Путевой дневник. Том 1. Хозяйка демонов

Повсюду покоились огромные каменные плиты, покрытые лишайником и скудной зеленью, расколотые статуи, обломки колонн, и Всевышним лишь известно, что ещё. От горизонта до горизонта простирались развалины минувшего величия прежде красочной людской столицы, по руинам которой достаточно сложно представить, на что Сатара походила в момент расцвета. Но два вывода я всё же сделал: город был большим, почти бескрайним, и плотно заселённым.

Ко второй половине дня, когда я уже окончательно вымотался, мы поднялись на полуразрушенную стену, возвышающуюся над остальными руинами огромной горой. Сооружение выглядело достаточно широким, и сложно даже вообразить, чем оно служило для своих строителей. Металлия шла впереди, как и прежде. Внезапно, она дала знак Мизраэлю остановиться, и тот выставил руку перед собой, чтобы затормозить меня. Но я поздно спохватился и врезался в неё. Лунг злобно сверкнул глазами, но ничего не сказал, лишь поманил меня за каменную плиту, высотой без малого во весь его рост. Но оттуда всё же было видно…

Теперь я понял, что насторожило Металлию. Там, внизу, за россыпью валунов и плит что-то рычало и ворчало. Огромное. О, Всевышние, спасите мою душу! О, Великий Суллун! Я видел только его спину. Демон казался громадным! Каким-то грязно-рыжим, несуразным, с мощным телом, из хребта которого вздымались обломанные рога, с длинным, тонким хвостом и странными задними лапами, напоминающими обточенные колья, наполовину вонзающиеся в землю. Из которой, к слову, сочилось нечто отвратительное, некая чёрно-гнилостная масса, покрывающая всю округу толстой липкой плёнкой. Лунги именовали её скверной тления, и жижа эта являлась результатом демонического дыхания, разрушающего окрестность, всё живое, даже почву близ червоточин. Тварь имела чрезмерно удлинённые, неуклюжие передние лапы, вооружённые острыми когтями, которые она не использовала для передвижения, оставаясь на костяных ногах.

Больше ничего разглядеть не удалось. Мне приказали спрятаться за плиту, сидеть тихо и не привлекать внимания. Мизраэль приступил к подготовке ритуала. Выглядело это вполне обыденно и скучно, и даже как-то нелепо. Лунг встал, выпрямил спину, закрыл глаза, раскинул руки в стороны и принялся бормотать себе под нос что-то на хатре, мне не понятное. Затем присел на одно колено, приложив при этом указательный и средний пальцы к своему лбу, наращивая темп бормотания. Вскоре поза вновь сменилась. Но Мизраэль меня не интересовал. Я слышал, что демон зашевелился, слышал грохот, его могучие шаги, пронзающие землю, бульканье скверны тления. Затем последовал лязг доспехов и оглушительный рёв. Видимо, чудовище заметило Металлию.

Я сидел тихо, как мне и велели. Но вся сложившаяся ситуация начинала разочаровывать. Я же добирался до этих треклятых руин в убийственном похмелье не для того, чтобы прятаться за плитой и любоваться невнятными телодвижениями Мизраэля! Поэтому убедившись, что лунг меня не видит и не принимает в расчёт, выбрался из убежища. Взгляну одним глазом, никто меня не заметит. Что может плохого случиться, если я немного посмотрю на демона? Не могу же всю битву просидеть в тёмном углу, слушая звон металла и рёв зверя. Всё-таки, я делаю это для науки, не для себя. Только подумайте… кто ещё из Империи может похвастаться тем, что изучал живого, настоящего демона?..

Выйдя из-за плиты, я понял, что так тоже плохо видно, и решил подобраться поближе. Оглянулся на Мизраэля, но тому и дела до меня не было.

Тут же меня охватил смертельный ужас. Вот он, лицом к лицу! Демон очутился даже больше, чем я предполагал, и ничем не напоминал всё виденное мною до сего момента. Чудище обладало длинными, проворными пятипалыми лапами с огромными когтями. Его спину и предплечья испещряли закруглённые рога, а с боков свисали колтуны шерсти. Голова у зверя казалась непропорционально маленькой, но с массивными клыками на выдающейся нижней челюсти. Ничего более уродливого я в жизни не наблюдал! Существо из иного мира, Тчеланская погань и скверна.

Демон злобно рычал на Металлию, так громко, что даже у меня уши закладывало. И с такого расстояния я мог чувствовать его зловонное дыхание.

Но лунга-воительницу это совершенно не смущало. Она ловко уворачивалась от атак чудовища, нанося ему глубокие раны. Демоническая кровь чёрно-болотного цвета брызгала во все стороны, порой оседая у неё на доспехах. Запах сделался нестерпимым, и я зажал нос рукой. Иногда Аман-Тар падала, и у меня замирало сердце, но она быстро подскакивала на ноги, выравнивалась и снова отражала удары демона. Грязь и кровь перемешались на лоснящейся поверхности кирасы, превращая её былой стальной блеск в мерклый. Я подходил всё ближе и ближе. Мне хотелось видеть больше, видеть всё, разглядеть самые мельчайшие подробности. Это невообразимая удача! Я словно очутился в первом ряду среди тех счастливцев, которым довелось лицезреть, как Великий Галахран расправился над драконом смерти.

Но, похоже, переусердствовал. Потому что в следующий миг уже кубарем летел вниз, к демону и Металлии, собирая по пути все каменные выступы. Не знаю, в этот момент мне было больнее или страшнее, или же я вообще ничего не чувствовал.

Ещё мгновение, и я лежу пузом на камнях, силясь подняться. А демон и лунг замерли, и оба смотрят на меня с непониманием. Я заметил, как потрескавшиеся губы Металлии пытаются выговорить моё имя, но у них ничего не получается. Древняя пребывала в недоумении, но её глаза гневно светились, я знал это, несмотря на то, что огонь их частично скрывал шлем. Но тут время словно замёрзло. Всё стало каким-то медленным, нереальным. Движения Дрейк, движения демона, мои движения – они как будто замедлились.

Тварь оказалась расторопней нас обоих, и кинулась на Металлию. Но лунг вовремя опомнилась, сверкнул меч и отсёк одну из передних лап чудища. То истошно заревело, запрокидывая вверх голову. Затем мощным ударом огрело древнюю, снеся её с ног и отправляя в ближайшую каменную стену. Меч выпал из её руки в полёте, и я вздрогнул, услышав слабое «дзинь». Клинок ударился о камни. Демон направился к Металлии, но тут я подскочил на ноги, подбежал к её оружию, подхватил его ловко и легко, и устремился вперёд. Не понимаю, как я смог так быстро встать и добраться до лунга. Не помню, не знаю.

Тчеланская тварь, лишённая конечности, никак не могла прийти в себя, и я успел промелькнуть мимо неё. Опустился на колени рядом с Металлией, которая уже почти поднялась на ноги, вложил ей в руку меч, она злобно и негодующе толкнула меня в плечо, но затем резко дёрнула на себя и попыталась закрыть собственным телом.

И я понял, почему. Когти порезали воздух – просвистело в ушах. И даже этот тихий звук для меня растянулся. Помню, что потом спине стало горячо. Поначалу, это было даже приятно, но затем жар стал нестерпимым. Я закричал.

Точно не помню, что было дальше. Какая-то неразбериха. Сумятица. Металлия отпихнула меня за небольшую груду поваленных камней, другой рукой отсекая несколько когтистых пальцев зверя. Он продолжал реветь. Я кричал. Она кричала на меня. Демон выл. Теперь я полностью прочувствовал, как же мерзко смердит из его пасти. Гниль, запах разложения.

Я услышал пару «дзинь», затем демон снова заорал, и тошнота подступила к горлу. Кажется, я не сдержусь. Нестерпимое зловоние. Попытался перевернуться на спину, чтобы хоть что-то разглядеть, и, может, понять, что происходит. Но всё мое тело пронзила невыносимая боль. Вновь раздался свист – будто что-то режет воздух.

Спину снова огрела нестерпимая боль. Я не был к ней готов, поэтому долго не мог прийти в себя. Перед глазами всё потемнело, поплыло, и я упустил тот момент, когда демоническая голова полетела наземь. В воздухе повисло нечто странное, неестественное, и я долго не мог сообразить, существует ли оно на самом деле, или же это привидевшаяся смерть подбирается ко мне на тонких, костяных лапах араша.

Металлия подбежала к моему нехитрому укрытию.

– Ты идиот, – прошептала она, подтягивая меня за одежду к себе на колени.

Нет, вряд ли прошептала. Она кричала мне в ухо, повторяя одно слово: «идиот».

Я видел её испуганное лицо на фоне уродливого тела демона, обрушившегося мёртвым грузом на землю. Оно покрывалось искрящимися золотинками, и это казалось настолько красивым и притягательным, что я невольно протянул руку к происходящему, но её перехватила древняя. С лица Металлии на меня капал пот. Её губы дрожали. Что я наделал?

Потом пустота.

Открыл глаза. Долго не мог понять, где нахожусь. Что-то шумело. Билось. Солоноватый запах… это морские воды. Неудобно. Шея затекла. Я лежал на животе.

Перед глазами всё плясало. Невыносимая тошнота подступила к горлу. Слышались чьи-то голоса, но будто из другой комнаты. Из комнаты с плотно закрытой дверью. В глотке всё пересохло. Я почувствовал в своей руке чью-то ещё и крепко сжал её. Мне было страшно. Я не мог понять, что происходит, жив я или нет. Может, это всё иллюзия. Предсмертный бред, агония. Нет… я всё же жив. Не думаю, что после смерти тело способно так нестерпимо болеть. Казалось, что спина разрывается на маленькие кусочки. Хотелось кричать, но сил не нашлось.

– Воды, – прошептал я.

Звуки с большим трудом превращались в слова. Кто-то поднёс к моим губам флягу, и я сделал пару глотков. Что произошло? Где демон? Неужели я опять всё испортил?

– Ч…что случилось? – наконец-то, я выдавил из себя.

– Всё будет хорошо.

Кто это? Чей это голос? Металлия? Нет? Кто?

– Металлия, он очнулся!

Не мог понять, звучал женский голос или нет. Я попытался сосредоточиться, в надежде, что зрение перестанет подводить меня. Просто тёмное пятно. Размытое чёрно-синее пятно на бледно-сером фоне.

– Мина? – прошептал я.

– Всё будет хорошо, Валентор. Скоро будем дома, – отвечал мне другой голос, до боли знакомый.

Дома… Вряд ли я буду дома. В этой жизни.

Кто-то провёл ледяной рукой по моей голове. Стало так приятно. Облегчение.

– У тебя просто небольшая царапина. Тебе надо отдыхать. Не говори, спи, – повелительным тоном, но всё же учтиво посоветовал мне чудный женский голос.

– Я ничего не… что случилось?..

Силы снова начали покидать меня. Веки слипались сами собой. Я никак не мог этому противостоять.

– Это так глупо и безответственно! – зазвучал где-то на заднем плане строгий мужчина. – Зачем ты вообще его притащила в Сатару? Ума лишилась? Посмотри, что ты наделала.

– Ныне прок какой от твоих напутствий? Греби лучше… сделала, то, что сделала, – отвечала дама напевом.

– Да! – усмехнулся чужак. – Результат на…

Сказать честно, последующие семь-десять дней я толком не помню. Мне о них рассказала Мина, когда я очнулся уже в своей комнате. В Эль’Кавре.

Нет, безусловно, наличествовала парочка просветлений. Помню, что рядом Мизраэль и Металлия, я их не вижу отчётливо, но догадываюсь, что это они. Вокруг одна вода. Помню тошноту, головокружение и страшную боль в спине. Помню неведомую белую комнату и лунга в потрёпанной мантии с блестящими, ярко-жёлтыми глазами. Они спорили. Незнакомец утверждал, что поражение плоти – недуг, преследующий исключительно бессмертных, но людей он минует стороной. Я никогда прежде не слышал о поражении плоти. Собеседники перепрыгивали с часлната на хатр, и я не уловил цельной картины. Странный господин полагал, что меня вскоре подкосит поветрие, и не знал, стоит ли перевозить сейчас больного в замок. Но я только и твердил, что о дворце. Эль’Кавре. Сам не знаю, почему. Не помню этого.

Помню, что сильно трясло… экипаж? Телега? Помню холод… и больше ничего не помню. Так что, можно считать, что этой недели не существовало в моей жизни. Или, вернее, эту неделю меня в ней не было.

В полное сознание я пришёл, как уже говорилось, в отведённых мне покоях в замке. Вокруг стелилось тепло, укрывающее заботливо одеялом каждый объект в опочивальне. Жарко. Из камина доносился треск поленьев. Темно. Свечей не видно, свет исходил лишь от очага. Огонь придавал знакомым предметам странные, непривычные очертания. Всё казалось ненастоящим. Будто это сон. Призрачные тени плясали на потолке и стенах. Мне стало страшно. Это моя комната или Междумирье?

– Доброе утро. Точнее, добрый вечер.

Голос Металлии. Значит, всё-таки комната. Как же я был рад её слышать, чётко и отчетливо. Осознанно, не между неуловимой гранью, отделяющей бодрствование от забвения, на подступах к которой и провёл долгое время.

– Доброе…

Казалось, я не разговаривал целую вечность. Во рту всё пересохло, слова получались какими-то…неосязаемыми. Словно предметы. Или же в таком мрачном свете даже звуки изменяются до неузнаваемости?

– Славно, ты очнулся. Мы беспокоились за тебя.

Постепенно окружение начало принимать привычный облик.

Я прикрыл глаза. Сразу возникла сцена – я качусь по каменному склону. Демон тянет уродливые лапы к Металлии, я прыгаю к ней с мечом в руках. Когти проходят по моей спине… потом лишь беспорядок, и всё как в тумане.

Я… сделал неисправимую глупость?

– Металлия. Аман-Тар, прости… – прошептал я разочарованно и неуверенно.

Не уверен, что когда-нибудь осилю подыскать себе пристойное оправдание.

– Тсс-с… не надо.

Она подошла к изголовью постели и наклонилась. Выглядела так же, как и всегда. Как раньше. Здоровой. Никаких перевязок, ран.

Да… я помню. Потом, после того, как зверь разорвал мне спину, Металлия пыталась закрыть меня своим телом и подставилась под демонический укус. Зубы, терзающие кольчугу и поддоспешник, затем её пронзительный крик. Мне померещился хруст костей, и я вздрогнул, плотно зажмурив глаза. Всё. Никаких больше воспоминаний.

Теперь же она цела и невредима.

– Как твоя рука? – с великим трудом произнёс я.

– Это пустяки. А ты как? – откликнулась хозяйка замка схожим вопросом.

– Что случилось? Всё как в тумане, ничего не помню, – жалостливо простонал я.

– Ну…

Она подошла к окну.

Мне не терпелось узнать, как же обстояли дела в битве с арашем в Сатаре после того, как я потерял сознание, словно юная барышня при виде свежей раны.

– Если говорить кратко, то твоей спине немало досталось, – голос Металлии звучал тревожно и мрачно. – Как бы она не прогнулась под таким увесистым даром… На восстановление понадобятся луны.

Я это и без неё помню. Что там было ещё? Что было, когда я отключился? Завершили ли ритуал? Отправили демона восвояси? Или же… я всё испортил?

Чувствовал, что Металлия пытается скрыть от меня нечто, но безрезультатно. Я видел это в её движениях. В позе. В выражении лица и блеске глаз.

– Ну, это не страшно, – ответил я.

На душе стало значительно легче. Всё же, я волновался за собственное здоровье. Не хотелось остаток жизни провести в постели.

– А это и не всё… – добавила Аман-Тар.

Голос Металлии звучал обречённо. Я насторожился. Что, «не всё»?

В это время в комнату вошли две служанки, держа в руках тазы с водой и чистые полоски ткани для перевязки. Металлия опустилась в кресло и закурила. Ненавижу, когда она так делает. Обычно, госпожа принимает подобную позу, когда намеревается завести серьёзный разговор. А мне меньше всего сейчас хотелось выслушивать порицания и поучения. Я и без неё знал, что сглупил. Опять.

– Демоны из Междумирья, это тебе не волки или медведи. Они переносят заразу пострашнее. В общем, Валентор, не уверена, что ты выживешь, – сухо и отрешённо произнесла древняя.

Меня как будто по голове ударили чем-то плоским и тяжёлым, отнюдь не книгой заклинаний.

– Но я ведь очнулся! – начал я торговаться с Металлией, словно это она и выписала мне смертельный приговор, а не я, собственноручно.

– О, не волнуйся, это ненадолго, – уже печальным тоном прошептала госпожа. – Скоро ты снова потеряешь сознание. И вряд ли вообще когда-нибудь вернёшься в Ассалгот. То, что мы зовём поражением плоти, вызывается демоническими укусами, их кровью, порой даже просто царапинами. Но ты не бессмертный, это заболевание не властно над тобой. Так считается. Мы не знаем точно. Но узнаем. Тем не менее, араши всё равно ядовиты, и если не собственной скверной кровью, то майном они отравлены определённо. Что это? Поветрие, лунная жатва? Пока трудно сказать.

В голове никак не укладывалось. Как, как же так? Что мне теперь делать? Это злая шутка? Я обречён?

Показалось, что у меня отнялись ноги. Не выживу? Но я хочу, хочу выжить!

Ко мне подошли служанки и принялись делать перевязку. О, Всевышние, демоны вас побери! Боль безумная, и я стискивал зубы, чтобы не ронять лишних звуков. Кое-где ткань не отлипала, и её сначала отмачивали, но даже после такого приходилось прилагать усилия, чтобы снять старую повязку. На пол полетели окровавленные ленты, кое-где виднелся гной. Моё лицо исказила гримаса отчаяния, и я совершенно не желал, чтобы Аман-Тар видела меня таким.

– Так это из-за яда мне так… нехорошо? – прошипел я, пока заботливая прислуга обхаживала мои раны.

– Трудно именовать майн «ядом» буквально, лишь образно, – задумчиво ответила Дрейк. – С демонами имеют дело исключительно лунги, и по большей части, я. Не знаю, что теперь с тобой будет. Но от поветрия имеется одно средство. Желаешь его испробовать не глядя, или вначале узнать, что это такое?

Металлия отложила трубку, а потом села рядом со мной. Она показалась мне взволнованной и расстроенной.

До меня расстройство ещё не успело добраться. Я нервно сглотнул.

– Не знаю даже, – лукаво ответил я, пытаясь состроить из себя воплощение непробиваемого мужества и самообладания. – Когда ты так говоришь, дело всегда дурно попахивает.

О, Всевышние! С этого и следовало начинать! Как можно так пугать человека?

– Конечно, желаю, – в нетерпении продолжил я. – Но всё же, что это?

– Неси кубок! – скомандовала Металлия одной из девушек, не обратив внимания на мою реплику.

– Ну что это, говори же!

Служанка, меняющая повязку, так больно дёрнула, что я до крови прикусил губу.

Аман-Тар молча смотрела на меня, истязая взглядом.

Принесли небольшую глиняную ёмкость. Металлия достала из ножен кинжал, повертела его в руках. Он так красиво блестел при свете огня. А потом полоснула лезвием по запястью правой руки. Ни одна мышца на лице древней не дрогнула. Она поднесла рану к кубку так, чтобы кровь стекала в сосуд.

– Ч…что ты делаешь? – прошептал я в ужасе.

– А ты что, думал, отделаешься притирками из высушенных жаб? – игриво обронила госпожа, увлечённая неприятным занятием. – Видишь ли, от поветрия людям помогает лишь лунговская кровь. Но что за лунг станет добровольно делиться собственной кровью? Как думаешь? Знаешь… – она запнулась, но затем уверенно продолжила, – толкуют, будто моя кровь – особенная. Ведь поражение плоти меня так и не поразило, несмотря на все те демонические клыки, что успели побывать в моём теле. Все эти тчеланские яды, они на меня не действуют, как и майн. Магия.

Последнее словно Дрейк особенно выделила. Металлия перевязала запястье, взяла кубок и пододвинулась ко мне.

– Пей.

Нелепая, странная, страшная ситуация. Словно во сне… словно во сне. Может, я и вправду сплю?

Что, если жестокосердная госпожа вновь разыгрывает меня, и я вовсе не болен?

Нет, со мной такого не могло случиться. С кем угодно, но никак не со мной… Демоны, раны, отравления, кровь, смерть… нет. Всё это не для меня. И не про меня. Это всё выдумка, просто больное, разыгравшееся воображение.

Металлия сунула кубок мне под нос. Я почувствовал солоноватый, приторный запах крови. Это не игра. Не воображение, и не сон. Это реальность. Самая настоящая реальность, смотрит на меня кровавыми, глянцевыми глазками.

Как только я подумал, что действительно придётся это выпить, ведь Металлия не шутила, меня передёрнуло.

– Фу, отвратительно… не хочу, – прошипел я.

– А жить ты хочешь? Пей, пока не остыло. Потом ещё противней будет, – забавным, поддерживающим тоном скомандовала Аман-Тар.

Я нехотя принял у неё из рук кубок, и уже было отхлебнул, но потом всё же опомнился. Что я делаю? Я не кровосос какой-нибудь. Не могу, никак не могу это выпить.

– А какие-нибудь нехорошие последствия могут иметь место? – недоверчиво поинтересовался я, намекая на недавнее пристрастие Металлии к вампирской крови.

Но она только волнующе сверкнула глазами.

– Ничего худшего с тобой уже произойти не может, так что пей давай, – возвестила древняя, добросердечно улыбаясь.

Она подтолкнула кубок за донышко. Я закрыл глаза.

После первого глотка по горлу растёкся неприятный солоноватый вкус. Но я выпил всё. До конца. И тут же подступила тошнота, я перегнулся через кровать, чтобы освободиться от этой пакости, но Металлия схватила меня за плечи и спокойно произнесла:

– Лучше не начинай, а то снова придётся пить.

С большим трудом я сдержался. Хуже, чем сдержать это в себе, только выпить заново свежую порцию. Чувствовал себя омерзительным, уродливым упырём, на которого и солнце не смеет взглянуть без отвращения.

Металлия закурила, уже не слезая с моей постели. Через какое-то время мне снова стало плохо, однако, по-другому. Начался сильный жар, выступил пот. Служанки обтирали меня холодными тряпками, но ничего не помогало. Я не мог лежать. Всё тело ломило, ныло и трещало. Органы, ткани, кости. Всё. Не мог успокоиться, найти себе место, не мог сидеть, постоянно ворочался. Не знаю, сколько это продолжалось… Мне показалось, что целую вечность.

А потом вдруг всё прошло. Исчезло. От жара и боли не осталось и следа, только лишь тяжесть и нежелание находится в собственном теле. Прислуга покинула нас. Я подозревал, что на замок давно опустилась глубокая ночь. Только Тайли никуда не уходила, мой предельно маленький, ручной дракон. Она сидела молча и смотрела куда-то в сторону, стараясь не пускать меня в своё поле зрения.

Я очень хотел спать, но боялся. Странное, противоречивое чувство. Ничего подобного мне не доводилось испытывать. Разве что, в детстве, когда опасаешься уснуть, потому что думаешь, будто под кроватью гоблин дожидается удобного часа для того, чтобы накинуться и пожрать тебя, или же что за окном скребётся дракон.

Но дракон не за окном, он здесь. Рядом. Я взял её за руку. Тёплая, разгорячённая ладонь против моей, ледяной, покрытой холодной испариной.

Я боялся, что если закрою глаза, то уже больше никогда не открою их. Только сейчас мне стало понятно – нет разницы, где жить, в Империи или же здесь, в Диких Землях. В Мирсварине. Главное жить. Главным было то, что я безудержно хотел жить и держать эту женщину за руку. Чувствовать, как бьётся её сердце. Мне вдруг стало всё равно, что я не достоин её, что толкуют о ней в народе, о лунгах в целом. Что древние не заводят семей и не вьют родовых гнёзд. Мне всё это было не нужно.

Поэтому, решил, что как бы того не хотелось, спать себе не позволю. Если всё же мне суждено умереть сегодня, не могу же я последние мгновения жизни растрачивать на сон?!

Когда увлечение страхом отступило, я заговорил.

– Металлия? – тихо позвал я Аман-Тар.

– Что? Не надо говорить. Спи, спи, – прошептала она в ответ.

Она придвинулась ко мне и провела ладонью по лбу, убирая прилипшие к нему волосы. Я попытался улыбнуться.

– Ты – определённо Ин’юр. Тебе надо отдыхать, красавчик. Ты жутко бледный, напоминаешь вампира. Плачевное зрелище… Или же, это Мина постаралась, укусив тебя, и превращение в нетопыря движется вперёд?

Я даже усмехнулся. Но это как-то траурно вышло. Я пододвинулся, освобождая место для древней и приглашая её разделить со мной спальное место в последний раз.

– Мне больше шиэндин нравится, – устало прошептал я, улыбаясь, словно одержимый. – Признайся, ты пришла, чтобы отдать обещанное. Свой поцелуй в мой последний день?

Она прилегла рядом на бок, касаясь руками моего правого плеча

– А что, это твой последний день? Рано ты сдался, – двусмысленно протянула она.

– Впрочем, я знаю, что и сам задолжал тебе кое-что… и я верну это, как только ты подаришь сулённое, – рискованно выговорил я.

Она чуть приподнялась, упираясь головой в согнутую руку, и окатила меня снисходительным взглядом.

– Не хочу спать. Вдруг, я сегодня умру? – настойчиво повторил я.

Металлия наклонилась и прикоснулась своими пылающими губами к моим бледным и обескровленным. Но такого дружеского жеста мне оказалось мало, я обхватил её голову пальцами и поцеловал так страстно, как только мог. Как того и заслуживает желанная женщина. Затем она отпрянула.

И я совершил забавный жест рукой, будто вынимаю некую застрявшую вещицу из её сердца, и отбрасываю улов в сторону.

– Вот! – возвышенно изрёк я. – Обещал, что выну любой осколок, что дерзнёт застрять в твоём теле и примется причинять неудобства. Теперь ты свободна! Не смей думать, будто ни один из людей не держит своего слова! Я держу.

Она отодвинулась ещё дальше и посмотрела на меня с таким неподдельным ужасом, полностью обезоруженная, позабыв все маски, напускную невозмутимость и высокомерие.

– Теперь здесь имеется свободное место, – продолжил я, тыкая пальцем в её сердце, окончательно осознав, как пробраться в самое сокровенное, что скрыто под всеми покровами, но остающееся на поверхности. В её душу. – Я хочу жить. Поэтому, не буду спать. Тогда, если умру, ты сразу об этом узнаешь, и не останешься валяться в постели с окоченевшим трупом.

Она усмирилась, и прилегла обратно, запуская тонкие пальцы в мои волосы.

– Оставь толки о смерти для отчаявшихся. Уже отчаялся? Может, о чём-нибудь повеселей поговорим? – предложила Металлия, устроившись на моём плече.

Отчаялся? Как я могу отчаяться, когда подобрался так близко к заветному. Теперь ничто не посмеет отделить меня от этого. Ни демоны, ни загадочные болезни, ни неуёмная тяга портить вручную собственную жизнь, ни человеческая немощность и беспомощность. Даже смерть.

– Тогда расскажи мне о себе, и о своей жизни, – потребовал я. – Без обмолвок, умолчаний, секретов. Без надоедливых отсылок на то, что я всего лишь смертный, и ничего не пойму. Просто поделись. Пусть я не знаю хатра… но я пойму. Обещаю. Помнишь, я держу слово?

Я чувствовал себя невероятно слабым телесно. Казалось, что ещё чуть-чуть, и наступит момент последнего вздоха. Смерть притаилась за окном горячих опочивален Эль’Кавре, в которые так стремилась моя душа, и теперь поглядывает на нас из безопасного укрытия и облизывается. Чувствовал себя слабым, но и сильным в тоже время, крепким духом. Сродни всемогуществу.

– К чему ты клонишь? – нехотя прошептала Металлия.

– Не увиливай. Расскажи мне о лунгах. Нет, не то, что ты говорила прежде. Но то, что никто из людей не знает. То, что вообще никто кроме вас не знает. Расскажи мне, как всё началось, как ты совершила первый вздох. Что значит быть лунгом? Чем вы живёте, что так сильно отличает вас от людей, в тоже самое время делая столь похожими на смертных? Расскажи… а то там, в Междумирье, это незнание будет мучить меня вечность.

Аман-Тар как-то очень нежно, но в то же время обречённо взглянула на меня. А потом улыбнулась.

– Ты не попадёшь в Междумирье, глупец. Это место для проклятых и уязвлённых, лишённых покоя, заблудших душ. Я расскажу тебе всё, что пожелаешь. Как отказать тебе на пороге бедствия, молодой господин, великий изыматель незримых осколков?

Металлия сняла сапоги, расстегнула и сбросила камзол, и устроилась рядом со мной. Я перекатился на бок, чтобы видеть её лицо. Сцена показалась мне знакомой, привычной. Вновь жёлтые и красные полоски света выплясывают на лице древней причудливые танцы. И в глазах отражается огонь. Волосы её пахнут морем. Я вздохнул полной грудью. Вдруг, больше никогда?

– Я сама привязала себя к тебе, или это сделал ты, Валентор? – спросила она, игриво улыбаясь. – Исполняю всё, о чем ты дерзнёшь испросить меня, чужестранец. Имперец. Ривер-Неммский гражданин. Хочешь знать, какого это, быть лунгом? Хочешь услышать, где и с кем я провела свою безмерно долгую жизнь? Что ж. Готовься. Я расскажу тебе, а ты дашь мне новое слово взамен. Даже не думай сдаваться, отчаиваться, окликать смерть по имени. Дай слово, что не сдашься.

И я дал. И я своё слово сдержу.

Возможно, люди кривят сердцем, обманывают и изворачиваются, но лунги так никогда не поступают. Люди слабы, тела их немощны, подвержены болезням, старению, неминуемой гибели, поступь которой начинает слышать младенец с рождения, ведь жизнь стремится к закату с самого первого дня. Но люди поступают плохо, вовсе не оттого, что они изначально гнилы и неправильно вылеплены. Они обманывают, чтобы сыскать судьбу послаще, сделку повыгодней, и немного облегчить, утихомирить шаги отчаянья, страх смерти. Приглушить их. Но если страха нет, всё это не имеет значения.

Укреплять тело бессмысленно, мне не сравниться с лунгом, не отыскать секрета бессмертия. Стать достойным бессмертной любви древней я смогу лишь взращивая в душе добрые качества.

Но лгать мне никто не запретит. Лгать, чтобы выменять лучшую долю для нас двоих. За нас двоих. Но никогда более не кривить сердцем. Я всего лишь человек, но человек, обременённый столь неудобным органом.

Аман-Тар, моя госпожа, повелительница, владычица, маленький дракон, говорила плавно и певуче, с удовольствием и упоением, протягивая на раскрытых ладонях то, чего я и жаждал более всего под светом звёзд, лун и пояса Дион. Слушал её до утра, и желание сомкнуть глаза не посещало мою затуманенную болезнью голову ни разу.

В конце я знал, что, если меня и завлекли в Мирсварин мнимые предсказания, недобросовестные звёзды, злая судьба, рок, Всевышние, нечестивая рука червивых сердец, собственное вольнодумие и непокорность, он для меня, я не скажу ему: «прости, прощай». Металлии не скажу этого и вопреки всему, что ожидается за поворотом, ведь она именно, что для меня. Такие вещи ты просто знаешь наверняка. Они всплывают на поверхность без посторонней помощи, и без разрешения, без содействия становятся частичкой твоего существа. Мне не нужно обращаться к пророкам, чтобы выявить простую истину, ту самую, что я знал всегда. Она для меня, и я для неё. Что это, если не истинная, первоклассная магия?

Думаю, никто не расскажет историю светлоокого, древнего, могучего создания, бессмертного полу-божественного лунга лучше, чем она сама.