Моя летопись выборов: 1989—2018

Повторные выборы в ноябре – декабре

За время, предшествующее осенним повторным выборам, районная избирательная комиссия по выборам депутатов Советского райсовета сократилась на пять человек. Трое (Востриков, Глотов и Игнатьев) выбыли в январе 1990 г., став кандидатами в депутаты райсовета. Еще один член комиссии (секретарь партбюро Московского завода технических изделий А. А. Черемухин) стал кандидатом на повторных выборах в апреле. А после выборов председатель комиссии В. Г. Ганжа был отозван выдвинувшим его советом трудового коллектива.

Еще в феврале группа из 25 кандидатов в депутаты райсовета направила в райисполком письмо с просьбой ввести в состав районной комиссии новых членов из тех, кто был выдвинут осенью, но не включен. Тогда нам ответили, что комиссия справится со своими функциями и в уменьшенном составе. 24 марта, в ходе повторных выборов моя кандидатура вновь была выдвинута в состав комиссии, но никакой реакции на это не последовало.

В июле я подал в президиум райсовета записку с предложениями по доформированию районной избирательной комиссии. 21 сентября на собрании районной организации Демократической партии России в состав районной комиссии были выдвинуты я, В. И. Вилль и В. П. Новиков. 24 сентября я был выдвинут еще одним собранием избирателей – в округе, где депутатом был избран А. Ю. Бузин. 1 октября на собрании избирателей, организованном Клубом избирателей «Свобода», где присутствовал 41 человек, вновь были выдвинуты я, Вилль, Новиков, а также Л. П. Маркова.

2 октября президиум райсовета принял решение о доформировании районной комиссии. На пять мест претендовало восемь кандидатов. Из выдвинутых нами кандидатур в комиссии были включены двое – я и Вилль. По-видимому, сыграло роль то обстоятельство, что я был членом Социал—демократической партии, а Вилль – членом Демократической партии России (Новиков и Маркова были беспартийные). Изменилось не только руководство совета, за несколько месяцев кардинально поменялась атмосфера в стране и в Москве, и теперь президиум был озабочен присутствием в комиссии представителей иных партий, помимо КПСС. Кроме того, в состав комиссии был вновь включен заведующий орготделом райкома КПСС С. А. Игнатьев, а также включены ведущий специалист орготдела райсовета Л. П. Буткова (беспартийная) и представитель завода «Молния» И. Я. Кузьменко (член КПСС).

5 октября обновленный состав районной комиссии большинством голосов избрал Игнатьева председателем. Заместителем председателя стала Э. Ф. Цветкова, секретарем – Р. Н. Стугирева. Увы, Игнатьев повторил тот же финт, что и в январе: 15 октября, в последний день регистрации кандидатов, он представил документы о своем выдвижении в депутаты райсовета, после чего выбыл из комиссии. Новым председателем был избран инспектор РУВД В. И. Макаров.

Особенностью выдвижения кандидатов на новых повторных выборах стало участие в выдвижении нескольких субъектов, выдвинувших кандидатов по большому числу округов. В демократическом лагере такими субъектами были районное отделение Демократической партии России (ДПР) и Клуб избирателей «Свобода», незадолго до этого вошедший в Московское объединение избирателей (МОИ). ДПР выставила 12 кандидатов (из них 11 членов этой партии), но официально 11 из них были выдвинуты трудовым коллективом Дома культуры «Дружба», а один – трудовым коллективом музыкальной школы №60. Клуб избирателей выставил 11 кандидатов, 10 из них затем были официально выдвинуты Координационным советом МОИ, одного выдвинуло собрание избирателей. Были предприняты усилия с целью развести кандидатов от ДПР и МОИ по разным округам. Это удалось лишь частично: в четырех округах оказались как кандидаты от ДПР, так и кандидаты от МОИ, в то время как пять округов остались без демократических кандидатов.

Еще одним заметным субъектом выдвижения стал военно-патриотический клуб «Шурави», выдвинувший 8 кандидатов. Среди них – первый секретарь райкома ВЛКСМ А. Е. Твердохлебов.

Наиболее сложно прошла регистрация Е. И. Пахомова, выдвинутого профсоюзным объединением СОЦПРОФ. Когда вопрос в районной комиссии был поставлен на голосование, «за» проголосовало 5 членов, остальные воздержались. Затем стали звонить в Моссовет, и только после получения разъяснений из Моссовета Пахомов был зарегистрирован. Таким образом, впервые были зарегистрированы все выдвинутые кандидаты в Советский райсовет.

Всего по 24 округам баллотировались 70 кандидатов (в среднем 2,9 кандидата на округ). Безальтернативным был всего один округ (там баллотировался районный прокурор В. К. Панферов). В 9 округах было по два кандидата, в 6 – по три, в 7 – по четыре, и в одном округе было пять кандидатов.

Распределение кандидатов по субъектам выдвижения сильно отличалось от двух предыдущих кампаний. На первое место по числу выдвинутых кандидатов вышли общественные организации (26 кандидатов). Основной вклад внесли МОИ и «Шурави». Трех кандидатов выдвинул районный комитет Общества Красного Креста (все три – работники райкома КПСС), двух – Совет многодетных семей «Содружество», по одному – районный Совет ветеранов, районный совет физкультурно—спортивных обществ профсоюзов и СОЦПРОФ. 25 кандидатов были выдвинуты «чужими» трудовыми коллективами и только 17 – своими. 2 кандидата были выдвинуты собраниями избирателей.

Доля членов КПСС среди кандидатов в этот раз составляла меньше половины (33 кандидата). При этом даже среди выдвиженцев МОИ были три члена КПСС. Одиннадцать кандидатов были членами ДПР и один – членом «Демократического союза».

Изменился и возрастной состав кандидатов. Больше половины (43) составляли лица в возрасте 40 лет и моложе, а 19 кандидатам было 30 лет или меньше.

Восемь кандидатов баллотировались третий раз. Среди них – заведующие отделами райкома КПСС С. А. Игнатьев и Н. И. Кулешов и первый секретарь райкома ВЛКСМ А. Е. Твердохлебов. Еще пять кандидатов баллотировались в депутаты райсовета 4 марта и шесть – 24 апреля (в том числе А. А. Черемухин).

Райком КПСС выставил в этот раз 9 кандидатов. Помимо Игнатьева и Кулешова, баллотировался заведующий сектором райкома В. И. Лебедев, пять инструкторов и технический секретарь.

Результат оказался малоутешительным. В 15 округах 25 ноября выборы не состоялись (в нескольких округах явка составила даже меньше 25%). В двух округах на 9 декабря было назначено повторное голосование, но оно не состоялось в обоих округах.

Таким образом, новые выборы дали всего 7 депутатов. Избраны были инструктор райкома КПСС С. И. Буркотов, председатель военно—патриотического клуба «Шурави» О. И. Канищев, лидер районной организации ДПР В. И. Новиков, один из руководителей совета самоуправления микрорайона «Маяк» А. И. Кондратьев, выдвиженец МОИ Т. В. Тулынина и два директора – 9-го таксомоторного парка (В. С. Харламов) и Щербинской типографии (В. В. Понизов). Понизов баллотировался третий раз, Буркотов, Канищев и Харламов – второй.

Интересно, что из 12 округов, где выборы не состоялись дважды, на этот раз выборы состоялись в четырех. Это свидетельствует о том, что явка менялась от выборов к выборам, она зависела не только от избирателей, но и от активности кандидатов и участковых избирательных комиссий (напомню, что в большинстве случаев избирательному округу соответствовал один избирательный участок).

Важно также отметить, что в тех округах, где баллотировались Понизов и Харламов, участковые комиссии были сформированы из сотрудников руководимых ими предприятий. Тогда закон еще не запрещал подобное. Не было в законе и строгой регламентации голосования на дому: обычной была практика, когда при недостаточной явке члены участковой комиссии ходили с переносной урной подряд по квартирам, уговаривая жителей проголосовать. Впрочем, это во многом зависело от доброй воли участковой комиссии. 9 декабря один из кандидатов по округу №112, где срывалось повторное голосование, тщетно уговаривал председателя участковой комиссии послать членов комиссии с урной. Зато там, где комиссии были заинтересованы в результате, они постарались.

Что касается выборов в округе №177, где победил Харламов, то в районную комиссию и в райсовет вскоре поступили заявления от команды проигравшего кандидата. Мандатно—кадровая комиссия райсовета приняла решение образовать рабочую группу для проведения проверки. В результате проверки было установлено, что есть избиратели, которые числятся получившими бюллетени, хотя, согласно их письменным заявлениям, они в выборах не участвовали. Мандатно—кадровая комиссия подготовила проект решения: полномочия Харламова не подтверждать, а назначить в округе повторные выборы. Однако на сессии райсовета 12 марта 1991 г. это решение было провалено, а на следующий день было принято решение подтвердить полномочия депутата Харламова.

Больше выборы депутатов Советского райсовета не проводились, хотя остались незамещенными 17 мандатов, плюс несколько депутатов сложили свои полномочия. Мандатно—кадровая комиссия райсовета 8 апреля 1991 г. рекомендовала районной избирательной комиссии провести довыборы одновременно с выборами Президента РСФСР и мэра Москвы, но районная комиссия приняла решение выборы не проводить. Так районный Совет и проработал до своего роспуска осенью 1993 г. в неполном составе.

1991, референдум и президентские выборы, Советский район Москвы

Формирование избирательных комиссий

7 февраля 1991 г. Верховный Совет РСФСР возложил на Московскую городскую избирательную комиссию по выборам депутатов Моссовета полномочия Московской окружной комиссии референдума. Верховный Совет РСФСР разрешил окружным комиссиям привлекать для проведения референдума районные избирательные комиссии. Воспользовавшись этим разрешением, Московская городская комиссия приняла решение привлечь районные комиссии с предоставлением им необходимых полномочий.

4 марта президиум Моссовета ввел в состав городской комиссии нового члена – главного специалиста Межведомственной комиссии при Моссовете по общественным объединениям и средствам массовой информации Б. М. Шера.

В районной избирательной комиссии Советского района произошли небольшие изменения. В ходе повторных выборов осени 1990 г. из комиссии выбыли представитель райкома КПСС С. А. Игнатьев и представитель Демократической партии России (ДПР) В. И. Вилль. Еще два члена комиссии из тех, кто в ней осенью 1990 г. практически не работал, добровольно сложили свои полномочия. Вместо них в комиссию были включены В. А. Белоусов (от ДПР), заведующий сектором райкома КПСС В. И. Лебедев, А. А. Черемухин (состоявший в комиссии до апреля 1990 г.) и М. Д. Хохлатов (от совета ветеранов).

Таким образом, необходимо было сформировать заново только участковые избирательные комиссии. Но времени на это было в обрез. Как и раньше, эти комиссии поручалось формировать предприятиям, «закрепленным» за «своими» избирательными участками. Но если раньше, когда формирование комиссий шло по схеме «райком КПСС – партком предприятия», эта система работала безотказно, то в новых условиях, когда за образование комиссий стал отвечать президиум райсовета, система стала давать сбои. Руководители некоторых предприятий отказывались формировать участковые комиссии, и их приходилось долго уговаривать, а время шло…

В то же время в этот раз активно занялись выдвижением кандидатур в участковые комиссии ДПР и Московское объединение избирателей (МОИ). В Советском районе МОИ выдвинуло в состав участковых комиссий 66 своих представителей. Однако 19 февраля президиум райсовета по рекомендации руководителя секретариата райсовета Г. Г. Любковой отклонил все кандидатуры, выдвинутые МОИ, несмотря на острый дефицит кандидатур. По нашим данным, Советский район оказался единственным, где представители МОИ были отвергнуты. Для обоснования своей позиции Любкова ссылалась на Закон РСФСР «О референдуме РСФСР», где было сказано, что участковые комиссии образуются с учетом предложений общественных организаций, расположенных на территории района. Любопытно, что Закон СССР «О всенародном голосовании (референдуме СССР)» не предъявлял таких жестких требований к общественным организациям, выдвигавшим кандидатуры в участковые комиссии. Но коммунистическое большинство президиума райсовета в данном случае предпочло признать приоритет российского законодательства.

Выдвинутых МОИ представителей пришлось выдвигать заново – помогла районная организация ДПР. Большая часть из них в конце концов была включена в состав участковых комиссий. Но на этом были потеряны две недели, в течение которых эти люди могли бы уже работать в комиссиях.

К началу марта в Советском районе еще не были сформированы две участковые комиссии – не удавалось уговорить руководителей «закрепленных» предприятий. Одну из них все же в течение нескольких дней удалось сформировать традиционным способом. Но с участковой комиссией №117 ничего не получалось: нашли другое предприятие, но там первичка КПСС смогла делегировать только трех своих представителей. Тут-то и оказались кстати выдвиженцы МОИ—ДПР. Мы срочно подобрали 11 человек, которые согласились войти в эту комиссию. 5 марта (за 12 дней до голосования) президиум райсовета сформировал участковую комиссию №117 из 11 представителей демократических организаций, проживавших в ближайших микрорайонах, и 3 членов КПСС, делегированных своей первичкой (все трое жили далеко от места голосования). На следующий день комиссия собралась в здании Советского райсовета на свое первое заседание. И тут возникло новое затруднение: никто из членов комиссии не захотел стать ее руководителем. К тому же один из членов комиссии (Ю. Ф. Пронозин) предложил вообще отказаться от работы, мотивируя это предложение тем, что он шел в комиссию контролировать, а не организовывать голосование. Все же большинство членов комиссии его не поддержало. В конце концов совместными усилиями депутата райсовета лидера районной организации ДПР В. И. Новикова, сотрудника секретариата райсовета Т. Е. Цукановой и автора этой книги удалось уговорить трех членов возглавить комиссию. Председателем стал член районной организации Социал—демократической партии РФ С. Ю. Воробьев, заместителем председателя – член КПСС О. И. Мартынова. И хотя времени на подготовку почти не оставалось, комиссия успешно справилась со своими обязанностями. Например, комиссия не была обеспечена кабинами для голосования (в то время за это отвечали «закрепленные» предприятия), но они сами под руководством своего председателя сделали их.

Подведение итогов голосования на референдуме

В Советском районе подведение итогов голосования сильно затянулось. Компьютерная программа, которая была прислана «сверху», давала сбои, и от нее пришлось отказаться. Подсчетом голосов занимались несколько групп привлеченных счетчиков, но у них получались разные результаты. В течение ночи я неоднократно предлагал свою помощь, но ее не принимали. К утру многие члены районной комиссии разошлись, подписав пустые протоколы.

После 10 часов утра выяснилось, что по референдумам СССР и РСФСР все цифры сошлись, а по московскому опросу проверить не успели. Тогда я и И. В. Чинова взялись проверять данные по опросу. Около 12 часов мы закончили. Как раз в это время к нам пришли возмущенные председатель райисполкома П. Н. Аксенов и зам. председателя райсовета А. О. Потеряхин: им уже позвонили по «вертушке» и сказали, что Советский район единственный еще не сдал протоколы.

Через неделю после дня голосования мне удалось познакомиться с результатами голосования по всем участкам, и я обнаружил, что на участке №28, очевидно, поменялись местами голоса «за» и «против» на российском референдуме: в сводной таблице «за» числилось 189 голосов (16%), а «против» – 960 (83%). 25 марта я поднял вопрос об этом на заседании районной комиссии. Большинство членов комиссии не пожелало с этим разбираться. Участковая комиссии №28 была сформирована коллективом НПО «Волна», где работала член районной комиссии Чинова. В результате обсуждения Чинову попросили неофициально поговорить с председателем участковой комиссии. Позже Чинова сообщила мне, что председатель признал: в протоколе была допущена ошибка.

По результатам голосования на двух участках депутат райсовета Е. Г. Рабкин подал жалобу: он обнаружил, что в протоколе указано число бюллетеней, полученных участковой комиссией, которое расходится с числом, зафиксированным в акте о передаче бюллетеней. По этой жалобе проводилась проверка, в ходе которой было подтверждено, что есть расхождения. Однако, после этого один из сотрудников секретариата райсовета сообщил, что в секретной части лежат отдельные акты о передаче дополнительного количества бюллетеней; разумеется, в тот момент (заседание проходило после окончания рабочего дня) ознакомиться с этими актами было невозможно.

Подведение итогов голосования на президентских выборах

Учитывая опыт прошедшего референдума, я предложил районной избирательной комиссии и секретариату райсовета использовать для подведения итогов голосования компьютер и программу «электронной таблицы». Получив одобрение, я подготовил на основе программы «Quattro Pro», которой хорошо владел, электронную таблицу по обсчету результатов выборов Президента и мэра и опроса по Советскому району.

Протоколы участковых комиссий, как обычно, принимались группами из членов районной комиссии и работников секретариата. Затем один экземпляр передавался членам комиссии, которые заносили данные в сводные таблицы; эти сводные таблицы затем передавались группе счетчиков. Другой экземпляр протокола передавался мне для ввода в компьютер. По замыслу руководителя секретариата Г. Г. Любковой председатели участковых комиссий должны были ждать, пока их данные будут внесены в компьютер. Однако мы (я и член комиссии, диктовавший мне цифры) не успевали, образовалась очередь, председатели комиссий сильно возмущались. В конце концов их всех отпустили, не дожидаясь ввода данных. Надо сказать, что, проверяя контрольные соотношения, я обнаруживал в протоколах большое число ошибок, которые были пропущены при приеме протоколов. Особенно много ошибок было в протоколах по опросу – чуть ли не в каждом третьем. Естественно, это замедляло работу. «Забракованные» протоколы возвращались председателям участковых комиссий, а когда они были отпущены – сотрудникам секретариата. Нет никаких сомнений в том, что в эти протоколы тут же вносились исправления, естественно, без пересчета бюллетеней и чаще всего без переписывания протокола.

Параллельно со мной расчеты на калькуляторах вела группа счетчиков, которую организовала зам. председателя районной комиссии Э. Ф. Цветкова. Этой группе удалось закончить расчеты на полтора часа раньше меня. К тому моменту, как я закончил вводить данные и распечатал результаты (около 8 часов утра), итоговый протокол уже был подготовлен. Мои результаты немного отличались от тех, которые получили счетчики: скорее всего, это связано с тем, что были расхождения в протоколах, на основе которых мы делали расчеты. Самое существенное расхождение: у меня за Ельцина было на 200 голосов меньше, а за Рыжкова – больше (что составляло около 0,1%).

1993, апрельский референдум, Советский район Москвы

Прием протоколов в Советском районе осуществлялся как обычно: члены районной комиссии вместе с сотрудниками секретариата райсовета проверяли правильность оформления протоколов и выполнение в них контрольных соотношений. Далее один из экземпляров протокола поступал на компьютерную обработку. Новым было то, что обработка должна была осуществляться по программе, присланной из городской комиссии.

Для этой цели райсовет выделил два компьютера. Ввод данных из протоколов в компьютер осуществляли два депутата Советского райсовета, А. Ю. Бузин и С. И. Блохин, работавшие в информационном центре райсовета. На меня районная комиссия возложила контроль за этим процессом.

Программа была основана на системе управления базами данных. Ввод данных протоколов не представлял особых трудностей, и все шло нормально. Однако, когда ввод данных был практически закончен, потребовалось объединить базы, находящиеся на двух компьютерах, в одну. Тут-то и произошел сбой. Бузину и Блохину потребовалось около двух часов для того, чтобы восстановить работу программы и получить конечные результаты.

Во время ввода данных Бузин и Блохин обнаружили несколько протоколов со странными результатами. Первым в этом ряду оказался протокол участковой комиссии №42. Ответы на первый вопрос: «да» 301, «нет» 904. На второй вопрос: «да» 882, «нет» 359. На третий вопрос: «да» 919, «нет» 191. Сразу же возникло подозрение, что по первому и третьему вопросам содержимое строк «да» и «нет» поменялось местами. Во-первых, такие результаты сильно отличались от того, что было в протоколах других участковых комиссий, в том числе соседних. Во-вторых, невозможно было представить, чтобы на одном и том же участке 74% не доверяли Ельцину и при этом 70% одобряло его социально—экономическую политику.

Я немедленно поставил в известность об этой аномалии членов районной комиссии. К этому времени протокол участковой комиссии был уже принят, и председатель отпущен. Я позвонил на участок, но там уже никого не было.

Через некоторое время было обнаружено еще несколько странных протоколов. В протоколе участковой комиссии №52 по четвертому вопросу записано: «да» 430, «нет» 850. Опять-таки, такой результат резко расходился с результатами по всем остальным участкам. В этом случае можно было легко предположить, как возникла ошибка: в этом же протоколе по третьему вопросу «да» 431, «нет» 851. То есть, по-видимому, при составлении протокола просто не оттуда переписали цифры.

В протоколе участковой комиссии №36 по второму вопросу было записано: «да» 305, «нет» 940 (в то время как по первому вопросу «да» 1014, «нет» 244). В этом случае, как и по участку №42, было очевидно, что содержимое строк «да» и «нет» поменялось местами.

В протоколах участковых комиссий №3, 7, 15 и 82 аналогичная ситуация обнаружилась с ответами по третьему вопросу. Однако различие в числе ответивших «да» и «нет» по третьему вопросу (в отличие от трех других) было не слишком велико, поэтому в тот момент у меня не было полной уверенности в том, что в данных протоколах содержится ошибка. Лишь после того, как я проанализировал результаты голосования по всем участкам, стало ясно, что в протоколах этих четырех комиссий содержимое строк «да» и «нет» по третьему вопросу тоже поменялось местами.

Семь лет спустя, когда автор работал над этой книгой, он обнаружил еще два участка с ярко выраженными аномальными результатами, которые были им пропущены тогда¹⁸. В протоколе участковой комиссии №144, очевидно, поменялись местами строки «да» и «нет» по четвертому вопросу: в протоколе было записано – «да» 316, «нет» 872 (по остальным вопросам результаты близкие к результатам на других участках). В протоколе участковой комиссии №147 аномальный результат по второму вопросу: «да» 336, «нет» 587 (по первому «да» 728, «нет» 194). Обнаружены и другие аномалии: в некоторых случаях, по-видимому, были перепутаны результаты по первому и второму вопросам, так как число ответивших «да» по первому вопросу было меньше числа ответивших «да» по второму. На некоторых участках был аномально большой процент недействительных бюллетеней: так, в протоколе участковой комиссии №3 по четвертому вопросу значилось 12,1% недействительных бюллетеней; на этом же участке оказался наименьший процент ответивших «да» по четвертому вопросу (68,4%).

На заседании районной комиссии, которое проходило под утро 26 апреля, я предложил не утверждать итоговый протокол, а произвести проверку по участкам №36, 42 и 52. В ответ член комиссии Ю. А. Змиевский обвинил меня в том, что я не выполнил свои обязанности и не обеспечил компьютерную обработку протоколов (как я писал ранее, в компьютерной системе произошел сбой). Председатель комиссии В. И. Лебедев пошел на поводу у Змиевского и попытался устроить разбор моего «персонального дела»: главной моей виной было то, что я допустил постороннее лицо (депутата райсовета А. Н. Касаткина) в помещение, где шел ввод протоколов.

Большинство членов комиссии не поддержали Змиевского и Лебедева, и обсуждение в конце концов удалось направить в нужное русло. Но в вопросе об ошибках в протоколах я остался почти в одиночестве. Лишь В. А. Белоусов поддержал меня, и то – только по участкам №42 и 52.

Аргументы большинства членов районной комиссии сводились к двум утверждениям. Во-первых, они заявляли, что комиссии не могли ошибиться. Мол, больше десяти человек подписали протокол. О том, что члены участковой комиссии могли подписать пустой протокол или подписать протокол не глядя, члены районной комиссии даже слышать не хотели (хотя сами зачастую подписывали пустые протоколы). Не подействовало и мое напоминание об ошибке в протоколе одной из участковых комиссий на референдуме 17 марта 1991 г. В этот момент я пожалел о том, что не настоял на разборе той ошибки.

Другой аргумент членов районной комиссии заключался в том, что в результатах голосования не может быть логики и закономерностей. Мол, избиратели часто ведут себя странно, так что и эти результаты нельзя считать аномальными.

В результате мое предложение поддержано не было, и итоговый протокол был утвержден. Я написал особое мнение, в котором выразил несогласие с результатами по участкам №36, 42 и 52. Белоусов также написал особое мнение, выразив несогласие с результатами по участкам №42 и 52.

Московская городская комиссия на своем заседании 28 апреля вначале утвердила свой итоговый протокол, а затем (в разделе «разное») была ознакомлена с особыми мнениями членов районных комиссий. В протоколе заседания было отражено мнение председателя комиссии А. Г. Поршнева: «Выявленные недостатки не влияют на результаты голосования». В результате наши особые мнения были «приняты к сведению».

В первые же дни после референдума были найдены наблюдатели от «Демократической России», которые присутствовали в день голосования на участках №36, 42 и 52. Наблюдатель на участке №42 И. В. Мельников подтвердил, что в его копии протокола все данные соответствуют логике: по первому вопросу «да» 904, «нет» 301, по третьему вопросу «да» 191, «нет» 919. У наблюдателя на участке №52 Т. А. Рудаковой по четвертому вопросу также были записаны «нормальные» результаты: «да» 1058, «нет» 235. К сожалению, оба наблюдателя не дождались составления окончательного протокола участковой комиссии и не получили заверенной копии протокола; свои данные они списали с черновика протокола. Наблюдатель на участке №36 Е. Л. Айзенштат не обратил внимание на результаты подсчета голосов по второму вопросу и на странные цифры в протоколе: как он объяснял, его внимание было сосредоточено на результатах голосования по другим вопросам. Выяснилось также, что на двух участках при составлении протокола были допущены аналогичные ошибки, но они были вовремя исправлены благодаря вмешательству наблюдателей.

Айзенштат, Мельников и Рудакова написали в районную комиссию заявления с просьбой провести повторный пересчет голосов по участкам, где они были наблюдателями. Мне удалось связаться также с председателем участковой комиссии №52 Е. И. Семенченковым и секретарем комиссии А. Л. Столяровой. Они сказали, что сами не участвовали в подсчете голосов и цифр не помнят, но согласились, что цифры по четвертому вопросу в их протоколе странные. Они дали согласие собрать свою комиссию для пересчета. Пересчет был назначен на 30 апреля. Надо ли говорить, что никто из членов комиссии (кроме председателя и секретаря) на пересчет не явился, и он был сорван.

30 апреля проходило заседание районной комиссии, на котором вновь был поставлен вопрос об аномальных протоколах. На заседании присутствовало всего 9 членов комиссии, председателя не было, вела заседание заместитель председателя Э. Ф. Цветкова. На этом заседании 5 членов комиссии высказались за проведение проверки.

Следует отметить, что практически все заседания районной комиссии проходили без кворума, который составлял две трети от состава комиссии, то есть 13 человек (в комиссии в это время было 19 членов). Лишь в день голосования пришло 14 членов комиссии, но уже утром 26 апреля, при подведении итогов, нас осталось 12 – двое ушли, подписав пустой протокол. Не желая торпедировать работу комиссии, я никогда не обращал внимание на отсутствие кворума, в том числе и тогда, когда оставался в меньшинстве. Но на заседании 30 апреля член комиссии Змиевский повел себя по-другому: когда большинство присутствовавших на заседании высказалось за проверку, он заявил, что это решение неправомочно, потому что нет кворума.

Пришлось пускать в ход «тяжелую артиллерию». В Советский райсовет обратился народный депутат РСФСР М. Г. Арутюнов с просьбой разобраться в результатах голосования по семи участкам (№3, 7, 15, 36, 42, 52 и 82). 5 мая Малый совет райсовета, рассмотрев заявление Арутюнова, принял решение рекомендовать районной комиссии провести пересчет по этим участкам. После этого 12 мая районная комиссия согласилась провести пересчет, но для начала только по одному участку. По моему предложению был выбран участок №42.

Однако проверка была проведена лишь 3 июня. Причем, если первоначально речь шла об участии в пересчете всей участковой комиссии, то 3 июня от участковой комиссии был лишь ее секретарь. В пересчете участвовали также несколько членов районной комиссии, в том числе и автор этой книги, а также депутат райсовета С. И. Блохин.

И мы собственными глазами увидели, что аномалии возможны. Результаты пересчета подтвердили в основном данные, записанные в протоколе участковой комиссии. С небольшими отличиями: по первому вопросу число ответивших «нет» составляло не 904, а 867; по третьему вопросу число ответивших «да» было не 919, а 935. Такие различия пришлось признать всего лишь «техническими ошибками, не влияющими на результаты голосования». На всякий случай проверили бюллетени и по второму вопросу: а вдруг именно по этому вопросу ответы поменялись местами. Да нет, и тут все соответствовало: большинство избирателей ответило «да».

Это был шок. Необходимо было признаться себе, что все твои выработанные с годами представления о закономерности и случайности ничего не стоят. Но постепенно шок проходил. И тогда все факты выстраивались в довольно логичную цепочку: и то, что с проверкой тянули месяц, и то, что присутствовал только секретарь участковой комиссии. А главное – ведь мы с Блохиным сами доставали пачки с бюллетенями из архива. Почему же мы тогда не придали никакого значения тому, что в архиве свободно лежат кипы неиспользованных бюллетеней?!