– Вы? Что такое? Что – вы? Вы не носите перчаток? Ах, господи… В чем дело? Может быть, я вас чем-нибудь обидела?.. Как жаль, что мы не понимаем друг друга!..

Она в искреннем порыве положила свою руку на руку молодого человека и стала ее гладить.

– А, – расцвел он. – Значит, я вам тоже нравлюсь? Значит, вы немножко любите меня… Ах, вы, моя милая!

Несмотря на то, что он сказал это по-русски, дама ответила по-немецки:

– Вы мне очень нравитесь. У меня есть к вам какое-то странное доверие. Конечно, если бы вы понимали меня, я бы этого не сказала! Но вы мне нравитесь, мой пылкий незнакомец!

И она поглядела на него так ласково, что даже у меня, молча наблюдавшего эту сцену, забилось сердце…

Молодой господин схватил ее руку и стал целовать ее, не отрываясь.

Дама вздрогнула и деликатно высвободила руку.

– Что вы, что вы, мой милый мальчик, – улыбнулась она, укоризненно грозя ему, – ведь на нас же все смотрят.

– Что? Что вы говорите? Муж? Вероятно, о муже? Но подумайте – ведь вы же сейчас одна? Ведь ваш муж преступник, если такое сокровище, как вы, заставляет быть в одиночестве. Стоит ли думать и вспоминать о таком человеке?

И опять – удивительно – она почти поняла его, хотя говорили они на разных языках.

– Зачем? – сказала она с неожиданной грустью. – Зачем он умер, оставив меня одинокой, всем чужой тут? Не трогайте мою руку, милый ребенок. Вы знаете, я, вероятно, старше вас… Ну, сколько вам лет? Сколько, а?

Молодому господину, вероятно, было года двадцать два, а ей двадцать четыре. Но он не смог ответить ей на этот вопрос, хотя и видел, что она обращается к нему с каким-то вопросом.