Истории из фотографий для 5 класса

Язык тролля

Сказка

Давным-давно случилась эта страшная история. Она произошла с тремя юношами из маленькой деревушки Тисседал, что расположилась на берегу Сёр-фьорда. На востоке от нее за зеленой долиной возвышались сумрачные горы, ведущие к плато Хардангервидд.

Как-то позвал отец сыновей и говорит им:

– Вам надо сходить в дальний бор и нарубить сосен для новой лодки. В этом году на старой уже не получится рыбачить. Совсем прохудилась. Затем приготовите стволы – обрубите сучья, снимете кору и распилите на бревна по четырнадцать с третью локтей. А завтра мы съездим туда на телеге и привезем все в деревню.

Тут в разговор вмешалась мать.

– Вчера дядя Хакон ходил в лес и недалеко от деревни видел огромные следы. Давно тролль не появлялся в наших краях. А ты детей в дальний бор отправляешь. Как бы чего не случилось. Лучше нарубить деревьев поблизости. И везти будет недалеко.

Сыновья беззаботно стали успокаивать мать, что засветло они вернутся в деревню. И с ними ничего не случится. Тогда мать отвела в сторонку младшего. Она достала из кармана передника амулет и сказала:

– Неспокойно мне на сердце. Ох, как неспокойно. А вы мать не слушаете. Я дам тебе мой амулет. Это оберег для трудных периодов жизни. Ты самый сообразительный из братьев. Пусть он тебе придаст еще больше спокойствия, уверенности в собственных силах, стремления к победе, выносливости и мудрости. И пусть поможет избежать неприятностей.

На следующий день ярко светило солнце и на небе не было ни облачка. С утра уже было жарко. Взяв топоры и пилу, братья пошли в лес. На тропинке было тенисто и прохладно. Сначала дорогу перебежал большой заяц.

– Жаль, что мы не захватили с собой луков, – огорчился старший, Арнгейр*.

Потом на середине пути сидевший на ветви ели большой черный ворон громко каркнул. И братьям его крик не понравился. Наконец, уже перед сосновым бором кукушка прокуковала шестнадцать раз.

– Что-то немного она кому-то сроку отмерила. Вот нам уже шестнадцать. Мы что только до тридцати двух доживем? – удивился средний, Торстеин**.

Братья выбрали нужные деревья, срубили, удалили сучья, обтесали стволы и распилили их. На жаре от работы они притомились и прилегли отдохнуть. Юноши не заметили, как уснули. Проснувшись вечером, братья, не торопясь, нарубили сучья и собрали их в большие связки. Взяв инструменты и взвалив вязанки на спины, юноши отправились домой.

Арнгейр и Торстеин были молоды и беззаботны. Спускаясь по тропинке, они легкомысленно запели дерзкую песенку:

Нам не страшен злобный тролль, злобный тролль, злобный тролль

Где ты бродишь глупый тролль, старый, глупый тролль?

И накликали на всех беду.

В давние – стародавние времена высоко в горах жил исполинских размеров тролль. А внизу в долине рядом с фиордом лежала небольшая рыбацкая деревня. Все жители от мала до велика знали, что опасно ходить ночью по лесам. Там можно повстречать безжалостного великана. За отвратительный запах, ощущаемый издалека, люди прозвали его Вонючкой. Созданный из скальных пород, тролль боялся лишь солнечного света, который мог снова превратить его в камень. Только по ночам вылезал великан из пещеры и отправлялся на охоту. Изредка неразумный путник мог запоздать, дотемна не укрыться в жилище. Тогда гул, дрожание земли и жуткая вонь выдавали приближение мерзкого страшилища. Спасшийся счастливчик до смерти не мог забыть пережитый ужас. Он давал зарок – никогда не ходить через лес ночью. И обещание всегда сдерживал.

В сумеречном лесу братья стали различать странные шорохи и неприятные звуки. Протяжно крикнет одна птица, ей в ответ зарыдает другая. Вдруг над головой пронеслась черная тень, чуть не задев крылом.

– У меня холодок пробежал по спине, – негромко сказал старший.

– А меня аж передернуло, – также тихо продолжил средний.

– Сколько прожил, а такого в лесу никогда не видывал, – молвил младший, Гэндэлф*.

Косматое чудовище уже заприметило c верхушки горы поздних путников и направилось к ним. Великан с шумом прокладывал себе дорогу, валя высокие и толстые деревья. Позади тролля оставалась широкая просека из поваленных стволов. Огромная туча пернатых, потревоженных горным великаном, поднялась в воздух и громко загалдела.

Братья услышали птичий гвалт и грозный гул, ощутили со страхом дрожание земли под ногами и почувствовали зловонный смрад. Мороз пробежал у троицы по спинам, сердце ушло у них в пятки, и их охватил дикий страх. Они остолбенели.

– Вонючка! – хором выпалили юноши. – Бежим, скорей!

И, побросав инструменты и вязанки, со всех ног помчались по лесной тропинке. Никогда еще они не бежали так быстро.

Злобный тролль увидел удирающий ужин и погнался следом громадными скачками. Скоро беглецы почувствовали под ногами усилившееся дрожание земли, и они пришли в отчаяние от своих опрометчивых поступков: «Ну, зачем мы задержались в лесу до сумерек?! Ох, не надо было нам распевать песенку-дразнилку о тролле». Их сердца громко бухали в груди, и кровь пульсировала ударами тяжелого молота в головах. Ужасное предчувствие охватило их души. Они уже глубоко и искренне раскаивались за свою беспечность.

Вскоре братья почувствовали, что смрад усилился. Старший споткнулся о непонятно откуда взявшийся корень и растянулся на земле во весь рост.

Мать в это время, сидя за пряжей, охнула и прижала руку к груди.

– Как сильно забилось сердце, – испуганно сказала она. – Не приключилось ли чего плохого с мальчиками?

Тогда младший Гэндэлф вдруг крикнул Арнгейру и Торстеину: «Разбегаемся в разные стороны!» И свернул, c тропинки в лес, громко напевая:

Нам не страшен злобный тролль, злобный тролль, злобный тролль

Где ты бродишь глупый тролль, старый, глупый тролль?

Тупой тролль помчался за наглым человечишкой, кипя от злости. Великан несся за удалявшимся голосом. Изредка в свете полной луны между стволами мелькали русые волосы беглеца. Высокие деревья ломались под гигантскими ступнями тролля как стебли растений. «Вот еще немного, вот чуть-чуть и я настигну этого наглеца. Уж я его проучу! – гудело в голове у взбешенного тролля».

А Гэндэлф стал играть c Вонючкой в смертельные кошки-мышки. Юноша то прятался за деревья и скалы, то бежал и выкрикивал обидные слова:

– Вонючка! Тупой тролль! Безмозглый булыжник!

Или снова затягивал песенку, которая так раздражала великана. Правда, Гэндэлф понимал, что в случае проигрыша лишится жизни и будет сожран ужасным троллем. Юноша уводил Вонючку в сторону противоположную и от братьев, и от деревни. Но, опьяненный успехом над глупым исполином, Гэндэлф потерял ориентацию и внезапно для себя выскочил на край высокого скалистого обрыва. Впереди глубокое озеро, позади разъяренный тролль. Или смерть в холодных водах Рингедалсватнет, или гибель в бездонном брюхе голодного чудища. Что выбрать? Гэндэлф закрыл глаза, попрощался с родными и прыгнул c обрыва выкрикивая:

Нам не страшен злобный тролль, злобный тролль, злобный тролль

Где ты бродишь глупый тролль, старый, глупый тролль?

Но и остервеневший тролль не хотел упускать наглую добычу. К тому же он не боялся утонуть в озере. Горный великан тоже прыгнул и широко открыл рот, чтобы поймать человечка. Вонючка так хотел проглотить наглеца, что даже высунул огромный язык. И казалось, что в эту ночь редкая удача улыбнулась недалекому троллю. Человечишка, наконец, у него на языке! Но тут первый луч солнца выглянул из-за горной кромки и коснулся кончика языка. Грозный великан в тот же момент окаменел. Гэндэлф почувствовал вместо смрада из пасти Вонючки свежий ветерок с озера. И еще Гэндальф ощутил, что лежит на твердом и холодном камне. Не веря до конца своему счастью, юноша поблагодарил богов и помчался домой. Ведь родные и близкие, поди, волнуются, переживают за него, может быть, даже оплакивают его гибель.

Никто бы из односельчан никогда бы не поверил в историю, рассказанную Гэндэлфом. Но слова братьев и новая скала «Язык тролля» стали весомыми доказательствами для маловерных. На следующий год братья женились, и от них эта история стала передаваться из поколения в поколение как родовое предание.

* Арнгейр – орлиное копье

** Торстеин – камень Тора

*** Гэндэлф – палочка эльфа

Рингедалсватнет (Ringedalsvatnet) – озеро

Хардангервидд (Hardangervidda) – плато Название складывается из традиционного наименования северного норвежского района Hardanger и окончания vidde, обозначающего «широкую равнину» или «большое горное плато».

Тисседал (Tyssedal) – деревушка

Сёр-фьорд (Sørfjorden) – залив

Рукавица

Рассказ

Случилась эта драматическая история в норвежской деревушке, что расположилась между сосновым лесом и извилистой речушкой. А у самой опушки стоял дом Петтера. Его изба ничем не отличалась от соседних таких же лесовичков: бревенчатая, обитая досками, и крыша, покрытая дерном. Все потемнело от времени, только выделялись белые рамы окон, темно-красная дверь и зеленеющая травка на крыше.

Хозяин не любил сидеть без дела. Как-то раз он смастерил кормушку и установил ее во дворе. С тех пор птичий гомон постоянно радовал слух Петтера. Разные пернатые прилетали к ней, полакомиться семенами и кусочками сала: и синички, и воробьи. Да кого только там не было!

Когда наступила зима, птицы стали чаще прилетать к кормушке. Повадился и воробьишка. Совсем желторотый. Он вылупился из яйца в середине лета, и эта зима стала для него первым суровым испытанием.

Лесной кот давно заприметил двор с кормушкой, к которой прилетало множество птиц. Иногда летом он лежал на поваленном дереве, грелся на солнышке и поглядывал в ту сторону. С опушки леса двор Петтера был как на ладони.

Зима в этом году выдалась на редкость снежная и холодная. В поисках пищи Скугкат решил поохотиться у кормушки. Наступило раннее утро. Стараясь не привлекать внимания, он отделился от опушки и тихо ступил на искристый наст. Но снег оказался рыхлый, и лесной кот практически плыл в нем на брюхе, работая лапами как веслами. И еще – его оранжевый окрас с белой грудкой был приметен на белом снегу.

Наш же воробьишка сильно замерз и проголодался. Он сидел, уцепившись за край кормушки, и клевал одно семечко за другим. Погруженный в это занятие Пилфинк не замечал подкрадывающегося кота. Скугкат тихо вскарабкался по деревянному столбу изгороди наверх и приготовился к броску. До кормушки совсем близко – один прыжок.

В этот момент открылась дверь дома, и на крыльцо вышел хозяин. Петтер сразу заметил на темной изгороди приготовившегося к прыжку оранжевого кота. Недолго думая, он снял рукавицу и метнул ее в тот самый момент, когда Скугкат прыгнул. Тяжелая варежка попала в лесного кота, он громко мяукнул, и воробьишка стремительно выпорхнул из кормушки. Скугкат упал в снег и затем рванул со двора в лес. Удирать коту было легко по тропке уже проторенной им в снегу. Виднелся только удаляющийся его пушистый оранжевый хвост.

– Петтер, – раздался женский голос из избы, – заходи и закрой дверь. Ты застудишь дом.

Хозяин зашел внутрь, а рукавица осталась лежать под кормушкой.

К вечеру мороз усилился и задул пронизывающий ветер. Воробьишка сидел на перилах крыльца дома Петтера, склонив голову на грудь. Острые кристаллики барабанили по макушке и загривку. Сильный ветер пушил перья, и холод глубже пронизывал птичку. Когда мороз стал совсем невыносимым, Пилфинк вспомнил о меховой рукавице, лежавшей на снегу под кормушкой. Он спланировал вниз и залез внутрь. Поворочавшись, воробьишка устроился в ней поудобней, только клюв торчал наружу. В рукавице ему стало тепло. Он согрелся и сладко заснул. На следующий день мороз спал.

Благодарность

Продолжение рассказа «Рукавица»

В доме рядом с избой Петтера жила Астридр. Она любила наблюдать за тем, что делается у соседей. Летом выйдет во двор, встанет у изгороди и смотрит у кого из односельчан, что происходит. Сухощавая с длиной шеей, как будто специально создана природой, чтобы лучше заглядывать в чужие дворы. И затем пересказывала все мужу, когда тот возвращался с работы. Зимой же долго на улице не постоишь – холодно. Олав уезжал рано и, проводив его, Астридр ставила мягкий стул у окна, которое как раз смотрело на двор Петтера, и наблюдала за происходящим там.

И в одно морозное утро она увидела, как пушистый оранжевый зверек осторожно крадется по снегу в сторону дома соседа. «Что же понадобилось котику у этого верзилы Петтера? – удивилась Астридр». В его дворе стояла кормушка, и в ней маленький воробьишка клевал семечки. «Ну, вот будет сегодня котику завтрак, – с состраданием подумала Астридр. – Ему же бедному в лесу и холодно, и голодно. Люди, они такие черствые и злые. Никто не догадается позаботиться и покормить его».

И вот когда завтрак был уже в одном прыжке от зверя, дверь дома вдруг отворилась, и на крыльцо вышел хозяин. Увидев оранжевого кота на столбе потемневшей изгороди, Петтер снял меховую рукавицу и с силой кинул её в несчастное животное.

– Какая жестокость! – гневно выкрикнула Астридр. – Ему ведь больно! И к тому же котик остался без завтрака, – искренне огорчилась она и прижала кулачки к груди. – А может быть, у него сегодня не будет ни обеда, ни ужина. И котик на целый день остался голодным. Нет, чтобы его покормить.

И Астридр вынесла категоричный приговор:

– Я всегда знала, что Петтер злой человек!

Теперь у нее появилось сильное желание сделать, что-нибудь хорошее для лесного котика, чтобы животные не думали, что все люди такие же, как Петтер – злые и черствые.

Когда муж вернулся с работы, она приказала ему съездить в магазин и купить свежемороженой рыбки. Никакие уловки Олава: он устал, голоден, а давай завтра, чтобы отвертеться, ему не помогли. Жена была непреклонна:

– Или ты сейчас едешь в магазин, или ночью даже не думай ко мне подкатывать!

Матерясь про себя, муж отправился в магазин и привез эту треклятую рыбу.

На следующее утро Астридр сначала натянула веревку между жердями, в том месте, где изгородь образует угол. А затем подвесила к ней рыбки.

– Я не такая злая, как Петтер, сегодня котик не будет голодным, – произнесла она вслух с гордостью.

Прошел один день, за ним второй, а потом и третий. Лесной кот почему-то не приходил лакомиться свежемороженой рыбой, развешенной во дворе дома Астридр. Она уже совсем разочаровалась и перестала о нем думать. На четвертый день Скугкат появился. Астридр увидела его в окно. Оранжевый зверь мягко ступал белыми стопами по белоснежному насту. Пройдя под нижней жердью в изгороди, он оказался во дворе и направился к висевшим рыбам. Остановился под ними, присел и, подпрыгнув, вцепился когтями в добычу. Повиснув на ней, он стал рвать зубами кожу. Под тяжестью кота, нитки, привязанные к хвосту минтая и натянутой веревке, оборвались. Не выпуская добычи, Скугкат свалился на снег. Расправившись с одной рыбой, он также сорвал вторую и с добычей в зубах отправился к в лес, даже не поблагодарив хозяйку.

Так прошла неделя. Скугкат приходил на двор Астридр, съедал одну рыбу и со второй в зубах возвращался к себе в лес. Наконец, хозяйка не выдержала:

– Пойду, поглажу котика. Я уверена, он уже привык к хорошему приему и понял, что люди бывают разные.

Скугкат сидел на снегу и рвал зубами добычу. Вдруг дверь дома отворилась и из него вышла высокая женщина. «Чего это она удумала? – встревожился кот. – Не отдам рыбу, моя она и точка!» Женщина стала подкрадываться к Скугкату. «Вот точно, она что-то удумала! – однозначно решил зверь. – Я ей не дамся. Исцарапаю и покусаю!» Она наклонилась и протянула руку, чтобы схватить кота. Скугкат зашипел и со всей силы царапнул острыми когтями по руке. Женщина громко закричала от боли, а кот, схватив рыбу зубами, бросился наутек в лес.

После возвращения Олава домой Астридр с горечью рассказала ему о случившейся истории с котом.

– Я его неделю рыбкой кормила, а он неблагодарный меня исцарапал! – пожаловалась жена мужу.

Астридр была глубоко разочарована. Ее лучшие побуждения жестоко перечеркнул острый кошачий коготь. «Не делай добра, не получишь и зла! – подумал про себя Олав». Но вслух только пожалел пусть и сумасбродную, но любимую жену. Он взял ее кисть в свои ладони и подул на царапины.

ГРЕЦИЯ

Трилогия рассказов: юность, взрослость, старость

Сверкающие глаза

Рассказ

В ожерелье островов один называют «жемчужиной Средиземноморья». На его песчаном берегу у темно-синего моря стоит одинокое дерево. До вчерашнего шторма. Дикие волны в припадке ярости выбросили на берег прямо к подножью обломанные ветви и целые стволы других деревьев. Но высохший платан не ощутил родственных древесных душ. Давно не чувствует он прикосновений к оголенному стволу: ни дуновений морского ветерка, ни хлестких ударов сильного ветра. Совершенно одеревенел.

Наступила ночь. Небосклон стал четырехцветным: фиолетовый переходил в алый и затем в оранжевый и заканчивался сиреневым. Могло даже показаться, что сегодня стихия одумалась и раскаивается во вчерашнем буйстве. На всем морском пространстве до самого горизонта установилось полное затишье. Недалеко от пляжа на волнах покачивалась группа серых чаек.

На песчаном берегу появилась юная пара. Они неторопливо шли босиком, держась за руки. Их белые ступни погружались в теплый песок по щиколотку. Порывистый морской ветерок чуть раздувал подол светлого платья в синий горошек. Она придерживала край рукой, в которой были светлые босоножки. На спутнике были оранжевая футболка и синие шорты.

– Как тебе здесь? – поинтересовался он.

– Очень красиво вокруг, – ответила она, очарованно глядя на синюю гладь моря. – Какое разноцветное небо! А воздух такой соленый, что мне очень легко дышится. И ветерок такой легкий и обдувает, как нежное опахало. Как ты думаешь, если раскинуть руки – я полечу?

И она подняла их. В одной свисали босоножки, в другой – рука спутника.

– Нет, не взлетаю. Это потому что ты меня крепко держишь, – сказала она озорно и отпустила его руку. – Все равно не взлетаю, – разочарованно произнесла она и, посмотрев на другую ладонь, разжала ее.

Спутница повернулась к морю, и порывистый ветерок дул ей теперь прямо в лицо.

– Отчего люди не летают? – крикнула она громко.

– Потому что их притягивает земля, – ответил спокойно и серьезно спутник, стоявший у нее за спиной, и добавил. – Как и мои сандалии. Если я разожму ладонь, то они упадут на песок.

– Жаль, что люди не летают так, как птицы, – страстно сказала спутница. – Знаешь, мне иногда хочется, полететь как птица. Вот стою, подняв руки, и ветер поднимает меня вверх, все выше и выше.

Тут она обратила внимание на высохшее дерево.

– Смотри, – сказала она спутнику. – Как похоже это засохшее дерево на одеревеневшую Медузу Горгону. Она была прекрасна и лицом, и волосами. Но завистливая Афина несправедливо наказала ее. Медуза стала страшна, ее волосы превратились в ядовитых змей и ее взгляд приносил окаменение. Как причудливо застыли голые ветви, как будто у Медузы от гнева или испуга волосы встали дыбом, да так и застыли, вдруг одеревенев.

Он же с нежностью смотрел на ее тонкую открытую шею и собранные наверх каштановые волосы.

Появившаяся на небе полная луна не заметила, как случайно запуталась в голых ветвях одинокого платана. Теперь высохшее дерево впервые взглянуло на мир одним большим желтым глазом в пугающей гриве голых ветвей.

Мене пристально зрела перед собой и жаждала разглядеть любимого. Ее сверкающий глаз ночи заглядывал в молодые души двух спутников и проникал в самую глубь их подсознания, где клокотал первозданный мир хаоса и ужаса.

Спутница, зачарованная Мене и, не сводя с нее глаз, вдруг снова громко заговорила, но уже не своим, а низким тяжелым голосом:

– Путешествие по радужному небосводу утомило полную Луну. «Дай прилягу я на снежной вершине Олимпа, отдохну, чтоб продолжить мой путь в бесконечность». Златой диск величаво воссел на вершине горы. И поток его света залил желтым цветом низины. Разбудив подсознанье людское. Лунный зов чаровал, зазывал, привлекал, и легко восходили их души к светилу, чтобы вновь совершить омовенье в его океанах.

Одна из чаек вынула белую голову из-под крыла и внимательно поглядела на молодых людей. После небольшой паузы, видимо, для обдумывания, она взлетела и уже в воздухе начала кричать. И вот вся группа сотоварок, которая до этого тихо мирно дремала, покачиваясь на волнах, поднялась в воздух и устремилась к берегу, оглашая окрестности своими криками. Они стали кружить перед парой и широко разевать желтые клювы. Не могло быть никаких сомнений в их желании.

От птичьего гвалта и мелькания, машущих крыльями чаек, перед лицом она также внезапно очнулась. Она обернулась к спутнику и, обхватив его за шею руками, прижалась к нему.

– Ты моя Катерина! – с улыбкой произнес спутник и нежно провел по ее спине несколько раз свободной рукой. – Да ты еще и поэтесса у меня. Какой талант в тебе здесь открылся, а?

– Что-то мне холодно и знобит. Прямо ледяная волна прошла по спине, – испуганно сообщила она. – Давай вернемся в гостиницу?

– Хорошо, любимая, – ответил спутник и поцеловал ее.

Она заглянула в его сверкающие карие глаза и еще сильнее прижалась к нему. Так они простояли недолго. Затем он поднял ее босоножки, а она продела свою руку в его руку и прижалась к спутнику. Неторопливо молодая пара пошла прочь от берега. За их спинами раздавались недовольные крики разбуженных чаек. Мене вновь не встретила любимого. А полная луна, каким-то чудесным способом освободившись из древесного плена, продолжила дальше ночное путешествие по разноцветному небосклону.