– Надоело… – одними губами проговорила ты и вновь села в ванну. Бритва, лежавшая до этого момента, на той же стиральной машинке, вновь оказалась в твоей руке, а вскоре, от нее было оставлено одно только лезвие. «Да дайте же вы спокойно сдохнуть!» – взвизгиваешь ты у себя в мыслях, слыша очередной стук в дверь.

Ты медленно приближаешь дрожащие пальцы с лезвием к своему запястью и, не решаясь причинить себе боль, аккуратно проводишь вдоль вен. «Это совсем не больно…» – успокаиваешь ты себя и сильнее надавливаешь на острый предмет. Из глотки вырывается стон боли, но сильный поток воды, которую ты включила сев назад, заглушал все звуки и вряд ли тебя кто-то слышал. Кровь рваной струей бежала по твоей руке, смешиваясь с водой и окрашивая ее в алый. «Я должна успеть!» – твердила ты сама себе, перекладывая лезвие в другую руку, пальцы которой дрожали и почти не слушались. Еще одна линия, но уже на другой руке, вдоль вен и еще одна струя крови, которая рвется наружу.

Адская боль пронизывает все тело и доходит прямо до кончиков пальцев, заставляя слезы хлынуть еще сильнее, а кровь так и продолжает бежать по запястьям, окрашивая воду. Ты откидываешься назад, и в твоих глазах все начинает расплываться, а потом они медленно закрываются. Последний выдох, последний удар сердца и последняя мысль: «Прощайте…». А осталась лишь плоть, которая никому не нужна, плоть, которая была лишь оболочкой, лишь счастливой личиной того, что происходило внутри, но это внутреннее ты держала на сердце, не в силах кому-либо рассказать, потому что была уверена, что всем плевать! Слишком поздно ты поняла, что можно было кому-то довериться, слишком поздно ты поняла то, что это все пройдет, ведь теперь твое опустошенное тело лежало в воде, что уже выливалась за края ванны, затапливая соседей снизу. Очередная пассия отца ушла.