Алехи рухнул в кресло у двери, не раздеваясь, обхватил банку ладонями, словно она могла согреть или уберечь от праведного гнева детектива Кэр. Он склонил голову, изучая деревянный пол. На секунду ей показалось, что старика придавила вина. Адехи вздохнул и, наконец, заговорил:

– Вендиго.

– Что?!

– Подсядь. Да вслушай.

Кэр опустилась на кровать, положив пистолет рядом.

– Словецо это – Тими, на старом индейском наречие означает яму. Такая имеется, да, в лесу-то. И вот давним делом угодили в нее первосёлы. А зимой это было. Выседали они там день, два, три… Зимы-то здесь морозные. Ну и порешил вождь сотоварищей…

Старик ненадолго замолчал. Снег с его ботинок растаял, образовав лужицу мутной воды. Кэр невольно поморщилась.

– Да им же отлакомился, – продолжил Алехи, – а это, милонька, силу дает невиданную и обликает на вечный голод, в форме чудища. С той поры оно дремлет, в яме-то, а под Рождество охотится. Город свой охранивает от бездумств всяческих. Ему много-то не надо. Скот не режет, шибко малых не трожет… Но без надобности в лес лучше не хаживать. Да и не шалить, коли на то пошло.

– Вы в это верите?! – детектив Кэр снова начала закипать. Единственный обстоятельный рассказ за день оказался детской страшилкой.

Адехи посмотрел в упор:

– Я видел его.

Дребезжащий старческий голос внезапно стал жестким и решительным:

– Я. Видел. Его.

Кэр не осталась в долгу:

– А Джимми Бобберта? Его вы видели той ночью, когда он проник в ваш дом?

Хозяин вмиг сдулся, как воздушный шарик:

– Сплю-то я крепко и ложусь ранешно…

– Крепко спите? После встречи с вендиго?

– А ты, милонька, не бушуй. Права-то я свои знаю. Вызванивай на допрос, да поговорим.

Старик поднялся и не по годам резво попятился к выходу:

– И тебе бы поспать не мешало. Вареньице-то оставлю. Сладкое полезно ко времени.

– Да уж, оставьте, это теперь улика! – крикнула вслед Кэр.

– А дверь за мной замкни, – донеслось из коридора, – дом-то у тебя не яркий.

***

В лесу было тихо и безветренно. Снежные шапки лежали на деревьях ровным слоем. Никаких следов диких зверей. Только индейская тропа, почти заметенная вчерашней пургой.

Утренний звонок из лаборатории подтвердил опасения Кэр: экспертиза не выявила ничего, кроме ежевики, сахара и отпечатков Джимми Бобберта на самой банке. Подозрения росли, ширились. Ощущение фальши, липкое и черное, будто эпоксидная смола, застилало разум детектива. Тими продолжал жить, как ни в чем не бывало. Люди натянуто улыбались, дети сновали по улицам стайками теней, капитан со скучающим видом залипал в книгу о зимней рыбалке. Кэр не стала вываливать на него все подозрения, требуя ответов здесь и сейчас.

Она вызвала на вечерний допрос Молли Бобберт и Адехи Уати. Но перед этим решила предпринять еще кое-что. Даже если мальчика разыскать не удастся, возможно, повезет с уликами. Кэр не представляла, с какими именно, но в одном была уверена точно: ей нужно найти яму. Ту самую, о которой рассказывал старик.