Читать книгу: «Мой бывший – зверь», страница 3

Я промолчала, решив не вызывать больше подобного взгляда в свою сторону, иначе его концентрация превысит все допустимые нормы.

– Хотела бы я посмотреть на ваших помощников.

– И что хочешь увидеть?

– Образчик дисциплины и хладнокровия, – улыбнулась.

Он усмехнулся, но интригу не нарушил.

– А зачем вы, кстати, меня указали в качестве вашего помощника? – спохватилась я.

– Я никого, кроме тебя, не знал, а мне нужна была квалифицированная помощь.

– Вы мне льстите?

– Ты правильно сказала – я людей насквозь вижу. Тебя я рассмотрел еще при первой встрече.

И Князев выкрутил руль, въезжая на ярко освещенную парковку. Да, ресторан показался совсем не того уровня, к которому я привыкла. Но, видимо, Князеву в самый раз. Все, за что я себя похвалила – что не выскочила из машины самостоятельно, предположив, что все же нужно дождаться галантного жеста. В остальном – ни одежда, ни растрепанный вид никак не соответствовали уровню заведения. Но тут уж осталось только наплевать. И не заказывать суши.

– А как вы решили стать хирургом? – решилась я на вежливое анкетирование, когда у нас приняли заказ.

– У меня не было большого выбора, – перевел он на меня взгляд.

Создавалось впечатление, что говорил и думал он совершенно о разных вещах.

– Но вы теперь легенда. Разве это не ваше призвание?

– Мне нравится моя работа.

Князев что, напрочь лишен честолюбия? Это непривычно. Обычно мне было легко поддерживать беседу с такими, как он. Пара комплиментов, побольше информации о достижениях – и врач заливается соловьем. А я скучаю. Этому же попробуй скажи, что я в восторге от его последней статьи – решит, что мне закупорило какой-нибудь важный для кровообращения сосуд.

– Вино будешь?

– Нет, – слишком решительно отказалась я, что вызвало у него уже привычную хищную усмешку.

– Ян, ты боишься, что пожалеешь завтра, если проснешься со мной в одной постели? – склонил он голову набок.

– Да, – Я чувствовала себя его пациенткой, а он будто собирал анамнез.

– Ладно, – улыбнулся шире. – Тогда давай не будем делать ничего такого, о чем ты боишься пожалеть. Будешь вино?

– Нет.

Он рассмеялся, а я едва не заскулила – как же сексуально он смеялся! Уверена, это мало кому доводилось видеть.

– Ладно, – улыбнулся он, не сводя с меня взгляда.

И это нервировало.

– Вы могли бы ради вежливости попробовать хоть что-то обо мне узнать, – зачем-то ляпнула я.

– Я попробую, – пронзил он меня взглядом снова, и я тяжело сглотнула. – Но сегодня я достаточно узнал.

– Размер груди? – продолжала я пороть чушь, а он получать от этого удовольствие.

– Не всем мужчинам это важно.

– Игорь Андреевич. Вы вот доверили мне свой принцип. Я вам доверю свой. – И я вздохнула, набираясь смелости для трогательного монолога. – Моя подруга Маша Карасева говорит, что нужно отвечать стоящему мужчине, если он проявляет интерес. Переспать? Да нет проблем – для здоровья полезно! А у меня принцип, понимаете? Я так не умею. Мне не нужен просто секс для здоровья. Какой-то у меня некомплект, наверное – не добавили мне современного программного обеспечения, которое позволяет вести разнообразную сексуальную жизнь. Поэтому не стоит тратить на меня время.

И я уставилась в его глаза, сразу же пожалев, что не согласилась на вино. И на ночь! Черт, ну какие же у этого демона глаза!

– Ян, у тебя две проблемы, – осторожно начал он, загоняя улыбку в уголки губ. – Ты удивительным образом себя недооцениваешь. А еще думаешь, что тоже умеешь видеть насквозь. И если с первой проблемой стоит работать, то со вторым фактом нужно просто смириться – угадывать чужие мысли ты не умеешь. Но принимаешь решения на основе своих, соглашусь, более безопасных, но совершенно неверных умозаключений.

– Как это?.. – насупилась я.

– Почему ты думаешь, что мне интересно вести беспорядочную половую жизнь? На основе средней температуры по палате?

– Ну и чем это умозаключение неверно?

– Знаешь, я оберегаю свой принцип от случайных включений – у меня ведь на входящие с незнакомых номеров стоит блокировка, – оскалился он и перевел взгляд на официанта с подносом.

Пока нам расставляли блюда на стол, я лихорадочно соображала, что все это значит. Он добавил мой номер себе и разблокировал?

– Значит, вы все же хотели поработать в нашей клинике, – встретила его взгляд, когда официант ушел. – Раз дали возможность вам дозвониться.

– Ну хорошо, пусть будет так, – спокойно согласился он. – А где твои суши?

Я опустила взгляд на салат из водорослей.

– Сегодня не хочется, – пожала плечами и взялась за вилку.

Глава 4

Понятия не имел, что это будет так… завораживающе. Черт, у меня морда болела от того, что я весь вечер скалюсь на Яну, не в силах скрывать удовольствие, которое она мне доставляет.

Охота…

Нет, на охоту это все не тянуло. Скорее на обреченный бег белой пушистой зайки в сумерках осеннего леса. Она не путает следы. Она уверена, что ей ничего не грозит. А я знаю, что ей не сбежать. Так мы и сидим друг напротив друга, делая вид, что просто ужинаем.

Яна – особенная женщина. Я таких не встречал – не водятся эти «зайки» в тех кругах, в которых приходится вращаться. Нет, понятно, почему она все же сидит напротив меня вместо того чтобы дать деру. В ее голове – куча мусора из чужих ценностей, плачевного личного опыта, ненужных ей ожиданий и страха. Конечно, я кажусь ей опасным. Но она не бежит. И мне все интереснее, что же дальше. Она умная, непосредственная, притягательная и… требовательная, кстати. А я ведь даже не думал, что мне придется соответствовать запросам. Самоуверенно полагал, что уж мне-то давно всего хватает. Но куда там! Разве что терпения не занимать, и тут оно явно пригодится.

Сегодня она мне в лапы не дастся – слишком быстро для нее все.

– Ян, может, все же суши?

– Я не умею есть их прилично, – серьезно посмотрела она на меня.

– Что? – прыснул я.

– Смотрели «Осень в Нью-Йорке»? – улыбнулась она. – Там Вайнона Райдер хорошую фразу говорит: «неприлично смотреть на девушку, когда она ест, как свинья».

– Что ты захочешь за то, чтобы показать? – подался я вперед, азартно усмехаясь.

– Нет, – смутилась «зайка», – мне тогда придется вас убить, Игорь Андреич. Такого позора я точно не выдержу.

– Я бы рискнул.

Яна часто заморгала, пытаясь сбросить оцепенение, и закусила губы, с усилием отводя взгляд.

– Нет, этот номер я исполняю только для близких. У меня слишком маленький рот.

Я уже не пытался стянуть оскал, а Яна смущенно прикрыла лицо ладонью, слегка краснея. Только внешний мир вдруг врезался в нервы резким звуком входящего смс, и я опустил взгляд на мобильный, быстро трезвея от очарования вечера. Что-то совсем забылся я в эти минуты, будто мне все это можно – просто думать о женщине, которая нравится, просто слушать ее и улыбаться ее непосредственности…

Только стоило вспомнить, сколько этих женщин прошло через мои руки, и смеяться перехотелось. Я не решался поднять взгляд от экрана мобильного, перечитывая сообщение раз за разом – не ожидал, что воспоминания вдруг выплеснутся таким потоком, и эмоции возьмут верх.

– Игорь Андреевич, что-то случилось? Простите, что лезу…

Я вернул на нее взгляд:

– Да, – нахмурился я. – Нужно ехать.

Скольких я не смог спасти? Я не считал…

– Хорошо, – быстро поднялась она. – Я вызову такси.

– Ян, – поймал я деятельную девочку на ступенях ресторана и притянул к себе, сурово глядя в глаза. – Тебе уже не все можно. Такси вызывать самой нельзя.

Она замерла, растерянно кивая:

– Но у вас же вызов…

– У меня нет помощников, – заметил я, поднимая глаза от экрана мобильного. – Я в состоянии сам определить, что мне делать и насколько быстро.

Уже через минуту я открыл перед ней двери такси и, быстро оценив водителя, помог Яне усесться.

– Спасибо за ужин, – улыбнулся ей.

– И вам спасибо, – растерянно отозвалась она, отводя взгляд.

«Ладно, беги… пока что».

Я захлопнул двери и направился к своему автомобилю, поднимая к уху мобильный.

– Игорь, ну что ты молчишь?! – взвыла Ива хрипло в трубке. – Ждать мне тебя или нет?!

– Буду через десять минут.

И снова перед глазами замелькали огни вечернего города. Тело реагировало на автомате, выжигая способности машины на полную мощь, а сам я думал о Яне.

Но не так, как весь сегодняшний день. Я пытался представить, что будет, когда она станет моей. Закон таких, как я, запрещает оставлять своих женщин за пределами нашей реальности. Но я слишком ее ненавидел даже для того, чтобы самому оставаться в ней.

Наверное, редкий оборотень так непримирим со своими сородичами, которые не умеют держать себя в руках и даже не стараются этого делать. Зачем? Закон на их стороне. Всегда был. Кто там меня ждет на операционном столе? Не стоило гадать – очередная жертва оборотня. Старался он с собой справиться или нет? Как допустил собственный срыв? Почему не обратился за помощью? Вопрос риторический. Все они ничего уже не могли изменить.

Только я.

Я ворвался в дежурное операционное отделение, расположенное в подвальном помещении одной из старых больниц в центре. Здесь, под носом у людей, уже больше сотни лет располагалась кафедра общей хирургии, а также целое отделение, в котором спасали существ, отличавшихся от людей: оборотней, ведьмаков и многих других. Оперировали здесь и людей, которым не повезло узнать слишком много. Кто-то бы со мной поспорил. Ива Всеславовна была бы первой…

– Князев, наконец! – вскричала она из операционной, являя мне обе руки в крови по локоть. – Где тебя черти носят?!

Я пропускал это мимо ушей, мельком отмечая, что голос ее дрожит больше обычного. Влетев в униформу, я вымыл руки и бросился в операционную.

– Пациентка, человек, двадцать три года, рваные раны от зубов на плече, шее, …

– Я вижу, – выдохнул я, оглядываясь. Весь пол был залит кровью – они пытались вливать в нее больше, чем она теряла. – Что по сердцу?

– Надо исключить тампонаду! Осколок ребра где-то рядом! – Ива шила артерию на шее, которая являлась сейчас самой большой проблемой, травматолог закрывал рану на бедре.

– У нее внутреннее кровотечение, – сообщил я машинально, берясь за скальпель.

– Не пи… – заикнулась было Ива, как приборы взвыли.

Она громко выругалась, а я холодно констатировал:

– Фибрилляцию! Делаю торакотомию. Готовьте расширитель.

– Нужно еще пять пакетов крови! Первая положительная! Вливать струйно!

– Остановка сердца!

Ну а дальше руки действовали сами. Источник кровотечения не пришлось искать долго – ребро травмировало легкое, оттуда и хлестало. Я перекрыл источник одной рукой и взялся за открытую сердечно-легочную реанимацию. И все замерло: время, воздух, звуки… Одна лишь линия на датчике сердечных сокращений истошно орала на одной ноте. Но никакой злости, ни единого неверного движения и лишнего вдоха… Никакого мысленного «давай!»

– Есть пульс, – как всегда опередил я прибор на долю секунды, и монитор отреагировал на запуск сердца. – Синусовый ритм.

Ива рядом отчетливо выдохнула, и я взялся за кровотечение…

Я вырос в этом подвале, знал его как свои пять пальцев, но каждый раз будто наступал себе на горло, приходя сюда. Вроде бы и чувствительность мне отшибло напрочь за годы, которые я купался тут в крови, но от ее запаха временами мутило.

Сигаретный дым своеобразно оттенял горечь, неизменно остававшуюся после любой операции вместе с кучей вопросов: выживет ли пациент в ближайшие сутки? как пройдет реабилитация? если поправится, найдет ли в себе силы жить дальше?

Я глубоко затянулся и устало откинулся затылком на холодную кирпичную стенку.

– Вот ты знаешь, когда нужно остановиться, – хрипло выдавила Ива, ежась в форменном пуховике рядом. На улице было холодно, но ее лоб все еще блестел от пота. Светлые волосы выбились облепили виски и скулы. – Но не умеешь остановить других.

– Только тебя, – поправил ее и снова затянулся. – Я не могу остановить тебя.

– Игорь, – вздернула она губу. – Ну какого ж черта? Ты же знал! Ты же как этот бог смерти – всегда знаешь, кого не можешь вытащить…

– Без тебя я бы гробил пациентов еще до вскрытия грудной клетки, Ива.

– Ну как ты можешь быть таким спокойным? – всхлипнула она и прижалась к моему плечу щекой.

А я уткнулся носом в ее висок, прикрывая глаза. Иве не нужен был ответ. Ей нужно было просто иметь возможность кому-то показать, как ей тяжело.

Потому что заведующему отделением хирургии особо некому жаловаться.

Я же, видимо, слишком напряженно выдохнул очередную порцию дыма, потому что Ива тихо сообщила:

– Его пристрелили при изъятии девушки.

Мне нельзя было интересоваться, кто виновен в том, что мы снова собирали девушку по кускам, решая, скольких кусков она лишится. Один шаг в сторону партнера пациентки – и мне наденут намордник с наручниками и отправят оперировать заключенных. И связи никакие не помогут. Больше не помогут. Я исчерпал их ресурс, когда убил одного такого ублюдка прямо на глазах всего персонала…

– Повезло, что ты был недалеко, – прошептала Ива. – Спасибо, что приехал.

А я не мог по-другому. Когда она звала, я мчался со всех ног. Даже не так – я кружил вокруг отделения. Моя квартира здесь же, и Янку я потащил ужинать сюда же…

Ива была самым дорогим «не-человеком» в моей жизни. Ведьма-золотые руки, умница каких поискать… С ней я чувствовал себя здесь как дома.

– А почему ты, кстати, в городе? Говорил же, что уедешь…

Я усмехнулся, прикрывая глаза.

– Я искал поводы остаться, как обычно.

Да, у меня были проблемы с привязанностями. И я ничего с ними не делал.

– Князев, ты что, улыбаешься? – она отстранилась и всмотрелась в мою помятую физиономию, делая вид, что нашла на ней пару отличий от меня обычного.

– Тебе показалось, – затянулся я.

– Игорь, – щурилась ведьма. – Игорь, говори!

А моя морда и правда перекосилась в какой-то судороге, стоило вспомнить, как начинался вечер.

– Я идиот, Ива, – покаялся я. – Оперирую у Розмуха в клинике…

– Да ну, отстой какой-то, Князев. Кто это вообще – Розмух?

– Хороший хирург.

– А зачем ты там оперируешь?

– Сам пытаюсь понять, – усмехнулся я.

– Ох, ничего себе! Значит, ты поклоняешься не только богу смерти…

– Или у него отличное чувство юмора.

– Кто она? – спросила Ива прямо.

– Его помощница, – признался нехотя.

– Я вечер тебе испортила, – расстроилась Ива.

– Спасла ее от моей голодной расправы, – оскалился я.

– Черт бы вас побрал блохастых, – закатила она глаза. – Ну что ты несешь?

– Только это секрет, Ив, – добавил серьезно я.

Она пристально на меня посмотрела и еле заметно покачала головой.

У всех врачей есть профессиональные деформации. У хирургов они особенные. У меня – непреодолимые до жути. Я каждый день на протяжении многих лет вижу здесь, слышу и чувствую то, чем кончаются отношения таких, как я, с такими, как Яна. Это наверху можно говорить, что процент трагедий существенно снизился и что нам больше не грозит вымирание. Но здесь это выглядит все так же удручающе. Здесь ты этим процентам вспарываешь тела, держишь их сердца в руках и записываешь время их смерти.

– Ладно, езжай давай. Желательно к ней.

– У нее с сердцем проблемы, – рассеяно заметил я, не двигаясь с места.

– Серьезное что-то?

– Вроде бы нет. Но там не было диагноза, пока она мне в руки в обморок не упала. Еще и перечит мне и не обследуется…

– Это она зря, – улыбнулась Ива. – Надо устроить ей диспансеризацию, Князев. Ты же не разучился еще ухаживать за девушками?

– Сегодняшний день оставил много сомнений в этом, – хрипло усмехнулся я. – Буду я, Ивка, с тобой старость коротать, похоже…

– Хрен тебе, – рассмеялась она. – У меня на старость большие планы.

– Ладно. – Я тяжело поднялся, сжал ее плечо и будто вышел из защитного круга.

На плечи навалилась тяжесть. И в этот момент слабости безумно захотелось в чье-то тепло. Чтобы приползти, упасть в ноги… и сдаться на милость. Я только усмехнулся. Доплелся до раздевалки, стянул униформу и направился в душ.

* * *

– И? – послышалось требовательное в трубке.

– Что и? Его вызвали, он посадил меня в такси и умчался, – закончила я короткий рассказ Маше о том, куда я делась с парковки.

– Ох уж эти хирурги! Всегда с ними так. Вот он сидит перед тобой, и вечер обещает быть томным… А потом вызов – и его нет. И неизвестно, не накроется ли так следующий вечер.

Чувствовалось – у подруги наболело. Но мне такого опыта категорически не хотелось.

– У меня совсем нет иммунитета к хирургам, – рассеяно бродила я туда-сюда по своей маленькой кухне, раздумывая, как выживать теперь в клинике. Увольнение маячило на горизонте так явно, что хотелось выть. Держать меня после всего в личных помощницах Павел Петрович может не захотеть. И будет прав. – Черт, позор-то какой…

Машка нехотя рассказала, что всю клинику лихорадит от новости. В каждом углу перетирают то раздевание Князева перед кабинетом шефа, то мою коленно-локтевую с оттопыренным задом на каталке. Нашу романтичную встречу у машины Князева обсуждают мало – теперь это слишком тривиально.

Большинство уверено, что мы с Князевым устроили спектакль. Кто-то делает ставку, что мы взяли друг друга «на слабо» и сыграли в «кто кого больше разденет». То, что Игорь Андреевич ответил мне в привате, мужской частью коллектива достойным не признавалось.

– Ян, ну если бы я тебя не знала, подумала бы, как и Розмух.

– И ты туда же?! – взвыла я. – Я Князева вижу второй раз в жизни!

– Но Розмух уверен, что вы давно встречаетесь.

– Именно потому, что он так уверен, Князев и не стал его переубеждать, – досадовала я. – Нужно оно ему!

– А мог бы, – фыркнула Маша и усмехнулась: – Честь твою защитить.

– Ага, сейчас! Не до моей чести ему.

– Ну зато Князев признался, что хочет тебя. Уважаю.

– Мне все равно! – разозлилась я. – Я не хочу так, Маша!

– А как ты хочешь?

– Чтобы нормально как-то!..

– В Тиндере познакомились, заплатили каждый за себя в кафе?..

– Разве это нормально?

– Сейчас да. Пресно и скучно. Поэтому у тебя потрясающее приключение с этой звездой хирургии. Ян, будет что вспомнить!

– Нет, – решительно заявила я. – Никаких романов на работе. Никакого секса с врачами и даже хирургами!

Маша хихикнула, но я пропустила мимо ушей. Знала, что звучит это глупо, но внутри меня все протестовало. Я не заслуживала этих слухов! Я – умница-работяга-бессмертный-пони! Я достойна этого успеха и этого хирурга! Это я ему звонила ночью и это мне повезло, что он взял трубку! А все перевернулось с ног на голову! Будто я… как там говорят? «Насосала»?

– Фу! – скривилась я.

– Что? – выдохнула Маша с очередной порцией дыма.

Слышала, что она вышла на балкон, а я поежилась, глянув на улицу. Холодно. Сыро. Шумно.

– Ничего. Отвратительно это все. И я не хочу в этом участвовать. Ни в этом вранье, ни в этих слухах. – Стало обидно до слез. – Маш, я плакать хочу. Давай до завтра.

– Ладно. Поплачь, а завтра поедем гулять, да?

– Да, – шмыгнула я носом и отбила звонок.

Снова подумалось, что пора бы к родителям. Там мне эти проблемы покажутся мелкими и не стоящими выеденного яйца. Мама жалуется, что отец сдает. После того, как он сломал ногу, сильно похудел, перестал нормально двигаться и вообще будто потерял интерес к работе. У сестры мужа уволили, и они в ужасе думают, как платить ипотеку. Марьяна устроилась на вторую работу по выходным, берет больше репетиторства, выматывается так, что похожа на старую тетку, а она старше меня всего на три года… Да и у мамы это вечное давление, суставы на погоду и мигрень. Так что мои проблемы – кто и что обо мне подумает – на этом фоне выглядят блекло. Подумаешь слухи. Переживу. Мне никак нельзя потерять работу. Наверное, надо бы переехать в квартиру попроще, чтобы родителям больше помогать. Да. Вот этим и займусь завтра вместо того, чтобы убиваться по Князеву…

Я протерла лицо и поежилась от неприятного чувства в груди, стоило вспомнить ужин. А может, он сбежал от меня? Не понравилась я ему – порю чушь, втираю про принципы и отказываюсь вестись на его обаяние. Любой нормальный мужик сбежит.

Какой же бардак в голове! Родители, квартира попроще, Князев от меня сбежал и фееричные слухи, наполнившие клинику. Да к черту все! Кроме родителей, конечно. Я набрала себе полную ванну, налила в нее пены, включила сериал и раздобыла в холодильнике бокал вина. Ну просто набор холостой трудоголички! Подумалось, а можно ли мне вообще вино после сегодняшнего? Хотя Князев же предлагал. Может, спросить у него? Я усмехнулась… и со стоном откинулась на бортик ванны.

Выходной отметился сырой и дождливой погодой. Но реальность не была бы такой унылой, если бы не звонок мамы с раннего утра.

– Ян, привет. На работе?

– Доброе утро, – прохрипела я, кинув взгляд в окно. Да, слух меня не подводил – лило как из ведра. – Нет, выходной.

– Слаба богу! Ян, ты когда приедешь?

– Мам, не знаю, – с трудом села я в одеяле. – Что-то случилось?

– Я тут подумала, Марьянкиных детей, может, в Москву свозить в парк какой-нибудь? А то она работает с Пашкой без выходных.

Я вздохнула. У меня так редко были выходные, что сил оставалось ровно на то, чтобы максимум погрузить себя за руль своей машины и приехать к ним пораньше, чтобы не встрять в пробки. Но мотаться туда-сюда…

– Мам, не знаю…

– Ян, ну надо как-то сестре помочь. Она света белого не видит.

В груди сдавило от обиды. Черт возьми, а я?

– Мам, мне тут тоже не очень легко…

– Ян, давай не будем? У тебя работа в офисе, в столице… по заграницам мотаешься…

Хотелось напомнить, что мне этого никто на блюдечке не преподнёс. Но мама уверена, что мне было легко. Легко учиться, легко стремиться, да и с такой внешностью все двери открыты… Ну да! Внешность свою я не считала выдающейся – обычная, требующая заботы и ухода, а для эффектности – макияжа. Но я промолчала. Снова. Ну что я ей докажу? Теперь-то тем более, уж если всей клинике не смогла…

– Мам, слушай, а помнишь, у меня в детстве было что-то, после чего я на учете у кардиолога стояла? Кардиомиопатия.

– Ой, Яна, сто лет назад было, я и не помню уже. А что такое?

– Да просто… тут на узи нашли что-то.

– Ну сходи к врачу, у вас же есть там на работе.

– Есть, да…

– Подумай, пожалуйста, насчет племянников, – сменила она тему. – А то холодает. Через неделю поди и снег уже выпадет. Папа будет очень рад, если приедешь.

Папа у нее всегда оставался напоследок. Обычно я спрашивала про его здоровье и долго слушала подробный отчет. Но сегодня не хотелось.

– Я подумаю.

Попрощавшись, я сползала в душ, позавтракала и решительно села за поиск квартиры. Только это быстро вогнало в такое уныние, что к обеду мне захотелось на работу. Что-то реально подешевле, но такое же уютное можно было найти только в полутора часах езды на метро. Или трех на машине. А если пытаться остаться вблизи к работе, то предстояло переехать в реальный клоповник.

– Ян, ну что? – бодро поинтересовалась Маша, позвонив мне ближе к обеду. – Погода – дрянь, но можно забуриться в какое-нибудь место, посидеть, поесть, поболтать…

– Слушай, у меня не получится сегодня, – хмуро смотрела я на экран ноутбука, уныло листая фотографии очередной квартиры. – Да и… надо поясок затягивать…

То, что я откровенно потеряла бдительность, поняла только вдох спустя.

– Что? – сделала стойку Маша. – Маман звонила снова?

– Маш, – насупилась я, прекрасно понимая, чем это все кончится. Нет, ее «анти-родительская» терапия была мне периодами нужна, но чувство вины после нее только увеличивалось. – Когда мне понадобится помощь, они поступят так же.

– Понятно. Там снова всем нужно помочь, а у тебя же личной жизни нет. Давно мы не работали с твоими мозгами – притупились…

– Ой, вот только этого мне сейчас не хватало!

– Именно. Если ты не притащишь свой зад в галерею, я приеду к тебе и буду петь под дверью «Видели ночь!»

– Маш, давай взрослеть, а?

– Я именно об этом, Яна. Нельзя позволять им отнимать твою жизнь!

Я вздохнула.

Маша со своими родителями не общалась. Но они реально того заслуживали. Ее родители – творческая элита, голубая кровь и все такое – категорически не понимали стремления Маши стать врачом. У нее помимо медицинского за плечами высшее художественное образование, собственные выставки и признание – целая «другая» жизнь, которую она вдруг резко прекратила и ушла совсем в неожиданную сферу. Сама Маша говорила, что никогда никому не была нужна по-настоящему, зато теперь в ней самой нуждаются люди, и она счастлива им помогать.

– Я еду.

– Умничка! – просияла подруга. – Жду!

* * *

Утро понедельника было настолько недобрым, что хотелось сдохнуть.

– Маш, ты уверена, что мне стоит сдавать сегодня кровь? – простонала я, медленно опускаясь на стул в ее кабинете. – Черт…

– Мда, Янка, – вздохнула та, тревожно глядя на меня. – Ты давай лучше на кушетку ложись…

Я, видимо, очень сильно боялась, что меня уволят. Потому что когда вчера под мелодичный джаз отзвучала Машкина антиродительская лекция, я сначала приободрилась… а потом скатилась в такое лютое уныние, что решила просто расслабиться и немного выпить. Показалось, что это вполне рабочий вариант – я забыла о том, что завтра на работу, что с Князевым у меня полгода потрясающий секс, которому завидует внушительная часть женского коллектива клиники, и даже едва не изменила ему с каким-то музыкантом, угостившим меня последним коктейлем.

Не знаю, что пошло не так.

– Когда ты успела выпить тот коктейль, блин? – ворчала Машка, заряжая капельницу.

– Ты танцевала, а я повелась на уговоры того красавчика… помнишь, с татушкой на шее… У него голос такой!..

Вену кольнуло, я дернулась.

– Черт, вот я бы тебя ему сдала, конечно, – сосредоточенно крутила Машка колесико капельницы. – Но ты была невменяема. Зря он с этим коктейлем подкатил. Идиот.

– Спасибо, что не сдала. Он бы вряд ли мне поставил капельницу с утра, – простонала я, растекаясь по кушетке. – Сделай что-нибудь. Мне нельзя в таком виде появиться перед боссом и Князевым.

При мысли о последнем меня стало тяжело дышать. А с отступлением похмелья в голове стало тесно от тревожных воспоминаний – как я лежала перед ним на кушетке топлес, как орала на него в его машине, как несла чушь на ужине… и как он сбежал на вызов.

Оставалось надеяться, что ему будет сегодня не до меня. Мне до него точно не будет дела – буду крутиться белкой. И чтобы перед начальством показаться с лучший стороны, и чтобы не думать о всякой ерунде, отвлекающей от более важных вещей. Уверена, вся эта кутерьма со слухами скоро забудется, а я так и буду собственной тени бояться. Черта с два! График операций у Князева на неделю плотный. У меня теперь работы будет еще больше – за его расписанием следить и за Павлом Петровичем все контролировать.

– Князев, кстати, уже здесь, – вдруг сообщила Маша, зевая.

– Какого черта? – вздрогнула я. – Только семь утра, а первая операция у него в полдень. Еще даже босса нет!

– Откуда я знаю? – усмехнулась она. – Может, тебя прибежал кофе поить, чтобы ты больше не угрожала никому своим стаканчиком? А то мало ли кого ты тут еще раздеваешь под таким предлогом…

– Ой, все! – прорычала я. – Бесишь!

– Как ты ожила, – улыбалась подруга.

А мне и правда стало несравнимо лучше.

– Долго еще?

– Ой все, – скопировала меня Маша, убирая иглу. – Можешь бежать. Но с анализами пока лучше повременить.

Мда, давно я так не убивала свою работоспособность. Капельница-то помогла, но я все равно чувствовала себя заторможено и еле боролась с желанием не отходить далеко от стенки. За кофе я спустилась первым делом. Благо кафетерий был еще пуст.

– Как обычно? – поинтересовались за стойкой вроде бы машинально, но нотку ехидства я уловила.

Или мне показалось?

– Ага, – сделала вид, что очень занята, пялясь в мобильный.

Расписание выглядело действительно пугающе. Надо было вчера не приключения искать, а отсыпаться в ванне, потому что следующий выходной будет нескоро.

– За счет заведения, – вдруг поставили передо мной большой стакан, совершенно точно усмехаясь.

– С чего это? – растерялась я, поднимая глаза от экрана смартфона.

– Только не делай резких движений, – послышалось угрожающее позади, и я дернулась, роняя стакан, едва сцепив на нем пальцы.

Кофе ухнуло на стойку, устремляясь водопадом к моим ногам и идеальным туфлям Князева рядом. Позади послышался мат на вдохе, а Князев вдруг сцапал меня под руку и повел из кафетерия.

– Что случилось? – хрипло потребовала я, когда мы оказались в холле.

– Тебя где вчера носило? – прорычал он натурально, ставя перед собой у лифта.

– Игорь Андреевич, – нахмурилась я, опрометчиво подняв на него взгляд. – Я не помню, когда мы решили, что это ваше дело…

Последние пару слов я почти прошептала, цепенея под его темным злым взглядом. Открылись створки лифта, и он завел меня внутрь, отгораживая от мира. И, как в каком-нибудь кино, нажал на кнопку остановки движения, стоило лифту тронуться.

– …Что вы делаете? – пролепетала я, вжимаясь в стенку.

А он вдруг схватил за шею и притянул к себе, едва не влетая губами в мои. Только на этом романтические сходства с ромкомами кончались.

– Я тебя уложу на койку – пройдешь у меня обследование под присмотром, раз ты не в состоянии по-взрослому отнестись к угрозе твоему здоровью, – процедил он мне в лицо. – Еще интоксикацию себе добавила.

– Не успела добавить секса – интоксикация наступила быстрее, – зло процедила я, трепыхнувшись в его лапе. – Отпустите!

– Секса? – зло сузил он глаза, которые будто вспыхнули едкой желтизной в свете приглушенной лампы. – Заинька, я, может, невнятно тебе объяснил, но секс у тебя будет только со мной.

Я хотела возмутиться, но лишь обвисла в руках этого психа, а он вдруг набросился на мои губы с таким голодом, что у меня перед глазами потемнело! Что происходит, я перестала понимать после первого выдоха в его рот. Потому что это был не поцелуй. Князев сжал пальцы в моих волосах, не позволяя и пикнуть против его воли, и заставил отвечать ему с таким сумасшествием, будто я только ради этого и жила. Тело отреагировало бурным восторгом и головокружительной капитуляцией, отключая мозги первыми. Ощущение реальности вышло из строя вторым, по цепочке сверкнуло искрами в груди и замкнуло внизу живота. Казалось, Князев меня снова раздел, но в этот раз еще и трахнул, потому что между ног вдруг скрутило с такой силой, что я вцепилась зубами в его губу и жалко заскулила, дрожа от позорного оргазма. Тело взмокло, между лопаток скатилась крупная капля пота и сбежала по позвоночнику, а я раскрыла рот, тяжело хватая воздух.

– Да пошел ты к черту, – всхлипнула, дернувшись в руках психа.

Как же стало стыдно! Кончить от одного, пусть и убийственного, поцелуя!

– Яна, – прохрипел мое имя Князев и тяжело сглотнул, не собираясь меня выпускать. – Тише… тш…

Я открыла глаза, с трудом наводя резкость на его лице.

«Губу ему прокусила», – отметила отстраненно.