Читать книгу: «Мой бывший – зверь»

Пролог

– Как тебе это удалось?! – просипел Павел Петрович, медленно подняв на меня взгляд от экрана мобильного.

Обычно заведующий отделением грудной хирургии и по совместительству мой босс соображает гораздо быстрее, но уже одиннадцать вечера, а напряжение этого дня не то что не спадало, а даже набирало обороты.

На требовательный взгляд начальства я чуть не выдала идиотское: «Я не знаю». Но вовремя исправилась:

– Я просто позвонила ему, коротко рассказала про экстренное стентирование и попросила за него взяться. Он сказал, что возьмется и скинет время, когда будет у нас.

– Князев не берется за операции по звонку личных помощниц!.. – ошалело взвизгнул Пал Петрович.

Мы стояли с боссом в его приемной и смотрели на сообщение от этого самого Князева на экране моего мобильника: «Буду через один час пятьдесят минут. Документы у вас в электронной почте».

Князев Игорь Андреевич – кардиохирург, но настолько знаменитый, дорогой и занятой, что на него стоит очередь в клиниках по всей стране и за границей. Деньги его интересуют не всегда – он берется за случаи по какой-то своей собственной логике. Иногда оперирует вообще бесплатно, иногда задирает настолько высокий ценник, что не каждый себе позволит. Непредсказуем, жесток, придирчив, требователен настолько, что команды его ассистентов валятся с нервными срывами и падают в обмороки на операциях. Ну и сам по себе он недосягаем, скрытен, властен, состоятелен… Черт, да на него даже смотреть страшно! Не то что разговаривать. Но я настолько устала, что предохранители не сработали…

– Откуда у тебя его мобильный? – потребовал ответа босс.

– Вы же сами мне его дали на том сборище… – Шок медленно парализовал мозги. – Встрече то есть. В мае, помните, летали в Дубай? Вы с ним разговорились ненадолго, меня успели представить…

Я помню эту единственную встречу с Князевым. Он мимолетом на меня взглянул, а мне будто льда за шиворот насыпали и… растерли горячими ладонями по животу. Я не могла отделаться от этого ощущения весь день, и ночью потом мучили кошмары. Я решила тогда, что отпуск мне нужен не просто номинальный, но еще и полезный для женского здоровья. К счастью, больше мы не встречались. А его номер у меня остался.

– …Вы когда сегодня попросили найти его, – продолжала виновато лепетать, – я сразу и нашла.

– Вот ты дура, Яна, – рассмеялся Пал Петрович. – Только очень пробивная и удачливая! Я просил узнать, где он вообще физически находится. А ты… Ты ему просто позвонила! У вас что, было с ним что-то?

– Вы издеваетесь?! – Я перестала соблюдать субординацию. Время – уже почти полночь, день был тяжелым! – Я тогда пахала на ваши встречи с перерывами на трехчасовой сон! Думаете, умирала как хотела с кем-то еще и переспать?!

С такой работой желания давно не возникало. Год – точно.

– Ладно-ладно, – примирительно растопырил пухлые пальцы Пал Петрович и протер блестящую лысину. – Тогда готовимся к приезду Князева!

– Я уже распорядилась, – сообщила машинально.

– Спасибо, Яна. Ты у меня просто золото!

– Могу быть свободна? – схватилась я за надежду успеть попасть домой до начала следующего рабочего дня.

– Приедет, и можешь. – Босс поднялся, надел халат и направился в коридор. – Что там у него за документы? Условия особые есть?

Я открыла прикрепленный к сообщению файл, пробежалась по пунктам, поняла, что мозги совсем уже не варят, и зачитала вслух, когда мы вошли в лифт:

– Отдельная комната с местом для совещания, досье ассистентов, карта пациента с полным отчетом о принятых мерах, анкета пациента… – …полная спорных вопросов, но кому до них дело, если жизнь висит на волоске? – Перцева Яна Анатольевна в качестве личного ассистента на время пребывания в больнице.

И я перевела взгляд на Пал Петровича, радуясь, что почти все пункты у нас готовы. Но, глядя, как брови главврача медленно собирают горизонтальные морщины на лбу и тащат их на лысину, я перечитала пункт еще раз.

Что?!

* * *

Неделя выдалась тяжелой. И я уже предвкушал, как соберу рано утром сумку и уеду за город на выходные, отключив мобильный… Старею, что ли? Давно так не уставал. Хотя кого я обманываю? Я и не выматывался так никогда…

Но когда мобильный вдруг пиликнул входящим звонком, я сначала напрягся. Мало кому дозволено меня доставать, когда я никого не хочу слышать. И вот одиннадцать ночи, а на экране вдруг высвечивается имя той самой женщины… и с губ срывается смешок.

Я увидел ее впервые на встрече полгода назад. Все было как в страшной сказке. Она – такая вся зовущая, с большими глазами и одуряющим запахом, бьющим в голову так, что забываешь, где ты и кто. И я – чудовище, затаившееся в тенях. Я смотрел на эту женщину и злился на обстоятельства, которые свели меня с ней. Глупо. Рано или поздно, но это должно было случиться – расплата за жизнь, которую я вел, должна была настигнуть. И я это знал.

Тогда мне удалось унести ноги, и компромисс со зверем вышел нелегкий. Я обещал ему, что обязательно отыщу эту женщину, буду держать с ней связь и выберу время получше. Зверюга у меня понимающая, спокойная и рассудительная – вся в меня. Ни в какой омут мы со зверем бросаться бы не стали. Телефон Яны я сохранил и даже дал ее номеру добро на связь в любое время дня и ночи…

И вот она вдруг объявилась сама.

Когда я слушал ее голос, еле сдерживал растекавшийся по лицу оскал. Понимала ли она вообще, кому звонит? Нет. Она лепетала мне в трубку что-то о поганой клинике, которую я бы обошел по широкой дуге при обычных обстоятельствах, и о деле, за которое она предлагает мне взяться. Особенно смешили всякие доводы, которые казались ей выигрышными – типа новейшего оборудования, лучших хирургов страны и прочей шелухи. Но ее наивность с каждым словом разжигала охотничий азарт, как искра разжигает ворох сухой листвы.

Ты же не думаешь, девочка, что я просто так прыгаю за руль и несусь в ночь оперировать первого попавшегося пациента? Нет, она именно так и думала.

Но это ненадолго…

Глава 1

– Яна, все готово?! – заглянул в ординаторскую старший хирург смены.

Я глянула на часы – половина первого ночи.

– Все на столе, – машинально кивнула я на аккуратную папку, стараясь не выдать голосом ни усталости, ни раздражения.

А раздражаться было на что. Кто поверит, что у этой звезды хирургии в райдере указана я? Сейчас весь персонал отделения считал, что я сама проявила инициативу повилять хвостом перед холостым перспективным мужиком. Казалось бы, слухом больше, слухом меньше – отстою рабочий день и потребую себе выходной, высплюсь, помедитирую и справлюсь со всеми последствиями этого досадного события. Пройдет неделя, и на позорную доску обсуждений вывесят кого-то другого.

– О, говорят, приехал! – раскрыл глаза, глядя на мобильный, ординатор и унесся.

Я прикрыла свои и протерла виски. Тело неприятно вибрировало от напряжения. Нет, всякое мы тут переживали: и судебные разбирательства, и важные делегации, и обслуживание архиважных персон, для которых закрывался целый корпус. Казалось бы, гастроли Князева по сравнению со всем этим – сущая мелочь. Ну потреплет он тут всем нервы – подумаешь! Но бывают дни, когда ты просто не можешь это переварить. И сегодняшний был именно таким. Осень, хандра, вечно свинцовое небо и холод, отсутствие отпуска, тепла и заботы…

Я тряхнула волосами, приходя в себя. А тем временем в коридоре уже нарастал гул голосов, и послышались шаги. Я подскочила со стула, вдохнула глубже, выдохнула…

Три, два…

Двери открылись, и лавина суеты едва не смела меня с ног.

– …А это ваша помощница, как вы и просили – Яна Анатольевна, – возбужденно возвестил Пал Петрович, одной рукой разгребая перед собой делегацию и указывая на меня Князеву другой.

Когда я видела этого мужчину последний раз? Полгода назад. Но иммунитета после первого знакомства у меня к нему ни черта не возникло. Одет как бог, самоуверен как дьявол!

– Здравствуйте, – успела я дежурно улыбнуться мужчине, вяло отмечая попытку босса отвести от меня волну предрассудков.

А в следующий вздох уже остолбенела под холодным цепким взглядом «звезды».

Я совершенно растерялась, когда Князев вдруг хищно усмехнулся мне уголками губ. Никто этого не заметил – все чего-то ждали от меня, но я не оправдывала надежд. То ли от усталости, то ли от резко возросшей концентрации тестостерона на один квадратный метр вокруг, я так и раскрыла рот, окончательно теряясь, словно школьница.

Но руководство тут же заполнило паузу:

– Яна приготовила все, что вы просили, – умело перевел Пал Петрович на меня все стрелы и кинжалы разом, если вдруг Князева что-то не удовлетворит в нашей подготовке.

– Все на столе, – наконец, хрипло выдавила я, понимая, что народ в кабинете уже откровенно надо мной потешался.

Какое фиаско! Я со школы не заливалась краской!

– Присаживайтесь, – суетился босс.

Я не отставала. Стойко игнорировала нехватку воздуха и разбирала папки по мере их упоминания Павлом Петровичем:

– Вот здесь все обследования, тут – анамнез…

– Где анкета? – Голос Князева в секунду выстудил воздух в комнате, и по моей спине прошел озноб.

– Вот, – положила я перед ним документ.

Все в комнате затихли, когда Князев опустил взгляд на лист. Я же просто перестала дышать.

– Яна, вы сейчас рухнете на стол от гипоксии, – вдруг заметил в тишине Князев, и по комнате прошла волна расслабленных смешков.

– Извините, – пролепетала я глупое и отошла от него на шаг.

На что он вдруг повернул голову и бросил холодный взгляд мне за спину:

– Зря вы предпочли мне господина Павлова. Он вас точно не спасет, судя по отсутствующей длительное время практике. – И Князев вернул взгляд к документу, игнорируя пыхтение главы отделения экстренной хирургии. – Господин Павлов, вы думаете, я не знаю, как вы поносили меня за глаза на конференции по общей хирургии в Питере?

Тут присутствующие уже не усмехались, а я еле заставила себя замереть и не шагнуть к Князеву обратно. Главный бабник отделения – престарелый самохвал и ловелас Иван Антонович Павлов – даже в приглушенном свете комнаты заметно побледнел.

– При всем уважении, Игорь Андреевич, я бы не стал на вашем месте полагаться на домыслы… – начал было он.

Но Князев раздраженно перебил:

– Вы не попадете в мою команду ни сегодня, ни когда-либо еще не по этой причине. С вами отказываются работать ведущие хирурги уже не первый год, да и здесь вы давно не оперируете…

– Игорь Андреевич, – вступился было Павел Петрович, спеша восстановить статус-кво, – разрешите мы обсудим это позже?

– Мы разве никуда не спешим? – холодно заметил Князев. – Если вы – нет, то можете обсудить состав команды уже с другим хирургом.

А вот тут в кабинете воцарился арктический холод. Все снова подобрались и напряглись. И в этой тишине особенно отчетливо был слышен скрежет сопротивления в голосе главы клиники:

– Иван Антонович, прошу вас покинуть наше собрание. Вы не участвуете в операции.

Павлову хватило ума убраться молча.

Дальнейшие переговоры с Князевым прошли гладко, насколько вообще могли. За полтора часа меня выжало до основания, хотя ко мне никаких претензий не возникло. И когда все уже поднялись со своих мест, Павел Петрович подхватил меня под локоть и тихо приказал на ухо:

– За ним – везде по больнице.

Я вымотано кивнула.

* * *

Я был на взводе.

Все здесь бесило. Все эти «недохирурги» – золотые-мальчики-руки-из-задницы! И Павлов был на самом деле не самым неудачным примером. Не любил за это GHC Clinique – половина персонала набрана сквозь пальцы, и больше времени и нервов тратится на выбраковку, чем на работу. Но сегодня и с пациентом не повезло. Какой-то священнослужитель с личными секьюрити по всем углам отделения и приторным шлейфом фейковых убеждений…

Все здесь было против меня. Все сегодня наказывало меня за нарушение собственных принципов! А всему виной банальная слабость! И ее причина – женщина.

Я усмехнулся, глядя в карту.

– Вам что-то кажется смешным в моей карте? – оживился старик, тонувший в необъятной кровати. Смотрел на меня цепко. Взгляд натасканный на вызов трепета у грешников, не иначе: высокомерный, холодный и требовательный. Что бы он сказал, узнав, кого сегодня призвали высшие силы ему в помощь? – Или вы не над содержимым карты?

Голос прокуренный, надтреснутый и скрежещущий по нервам, как когтями по металлу. Я поморщился, возвращаясь мысленно к делу.

По плану у меня сегодня экстренное стентирование артерий человека, который усложнил мне задачу насколько мог. И мне было интересно – кто в этой комнате самый больший идиот.

– Вы поступили сюда после того, как врачи скорой помощи обнаружили у вас ранний инфаркт вместо острого аппендицита…

– У меня болел живот, – развел он сухими руками. – Честно говоря, он до сих пор болит… Сложно поверить, что это инфаркт.

– Значит, вас не смогли убедить, – поделился я выводами. – Месяц назад у вас проводилась коронарография, показавшая сужение артерий на пятьдесят пять процентов, и вам все еще сложно поверить, что ваша жизнь под угрозой?

– Врачи прописали мне какие-то таблетки, я их принимаю, – помрачнел он, а я мысленно передал пальму первенства по идиотизму ему. – Вы меня отчитывать тут собрались или все же будем спасать мне жизнь?

Мне всегда было интересно, насколько человек на моем операционном столе хотел жить. Этот считал себя бессмертным.

– Таблетки вы не принимаете, – заметил я и отложил папку. – Иначе не оказались бы здесь.

– Игорь Андреевич, – попытался встрять главный по бардаку, но я не обратил внимания.

– Почему вы не принимаете статины? – ввинчивался я взглядом в старика. – Препараты от гипертонии тоже вами игнорируются. Вы что, думаете, что бессмертны? Но черт с ним. Сейчас вы отказываетесь даже от обезболивающих!

– Игорь Андреевич, здесь дело деликатное, – упорно влез директор клиники.

Но священник все же нашел в себе силы ответить за себя:

– По личным убеждениям. Меня предупредили о рисках.

– Что за личные убеждения заставляют вас усугублять собственное состояние и увеличивать эти самые риски, о которых вас якобы предупредили? – не давал я обстановке остыть.

– Я заслуживаю эту боль, – выпрямился он, изображая из себя кого-то, достойного уважения. – Я хочу ее терпеть.

– Попросили бы вашего охранника вам гвоздь всадить в глаз, – склонил я голову набок, не отказывая себе ни в чем.

– Игорь Андреевич… – побледнел главврач.

– А вы, смотрю, совершенно незнакомы с врачебной этикой, – усмехнулся старик, изрядно взбледнув. Еще бы! Ему на глазах становилось хуже. Люди еще не видели, но я уже различал это в воздухе – у него менялся запах. Я слышал учащенное дыхание и глухое натужное сердцебиение. Один придурок решил поиграться со смертью в догонялки, а другие это позволили. И все это теперь разгребать мне. – Или считаете, что лучше всех в этой комнате? В Бога, конечно, тоже не верите…

– Для вас сейчас я – самый лучший в этой комнате, и верить вам стоит тоже только в меня. Потому что вы и все эти люди вокруг максимально сократили вам сегодня путь к вашему Богу. Но зато предупредили про риски.

– Игорь Андреевич, – просипел главврач, но я даже бровью не повел.

– Готовьте к операции и введите, наконец, обезболивающее! – рявкнул я и глянул на часы. – Потому что примерно вот сейчас… ему станет очень больно.

Священник онемел, дергая нервно горлом, а его пульс вдруг стремительно набрал обороты. Все в комнате сорвались с места.

Но все это было неинтересно. Этому клоуну в рясе повезло. Он будет у меня жить, несмотря ни на что. Но все мое внимание снова переметнулось к женщине, ради которой я тут вообще появился и теперь брызжу ядом. Она, кажется, снова перестала дышать, притихнув у дверей палаты с широко раскрытыми глазами. Я прошел мимо, и ее тут же отгородил главный врач, бросившись за мной в коридор.

– Игорь Андреевич, при всем уважении!..

– Вот давайте при нем и останемся, – резко затормозил я, оборачиваясь. Главный раскраснелся, вспотел и выкатил глаза, сглатывая возмущение. – Мне плевать, что вы думаете – я не в песочнице приехал играть. Показатели пациента ухудшаются на глазах, а он мне рассказывает, что его проинформировали о рисках. Плохо информировали! Если с ним что-то случится, вас его адвокаты на кирпичи разберут. Первый раз, что ли?

Я не стал дожидаться, пока он придет в себя. Появился шанс, что его послушная помощница разовьет достаточную скорость, спеша за мной по коридору, и мы останемся в лифте одни.

И я этого шанса не упустил, а Яна не подвела.

Неплохо она бегает на каблуках в третьем часу ночи – подкованная лошадка. Я придержал для нее лифт, пока она не дала заднюю. О чем тут же и пожалела, раскрыв на меня большие испуганные глаза, когда мы остались одни.

Попалась.

Зверь во мне оскалился во всю пасть, в то время как я сложил руки в карманы и приготовился слушать. Девочка – профи, она обязательно что-то скажет.

– Спасибо, что согласились приехать…

Голос у нее окреп – не такая уж и робкая. Я с интересом скосил на нее взгляд, решая, как с ней быть. С одной стороны, мне уже тридцать девять. С другой, только три часа ночи, а впереди еще операция.

– …Павел Петрович сказал, что вы не отвечаете на такие звонки и тем более не приезжаете.

– Он прав, – перебил я раздраженно, делая вид, что теряю интерес. – И благодарность мне ваша тоже не нужна.

– Простите, – стушевалась она. – Хотите чего-нибудь?

Я думал, что снова взял все под контроль, как и полгода назад при первой встрече с ней. Но стоило Яне задать простой ничего не значивший вопрос, и у меня пересохло в горле.

«Хочу. Я очень хочу нажать сейчас на кнопку „стоп“, растрепать твои волосы и поставить на колени…» – мысленно прорычал я.

Чего мне стоило просто промолчать, понял, когда вышел из лифта – ноги знакомо дрожали. Предвкушение будоражило все мое существо. Не будь я зверем по сути, многое бы отдал, чтобы пережить подобные эмоции.

Голод…

Как он тонко дрожал на кончике нервов, как впрыскивался в вены и ставил каждый волосок дыбом – мечта! Наркотик. Личный, созданный только для меня…

Почему я бегал полгода?

Потому что знал, что мало не покажется. Я – не юный щенок, и ценность выбора женщины для меня одна из самых особенных. Только об этом никто не узнает. И это будет самым сложным испытанием.

Яна неблагоразумно следовала за мной, вызывая все больше сомнений, что я вообще смогу от нее отвлечься и сделать свою работу так же блестяще, как и всегда. Пришло время проверить себя на прочность.

– Может, кофе? – послышалось слабое за спиной, когда я достиг стола в кабинете.

– Идите домой, – глухо приказал я, не оборачиваясь. – Вы мне больше не нужны.

Глава 2

Вот же мудак!

Я в очередной раз остекленела уставшим взглядом в окно такси.

Бывают же такие отвратительные мужики! Правильно тот священник сказал – лучше всех себя считает, не иначе! Интересно, он женат? Вряд ли. Какая женщина выдержит такого нарцисса? Хотя это я старомодная. Я росла в маленьком городке, в скромной семье с привычными теплыми ценностями: взаимоуважение, любовь, поддержка. Хорошо было приехать к родителям на выходные и отдохнуть от этой столичной головокружительной скорости жизни и изменений, в которые она увлекала. Встречаться с такими мужиками, как этот Князев, теперь для большинства девчонок заоблачная цель. Богатый, занятой, требовательный к окружению… Да он же псих настоящий! Но нет. Мечта, чтоб ее.

Я брезгливо поджала губы и опустила уставший взгляд на экран мобильного. Ну что ему еще надо?

– Павел Петрович? – собрала я остатки сил, чтобы голос звучал привычно собрано.

– Ты уже дома?

– Нет. Что, разворачиваться?

Подумалось, что я скорее уволюсь сейчас. Но начальство только спросило, куда делись несколько папок со стола. Пришлось напомнить, что сам же утащил их в кабинет пациента.

– Почему ты уехала? – вдруг спросил он, когда я едва не попрощалась.

– Вы же отпустили, – опешила.

– Ну, Князев же хотел, чтобы ты осталась…

– Я вам уже сказала, что он сказал, что я ему не нужна.

Вот всегда приходится повторять боссу одно и то же по несколько раз! Тем более когда это все звучало так неприятно для самолюбия.

– Яна, я так и не понял, как тебе это удалось…

– Вы еще об этом не пожалели? – вспылила. – Он же скотина!

– Яна, он отца Афанасия с того света сейчас вытащил. И нас вместе с ним. Зря я потакал больному старику. А вот Князев смог показать ему, кто главный. Все думали, что конец. А я уже представил, как мне грозит отставка… Но Князев как вцепился в старого идиота! Я такого в жизни не видел! Такие четкие движения… он на самом деле не от мира сего.

Давно никто так не впечатлял моего босса. Прискорбно было то, что поделиться ему этим было не с кем. Я вздохнула.

– Хорошо, что все так сложилось, – попыталась поддержать беседу, тоскливо поглядывая на часы. – Значит, имеет смысл его и потерпеть…

– Имеет… Ладно, Янка, спокойной ночи. Ангел ты наш…

– До свидания…

– Завтра в двенадцать жду.

И я даже не успела взвинтиться, но руководство уже отбило звонок. Вот же старый упырь! Уже пятый час утра, какие в двенадцать?!

Я доползла до квартиры, кое-как привела себя в порядок и завалилась на кровать, засыпая на лету.

Надо ли говорить, что в полдень я только проснулась, забыв поставить будильник? Но никаких истерик по мою душу мобильный не транслировал – пропущенных не было. Сама я лишь пожала плечами – ну что они мне сделают? Уволят за прогул? Это вряд ли – Павел Петрович без меня собственную тень не найдет. А за вчерашний подвиг меня вообще должны на руках носить.

«Яна, мой личный водитель тебя ждет. Как проснешься – приезжай», – нашлось сообщение в мессенджере от босса.

Ну или так…

Но поспешить у меня не получилось. Я то и дело застывала взглядом на кофейной струйке, на мельтешащих на ветру за окном березовых ветвях, а между этим в мыслях мелькали воспоминания о вчерашней ночи. Этот Князев меня чем-то зацепил. Я не обращала внимания на сплетни, на усталость, на отсутствие у меня личной жизни… но слова какого-то зарвавшегося мужика меня вдруг надломили. Я так явственно вдруг почувствовала, что не хочу никуда ехать, что меня парализовало. Я не хочу видеть босса, не хочу держать спину прямо, не хочу надевать каблуки и носиться на них по этажам клиники… Что за слабость? Выгорание? А оно существует вообще? Может, у меня осенняя хандра? Или вирус? Наверняка.

Кое-как собравшись, я уныло посмотрела на каблуки… и вытащила из шкафа кеды. Не знаю, что на меня нашло, но я решила попросить у босса отпуск. Пусть хотя бы неделю даст передохнуть. Одевшись вполне себе по-деловому, хоть и слегка молодежному, я распустила волосы, покрутилась перед зеркалом и, оставшись довольной, спустилась вниз.

Погода сегодня стояла солнечная. Порывы ветра время от времени задували завораживающий листопад под колеса автомобиля, прохладный воздух врывался в приоткрытую форточку, обещая, что вкус кофе сегодня будет особенно хорош, а жизнь наладилась. Все же недосыпы не лучшим образом влияют на настроение. Кофе в кафетерии на первом этаже действительно не подвел. Обхватив большой бумажный стаканчик озябшими пальцами, я вошла в лифт и уже было поднесла стакан к губам, как вдруг передо мной материализовался сам Князев и невозмутимо шагнул в кабинку.

– Вам на восьмой? – холодно осведомился он.

– Да, – кивнула я, и мужчина нажал кнопку.

Я медленно опустила стаканчик и задержала дыхание.

– Мне не нравится, что я постоянно вызываю у вас остановку дыхания, – заметил он в тишине пространства. – Нам еще работать вместе…

– Работать? – глупо переспросила я.

Он повернул голову и устремил на меня до жути внимательный взгляд. Показалось, лифт остановился. Или время застыло. Или сердце. Князев смотрел, не мигая, а я не смела пошевелиться.

– Не пропадать же вашей удаче, – усмехнулся, наконец, и отвернулся. – Проведу несколько операций в вашей клинике.

– Вам у нас понравилось? – предположила я глупое.

Он усмехнулся, не глядя на меня:

– Да уж…

– А можно вопрос? – вдруг сорвалось с губ быстрее, чем я успела подумать. Пульс подскочил, и я задышала чаще, компенсируя нехватку кислорода. Князев снова повернул ко мне голову, вопросительно вздернув бровь. Черт, ну как же он хорош! А этот его парфюм, окутавший меня за нашу совместную поездку, уже подобрался к мозгам, парализуя их, не иначе. И я расценила его молчание как согласие. – Почему вы вчера ответили на мой звонок?

– Я ждал другого звонка. Устал. И случайно ответил вам.

– Но вы могли бросить трубку.

– Я давал клятву Гиппократа, – досадливо процедил он. – А вы так быстро протараторили речь о моей важности для чьей-то жизни, что я уже не смог отказать.

– Вы никогда не отказывали?

– Если у меня было время и ресурс – нет.

Створки лифта открылись, и мы вышли с ним на верхнем этаже. Я все норовила пропустить его вперед, но он изящно оказывался рядом, заставляя чувствовать себя глупо.

– Яна, мне туда же, куда и вам, – раздраженно заметил он.

– Простите, – пристыжено пролепетала я и запоздало перестала метаться по коридору.

Все внимание персонала уже было приковано к нашей паре.

– А вы всегда приезжаете на работу в три часа дня? – поинтересовался он.

– Нет. Я и до утра не работаю обычно, – неожиданно раздраженно выдала я. – А вы любите, чтобы ваши помощники ночевали в больнице?

И в этот момент Князев вдруг плавно опередил меня на пару шагов и взялся за ручку двери в приемную главврача, но я его маневр успела заметить лишь тогда, когда влетела в его грудь. Вместе со стаканчиком вожделенного кофе.

– Простите! – отскочила я, смущенно вскидывая руки и разливая остатки ароматного капучино ему еще и на брюки.

Последовала немая пауза, в которую я вскидываю голову и обжигаюсь чуть ли не осязаемо о его злой взгляд. Князев замирает с открытой дверью и даже не пытается отреагировать как нормальный человек – зашипеть, оттянуть рубашку, залитую кипятком, сматериться… Вместо этого он стоит и убивает меня взглядом, пока я не додумываюсь отбросить стаканчик и кинуться к нему, чтобы снять с него рубашку. Я с разбегу впиваюсь в пуговицы дрожавшими пальцами, приговаривая «боже-боже-простите», и принимаюсь оголять его грудь.

Сбежались все – секретарь босса, сам Павел Петрович и все, кому так повезло попасть в эпицентр моего позора. Они стояли и пялились молча! Ни одной заразе не пришло в голову меня остановить! А я не могла остановиться сама. На третьей пуговице я подумала, что хана мне – меня уволят, напишут самую трагичную рекомендацию на свете, и я умру от голода, больше не найдя себе работу. На четвертой и пятой пуговице от отчаяния я схватилась за простую истину: «Делаешь глупость – делай ее уверенно!»

– Что вы стоите?! – хрипло заорала я на последней пуговице и рывком вытащила рубашку Князева из брюк. – Принесите что-нибудь от ожога!

Куда мне девать чертов взгляд?! От открывшегося вида на его крепкий живот и полоску темных волос, уходивших за пояс, меня едва не ослепило. Спасаясь от полномасштабного конфуза, я вскинула взгляд на лицо Князева и вспыхнула не только щеками, но и всем телом! А он точно ждал этого, усмехаясь мне так, будто с этим моим позором выиграл пари на миллион.

Толпа заметалась, загудела, но не так эффективно, как требовалось. Тогда Пал Петрович раздал конкретные указания, и вместе мы завели Князева в его приемную. Босс рассыпался в недоуменных извинениях, а я задыхалась от смущения, еле переставляя ноги. В какой-то момент у меня перед глазами вдруг стало темно, а звуки сначала выключились, а потом сменились на противный писк.

– Перцева! Янка! – бессильно требовал Петрович.

– Уберите это, – рычал Князев, прижимая к груди. – Где каталка?

К груди?! Я дернулась, но он меня не выпустил.

– Каталку! – пронеслось по коридору.

Боже мой, ну что за сюр?!

– Отпустите, пожалуйста, – заерзала я, пытаясь проморгаться. – Мне уже лучше.

– Вам не кажется, Яна, что командовать – не ваше? – вдруг вкрадчиво усмехнулся он мне на ухо.

Шел куда-то, и я все не могла понять – меня потряхивает от его шагов, пережитого или происходящего сейчас. Он ведь идет по коридору с оголенной мной грудью и несет меня на руках. Сердце снова заколотилось где-то в горле, и я притихла в его руках, испуганно хлопая глазами.

– Каталка, – провозгласили вдруг рядом, и Князев усадил меня на подогнанный транспорт, но улечься не дал:

– В коленно-локтевую, Яна Анатольевна, – приказал сурово. – А то у тебя сейчас сердечный приступ случится…

– Боже, зачем?! – задохнулась я, округляя глаза. – Игорь Андреевич, мне плохо! Не надо в коленно-локтевую, пожалуйста! Я больше не буду поливать вас кофе!

В коридоре тем временем собиралось все больше народа. Кто-то даже заржал после моего сопливого монолога, но Князев не разделил веселья.

– Яна, вы совсем дурочка?! – рявкнул он и собственноручно поставил меня на каталку на четвереньки и надавил между лопаток. – Быстрее в смотровую!

При всем моем унижении был в этой позиции один плюс – я больше никого не видела. Слышала, что в лифте с нами собралось несколько человек, но Князев ни с кем не разговаривал, держа руку на моем пульсе – то на запястье, то на шее. Когда меня вкатили в смотровую, он помог мне подняться и улечься на спину. Его тревожный взгляд прошелся по лицу, и я лишь вздрогнула, когда он вдруг рывком распахнул мою рубашку, совершенно не заморачиваясь пуговицами. Я только округлила глаза и обреченно вперила взгляд в потолок.

Как мы дошли до того, что раздели друг друга при всей больнице в первые сутки сотрудничества?

Ладони Князева оказались такими горячими, что в горле пересохло. Сердце продолжало выбивать неровную чечетку о грудную клетку, и мне казалось, я подпрыгиваю под этот ритм. Но все это показалось ерундой по сравнению с тем, что Князев вдруг парой точных движений оставил меня и без лифчика.

– Как она? – влетел Пал Петрович в смотровую, но Князев рявкнул ему выйти, и с нами осталась одна медсестра.

– Яна, жалобы на сердце были? – сурово глянул на меня и выдавил на датчик каплю лубриканта.

– Нет, – прошептала я, совсем теряясь от эмоций и ощущений. Мне определенно нехорошо – страх накатывал волнами, и становилось плевать, кто именно взялся меня спасать. Но волна отступала, и меня накрывало стыдом, смущением и чем-то еще, сбивавшим дыхание и грозившим снова отключить мозги. – В детстве перенесла инфекционное заболевание, стояла на учете… лечили, кажется, миокардит… и диагноз ставили кардио… мио…

– Кардиомиопатия, – раздраженно закончил он за меня. Мышцы сократились от первого касания холодного датчика. Князев четким движением обрисовал им мою левую грудь и надавил под ней на ребра, глядя в монитор. – Дайте стетоскоп, – приказал медсестре, не отрываясь взглядом от экрана. – И готовьте кардиограф.