Хранитель

Мои: от мыши до звезды.

Их обволакивал стихами

И нежно, трепетно ласкал.

Был рядом днями и ночами —

И на недели пропадал.

То отдалял, то приближался,

То радость подавал, то боль,

И тем любви их добивался.

Я крепко вжился в эту роль.

            15

Мое беспечное стремленье

Всех женщин соблазнить вокруг

И черпать в этом вдохновенье

Не разделял мой лучший друг.

Он говорил, «любовь мужчины

Должна Одной принадлежать».

Да он не знал и половины

Того, что следовало б знать!

Что есть в любви и беспокойство,

И боль, крах веры, и печаль.

Есть у любви дурное свойство —

Она проходит. Вот мораль.

            16

Настал момент – на этой теме

Начну о друге говорить,

Ведь роль его в моей поэме

Никак не переоценить.

Вадим – умен, но крайне робок,

В беседах с дамами труслив

(Не обойтись мне здесь без скобок:

Он был довольно некрасив),

И не давалось это дело.

Поэтому избыток сил

Учебе отдавал всецело,

А страсти в книгах находил.

            17

Шло время: женщины менялись,

Во мне не утихал поэт,

И дни мои уподоблялись

Каникулам…

Прошло пять лет.

Однажды брат мой, о котором

В седьмом куплете я писал,

Им заключенным договором

Убытки фабрике снискал,

Из-за чего конфликт случился

Меж ним и злившимся отцом,

И Анатолий оскорбился —

Покинул фабрику и дом.

            18

Теперь фабричные проблемы

Отец со мною стал делить.

Но я хотел писать поэмы,

А не ботинки мастерить,

Но всё же, хоть и без желанья,

Я помогал ему, как мог,

Вести дела. Мои старанья

Он замечал и был нестрог.

Мои стихи печатать стали

В журналах местных небольших,

И сотни глаз теперь читали

Плоды бурлящих дум моих.

            19

Я часто виделся с Вадимом —

И первому стихи вручал,

И в ожидании томимом

Его вердикта пребывал,

Ведь он начитан был – и мненье

Его я искренне ценил,

Но никогда – на удивленье! —

Мои стихи он не хвалил.

Среди его оценок строгих

«Неплохо» – было похвалой!

Из-за него творений многих

Не прочитал никто другой.

            20

Мы всем делились в разговорах.

Он ведал мне, что знал из книг.

И редко – чтобы в наших спорах

Кто-либо истину постиг.

Ему я хвастался хожденьем

По дамам (где-то привирал),

Меня он слушал с наслажденьем,

Как будто я ему давал

Частичку жизни необычной.

Он продолжал быть нелюдим.

В той одинокости привычной

Вполне спокойно жил Вадим.

            21

Я вот к чему веду, читатель:

Случилось так, что этот друг —

Ненужных знаний собиратель,

На книги тративший досуг, —

Мне объявил, что появился

В его унылой жизни свет,

Что наконец-то он влюбился

И срочно нужен мой совет,

Как получить ее вниманье!

Расположенье! Всю ее!

Закончилось его исканье!..

(Но не закончилось мое.)

            22

Хоть и бранил он их нещадно,

Клеймил, что бедственно плохи,

Злословил, что звучат нескладно,

Я предложил свои стихи —

Чтоб сердце дамы раззадорить,

Заставив пылко трепетать.

Вадим не стал со мною спорить

И требовал начать писать.

Похоже, он, талант поэта

Во мне не видя, возлагал

Надежды вовсе не на это, —

Стратегий опытных он ждал.

            23

Сближаясь медленно, но верно,

Мои стихи читал он ей —

Сначала милые чрезмерно,

Затем пошли слова нежней.

И оправдались ожиданья:

«Она в восторге!» – говорил

Он после каждого свиданья

И вновь писать меня просил.

Но вскоре я сказал, что сложно

Мне строки сочинять для той,

О ком я знаю так ничтожно,

И стих не красен полнотой.

            24

Тогда Вадим решил скорее

Нас познакомить, рассудив,

Что станет он и сам смелее

При мне и будет говорлив.

И после подготовки длинной

Я в ресторан был приглашен.

О ней лишь знал, что звали Инной

И что в нее мой друг влюблен,

А увлечение моими

Стихами было лестно мне.

И я пошел на встречу с ними.

…Я помню всё об этом дне.

            25

О боже, как она красива!

Как рот кокетливо кривит!

Глаза как ярки! Как игриво

Скользящий взгляд меня пьянит,

Вторгаясь в глубь души опасно!

Как кожа гладкая светла!

И шейка нежная прекрасна!

Как руки, полные тепла,

Играют кротко волосами!

А грудь! А ножки!.. Что сказать! —

Мне трудно глупыми стихами,

Мой друг, богиню описать.

            26

Вадим немедля нас представил,

Едва волненье он скрывал.

Не нарушая древних правил,

Я кисть ее поцеловал.

И мы пустились в разговоры —

И обо всем, и ни о чем,

А я ловил лишь Инны взоры,

В меня палящие огнем.

Она раскованно общалась,

Внимала непритворно мне

И заразительно смеялась,

Со мной острила наравне.

            27

Прошли часы. Мы распрощались.

Я шел домой – и мне весь путь

Мгновенья с Инной вспоминались.

Я ночью той не мог уснуть —

Всё время вскакивал с постели,

Взяв карандаш, терзал листы,