Пропавшая в сумерках

Снежана не отбирала документы. Похоже, она сложила в папку все, что смогла найти, сложила без какой-либо системы, а так, на всякий случай, вдруг пригодится.

– Не спишь? – Маша тихо зашла на кухню, укоризнено взглянула на Марину добрыми вишневыми глазами. – Опять работаешь, хотя бы в выходные отдохни. Нельзя же так, Марина! На себя в зеркало посмотри, муж приедет и не узнает: похудела, круги черные под глазами.

– Машенька – это не работа. Твоя Снежана удружила.

– Вовсе не моя! Она никогда не была моей подругой. И ничьей подругой у нас в классе она не была, всегда ходила, как кошка, сама по себе. То-то я вчера удивилась, когда она мне позвонила. Я, простота, подумала, что она действительно хочет навестить Галину Леонидовну.

– Маша, не узнаю тебя. Что-то у тебя настроение плохое. С Олегом поссорились?

– Нет, что ты! Мы же не ссоримся. Даже как-то странно. Послушаешь других женщин на работе, что только ни бывает в семьях. А мы – ни разу…

– Радуйся, что не ссоритесь.

– Марина, я же о тебе беспокоюсь.

– Не убудет с меня, посмотрю, что она принесла. Горе у нее: мать пропала.

– Как пропала?!

– Ушла из дому, на записки, ни следов, ни намека на причину ухода. Расскажи мне, что ты помнишь о Снежане и ее семье?

Маша устроилась напротив Марины, положила руки на стол.

– Снежана пришла к нам в классе пятом или шестом. Она такая хорошенькая была, симпатичная очень, складная. В том возрасте девочки становятся неуклюжими, непропорциональными, развиваться начинают: уже не ребенок, но еще не девушка, а она всегда была изящная, грациозная. Это – внешне.

– А внутри?

– Ни с кем она не дружила.

– Она не дружила или с ней не дружили?

– Она.

– Понятно. Высокомерная, заносчивая.

– Марина, даже не знаю, что сказать?

– А тут и говорить нечего. Из нее так и прет гордыня: она самая-пресамая. А семья? Ты что-то помнишь?

Маша задумалась.

– Я однажды ее маму видела, у нас классное собрание было с родителями. Снежана очень похожа на свою маму. Я запомнила ее хорошо. Она так уверенно держалась, и одета была не так, как все. Элегантная, красивая блондинка.

– Понятно, Снежана – девочка из очень обеспеченной семьи. Папа – известный адвокат, да и мама – не простая домохозяйка. Судя по документам, что набросала мне в папку Снежана, мама ее – успешная и крутая бизнес-вумен. Я думаю, что исчезновение мадам связано с ее бизнесом, и нечего ломать голову. Пусть ищут, кому и чем она насолила. Все! Ложусь и два дня – ни одной лишней мысли в голове моей не мелькнет: только ребенок и отдых.

***

Вспоминать? Зачем? Я знаю, что если я вернусь в свое прошлое, то мне будет больно, очень больно. Я молю Бога, чтобы он не возвращал мою память. Я помню отчетливо пожар, каждую деталь, как я металась по комнате, как меня вырвало от едкого дыма, как стояла на окне, высунув руки через железную решетку. Как же я выбралась из горящего дома? Это – тайна, и пусть она ею останется.

Своих скитаний по лесу не помню. От Крохалёво до Новотроицкого по прямой двести пятьдесят километров. Никто не ведает, сколько я наколесила по лесам. Четко осознавать себя я начала в доме Анастасии Матвеевны.

…Я лежу на широкой кровати, застеленной чистой льняной простыней. Анастасия Матвеевна поит меня с ложечки бульоном и причитает: «Это надо же, девонька, как тебя угораздило. Осторожно бери ложечку, осторожно. Нельзя тебя сейчас много есть, потерпи, милая»…

Хорошо помню, как она пытается угадать мое имя:

– Мария? Нет. Даша? Аня? Татьяна? Наташа? Катерина? Что, Катерина!

– Не знаю… кажется…наверное… Катерина…

– Катерина! Слава Богу, вспомнила! Хорошее имечко, русское.

***

Отдых в выходные получился на славу. Повезло с погодой. Нынче лето баловало теплом. Почти южное солнце светило с небосвода, даря теплые вечера и ночи, несмотря на август. За все лето всего и было две недели прохлады и дождей во второй половине июля. И именно в эти две недели Марина умудрилась устроить отдых своей семье. Они тогда уехали с мужем и малышом на базу отдыха в Подмосковье.

Планы, как всегда, были на предстоящее лето грандиозные. Обсуждались поездки в Болгарию и Испанию. Марине хотелось в Каталонию. Она с увлечением просматривала каталоги отелей в Коста Дорада. Чудесные песчаные пляжи с золотым песком, неглубокое теплое море – великолепные условия для отдыха с детьми. О том, чтобы оставить сынишку с мамой, не могло быть и речи: отдыхать, так семьей.

Но не получилось поехать ни в Испанию, ни в Болгарию: навалились дела. Для выкроенного с большим трудом отдыха Марина в последний момент купила путевки в пансионат «Лесная сказка» в Пушкинском районе. Место оказалось действительно сказочной красоты: чистое синее озеро в окружении высокий остроконечных елей. Прекрасная природа – и ужасная погода. Но, как говорится, если не можешь иметь то, что любишь – полюби то, что имеешь. Под шум падающих капель хорошо засыпал малыш. Влажный воздух полезен для кожи и для волос, Марина давно не была такой кудрявой, как в «Лесной сказке». А какие кошёлки маслят они набирали чуть не каждый день! Их сдавали на кухню, а потом ели жареные грибы с картошкой из большой чугунной сковороды. Слюнки текли от этого запаха! А какие чудесные фотографии Марина там сделала: еловые ветки с капельками воды на каждой иголочке, озеро в тумане, всевозможные дикие цветы и травы.

Одну фотографию она напечатала и поставила в рамке на рабочем столе в редакции: Андрей, присев на корточки, показывает Сашеньке шляпу с ёжиком. Саша с восторгом смотрит на невиданного зверя, а Андрей – на сына. Во-первых, Марина, действительно считала этот двойной портрет лучшим портретом Андрея, а во-вторых, он должен был служить предостережением разным особам женского пола, чтобы не заглядывались на симпатичного высокого мужчину с большими серыми глазами и непослушными темно-русыми волосами. Вот, например, она сама загляделась и – любовь с первого взгляда. А, может, – с первого слова? «Какой приятный голос, настоящий баритон», – так подумала она, когда он позвонил ей по телефону. Шесть лет прошло…

Марина вздохнула. Жаль, что они так мало свободного времени проводят с мужем. Вот у Олега Ярославского получается постоянно жить в их половине коттеджа. А Марина чаще приезжает только с Сашенькой. Конечно, Олег – программист и может работать везде, где есть электронная почта. А Андрею руководить издательством на расстоянии не удается. Вот и сейчас его нет с ними. Зато она за эти два дня выспалась и отдохнула чудесно.

В воскресенье после завтрака Марина лежала в гамаке под соснами и нежилась на солнышке. Тишина на участке нарушалась лишь пением птиц. Со стороны соседнего коттеджа, принадлежащего отцу Андрея, Краснову Виктору Александровичу, сегодня тоже не доносится ни звука, не подъезжают машины, не включается музыка для развлечения гостей, не стрекочет газонокосилка или мотоблок. Виктор Александрович после тяжелой травмы, полученной прошлой осенью, уехал лечиться в Карловы Вары. С ним отправилась его гражданская жена Юля и дочь Наташа, младшая сестра Андрея, которая приходится тетей Сашеньке, хотя она старше него всего на 4 месяца.

Большой двухэтажный дом закрыт, в отдельном домике остался минимум обслуживающего персонала. Но связь между коттеджами не прервалась. Водопровод, электропроводка, охранная система – общие на две усадьбы. Уборщицы сейчас нет, но мусор вывозится и газон подстригается как нечто, само собой разумеющееся. И продукты можно заказать по телефону. А жена сторожа, повариха, успешно ведет подсобное хозяйство, и снабжает соседей зеленью, редиской, парниковыми огурчиками и помидорчиками, ягодой, а сейчас уже и первыми яблоками-падалицей. Дети эту доморощенную кислятину едят за милую душу! Гораздо лучше, чем красивые базарные фрукты подозрительного происхождения. Маленькие, а понимают.

Марина повернула голову и поглядела на песочницу, где копошились малыши. Маша с книжкой сидела рядом с ними на складном стуле. Непонятно, что она успевала читать, если ежеминутно подбегала к детям: то что-то подать, то обтереть.

– А ты лежи, не вставай, – обратилась Маша к Марине. – Уработалась за неделю, тебе нужна релаксация.

– Я и не думаю вставать.

– Вот и прекрасно. И не вздумай браться за расследование. Что ты сможешь сделать? Пусть нанимают профессионалов. Жалко, конечно, Снежану: мама пропала. Как ты думаешь, что с ней могло случиться?

– Не знаю. Скорее всего, исчезновение связано с ее профессиональной деятельностью. И потом, как я могу на основании нескольких бумажек догадаться, что с ней случилось? Я не ясновидящая. Я даже не знаю, с какого бока подходить к поискам. Ты права, не стоит браться. Но есть нечто интересное, что бросилось мне в глаза.

– Что?

– Например, Горин, вступая в брак, взял фамилию жены. Это редко бывает. Обычно наоборот.

– Может, у него фамилия была некрасивая? А она – Горина.

– Я бы не сказала, что некрасивая, обычная. Кривошеев. И поженились они молодыми: Ирине Юрьевне было всего восемнадцать, а ему двадцать. И еще. Представь, Маша, они оба родились в Новосибирске.

– В Новосибирске? Ты не путаешь?

– Не знаю, когда прибыл в Москву сам Аркадий Александрович, но Ирина Юрьевна окончила в Новосибирске школу номер 10, что подтверждается аттестатом зрелости, и только затем обосновалась в нашей столице. А брак свой они регистрировали уже в Москве, будучи студентами.

– Любовь, наверное.

– Возможно, что и любовь. Снежана упоминала, что они дружно жили. Но на что они жили в Москве? И жили неплохо. Медовый месяц молодые супруги провели в Болгарии на золотых песках. Богатые и обеспеченные родители?

– Марина, ты же сказала, что не будешь браться за расследование.

– И не буду, только посмотрю кое-что в Интернете. Но браться не буду!

***

Ирина Юрьевна пропала 7 мая. Она ушла из дома, не взяв вещи, налегке, не оставив записки своему горячо любимому мужу. Ушла, как растворилась в сумерках. Машина ее осталась на парковке.

Как удалось установить, утром она съездила в свою фирму, провела совещание. Все было, как всегда. Она не казалась взволнованной или расстроенной. Занималась текущими делами. Далее пообедала в привычном месте. Ее видели в ресторане. Что интересно: после обеда Ирина Юрьевна планировала деловую встречу с партнерами. Встреча была намечена заранее, и была очень важной. Но после обеда Ирина Юрьевна неожиданно позвонила компаньонам, что не приедет. Затем она вышла из офиса и уехала на своей машине. Машину она поставила на парковку около своего дома. И никто больше Ирину Юрьевну не видел.

Марина посмотрела сводку происшествий за 7 мая и последующих пару дней. Происшествий хватало. Марина отбирала то, что могло быть хоть как-то связано с исчезновением Ирины Юрьевны.

Итак. Нашли два неопознанных женских трупа: обе утонули. Нет, это не она. Да и милиция, наверняка, проверила их на несколько рядов. Ирину Юрьевну опознали бы. Было несколько автомобильных аварий с жертвами. Что еще? На трассе перевернулся автобус «Москва-Воронеж». К счастью, жертв со смертельным исходом нет. Три человека попали в больницу с травмами, остальные отделались царапинами и легким испугом. И, пожалуй, самое страшное происшествие: в Крохалёво, рабочем поселке Пушкинского района Московской области случился пожар, несколько человек погибло сразу, 9 скончались в больнице, 26 получили ожоги разной степени тяжести, полностью сгорело десять двухэтажных деревянных домов.

К окраине Крохалёво, где и находились те самые деревянные дома, примыкают земли садоводческого общества «Любитель». В этот день компания садоводов отмечала какое-то событие. Они разожгли костер на участке, чтобы сжечь мусор, а сами ушли в домик, отмечать.

Погода была сухая и ветреная. Ветром раздуло затухший, было, костерок. Маленький костерок превратился в большущий костер, и по сухой траве огонь быстро перекинулся за пределы ограды этого крайнего участка. К садовому домику огонь не пробрался, путь огню в сторону домика преградили вскопанные грядки, да и ветер дул в противоположную от дома сторону. Огонь охватил сараи, самовольно выстроенные жителями крайних домов поселка. Сараи вспыхнули, как сухая спичка. Как выяснилось, один из жителей хранил в сарае несколько канистр с бензином и 2 газовых баллона. Рвануло аж до неба, разметав горящие куски по всей округе. Факелом за несколько секунд запылал ближайший к сараям двухэтажный дом. Моментально вспыхнули соседние дома. Пока приехали пожарные крайние дома поселка сгорели дотла. Пожарные всю ночь спасали дома на соседней улице.

И теперь о жертвах пожара. Те, кто скончался в больнице, понятно, все опознаны. А других, сгоревших в домах, даже хоронили вместе, трудно было идентифицировать то, что осталось от людей.

Марина задумалась. А что, если Ирина Юрьевна оказалась среди погибших в Крохалёво? Но нет, Марина отбросила свою абсурдную мысль. Как-то же проверяли останки людей? И зачем Ирине Юрьевне было ехать в тот день в этот поселок? А кстати, в ежедневнике Ирины Юрьевны на листке за 7 мая написана заглавная буква «К». Написана наспех, карандашом, и рядом с буквой стоит знак вопроса. Почему она пользовалась допотопным бумажным ежедневником, а не электронный органайзером? Но тогда бы я не увидела эту букву «К». А буква написана наспех. Ирина Юрьевна писала торопливо, и она не захотела писать полностью, а обозначила это событие одной буквой «К». Чтобы это могло быть? Имя человека? Место? Крохалёво?! «Что я прицепилась я к этому Крохалёво? Какая-то ерунда. Нет, я же сказала себе, что не буду браться за расследование. Все. Завтра же позвоню Снежане, отдам ей папку и откажусь».

Марина выключила компьютер, встала с кресла, распрямив уставшую спину, обернулась и… увидела Андрея.

– Здравствуй, дорогой! Давно стоишь за моей спиной?

– Да минут десять, как зашел. Ты так была увлечена своей работой, что не стал беспокоить. Тихо стоял и любовался.

– Так уж и любовался!

– Почему бы и нет. Такой красавицы, как ты, во всем свете не найдешь.

– Андрюшка! Как я соскучилась по тебе!

– А я как!

– Ой, а сейчас Маша придет с Сашенькой, они гуляют за домом.

– Ну, обняться то можно?

– Только обняться.

– А что у тебя за работа?

– Да так, ничего особенного. Мне предложили провести расследование. И гонорар предложили, как у знаменитого адвоката Горина!

– Ты даешь! Я тобой горжусь!

– Я откажусь.

– Поступай так, как считаешь нужным. И давай сегодня не будем про работу. Соскучился по вам всем. Не испечешь ли ты блинчики, так домашненького захотелось?

– Могу, даже с двумя начинками: творог и яблоки. Но ты по нам соскучился или по блинчикам?

– По дому!

***

Марина утром в понедельник позвонила Снежане. Договорились, что Марина заедет в обед к Снежане на работу. Снежана порывалась приехать, но Марина настояла, чтобы отвезти бумаги самой. «Завезу в обед к ней в офис, отдам, и быстренько уеду по делам, а не то она приедет ко мне, останется, будет уговаривать. Все, решила и решила!»

Офис, в котором работала Снежана, поразил Марину своей помпезностью. Синие матовые стекла высотки отражали всеми гранями солнечные лучи. «ЗАО Промтелеком» – огромная вывеска венчала здание. «Ничего себе, небольшая фирма, как выразилась Снежана. И она совладелица этого великолепия?»

Марина подошла к вахтеру:

– Я к Гориной Снежане Аркадьевне, моя фамилия Белых.

– Проходите. Лифт направо, третий этаж. Снежана Аркадьевна вас ждет.

Зеркальный лифт мягко закрыл двери и бесшумно поехал. Марина поправила волосы. «Знать бы, оделась как-то поприличнее, а то все время в джинсах и в джинсах. Будто другой одежды нет. Собственно, я на минутку».

Девушка в черной юбке и белоснежной блузке встретила Марину у лифта. Она приветливо, как лучшей подруге улыбнулась Марине:

– Проходите. Вам чай или кофе? Снежана Аркадьевна освободится буквально через несколько минут.

– Если можно, то черный чай без сахара.

Марина опустилась в кресло. Девушка с готовностью скрылась в соседней комнате, и через секунду поставила перед Мариной поднос. Чайник, изящная чашка с серебряной ложечкой. Сливочник и печенье в вазочке.

– Угощайтесь. Меня зовут Кристина. Скажите, если что-то захочется. Есть свежие журналы, газеты. Можно включить телевизор. Пульт на столике.

Верхним в стопке журналов лежал журнал «Кредо». «Специально положили, чтобы мне понравилось».

Чай был восхитительный. Настоящий цейлонский, высокогорный, с нежным ароматом. Марина взяла в руки последний номер своего журнала.

Дверь резко распахнулась, появилась Снежана.

– Здравствуйте, Марина. Извините, что заставила вас ждать. У нас неприятности. Милиция только что ушла. Еле выставила. Поэтому не могла выйти раньше.

– А что случилось?

– Ничего особенного. Вернее, конечно, случилось…Утром не пришла на работу наша сотрудница. Позвонили – телефон не отвечает. Хорошая была помощница. Без нее, как без рук. Дел полно. Вахтера послали за ней, а там… Одним словом, вскрыли дверь, а там труп в квартире.

– Чей?

– Антонины Борисовны, секретарши, ее труп.

– Убили?

– Не знаю… возможно…милиция приезжала, расспрашивали нас всех. Говорят, еще в пятницу умерла.

– Какой ужас!

– Не говорите, я не представляю, как мы управимся без нее! Мамы нет, фирма практически на мне! И Антонина Борисовна умерла! Такую хорошую помощницу быстро не найти! Пока в курс дела войдет, пока запомнит, а эта все знала, все умела. Не представляете, как мне сейчас сложно.

– Снежана! Она же не сама ушла.

– Ах, да, конечно, но я безмерно устала за последние три месяца. Поймите меня.

Снежана заплакала, как маленькая девочка.

– Успокойся, Снежана, возьми себя в руки, – Марина незаметно для себя перешла на «ты». – Сейчас я тебе водички принесу.

Марина открыла дверь в соседнюю комнату. Кристина сидела в углу, неестественно выпрямившись, открыв рот. Она не рыдала, нервный тик сотрясал ее тело, слезы текли по щекам. Потеки туши расплывались по лицу, покрытому красными пятнами

– Где можно взять воды?

Кристина безмолвно кивнула куда-то за плечо. Марина взяла чистый стакан, налила из кувшина, стоящего на столе, воды. Потом налила второй, поставила перед Кристиной.

– Выпейте.

Кристину трясло.

– Она…она…она была…

– Аптечка у вас есть? Давайте я вам сердечных капель накапаю.

– Она всегда… она…

– Кристина, может врача вызвать?

Кристина категорически замотала головой и жадно принялась пить воду. Марина подошла к двери и остановилась.

Снежана разговаривала с каким-то мужчиной. Уверенно звучащий баритон отчитывал Снежану.

– Не думал, что ты способна на истерику. Скажи спасибо, что твои подчиненные тебя не видят. Хороша, глава фирмы!

– Я не глава, а только помогаю маме.

– Попробуй привыкнуть к мысли, что мама не скоро может появиться.

– Папа! Ты не веришь, что мама вернется? У нас же рухнет все, если она не появится через месяц! Все контракты полетят к черту! Почему ты плохо ее ищешь?

– Твои упреки не обоснованы. Я делаю все, что в моих силах, и считаю это вполне достаточным. А ты мечешься, даже какую-то шарлатанку привлекла для поисков. Лучше занимайся фирмой.

– Папа! Моя знакомая – не шарлатанка! И вдруг она найдет маму?

– Вот именно! Вдруг! Запомни, дочка, «вдруг» – ничего не делается. И с чего ты сегодня так расстроена?

– Антонина Борисовна…

– Мне сказали.

– Папа! Они приходили сюда, они выспрашивали, как будто это я ее убила!

– Кретины, они не имели права приходить к тебе в офис! Они понесут наказание. Это незаконно. Что им известно на сегодняшний день?

– Кажется, ее сначала ударили по голове, а затем задушили в собственной квартире, взяли ценности какие-то, телефон, украшения. Антонина Борисовна приболела немного в пятницу, я отпустила ее пораньше. Грабители взломали дверь, зашли в квартиру, а там хозяйка. Господи, зачем я ее отпустила?

– Я прослежу, чтобы у тебя не было неприятностей.

– Спасибо, папа. Чтобы я делала без тебя!

Марине надоело стоять в дверях, и она зашла в комнату.

– Извините, но мне кажется, Кристине надо вызвать врача.

– Ой, папа, познакомься, это Марина, моя знакомая. Это она согласилась помочь нам в поисках мамы. А это – мой папа, Горин Аркадий Александрович.

Тяжелый взгляд темно-карих глаз словно рентгеном просветил Марину. Марина поежилась.

– Приятно познакомиться. У вас юридическое образование?

– Нет, я журналист по профессии.

– Дочь читала ваши статьи. Она говорит, вы кого-то разыскали?

– Да, девочку, которая пропала в полтора года. Я нашла ее взрослой женщиной.

– Интересно. И какие у вас методы?

– Ищу то, что не стыкуется друг с другом. И все, пожалуй.

– Папа! Ты сейчас напугаешь Марину, и она откажется. Пусть попробует, а вдруг получится! Если она человека через пятьдесят лет нашла, то в нашем случае и свидетели должны быть, и факты какие-то вскроются. Я уверена в этом. Всего три месяца прошло!

– Поступай, как знаешь. А мне пора. И так еле выкроил час, заехать к тебе. У меня сегодня весьма насыщенный день. Отправь мне последние контракты на почту, я вечером их вычитаю. Попробуешь подписать по доверенности. Всего доброго, до свидания!

Аркадий Александрович торопливо чмокнул Снежану в щечку, круто повернулся и вышел, резко захлопнув дверь.

– А что там с Кристиной?

– Ей, мне кажется, плохо с сердцем.

– Сейчас вызовем врача, я распоряжусь. А мы пообедаем вместе.

– Нет, я заскочила к тебе на минутку. И я не смогу взяться за расследование. Я посмотрела материалы и поняла, что не смогу. Извини. Папку я твою принесла, возвращаю.

– Ты обиделась за «шарлатанку»?

– Вовсе нет. Твой папа меня не знает, и вправе считать кем угодно. Тем более, что по роду своей деятельности он часто общается далеко не с самыми честными и порядочными людьми.

– Марина, ты не понимаешь! Моя мама была всем для меня. Она – замечательная женщина, спроси, хоть у кого в этой фирме. Ее все уважали и любили. Да, она была строгая, но справедливая и честная. Фирма рухнет, если она не вернется. Только она может подписать контракты с чехами! Выгоднейшие контракты! Ты не представляешь, какие это деньги! Я отблагодарю тебя, не сомневайся даже.

Марина положила папку и решительно пошла к двери.

«Разбирайся сама со своими проблемами! Тем более, тебя больше волнуют дела твоей фирмы, а не судьба матери», – мысленно ответила она Снежане.

***

Вечер опустился на землю. Теплый чудесный вечер. Тихо, что ни один листочек не шелохнется. Западный край неба полыхает нежно розовым закатом. Я смотрю, куда садится солнышко? Тетя Ася говорит, если солнце сядет в тучку, то завтра будет дождь. Тучки нет, и я с удовольствием поливаю огород. Мне нравится заниматься огородом: полоть грядки, поливать, рыхлить и подвязывать помидоры. Тетя Ася говорит, что я этим занималась раньше. Может быть, я жила в деревне? Или у меня была дача?

Я рада, что моя спасительница оставила свои попытки выяснить, кто же я на самом деле. Тетя Ася больше не уговаривает меня ехать искать родственников. Мне кажется, что она боится меня потерять.

Ее родная дочь, Катя, родилась, когда тете Асе было уже под сорок. Они с мужем, Иваном Ивановичем, души не чаяли в дочке. Катерина росла доброй, приветливой, ласковой. Она училась в институте в Казани, когда утонула в Волге. Тетя Ася с мужем жили тогда в Зеленодольске, небольшом городке на берегу Волги. Кате было 22 года, она перешла на пятый курс. Никто не знает, как случилось несчастье, плавала Катя, как русалка.

Тетя Ася снова рассказывает мне ту, давнюю историю. Ей, видимо, легче, когда можно кому-то излить свое горе.

– Дочка собиралась в тот день ехать в город, пора уже было, занятия начинались. А лето теплое было, как нынче, и август теплый был. Я ей говорю, Катя, доча, не ходи на речку, опоздаешь на автобус. А она мне, да я быстро, чуть-чуть обкупнусь напоследок. Когда еще искупаешься, осень на носу. И побежала на речку. А у меня предчувствие было. Так и хотела ее остановить, на пороге встала.

– И что, не остановили?

– Катя засмеялась, обняла меня. Я, говорит, на минуточку на речку сбегаю. И нет ее, и нет…

Тетя Ася плачет, сморкаясь в большой цветастый платок.

– Тетя Ася, не надо, не вспоминайте.

– Иван-то, мой на полгода ее пережил. Сердце не выдержало. Умер во сне. Лег после обеда на диван, и не проснулся. Бог дал легкую смерть. Я тоже умереть хотела вслед за ними, но нельзя самой себя жизни лишать, грех большой.

– А здесь вы как оказались?

– А поехала к иконе святой приложиться. Встала перед Богородицей на колени, и так легко стало. Как сказала она мне: «Не горюй, Анастасия, они оба при мне. Хорошо им со мной. А твой черед еще не пришел». Продала я там все, а здесь купила себе этот домишко. Маленький, да одной мне много не надо. Так и живу одна с тех пор. Молиться в храм хожу каждый день. Схожу, как с родными повидалась.

– А сколько бы Катерине сейчас было?

– Сколько? Да уж сорок-то исполнилось бы. Такая же она была, как ты.

– А мне сколько лет, как вы думаете?

– А тебе, как ей, сорок или тридцать пять. – Неожиданно тетя Ася меняет тему разговора. – Зинаида, соседка, давечь, приставала ко мне на улице, кто это, мол, у тебя живет? А я ей ответила, что родня гостит, на богомолье приехала. И не ее ума дело лезть в соседские дела. А она мне, я, мол, участковому доложу.

– А не нажалуется она участковому?

– Катя, не бойся. У Зинаиды язык без костей. А нажалуется, так мне есть, что милиции сказать: террористов пусть ищут, которые дома и поезда взрывают. И не тревожься, доча, поправишься, тогда и решим все дела: документы твои выправим, домик на тебя запишу. Сама в район съезжу, все улажу. Ой, да темнеет уже. Мыться-то пойдешь в душ? Я воды нагрела. Сполоснись-ка после огорода, сон легче будет.

Тетя Ася сама несет чугунную кастрюлю с горячей водой в летний душ на огороде. Уже стемнело. Горят искусанные мошкой руки и ноги. Я с удовольствием плескаюсь в дощатом душике.

Тетя Ася сама сколотила его из досок, обила внутри клеенкой. Сверху стоит бачок, покрашенный черной краской. За день вода в бачке хорошо нагревается, и внутри тепло. Но тетя Ася боится, что я могу простудиться. Каждый вечер она непременно греет для меня воду.

Я вытираюсь полотенцем. На двери висит осколок зеркала. В сумерках на меня смотрит незнакомая женщина. У нее коротко остриженные серые волосы, худое треугольное лицо. Ожоги на лице уже зажили, коросты отвалились, и кожа розовая, неровная. Я отворачиваюсь и завязываю платок. Какая разница, как я выгляжу! У меня никого не осталось, я это знаю точно. А тете Асе я нужна и такая.

***

Марина шла по улице. До чего же длинное в этом году лето! Нет еще ни августовских холодных вечеров, моросящих дождей, и туманы не выползают по утрам из низин. И нет изнуряющей июльской жары: приятное тепло. Марина с удовольствием прогулялась пешком от супермаркета до дома: и сумка с продуктами не тяжелая, и еще один кусочек лета хочется себе подарить.

«Правильно сделала, что отказалась. Хотя сегодня в этой «Промсвязи» – или как там ее? -у всех стресс был. Снежана совсем с катушек слетела. Но и ее можно понять: сначала мама пропала, а тут еще и ее помощнику убили. Интересно, а как здоровье Кристины? Бедная девочка, она сильно расстроилась. Похоже, хорошим человеком была эта Антонина Борисовна. Стоп! А не связано ли убийство Антонины Борисовны с исчезновением Ирины Юрьевны?»

Марина взахлеб делилась с мужем своими подозрениями.

– Да, нечисто «в Датском королевстве». – Андрей сидел за столом, довольный, сытый, отужинав, смотрел, как Марина прибирает в кухне. Он слушал Марину, вставляя свои реплики.

– Андрей, и я про то же! Мне кажется, что Антонину Борисовну убили, потому что она что-то знала об исчезновении Ирины Юрьевны.

– Нет, Марина, здесь ты не права. Спрашивается, а с чего тянули 3 месяца? Почему не убрали ее сразу? Не сходится.

– Надо поговорить с Кристиной. Я не знаю, что ее так напугало. А если она что-то знает? Знает, но скрывает.

– Марина! Ты же отказалась! Тем более, тебя обозвали «хироманткой». Кто мне пять минут назад жаловался?

– Обозвали и обозвали. И не «хироманткой», а «шарлатанкой»! Я уверена, Горин не хочет, чтобы я проводила расследование. А вдруг он причастен к исчезновению своей жены?

– Фантазия у тебя разыгралась. Горин – известный адвокат, профессиональный юрист. Понятно, что он не может доверять непрофессионалам, он не верит, что ты добьешься результатов, и не хочет, чтобы ты зря тратила свое время, о тебе заботится.

– Ах, какой он добрый и пушистый! А я вот возьму и узнаю, как пропала его жена! И раскопаю это, хочет он или не хочет! И придется ему извинения мне принести за шарлатанку.

– Марина остынь. И могу я со своей женой поговорить дома на какую-нибудь более приятную тему? Например, о театре.

Марина повесила кухонное полотенце на крючок, сняла фартук и опустилась на диванчик рядом с мужем.

– О театре? Нет слов!

– А что, я не могу пригласить свою жену в театр?

– Ты – меня – в театр? В кои-то веки! Я всегда – за! А в какой? В начале августа какие могут быть театры?

– А гастроли? Ты не хотела бы посмотреть на заезжих гастролеров?

– Смотря на каких. Андрей! Не томи! Что за сюрприз ты приготовил? Я же вижу, ты улыбаешься, как хитрый кот.

– Придется рассказать, пока меня не сравнили с кем-то похуже кота. Кстати, билеты еле достал. Деловые партнеры пособили. Итак, в рамках Чеховского фестиваля в Москву приехал Новосибирский драматический театр. Я прочитал отзывы в прессе, и решил, что стоит своими глазами посмотреть на это чудо театральной постановки. Представь, критики их называют лучшим театром России. А идем мы смотреть пьесу с названием «Иванов».

– Андрей! Спасибо! Ой, а Маша бы тоже пошла с нами.

– Я достал шесть билетов: нам, Маше с Олегом и вашим родителям.

– Как хорошо! Но с кем останутся дети?

– Марина, ты как с Луны свалилась. С няней. Дети прекрасно проведут один вечер с няней.

***

Марина собиралась в театр и напевала от удовольствия. Когда еще проведешь вечер со всей большой семьёй! Да и посмотреть хотелось, что там за театр, о котором хвалебно пишет московская пресса.

Поехали, конечно, на метро, чтобы не опоздать из-за пробок. Театр встретил приятной прохладой фойе. Марина присела на обитый бархатом диванчик.

– Андрей, как я рада! Спасибо тебе за этот подарок.

– Рано благодаришь, а вдруг тебе не понравится?

– Понравится. Мне уже нравится, что мы сидим с тобой рядом, и ты уже полчаса не вспоминаешь о типографии.

– Марина!

– Молчу. Молчу, чтоб не сглазить. Ой, Маша с Олегом пришли!

Маша сияла от удовольствия, и Олег скептически улыбался. Уж он-то с детства не вылезал из театров, выставок, концертов. И хотя скульптурный талант отца он не унаследовал, зрителем Олег был весьма искушенным.

«Ничего, посмотрим, что ты запоешь после спектакля. Как-никак, лучший театр Новосибирска. Думаю, что им есть, чем удивить избалованную столичную публику», – Марина с улыбкой посмотрела на зятя.