он это умел, наблюдать за моей медленной смертью.

Я скрутилась на полу в позе эмбриона, стало лихорадить, захотелось, чтобы кто-нибудь опустил меня в ванну со льдом или пожарил на сковороде. Дрожь забила конечности.

– У тебя падает давление, снижается температура тела, сердце медленнее качает кровь…

Голос Кейна звучал где-то за плотной завесой, в которой я слышала гулкие удары сердца по барабанной перепонке в ушах. А потом тысячи мелких острых гвоздей впились в легкие, я не смогла вдохнуть и засипела. Паника скрутила все внутренности из-за страха, что я не могу дышать.

– Кровь медленнее поступает в сосуды и легочные капилляры, в легких останавливается процесс газообмена. Ты не можешь дышать.

Наверное Кейн так пытался меня отвлечь, но для человека на пыточном столе сложно придумать занятие, которое отвлекло бы его от боли.

А настоящая пытка только началась. Показалось, будто внутри взорвались все органы, а их ошметки раскидало по скелету, и теперь они гноем сползали на открытые раны.

Я закричала.

Меня скрючило, все мускулы обожгло огнем, а кожа кипела так, будто меня освежевали заживо. Спазмы атаковали один за другим, в голове налился тяжелый свинцовый шар, грозящий взорвать черепушку. Я ослепла, оглохла. Боль продолжала выворачивать тело, которое постигало новые уровни болевого порога, до сих пор неизвестные ни одному человеку на свете.

– Свети, Тесс. Свети для них, как самый яркий маяк во вселенной, – услышала я последние слова Кейна где-то очень далеко.

А потом потонула в пучине невыносимой боли.

27 февраля 2071 года. 11:00

Амир

Центр управления погрузился в могильную тишину, которая длилась уже тридцать минут. Тишина эта напряженная, я ощущаю ее электрические разряды на поверхности кожи, которые поднимают мои волоски.

Чужаки молчали тридцать минут.

Мы ждали начала их атаки, но ее все не было.

С каждой прожитой в спокойствии минутой я видел, как Полковник Триггер наполнялся уверенностью. Он считал, что чужаки пытались запугать нас, обманом выудить ключ к смертоносному оружию, а я же все больше понимал, что «Иерихон» станет погибелью не только для чудовищ снаружи, но и для нас.

Лучше бы этого «Иерихона» не существовало.

Лучше бы мы не находили тот пусковой штаб год назад.

Лучше бы Триггер не являлся сюда вообще.

Они принесли сюда чуму. И я не уверен, что незаслуженно.

За те две недели, что я провел с Полковником Триггером и Полковником Трухиной я узрел в них много боли. Избитые плетью судьбы, измученные страданиями, они отвернулись от замысла Аллаха, перестали видеть его милосердие, прекратили преклоняться.

Ибн Таймия сказал: «Поклонение – это то, что любит Аллах и чем он доволен из дел и слов, скрытых и явных, или же это состояние души, такие как надежда, страх и упование».

Озлобленные они забыли о том, что творцом всего сущего является Аллах, он управляет этим миром, ведет праведных, наказывает грешников, поучает заблудших и вознаграждает за служение ему.

Полковники Желявы веры не имели, и оттого несли на своих плечах тяжелый грех, который тащил за собой кару божью. Они принесли сюда его гнев, его возмездие, а мы приняли их и теперь измажемся в их грехе. Уже пали первые жертвы в пусковом штабе. Хек. О, мой возлюбленный Хек! Не могу поверить, что тебя больше нет. Что пал ты от бездушного кровожадного шайтана, не знающего ни милосердия, ни жалости. Как долго ты умирал? Как долго страдал? Ты сражался храбро и до конца, твое терзаемое чудовищем тело рассказало мне историю твоей кончины, твоих последних минут на этой земле.

Думал ли ты обо мне?

Страшился ли смерти?

Познал ли истинный замысел Аллаха для нас, детей его?

Мое сердце воет от твоей потери, голос срывается, когда я пытаюсь произнести твое имя, руки дрожат, когда я представляю твои предсмертные крики. Я сжимаю кулаки, напрягаю мышцы шеи, смыкаю челюсти до хруста лишь бы укрепить оболочку, что скрывает внутренние терзания от пустоты, что ты оставил после того, как ушел навсегда.

Моя боль сверкает в глазах бликами слез, я опускаю веки, молясь, чтобы никто не увидел мою слабость. Ведь я Харис. Пусть и бывший. Я – легенда, а легенде должно обучать людей отваге и доблести. Легенда не прославляет немощь. Легенда славит силу и бесстрашие.

Я стою возле одного из диспетчеров, подаю ему знак, он отодвигается. Я незаметно ото всех проигрываю запись видеоразговора с чужаком, нажимаю паузу и смотрю в ее глаза.

Ярко-голубые, прямо как у Хека, точно знак Аллаха изучить ее, вглядеться, познать ее замысел. Ее мотив. В ее глазах я тоже вижу боль. Меньше ли она моей? Больше? Одинакова? Я готов отдать жизнь ради имени Хека. Одного человека, что стал для меня целым миром. На что же готова она, та, у которой отняли почти двести пятьдесят человек?

Тридцать минут убежденность Триггера в собственном превосходстве росла, подпитываемая молчанием с той стороны.

Я же понимаю, что это лишь затишье перед бурей.

Я поворачиваюсь к Генералу Аль-Махди и говорю все также со сжатыми челюстями, со сжатыми кулаками и с опущенными веками, прячущими слезы:

– Генерал Аль-Махди, я думаю, они будут атаковать. Предлагаю отдать приказ на подготовку отрядов к отражению атаки.

Чужестранные полковники смотрят на меня озадаченно, немного смущенно, а еще надменно и с ухмылкой. Я для них молодой сопляк, который в два раза их моложе и который не видел и половины того, что пережили они. Да, это так. За эти две недели их пребывания здесь они не упускали ни единого момента, чтобы напомнить мне об этом. Я же молча сносил оскорбления моей чести. Но теперь, когда на карту поставлено слишком много, я готов сойтись с ними в драке, защищая свои убеждения.

Генерал Аль-Махди – мой второй отец в этом мире – долго изучающе смотрит на меня, я не вижу этого, но чувствую его тяжелый взгляд.

– Аль-Махди, нам не нужны паникеры среди руководства, – выплевывает Полковник Триггер и продолжает смотреть на центральные мониторы, выслеживая признаки решимости врага.

Они больше не обращают на меня внимания. Они снова смеются надо мной.

Я внутренне молю Генерала Аль-Махди вернуться на нашу сторону, сторону Нойштадта, и не идти на поводу чужаков, потерявших свой дом по причинам, которые нам до сих пор неведомы.

Аллах милосерден, Аллах протягивает руку просящему.

Генерал Аль-Махди подходит ко мне, чтобы взглянуть в глаза.

Он видит мои слезы.

И ничего не говорит.

Но он все понял. Он понял, что слезы мои не свидетельство страха. Они – свидетельство того, что я потерял что-то очень дорогое этим днем. Не знаю, понял ли он всей глубины потери, узрел ли последствия изоляции солдат от мирян, испытал ли отвращение лишь от мыслей о притче Лута¹³. Мне было все равно. Я познал любовь на краткий миг своей жизни, а потом Аллах отобрал ее у меня для какой-то цели, которую я еще не постиг. Я не гневаюсь, и та чужачка, что ходит среди шайтанов, как своя, не вызывает во мне желание мстить. Я хочу лишь защитить невинных людей от несправедливой незаслуженной смерти.

– Почему ты считаешь, что они нападут? – наконец спрашивает Генерал Аль-Махди.

Я отвечаю, сглотнув:

– Интуиция, Генерал Аль-Махди.

Полковник Триггер усмехается.

Но Генерал Аль-Махди продолжает исследовать мое лицо, мою осанку, мою позу, словно оценивая.

– Думаешь, они прорвутся? – спрашивает он.

Я снова смотрю на экран монитора, откуда на меня в ответ смотрит та, которая верит, что ей больше нечего терять. Я знаю этот взгляд. Любой опытный солдат узнает его.

– Да, – коротко отвечаю я.

Генерал Аль-Махди нахмурился, закивал собственным мыслям в ответ и произнес:

– Объявить военное положение на базе. Боевым отрядам приготовиться к отражению массированной вражеской атаки. Жителей подготовить к началу экстренной эвакуации.

Он отдавал приказы четко, все, как по инструкции. Диспетчера тут же реагировали на его приказы и вот уже в коридорах базы зазвучала сирена.

– Какого черта, Аль-Махди? – выругался Триггер.

– Интуиции Амира для меня достаточно, – голос Аль-Махди спокоен.

Мне кажется, он испытывает удовольствие от того, что дразнит Триггера своей властью в этих краях.

– Моего опыта недостаточно? – ревел Триггер. – Я говорю, наша база выстоит!

Глаза Аль-Махди сверкнули яростью и он прошипел:

– Не твоя база, а моя! Твою ты потерял. По ошибке, из-за предательства или мести – мне неведомо. Но месть не рождается на пустом месте. Предательство всегда имеет причину. А ошибка опасна, если ее не исправлять.

Лицо Полковника Триггера искривилось в злобе. Но Генерал Аль-Махди уже не обращал на него внимание. Он подошел ко мне и сказал:

– Аллах ведет нас. И твоя интуиция – его нашептывания. Я верю.

А потом положил мне руку на плечо и дал мне цель, которая затмила боль и скорбь:

– Иди. Защищай людей.

– А вы?

– Я останусь здесь до тех пор, пока не начнется атака. Нужно понять их стратегию. Держи со мной связь.

Я развернулся и побежал прочь из центра управления. В ангаре северных ворот уже идет подготовка тяжелой боевой техники, и я намеревался быть в центре сражения, потому что интуиция мне нашептывала, что сегодня мое место там.

Глава 6. Последняя битва

27 февраля 2071 года. 11:00

Доктор Август Кейн

Тесса уже полчаса лежала в неестественно выгнутом состоянии: тело прогнулось вперед, ноги выпрямились в длительном спазме, руки и пальцы скрючились, глазные яблоки запали, рот раскрылся в безмолвном крике, брови сошлись на переносице от нестерпимой боли. В последние секунды перезапуска организма ее забила сильная судорога, в ней она и застыла.

Тесса умерла прямо передо мной.

Я периодически проверял ее пульс, дыхание, реакцию зрачков на свет: ни первое, ни второе, ни третье не соответствовали человеческой норме. Она была в коме, которая по всем параметрам демонстрировала нетипичные характеристики. Я все больше укреплялся в вере в то, что мы понятия не имеем, с чем столкнемся.

– Ну чего она там? Окочурилась или нет? Ходячий жмур или мертвый жмур?

Мы с Арси перестали отвечать на вопросы Фунчозы уже давно. Он задавал их каждую минуту:

– А теперь?

– А сейчас?

– Да нет?

– Уже или еще нет?

Ребята нервничали все больше, неведение пугало их, отсутствие команд заражало паникой. Они тоже спрашивали меня, не очнулась ли Тесс, сколько времени ей нужно, предлагали попробовать ее пробудить.

– Потыкай в нее зубочисткой! – кричал Фунчоза, а потом добавлял, – а лучше ножом. Ножом в нее потыкай!

Я не мог ответить ни на один из вопросов ребят, потому что то, что мы здесь делаем, никто не делал прежде. Мы снова прокладываем путь в неизвестном направлении, и шансы ошибиться немногим меньше шансов оказаться правыми.

Но вот Тесса сделала глубокий вдох, как если бы не дышала все эти полчаса. От неожиданного хрипа мы с Арси отпрыгнули к стенам БМП, а потом продолжили наблюдать за чем-то невероятным.

Тесса открыла глаза, глубоко внутри в них горел синий огонек – ровно так трансформируется глазное дно у зараженных. Зрительный нерв, сосудистая оболочка и сетчатка теперь острее реагируют на смену тьмы и света, различают до десяти миллионов цветов, фокусировка усовершенствовалась настолько, что она способна улавливать движение в километре от нее.

Медленно Тесса разогнула конечности: сначала одну руку, потом вторую, вытянула ноги. Она как собранный робот, который впервые пользуется частями тела. Из глубины грудной клетки доносилось странное клокотание, как у льва. Тесса неуклюже перевернулась на живот, оперлась о пол руками и тяжело поднялась на ноги, словно на плечах у нее была штанга. В этот момент она сделала глубокий вдох и простонала. Наконец она взглянула на меня.

Не знаю как, но я сразу понял, что Тессы в этой твари не осталось.

Внезапно она резко присела, оттолкнулась и в один прыжок настигла меня, повалила меня на пол, уселась сверху и стала сжимать горло.

Арси тут же бросилась к винтовке, закрепленной на стене, и уже через секунду целилась в голову Тесс.

– Я тебе не враг! – просипел я, чувствуя, как мощные руки медленно сжимают гортань.

– Вы все одинакоф-ф-фы-ы-ы, – прошипело что-то устами Тесс.

А потом она приблизилась к моему лицу и лизнула щеку.

– Доктор-р-р-р. Август. Кейн-н-н-н, – произнесла она по слогам, словно только что научилась говорить, – Умнй мльчик-к-к-к. Непослушнй мльчик-к-к-к. Ищешь. Ищешь. Ищешь. Нш мир-р-р-р. Губишь.

– Всего лишь пытаюсь найти способ ужиться с тобой! – кряхтел я, пытаясь остановить сжатие ладоней вокруг моей глотки, но Тесса стала невероятно сильной.

Речь Тесс напоминала речь человека с замедленным развитием. Она шипела, картавила, пропускала буквы в словах, неправильно делила фразы на ритмичные группы, неверно ставила ударение. Тварь заполучила тело со слишком сложным строением, чтобы безостановочно контролировать работу каждой мышцы. Вирус не обладал подсознательной стороной, коей обладал человек, и тем проигрывал. Человеческий интеллект по-прежнему был гораздо более глубоким чем тот, что взрастил себе вирус.

– Доктор-р-р-р. Август. Кейн-н-н-н. Мы долны тбя-я-я-я. Пблагдрить. Снова-а-а-а. Открыл дврцу. Тмницы-ы-ы-ы!

Глумясь, тварь вспомнила события сорокалетней давности, когда Сандоз вынудил меня отменить карантин и выпустить на волю двадцать два человека, которые начали апокалипсис. Да, это я выпустил вирус из темницы. Это моя оплошность превратила мир в руины.

Давление на глотку нарастало, перед глазами все потемнело, крик Арси прозвучал откуда-то издалека.

– Кейн!

Ее далекий зов напомнил, что она здесь и готова стрелять. Но я не был готов прекращать эксперимент.

Я поднял дрожащую ладонь, призывая ее не двигаться.

– У нас с тобой есть общий враг, – хрипел я. – Триггер. Ракеты. Истребление.

Темнота залила мне глаза, и я потерял сознание на краткий миг. Но вдруг давление на горло ослабло, и я смог сделать вдох. Я забился в кашле, казалось, что сейчас выплюну все гортанные хрящи. С каждым вдохом мозг все больше обогащался кислородом, я все больше возвращался в реальность, давление с глазных яблок спадало, я смог видеть.

Делая рваные вдохи один за другим, я продолжал наблюдать за Тесс. Она сидела на мне, не двигаясь. Арси продолжала целиться ей в голову.

Изо рта Тесс стекали слюни прямо на меня, видимо, тварь не помнила, что их надо сглатывать, а может просто не желала этого делать.

– Триггер ищет тебя. У него ракеты. Он всех истребит. И вас, и нас, – говорил я в перерывах между спазмами в горле.

По ее речи я понял, что тварь неспособна к сложной коммуникации, а потому с ней нужно говорить кратко и по делу – образное мышление, воспоминания Тесс дополнят картину.

– Тригге-р-р-р-р-р-р-р, – зарокотала Тесс, потянув носом в сторону.

Да. Она вспомнила. И в подтверждение этого факта Тесса произнесла:

– И-е-ри-хон-н-н-н…

– Именно, – сказал я, потирая горло.

Вдруг Тесса резко выставила палец перед моим носом и задвигала им из стороны в сторону, как проказнику:

– Ц-ц-ц-ц-ц… не мешай-й-й-й, – прошипела тварь.

– Наоборот. Мы хотим тебе помочь. Прорвемся на базу и отключим «Иерихон». Поможешь нам попасть внутрь. Мы поможем отключить ракеты, – ответил я.

Тесса сощурилась, а потом застыла, вперив в меня взгляд. Так прошло около минуты, и эта минута показалась самой жуткой за всю мою жизнь. На мне неподвижно сидела самая опасная тварь на земле, раздумывая над тем, убить или пощадить.

Она резко вытянула руку, я дернулся, но тварь постаралась сымитировать ласковое любовное поглаживание, и от этого стало еще страшнее.

– Хорошй мльчи-к-к-к, – произнесла тварь и улыбнулась.

А потом она резко спрыгнула с меня, выпрямилась во весь рост, развернулась, словно увидела цель где-то за пределами Аякса, подошла к люку, распахнула его одним резким движением и выпрыгнула наружу, тотчас же исчезнув среди деревьев в лесу.

– Господи, какая же она жуткая, – выдохнула Арси.

Она опустила автомат, ее руки дрожали.

Аякс заполнил холодный зимний воздух, так ярко подчеркивающий остаточное чувство одиночества, когда Тесса покинула нас. Я не знаю, увижу ли ее когда-нибудь, вернем ли мы ее в наши ряды… сработает ли сыворотка. Но одно я знал наверняка: Тесса пожертвовала собой, чтобы дать нам шанс победить в этой войне, и я ни за что не упущу его.

Я связался с ребятами:

– Тесса пошла в атаку. Следите за ней шаг за шагом! – я все еще сипел, растирая шею ладонью.

– Уже ведем! – ответил Калеб.

– Опиши ее!

– Какая она?

Мы переглянулись с Арси, у нас был один ответ на двоих:

– Безумная, – ответили мы в унисон.

– Она облысела? – в надежде спросил Фунчоза.

– Она поняла вас? – спросил Антенна.

– Да, кажется, да. Она поняла, что нам надо попасть в Нойштадт, – ответил я.

Арси прыгнула за пульт управления и следила за данными на экранах мониторов.

– Она бежит к Нойштадту, – подтвердила Арси.

Я склонился над радаром, на котором ярко светилась и пищала красная точка с позывным «СС». Точка стремительно приближалась к минному поясу, и тут Фунчоза озвучил мой страх:

– А она это… как бы… ну… типа… это самое… в курсе, что там мины, турели и все дела?

– О господи… она бежит прямо к минному полю! – воскликнул Томас.

– Она понимает, что такое минное поле? – спросил Буддист.

– Насколько она умна? Сколько она знает? – подключилась Ляжка.

– Особь имеет доступ ко всем знаниям Тесс! – ответил я возбужденно, следя за красной точкой на экране радара. Тварь, что овладела телом Тесс, вела ее прямо к самоубийству.

– А какого черта она делает тогда? – негодовал Антенна.

– Ее надо остановить! – воскликнула Жижа.

– Зачем? Давайте посмотрим, как она поджарится!

– Фунчоза, заткнись!

– Кэмэл, не тормози! Вези Аякс к Тесс! – кричал Калеб в наушнике.

В его голосе слышалась неподдельная паника.

– Аяксам не покидать позиции!

– Иди к черту! Ты мне не указ!

– Калеб, даже если постараться, я не успею!

Водитель Аякса Маяка – Кэмэл – был прав. От Аякса Маяка до точки входа Тесс в минный пояс на противоположной стороне было около двадцати километров. Никто не успеет остановить Тесс!

Я схватился за голову. Весь план пошел под откос, едва начавшись.

Похоже, мы только что отправили Тесс на верную смерть.

27 февраля 2071 года. 11:20

Тормунд

А я ведь предлагал переждать! Я всем сказал, что шансы у нас дерьмовые. Даже не так. Не дерьмовые, а минус-дерьмовые, то есть еще ниже дерьма и в квадрате.

Приперлись мы, значит, такие крутые и опасные к этой горе с сикушниками под ней и не знаем, что делать дальше. Потрясающий план! Давайте все дружно похлопаем чокнутой Тессе за то, что она продолжает нас втягивать в еще более глубокую жопу. Настолько глубокую, что из нее уже глотку видно!

Я сел в кресло командира в Аяксе и положил ноги на радар, всем своим видом демонстрируя отсутствие всякого желания продолжать играть роль самоубийцы в идиотском плане. С гамбийскими хомяками он хотя бы замысловатым был, с изюминкой так сказать, мохнатой и хвостатой изюминкой.

– Фунчоза, не время расслабляться! – огрызнулась Вьетнам.

– Да пошли вы! Я сразу сказал, что нам кранты! Кроваво-кишковые кранты с этим планом взять подземную базу штурмом! Я вот, что сейчас сделаю: досмотрю кулинарную передачу о том, как поджарить филе СС на минах, а потом заведу мотор и свалю нахрен с этого цирка!

А точка СС уже была всего в ста метрах от минного поля. Я открыл блокнот в планшете и приготовился записывать рецепт жаренного филе шлюхи, а на мониторах в Аяксе включил видеопоток с наплечной видеокамеры СС, чтобы быть, так сказать, в первых рядах, когда ее разорвет на части. Может, мне повезет, и ее башка упадет так, что наплечная камера заснимет сей натюрморт на фоне снежных пейзажей. А если где-нибудь рядом с ее оторванной башкой приземлятся в ровную кучку двенадцать метров ее кишок, то я даже скриншот сего шедевра сделаю, распечатаю и повешу над кроватью, чтобы каждую ночь показывать ей фак и обзывать лузером!

Я достал из накладного кармана соевый брикет: не смотреть же фильм без закуски – и только хотел откусить, как заметил, что Тесса вдруг остановилась прямо на границе минного поля. В кадре четко виднелся бетонный столб с табличкой, на которой черными буквами была надпись «ACHTUNG MINEN».

– Что она делает? – спросил Антенна.

– Немецкий изучает! – ответил я.

Если эта тварь в теле Тессы не знает, что значит «ACHTUNG», то это полный ахтунг!

С минуту Тесса стояла неподвижно, даже не крутила головой, словно застыла в спячке, как десятки тысяч ее сородичей вокруг. Они все заснули, окружив Нойштадт своими белесыми телами ровно вдоль минного поля. Бесполезная армия, скажу я вам. Гамбийские хомяки уже половину пути преодолели бы!

Но вдруг произошло то, отчего я поперхнулся первым же куском соевого брикета. Датчики движения резко запищали, обозначая массовое пробуждение зомбаков. Я прильнул к радарам и обомлел. А потом посмотрел на монитор, отображающий картинку с плечевой камеры СС и обомлел еще больше: зомби встрепенулись ото сна и, как по команде, побежали к горе. Все разом! Все десять тысяч, что собрались здесь сегодня на раздачу дешевого мяса, побежали вперед! Прямо по MINEN! Твою мать, вот это ACHTUNG!