Эрлик

3

За отворившейся дверью Кима ожидал узкий и довольно длинный проход. И если потолок и пол этого прохода были столь же темными и из того же самого материала, что и остальное помещение, то стены его состояли из сплошных светлых панелей облачного оттенка. Точно на глаз определить было невероятно сложно, но казалось, что панели эти излучали едва заметное мягкое свечение. В самом конце прохода, шагах в двадцати, также находился целый массив свечения, но на этот раз голубоватого. Судя по своим очертаниям, этот массив напоминал дверь. Ким пошел вперед, и в тот миг, когда он находился от противоположного конца прохода в паре-тройке шагов, преграда из голубого света исчезла, словно ее никогда и не было.

Ким замедлил шаг, в открывшемся помещении показался сутуловатый худощавый мужчина пожилого возраста, облокотившийся на тумбу вполоборота от Кима. Внешность мужчина имел крайне незаурядную: длинные седые волосы его спадали ниже плеч, скромно облаченный в поношенный пиджак в елочку, надетый на обычную водолазку, выглядел он вполне в тон окружению. Неспешно развернувшись к Киму, мужчина воскликнул:

– А, товарищ Гнесин, вы как раз вовремя, без вас мы и не начали бы наше собрание, прошу вас, проходите, присаживайтесь за свободный стол.

Пройдя в просторное помещение, которое было освещено не более ярко, чем предыдущие, Ким сразу про себя отметил, что оно собою представляло правильный октагон – восьмиугольник. Проход, через который вошел в него Ким, находился прямо посередине одного из его углов. Круглая тумба, возле которой стоял мужчина, располагалась в центре. Напротив каждой из его граней стояли столы среднего размера, за которыми сидели молодые люди, как предположил Ким, его соратники по будущей экспедиции. Юноша присел за никем не занятый стол, находившийся сразу слева от него.

– И, раз все в сборе, предлагаю начать собрание. Но вначале спрошу у вас, хорошо ли все вы добрались до места? Вас всё устроило? И если с объективной точки зрения ответ мне известен, ваше личное мнение, субъективное, поверьте, очень хотелось бы знать.

– Хорошо, всё устроило, – кратко вполголоса хором ответили молодые люди.

Похоже было, что этот седовласый мужчина имел какое-то самое прямое отношение к науке. Это было видно по тому, как он говорит. Ким про себя вздохнул с облегчением – меньше всего хотелось ему видеть здесь военного или какого-нибудь министра. Поскольку уж слишком плохо понимали друг друга ученые и представители этих классов во все времена. Как ни странно, судя по речи, человек вызывал впечатление любознательного, пытливого ученого, на человеческие качества которого ничуть не повлияли годы.

– Ну вот и замечательно, – продолжал необычный человек. – Уют и взаимное добродушие – вот главные условия для ученых, вершащих революцию для человечества. Только так должна проходить идеальная научная работа, я всегда это говорил. Конечно, обстановка у нас с вами сейчас, товарищи, отнюдь не стандартная, не та, к которой все вы привыкли, но обстоятельства нас вынудили создать для вас именно такую. В самом начале позвольте мне представить вас друг другу? Знаю, до этого момента ни один из вас не знал друг друга в лицо, это тоже не что иное, как вынужденные меры.

Компания еще незнакомых друг с другом молодых ученых единодушно согласилась едва заметным дружным кивком.

– Итак, начнем, пожалуй, с юноши за правым столом от входа – Степан Ларсин, геохимик, лаборатория геохимии редких элементов горно-геологического института, Свердловск; Ярослав Котов, минералог, институт земной коры, Иркутск; Спартак Озимов, петрограф, институт геологии, Петрозаводск; Станислав Глинин, геоморфолог, Дальневосточный геологический институт, Владивосток; Карл Густафссон, географ, институт экологии и географии Казанского госуниверситета, Казань; Геннадий Кулимов, геокриолог, институт геологии, Сыктывкар; Анна Файн, генетик, кафедра генетики и селекции госуниверситета имени Жданова, Ленинград, и, наконец, самый младший из вас, Ким Гнесин, геолог, госуниверситет имени Ломоносова, Москва.

Думаю, на этом первоначальную фазу нашего собрания можно считать завершенной. Благодарю всех вас за сдержанность, понимание и терпение, проявленные во время вашего пути сюда. В последнее время вам пришлось столкнуться с вещами, которые не увидеть просто так, в обычной жизни, выходя из дома или возвращаясь с учебы. При этом ни один из вас не сказал ничего лишнего нашим сотрудникам, не задал ни одного вопроса. Это говорит мне о вашем профессионализме, еще раз подтверждает, что мы не зря подобрали именно вас для участия в нашей экспедиции. Но я подозреваю, что пытливость научного ума в вас побуждает всё же задать какие-либо вопросы. Сейчас для вас самое время получить на них ответы. Товарищи, давайте в свободном порядке, готов выслушать каждого из вас.

Первым задал вопрос Станислав, высокий молодой человек в джинсовой рубашке, слегка неряшливый с виду:

– А вы?

– Прошу прощения, а что я, Станислав? – спросил загадочный человек.

– Ну… Нас вы друг другу уже представили, а вы? Как нам к вам обращаться? Ведь непонятно, каким образом и как получилось, что… – и тут умная речь юноши пресеклась.

– Ах да, совсем забыл! Ну вот видите, и я в мои годы еще не потерял этот великий дар молодости – волноваться.

Часть ученой публики от души улыбнулась при этих словах. Вообще, свободный, человечный тон говорящего с ними неизвестного человека способствовал потеплению атмосферы в этой огромной комнате, обстановка была уже не такой сдержанной и строгой, как в самом начале.

– Зовут меня Аркадий Владимирович Андропов. Мою должность, звание и, как некоторые из вас могли догадаться по фамилии, происхождение, не раскрываю. Поверьте, и рад бы был, но у меня, как и у вас, свои инструкции и предписания, которые я не вправе нарушать. Скажу только, что организация, в которой я служу и которая осуществляет проведение экспедиции и подготовку к ней, строго засекречена. Мы не КГБ, как многие из вас могли подумать. Это всё, что вам следует знать обо мне сейчас, я провожаю вас всех в экспедицию, я же вас по ее истечении встречаю. Надеюсь, пройдут годы, и я смогу рассказать вам о себе побольше, когда-нибудь и в более домашней обстановке, но сейчас – только так.

Следующий вопрос был от Геннадия, единственного юноши, который на этом мероприятии был одет официально: строгие пиджак, галстук, брюки. Видя его, можно легко себе вообразить, что эти черты лица никогда не покинет почти наивная серьезность и строгость, даже спустя уже много месяцев, в экспедиции, когда хозяин их обрастет бородой и будет облачен в ватник и высоченные громоздкие сапоги.

– Аркадий Владимирович, когда я впервые услышал об экспедиции, о том, что меня выбрали, когда проходил обучение (да, скорее всего, и все мы), мне рассказывали в первую очередь о важности предстоящих исследований. О том, что человечество до сих пор никогда подобных изысканий не проводило. О том, что с огромной долей вероятности они произведут революцию в науке и жизни всех людей в мире. Но тогда отчего такая секретность? Почему не было освещения на высшем уровне? Ведь мы простые ученые и ничего плохого никому не хотим делать.

– Очень хороший вопрос, Геннадий, и, главное, своевременный. Думаю, после многочисленных подписок о неразглашении, на которых вы уже расписались, вам стоит знать. Вы изучили очень много материалов во время вашей подготовки и знаете, что та территория на востоке евразийской литосферной плиты, куда вы отправитесь, – это «Терра инкогнита» геологического мира. Мы даже не можем догадываться, какие уникальные богатства таят в себе эти земли. По степени загадочности с ними не в силах соперничать даже слабоизученное океанское и морское дно.

Одновременно это последнее белое пятно на карте мира. В мировой науке, как известно, нет сведений о том, что кто-то там уже побывал до сих пор. Вы будете первыми. В общем, ответ на ваш вопрос кроется вот в чём.

У нас с вами, товарищи, есть два фактора.

Первый: не только мы хотим на эти территории проникнуть. Не только наши геологи. Запад Тугуро-Чумиканского района – это единственное на нашей планете место, которое нельзя проанализировать с космического спутника. Если быть точным, этот край даже для космических наблюдений – единственное из белых пятен на земном шаре. Но космические спутники есть не только у нашей страны. И не только наши спутники не могут собрать данные об этих местах из космоса. А значит, не только правительство нашей страны может быть заинтересовано в потенциале данных исследований. Мы же не можем допустить, чтобы какие-либо развитые страны помимо Советского Союза имели возможность исследовать эти места. Или же проситься организовать объединенные, международные экспедиции и затем вовсю оспаривать находки. Конечно, на свою территорию мы их никогда не пустим, о возможном вторжении или угрозе шпионажа мы все можем не беспокоиться. Но и знать об этой экспедиции на земном шаре никто кроме нас с вами не должен, так гораздо лучше. Когда всё вот так тихо происходит. И мы с вами, товарищи, и наше начальство в Кремле может теперь лучше спать по ночам. И все советские люди, не зная, не догадываясь об этом, могут теперь по ночам лучше спать. Есть такая пословица, что в неведении состоит счастье, спорная весьма, на мой взгляд, но сейчас, думаю, именно она служит всем нам хорошую службу.

Ну и второй фактор: вы ведь все прекрасно знаете о теории дрейфа материков Альфреда Вегенера – земная кора нашей планеты поделена на несколько громадных по площади участков, которые движутся относительно друг друга, незаметно для всего человечества, но движутся. В частности, Тихий океан с каждым годом сужается на 10 сантиметров. Мы опасаемся, что дрейф может катастрофически повлиять на геологическую обстановку края. Возможно, того, что было пять лет назад, спустя два года мы там уже никогда не увидим. Поэтому мы не вправе рисковать, и главной задачей было подготовить, снарядить и отправить вас туда как можно скорее, пока еще не наступили возможные необратимые изменения в тех местах. А в случае, когда все происходит в торжественной, открытой, официальной обстановке, – неизбежно требуется гораздо больше времени. Из-за этого такая секретность, помимо прочих причин.

Товарищи, то, что я скажу вам, может окончательно шокировать вас, но, думаю, вы должны знать. Цель экспедиции – не только отыскать чудо, не только улучшить жизнь всех людей, произведя революцию в науке. Помимо всего прочего для всех вас стоит цель спасти наше государство и весь мировой социалистический строй от тени грозной опасности, нависшей над нами…

При этих словах все слушающие Андропова словно оледенели… многие опустили глаза. Эти последние слова его почти для всех молодых людей, сидящих в комнате, были самыми страшными и трагичными речами, которые они слышали за всю свою жизнь, без всякого преувеличения… Множество тяжелых мыслей пришли в их души и сердца в тот миг.

– Да-да, – продолжил Андропов. – Вы нисколько не ослышались, и мне самому уже в который раз больно произносить или слышать всё это, хоть данная информация мне известна была гораздо раньше, чем вы ее узнали. К сожалению, мы медленно, но верно проигрываем противостояние с капиталистическими державами, которое у них на Западе так модно называть холодной войной. К еще большему несчастью, все сопровождается близящимся экономическим упадком и полным разорением всего нашего хозяйства – полным и безусловным экономическим коллапсом. Говоря по-ихнему, по-западному, мы вот уже почти что потенциальные банкроты. Я не знаю, сколько точно времени остается до того страшного момента, когда с карты мира исчезнет Советский Союз, он просто распадется, рухнет как карточный домик, лет через 10–12 точно, это лишь вопрос времени. Что будет дальше со всеми нами, можно лишь предполагать. Скорее всего, на всем социалистическом пространстве в мире будет мало хорошего, будет… катастрофа. И мы не в силах избежать ее при существующем положении вещей.

Именно поэтому экспедиция так важна. И уже не имеет достаточного значения, что там – грандиозные, величайшие в мире, гигантские запасы полезных ископаемых или эликсир молодости, источник вечного счастья, волшебные артефакты или иные возможности решения всех проблем. Я говорю совершенно серьезно. Что бы вы там ни обнаружили – всё сгодится. Для нашей жизни, товарищи, сейчас любое чудо – неоценимый и спасительный дар.

Для осуществления этих исследований мы подготовили все наши наработки, даже экспериментальные. Всё то, что вы увидели в последние дни, – безмерный вклад советских ученых в наше светлое будущее, исключительнейший шедевр социалистической научной мысли. Мы подчинили вашим грядущим исследованиям все наши силы. Все, кто в курсе настоящих событий, – безраздельно верят в вас. И в ваш успех.

– Аркадий Владимирович, когда нам приступать? – возник из полутьмы вопрос Кима. Юноша, доселе скромный, сам не ожидал от себя подобной стойкости и решимости. Дело тут было вовсе не в его лидерских качествах, которых, в общем-то, и не было. Просто в свете услышанного за Кима говорило что-то, как оказалось, таившееся в нем до сих пор, – что-то исключительно могучее и умелое, что-то, способное отбросить все лишние мысли и опасения ради решения одной единственной цели. Что-то, что открылось в нём впервые за всю его жизнь.

– Ах да, – опомнился Андропов. – Вы задали самый важный и нужный вопрос нашего с вами собрания, Ким. Мы не можем терять время напрасно. Когда вы подниметесь с мест, за вашими спинами откроются двери. Восемь дверей – каждая из них ведет в ваши личные номера. Их, разумеется, также восемь, они одинаковые, в каждом из них находится всё, что нужно для жизни: спальня, очень удобное кресло для чтения, еда, туалет и ванная комната, чистое белье. А еще подробнейшие последние инструкции для вас, напечатанные на листах бумаги, они лежат на письменных столах. Там немного, советую прямо сейчас с ними ознакомиться. В них изложено всё, что может помочь вам в вашей работе. От рекомендаций к научным экспериментам до подробного описания, где именно в шкафах хранятся вещи, которые следует взять с собой: одежда, снаряжение, карты и всё необходимое. Сейчас 10 утра, 15 с половиной часов вы будете находиться в номерах. Как я уже упоминал, крайне советую отпущенное время отвести на изучение последних инструкций, отдых, еду и сон. Там будет чай, заваренный из самых редких трав в СССР, он подарит вам состояние тела и духа легкое и безупречное. Оно вам сейчас необходимо. Ночью, в 1 час 30 минут, вы вылетите в Чумикан на нашем вертолете. Он приземлится неподалеку от него. Там вы разобьете большие палатки и проживете 4 месяца до третьей декады июня. Это необходимо для того, чтобы вы привыкли к местности, в которой нужно будет проводить исследования. Местных жителей в этом селе крайне мало, за всеми мы тщательно следим, поэтому никакой опасности огласки они не представляют, можете с ними общаться. В начале 20-х чисел июня вновь прилетит вертолет, который отвезет вас на место исследований. И с этого момента начнется великое. Удачи, товарищи!

4

Этими словами собрание завершилось. Молодые люди беззвучно поднялись со своих мест и удалились в комнаты, которые Андропов по одним ему известным причинам назвал «номерами». Видимо, затем, чтобы ученые хоть на мгновение почувствовали себя постояльцами старой доброй советской гостиницы. И на это мгновение, когда хоть что-то, происходящее с ними напомнит о далеком доме, сердца их хоть на чуть-чуть сбросят с себя тяжесть свалившихся на них темных дум и первых размышлений.

Встав со своего места, Ким, слегка пододвинув стул к столу, почти не подняв ни на кого взгляд, повернулся к стене, находящейся за ним. При этом, как это произошло и у его товарищей, мягким белым свечением проявились на стене, до этого казавшейся сплошной, контуры дверного проема. По приближении к ним Кима в этих контурах исчезли, словно растворясь в воздухе, волокна таинственных нитей, и юноша ступил сквозь открывшийся проход, оставив в одиночестве полумрак помещения собрания, где даже столы и стулья были сделаны из того же самого загадочного материала, которым было отделано всё вокруг.

Помещение номера, как это ни странно, совсем не походило своим дизайном на предыдущее. Напротив, ласковый свет привычной, самой обыкновенной лампы мягко, заботливо отражался от теплых древесных тонов, царящих в комнатах. Комнаты, кстати, оказалось две: одна из них вмещала в себя прихожую и кабинет, в ней даже камин оказался настоящий. А во второй была спальня, тоже с камином. И, правда, всё как в советской гостинице самого высшего класса, и даже чуть лучше. Кухня, ванная и туалет были скрыты за дверями, на этот раз совсем обыкновенными, резными, деревянными. Все-таки, как может соскучиться человек, погруженный в иное окружение, по своему старому, привычному, тому, что в жизненной суете он даже не замечает. Даже в том случае, если погружение это длится немногим более часа. Вот по истечении этого маленького, едва заметного срока, совершенно неважного и краткого на фоне всей человеческой жизни, как раз и замечает он истинную цену того, что всю жизнь было с ним ранее. Истинную цену привычного. Того, что на самом деле более всего дорого. И, хотя Ким старался по возможности прогнать от себя это окутавшее его чувство, новое ощущение, оно не уходило. Как не уходили от него и мысли от сказанного Андроповым на минувшем собрании.

Ведь все, что было сказано на нём, было сродни этим чувствам. Наше государство, наш советский образ жизни, всё, ради чего живем. И вот, ты узнаешь, что всего этого скоро не будет. И узнаешь ты это от властей твоей собственной страны. Это… не укладывается ни в какие разумные рамки. Получается, что некоторая малая группа людей знает обо всём. А теперь и он, Ким, и его товарищи, которых, возможно, посещают те же самые чувства. Остальное же население социалистического мира словно живет во сне.

Но ведь не всё потеряно. И еще можно все изменить, сдвинув вектор исторического хода, задать ему направление более положительное. Ведь именно для этого наука и существует. Для этого Ким и другие молодые люди находятся здесь. Так вперед! Отбросив пораженческие идеи, дать бой сложившемуся положению!

С этим бодрым расположением духа Ким радостно схватил со стола листы бумаги и хотел было занять место за столом, но тут взгляд его остановился на уютном кресле, расположенном у камина. «С детства мечтал!..» – пронеслось в мыслях юноши, и он в тот же миг счастливо расположился посреди роскоши невиданного доселе уюта.

Документ представлял собой не что иное, как более развернутое, детальное и подробное изложение последней речи Андропова. Всё было написано в нём удивительно простым языком, без всякой тени бюрократизма. Даже с некоторыми дополнениями: «В пути до Чумикана вас ждет необычный сюрприз, товарищи. Вам понравится».

План был вполне логичен: Ким и так знал, что без 4-месячной стоянки в окрестностях Чумикана экспедиции не обойтись – ни один из ее участников никогда толком не был в условиях настоящей тундры. А место исследований все-таки, несмотря на южное его расположение, находится в границах Крайнего Севера. Поэтому очень важно, чтобы организм исследователя максимально адаптировался к природным условиям этих мест. А Чумикан как раз располагается на той же широте, да и природа там практически идеально идентична той, которая ожидается на территории непосредственных исследований. И к тому же отправляться в экспедицию зимой или весной в слабоизученные горные районы невозможно. Необходимо ждать лета.

Ознакомившись с документом, Ким заглянул в шкаф. Все инструменты, карты, экипировка и новая одежда уже были разложены по сумкам. Всё готово, можно смело принять душ, перекусить и готовиться ко сну. После душа Ким переоделся. Ту одежду, в которой он приехал, предписывалось оставить здесь, в номере, и переодеться полностью в новую, которая, как сразу смог убедиться Ким, заботливо покоилась в шкафах. На отдельной полке красовались на деревянном постаменте новенькие сверкающие «Штурманские» наручные часы. Их юноша надел последними. «Вот бы позволили их оставить навсегда, ведь я никогда даже не видел таких», – подумал Ким.

Затем юноша прошел на кухню, где его ждал восхитительнейший по своему размаху ужин. Или скорее завтрак, учитывая, что за окном было утро. Здесь стоит отметить, что в номере были окна, но были они, по всей видимости, не совсем настоящими и выходили вовсе не в Хабаровск. Откинув занавеску, можно было насладиться темнотой, словно за окном 10 часов вечера. Скорее всего, это была какая-то хитрая проекция, созданная гением советской научной мысли. Так что, поскольку предстоял отдых и долгий сон, руководство старалось создать атмосферу вечера, и ждал на кухне Кима все-таки ужин, вкуснейший в его жизни. Роскошно запеченный глухарь с фруктами покоился на красивом столе, слева располагалась ваза с нежнейшей черной икрой. Не было только вина. Отведав эти лакомства, Ким почувствовал себя таким счастливым. Вино же заменил чай, о котором рассказывал Андропов. И поистине более вкусного напитка никогда не пробовал юноша. Он отвлек его ото всех сложных мыслей, подарив телу и душе необычайную легкость.

Это были, возможно, первые часы за много лет, когда разум Кима не был устремлен к науке. И, отправившись ко сну, юноша пребывал во власти вожделенной неги, и лишь одна мысль звучала в его сердце: «Как же прекрасна эта девушка, генетик, которая отправляется в экспедицию с нами, Анна Файн…»