Школьный бунт

При всей своей мягкости и нерешительности он всё-таки обладал ещё и добротой удивительной к тем, за кого был в ответе, стараясь по возможности во всех конфликтах встать на нашу сторону, поддержать нас на всех конкурсах и соревнованиях, куда мог прийти, устраивал утренники, а также походы на природу. Пусть и неуклюже, но он хотя бы старался что-то делать, а ведь это уже немало!

Выпустив наш класс, он в итоге из школы уволился. Пантелеймоныч и до этого то не был хорошим учителем, ведь до нас он преподавал в хабзайке. А потом, видимо, понял, что заставлять юношей ПТУшных считать дроби и степени без калькулятора – это одно, а с детей и отроков глаз не спускать, лишь бы не сломали себе ничего – уже другое.

Да и если он был честным с самим собой, то ещё с момента нашего бунта понял, что с классным руководством не справится. Тамара Максимовна была опытнее. Она нас по именам звала, ведь знала с самого первого класса каждого. Пантелеймоныч же имя моей одноклассницы Нины Артищенко даже запомнить не мог, называя её Наталкой, отчего та от него чуть ли не в слезах убегала, лишь бы не тот раздражал (с учётом того, что Нину вывести из себя традиционно было проще простого). Что уж говорить о том, как он родителей учеников из себя выводил. У нас же класс золотой был – родители детей в подавляющем большинстве своём мещане – средний класс с большими зарплатами от 50 тысяч и выше, что по меркам тех лет довольно много (а мы – их дети с соответствующим самолюбием и самомнением), а Пантелеймоныч на их фоне нищим дурачком и простачком смотрелся, у которого даже денег на новую оправу для очков нету. Потому с самого седьмого и по девятый класс Тамара Максимовна негласно продолжала оставаться нашим классным руководителем, принимая ключевые решения.

А Пантелеймоныч… А что Пантелеймоныч? Последний раз я его видел в 2012 году, когда уже в универе учился, а он из школы ушёл. Тогда же вспомнил нашу старую забаву принижать его авторитет, стараясь поздороваться с ним за руку. И он, наконец, пожал мне! Как своему! Как взрослому! Не забыв при этом сказать фирменное:

– Ах, ты разгильдяй! – и машет указательным пальцем перед лицом.

А потом уехал в Белоруссию, и след его там окончательно простыл.

Мораль же сей басни такова, что классу, что считается золотым, назначать в классные руководители трудовика – не к добру. Приведёт это и к скандалам, и к смешным нелепостям и даже к самому настоящему школьному бунту, где вместо камней использовались кусочки бумаги от тетрадок. Не хочешь, чтобы этого произошло – назначай классным того, кто умеет и может, а не того, кто только пришёл, амбиций имеет массу, а по факту на такую ответственную работу претендовать не мог.

Вот так.