Сын варджуна

Мое внимание переместилось на бассейн, расположенный во дворе. Это сооружение было гордостью отца. В центре бассейна располагалась чаша фонтана, из которой в разные стороны и вверх били струйки воды. Бассейн наполнялся из подземного источника за счет достаточно сложной системы механизмов, подающих воду в башню, откуда она распределялась по всем помещениям дворца. Отец был просвещенным правителем и, как рассказывала мать, распорядился, несмотря на затраты, запроектировать и провести систему водоснабжения архитектору – Шавэуру, который и наблюдал за всеми работами.

Этого мужчину, немного сухощавого, слегка вытянутого, немного смешного и постоянно куда-то спешащего, я часто видел у отца, даже говорил с ним, поскольку любил беседовать с людьми, которые вызывали у меня интерес. Как-то я спросил его, может ли он запроектировать и изготовить моему отцу небольшой тельшун, чтобы вся наша большая семья могла на нем полетать и с неба обозреть землю. Шавэур серьезно отнесся к вопросу, даже слегка нахмурился, подбирая слова. Подумав, он ответил: «Мог бы, но это – не мой профиль. Вот, если бы отец обратился бы к специалистам своего дела, тогда они бы смогли сделать крылатую птицу искусственного происхождения, бесшумно летающую в воздухе».

Мне нравились тельшуны. Я с детства не боялся высоты. Наоборот, мечтал посмотреть на землю с высоты, увидеть ее красоты. Со временем эта мечта сбылась, правда, несколько неожиданно для меня. Но жизнь тем и хороша, что, несмотря на видение будущего и возможность предугадать, что вскоре произойдет, события все равно радуют тебя непредсказуемостью, пусть и до определенной меры. Поскольку то, что происходит с тобой, не всегда положительно сказывается на тебе и твоей судьбе, на дальнейшей возможности делать выбранное тобою в жизни дело. Болезни, невзгоды, травмы и попадания под раздачу, как бы ты не стремился их избежать, стучатся к тебе в гости. Исключений в этом вопросе нет ни для кого, в том числе и для знающего риши, которым я стал позже.

Ты можешь, зная, что делать, как себя вести, принять меры, но не избегнуть работы против себя сил, представители которых только и мечтают сеть тебе на спину, удобно устроиться и погонять, паразитируя на тебе и ресурсе твоих тонких тел и духа. Их работу я прочувствовал на себе за прожитые годы. Тогда же, в дни далекого детства, я ничего этого не знал. Чувствовал только, что незнакомец, который пришел издалека и хотел со мной поговорить, не желал мне зла, наоборот, он хотел меня от чего-то защитить. Интуиция меня не подвела.

Риши, который появился в моей жизни, когда мне было семь с половиной лет, был, как я вижу сейчас, больше положительным явлением. Если бы тогда я не принял его предложение, то не прожил бы и сотни лет. Скорее всего, меня бы уничтожили в битвах за власть и контроль над изобретениями наших предков, которые во многом нарабатывались еще от момента прихода в Куурешт и Сиатэю ариев под руководством Рамуарата – ведущего арийского вождя, которого величали годаром.

Здесь, в Паджубе, Рамуарата называли просто Рамой. Его почитали за то, что он принес на эти земли свободу, а не гнет, развернул на землях Куурешта, Сиатэи и других княжеств производства, которых не было раньше. Раму покровительствовал торговле и много сделал для того, чтобы Индия стала одной из ведущих держав мира в то время. Так рассказывал мне отец, и тоже я узнал, когда повзрослел, имел возможность увидеть внутренним зрением и на специальных джанлах (аналог плоского экрана), когда прошел ряд просвещений и был допущен в святую святых, где были собраны достижения ариев и других наших предков. Их хранителями длительное время выступали риши. Никто из садхов и варджунов не решался открыто противостоять им, никто, кроме Черного Полководца и его свиты, а также поборников Кали и новоиспеченных садхов, которые-то и править толком не умели и не могли вследствие своей тупости и ограниченности.

Не могу удержаться от нескольких слов в сторону грабителей и воров, которые, усевшись на трон, стали корчить из себя ревнителей устоев и защитников порядка. Их место в нэрше (тюрьма, в данном случае глубокая яма, куда водворяли заключенных). Если посмотреть на эти рожи, то все станет понятно. Рогатые существа с уродливыми лицами демонов заполонили наш мир. Их лики говорят сами за себя. Они даже не прячут свои истинные лица, воняют гнилью и пахнут тьмой, из которой вышли, но, тем не менее, крепко сидят в физических телах и требуют почитания и особого отношения к себе. Хотят, чтобы им пели хвалу, отстегивая энергии. Вот к чему мы пришли…

Я снова отклонился от темы. Наболело. Так вот, дело Рамуарата продолжил его сын – Арджен. Жизнь его была недолгой, но заслуга Арджена в том, что он все-таки сумел разгромить ведущего варджуна Падуширана в нескольких сражениях и продвинуть зону, контролируемую ариями, еще дальше на восток и на юг. Арджен пал жертвой интриг. Его притравили, а потом добили. Отравленная стрела, выпущенная из духового ружья, довершила дело. Убийцу нашли, но дело было сделано. Адепт одного из тайных орденов – был всего лишь оружием в руках сил, которые хотели остановить продвижение ариев на восток и взять реванш за прошлые поражения, но ничего не вышло.

Дело Арджена продолжил сын Фрадарха – Герм. Он, возглавляя объединенные арийские силы, дошел до устья Ганга, но вынужден был вернуться, так и не достигнув желаемой цели. В войске зрело недовольство. Воины были измотаны постоянными войнами уже на протяжении шестидесяти лет с тех пор, как в Индию пришел Рамуарат. Поэтому арии не пошли дальше на восток, как было задумано, не соединились к востоку от Тибета, как предполагалось, с ариями из другой ветви, которые должны были с севера обойти Тибет. Арийские клещи не замкнулись вокруг Тибетского нагорья и не образовали кольцо, как было задумано.

Местами обитания одной из ветвей ариев на северо-востоке от Тибета стали места, где сейчас в вашем времени, потомки, находится пустыня Гоби, а в Индии арийское влияние распространилось на местность, расположенную в среднем течении Ганга и на юг, примерно до пятнадцатой параллели.

Впрочем, арии не были захватчиками. Наоборот, Рамуарат, которого сразу после смерти стали почитать, как ведущую личность, а со временем и как бога, установил в западной части Индии, в Кууреште, порядок, максимально способствующий развитию производств и торговли. Местные элиты быстро породнились с ариями, почувствовав необходимость такого шага. Еще бы, арии несли с собой не только знания, но и апробированные и отлаженные технологии. Индия полторы тысячи лет назад стала страной, в которой они стали активно развиваться и применяться. Знаю, что это не доказуемо впрямую.

Вы, потомки, любите рыться в земле и находить в ней останки. Такие варварские обычаи будут свойственны людям в последнем, самом темном периоде Кали-юги. Но вы вряд ли что-то найдете. Большая часть достижений, примерно восемьдесят процентов производств, девяносто процентов генераторов, на которых строилось благосостояние жителей, населяющих Индию, были свернуты экзахами с приходом Кали за каких-нибудь десять-пятнадцать лет. За последующие несколько столетий все окончательно будет предано забвению за исключением незначительной части достижений и орудий производства.

Чтобы поддерживать производства, нужны источники энергии, а они вышли из строя по причине потери срока годности специальными сплавами. Нет мощных точечных источников энергии – нет производства. Мобильные кузни, на которых изготавливали различные изделия от мечей до плугов, также исчезли. Их уже сейчас в Индии единицы, а еще пятьдесят лет назад кузни исчислялись тысячами. Технологии плавки живых сплавов забыты, точнее, сознательно преданы забвению. Нет живых сплавов, которые были широко распространены в Индии еще сто лет назад. Есть индайл – смешанный металл, всего пятую часть которого составляют ингредиенты от живых сплавов, остальное же представлено обычным железом, добытым из земли. И то, запасы индайла берегут, как зеницу ока, правители. Кто контролирует его и источники энергии, тот владеет миром.

Технологии плавки меди, доставшиеся от предков – всего лишь жалкие остатки тех знаний, которыми владели арийские варшаны (ученые). Они специально были разработаны и переданы потомкам для того, чтобы после того, как будут забыты и утеряны технологии плавки орудий из живых сплавов, можно было выжить, а не скатиться сразу в каменный век. Внедрение черных технологий через тысячелетия приведет к тому, что человечество быстро выкачает из земных недр все ресурсы, после чего начнется самый тяжелый и темный период жизни на планете. Всего я не вижу, глядя из прошлого в будущее. Поэтому не буду давать прогнозов.

Почему я так считаю? На этот вопрос я дам обстоятельный ответ в следующих главах своего мысленного письма, которое веду уже двадцать один год с небольшими перерывами. Кто-то же должен рассказать потомкам, как все было. Этим человеком оказался я, Пандуарамат, уже не риши и не учитель для своих учеников.

Говорят, что одиночество – худший удел из всех, который только может быть. Это вранье. Худший удел – это видеть, как результаты твоих трудов безжалостно срезает магическая коса и темная сила, а жаждущие крови и энергий магические существа, активно воплощающиеся в физические тела людей, алчут все новых жертв и защититься от этого беспредела становится все сложнее.

Когда риши снова встретился со мной, я гулял возле бассейна. Риши на этот раз сам подошел ко мне и остановился на расстоянии трех шагов от меня. Из его глаз струились тепло и доброта, а от фигуры исходила неведомая мне сила. Он как будто хотел что-то увидеть во мне, получить какое-то подтверждение догадкам, волновавшим его. Какое-то время мы смотрели друг на друга. Риши по обычаю смотрел чуть мимо моих глаз, я же внимательно рассматривал фигуру незнакомца, завернутую в плащ с неизменным посохом в руке. На поясе мужчины висел нож. Больше никакого оружия у него не было.

– Как видишь, я пришел, как и обещал, чтобы побеседовать с тобой, – начал риши издалека.

Его лицо, было непроницаемо, но я почувствовал, что риши улыбается мне. Чем-то, не знаю чем, я был ему симпатичен и близок. В ответ я промолчал, предлагая незнакомцу продолжить беседу.

– Я говорил с твоим отцом. Он сказал, что как ты решишь, так и будет, несмотря на то, что я привел ему убедительные, на мой взгляд, доводы о том, что у нас в Данжаре ты будешь в большей безопасности, чем здесь.

Я слегка нахмурился, глядя снизу вверх на мужчину. Тогда я почувствовал какой-то интерес к незнакомцу, которого видел второй раз в своей жизни. Риши явно выделялся из людей, с которыми я был до этого времени знаком. Что-то было в нем свободное, к чему хотелось приобщиться. Что мне еще в нем нравилось, так это то, что со мной, в сущности, тогда еще ребенком, которому скоро должно было исполниться восемь лет, риши говорил, как с взрослым, не сюсюкая и на равных.

– У отца храбрые и отважные воины, – произнес я тогда. – Я сам видел, как они метко стреляют и сражаются. Здесь я в безопасности. За мной всегда присматривают. Вон, – жестом указал я на стоящих невдалеке вооруженных мужчин, – видишь, воины внимательно смотрят на нас и в случае опасности сразу же придут мне на помощь. Так что я не боюсь никого. Наши враги будут повержены.

Риши, слушая мои слова, не шелохнулся. Его лицо не изменилось. Он даже не посмотрел на воинов, стоявших в тридцати шагах от нас и внимательно наблюдавших за происходящим. Только внутри риши почему-то опечалился.

– Эти воины тебе не помогут, если за тобой придут васуты, – вскользь заметил он. – Впрочем, я рассчитывал на такой ответ. Твой отец тоже уверен в своих бойцах, но он не встречался с васутами, с насимами и представителями других тайных орденов. Если они узнают кто ты, тогда непременно явятся сюда. А они узнают, как бы я тебя не скрывал.

Слова мужчины произвели на меня некоторое впечатление. Я почему-то почувствовал, что он не врал и не преувеличивал опасность.

– Значит так, Пандар. Я тебе кое-что дам, а потом приду снова, но через несколько лет. Тогда твой возраст будет подходить к двенадцати годам. Тебе придется дать окончательный ответ на мое предложение. Твое призвание – быть риши. Дальше ты все решишь для себя сам. Мое дело защитить тебя от опасности, о которой ты не имеешь никакого представления. Для этого возьми вот эту вещь, – в руке риши появился необычный стеклянный шарик, внутри которого горел изумрудный кристалл. – Это тебе защитный амулет. Одновременно – это связь со мной. Если тебе будет грозить опасность, мысленно через изумруд в шарике обратись ко мне. Я буду знать, что тебе грозит опасность и приму меры. Никогда амулет с себя не снимай. Понял?

Я в знак понимания наклонил вперед голову.

– И еще, опасность может прийти нежданно-негаданно. Ты заранее ее почувствуешь. Тогда не медли, обращайся ко мне и сразу же к отцу. Речь будет идти о твоей жизни.

Я взял из руки риши шарик на золотистой нити и одел себе на шею. Мне стало тепло. Какое-то едва уловимое чувство безопасности окутало меня. Я почувствовал, что надежно защищен. Риши в это время усмехнулся, видимо, читая мои чувства.

– Это не все, – негромко произнес он. – Когда ты уходил, то сказал мне, чтобы, когда ты снова воплотишься, я нашел тебя в возрасте семи-восьми лет. Я выполнил твою последнюю волю. Еще ты сказал, чтобы я передал тебе вот это, – рука риши скользнула куда-то под полы плаща, и в ней, когда незнакомец разжал ладонь, заблестел прозрачный шарик, величиной с мой кулачок. – Возьми, это твое, – усмехнувшись, сказал мужчина.

Я осторожно взял из его рук шарик, положил себе на ладонь и начал его рассматривать. От шарика исходило тепло. Внутри его было встроено несколько кристаллов по какой-то необычной схеме. Их игра, когда они заблестели различными огоньками внутри прозрачной сферы, на секунду заворожила меня. Энергия, выделившаяся из шара, прошла по мне. Меня качнуло. Что-то давнее, забытое промелькнуло у меня в сознании.

– Что, вспомнил? – спросил риши.

Я непонимающе смотрел на него.

– Понимаю, не все сразу. Со временем ты все вспомнишь. Я поступил так, как ты сказал, несмотря на запрет. Ты любил нарушать запреты и когда я сказал, что детям не нужно давать такие серьезные предметы, ты сказал, что к тебе, когда ты будешь ребенком, это не относится. Впрочем, я могу взять обратно подарок, если ты мне ничего не скажешь.

– К шарику должна быть еще какая-то принадлежность, – заявил я.

– Верно, – согласился риши. – Вот она.

Из полы плаща появилась база-подставка под шарик. Он, положенный в нее, наполовину утопал в подставке, на которой находились четыре кнопки и какой-то прямоугольный паз, прикрытый крышечкой. Риши протянул подставку мне. Я с интересом ее рассматривал. Эта вещь тоже была мне знакома, но я не мог пока вспомнить, где я ее видел. Когда я положил шарик в подставку, послышалось легкое гудение.

– Шарик довольный от того, что он на месте, – прокомментировал я происходящее. – Ему привычно находиться в ямке.

Я посмотрел на незнакомца. Он улыбался.

– Хоть это против всех правил, но вещь я оставляю тебе. Пользуйся. В других руках она работать не будет. Я сделал так, чтобы только ты мог ей пользоваться. С кнопками разберешься сам. Над шариком, когда он будет гудеть и вибрировать, ты увидишь картину. Изображение будет объемным и видимым. Ты сможешь им управлять. В базе данных есть то, что ты должен увидеть.

– А какая кнопка за что отвечает? – спросил я.

– Разберешься сам. Я пойду. А то воины и впрямь на меня смотрят со всей серьезностью. Не хочу, чтобы возник какой-то конфликт.

– Ты еще вернешься?

– Когда придет время, и ты будешь готов. Или в случае опасности тебе.

– Тогда до встречи и пусть сопутствуют тебе успех, удача и сила.

Риши снова усмехнулся.

– Береги вещи, которые я тебе передал и будь внимательным к происходящему.

После этих слов он едва заметным наклоном головы попрощался со мной, развернулся и прошествовал к выходу из двора мимо подозрительно косящихся на него воинов, число которых за время нашей беседы возросло втрое. Риши даже не посмотрел на них. Через минуту его уже не было. Встретились мы с ним снова, когда мне вот-вот должно было исполниться двенадцать лет.

Глава 2. В Данжаре

Двенадцать лет в моей жизни стали возрастом, когда я резко изменил свою судьбу. Впрочем, при дальнейшем рассмотрении моей жизни уже во время ее завершения я все отчетливее отдаю себе отчет в том, что по-другому вряд ли у меня могло сложиться. Вопрос состоял в том, кем я был ранее, что нес людям и какую задачу выполнял в прошлых воплощениях. В Индии в то время, о котором я рассказываю, преемственность между поколениями и учителями еще не была разорвана, как это случится уже спустя две-три тысячи лет. Тогда вообще не будет учителей, которые даже малой мерой не подконтрольны силам инволюции и магам. Мое прошлое во многом определило мое будущее. Один из помощников риши Катьяра, такое имя носила личность, бывшая прошлым воплощением моего духа, Хеонар, позаботился о моем следующем воплощении. Ему я обязан тем, что дожил до почтенных лет.

Хеонар нашел меня сразу, как только в семье Панду родился самый младший сын. Он долгое время издали наблюдал за тем, как развивались события, пока мне не исполнилось семь лет. Тогда, четко отдав себе отчет, что время пришло, Хеонар прибыл к моему отцу и кое-что ему рассказал. Пандурам, внимательно выслушав риши, взял время для размышления. Естественно, что Хеонар не рассказал ему всего. Он довел до сведения отца, что мне будет грозить опасность, если я в Данжаре не пройду курс обучения, обязательный для риши, побудив Пандурама всерьез задуматься о моем будущем. Отец видел меня садхом или варджуном, но мое предназначение вышло далеко за рамки его предположений. Впрочем, став варджуном, я короткое время правил и руководил княжеством, так что мечта отца определенной мерой сбылась.

Вначале, несмотря ни на что, отец не хотел меня куда-то отпускать. Он считал, что я должен воспитываться под его присмотром в кругу нанятых им учителей. Сразу после ухода Хеонара у меня появился наставник, некто Ормагон, один из ведущих философов Араваха. Ему отец поручил воспитывать меня и привить любовь к учебе. Ормагон был одним из экзахов, но к их элите – ришам и апшарам, не принадлежал. У него не было жесткого воспитания риши. Отец считал, что такое воспитание будет для меня лишним. Да и зачем сыну варджуна углубляться в изучение боевых искусств, технологий, знаний о природе и мире, когда его обязанность править?

Ормагон же считал по-иному. Правда, вначале он не произвел на меня особого впечатления. У него не было самого главного: силы, должной крепости внутреннего стержня и уверенности в себе. Твердой рукой вести обучение, проводя нужную линию, – этого Ормагон, которому было тогда пятьдесят семь лет, делать должным образом не умел. Это я понял позже, но, когда я начал заниматься с ним, мой первый учитель произвел на меня определенное впечатление. Ормагон многое знал и с точки зрения определенной этики поведения и шкалы ценностей многому меня научил, не уча. В этом, как я позже понял, была ценность его нахождения рядом. Но основная база знаний и навыков сформировалась во мне во время обучения под руководством Хеонара в Данжаре, когда я все-таки решил для себя пройти обучение риши. К этому меня побудили события, которые произошли в моей жизни к одиннадцати годам.

Хеонар, когда я уже лет двенадцать проучился под его руководством, как-то мне сказал, что меня излишне размягчили, и я недостаточно быстро собираюсь, когда необходимо. Он имел в виду влияние Ормагона, который действительно позволял мне, мягко говоря, отлынивать от учебы и лениться. Все же я был сыном варджуна. В Данжаре, в среде ришей, мое происхождение не имело никакого значения. Наоборот, мне всякий раз приходилось доказывать себе и всем, что сын князя тоже что-то может и не такой уже бездельник и растяпа, привыкший праздно проводить время. В общем, мое положение только мешало мне. Впрочем, прошло время и об этом все забыли. Я стал своим в среде новых братьев и сестер, дело которых продолжил позже.

События, начавшие происходить в Паджубе и в Аравахе, побудили меня принять решение все-таки перейти в Данжар под защиту ришей. Началось все с убийства двух юношей, которые ушли в лес и не вернулись. Их поиски не увенчались успехом. Лес или сэлвай, как говорили местные – был для них храмом природы, живым существом, которое, как и мы, люди, имел свой характер и особенности. Нельзя было нарушать не писаные законы, которые строго соблюдались жителями по некоторой негласной договоренности между силами природы, растительным и животным царством и людьми. Правила на протяжении сотен лет редко нарушались. Отступники от них становились изгоями. Даже варджун, если совет поселения во главе с ишходом (старостой) приговорил кого-то к изгнанию, не мог ничего поделать. Такова была воля всех жителей. Настраивать против себя людей варджуны и садхи, как правило, в те времена не хотели. Конфронтация в любом случае ни к чему доброму не приводила. Поэтому лес и его обитателей чтили. Заключалось это почитание не в жертвоприношениях или в каких-то молитвах, а в неукоснительном соблюдении правил поведения в лесу, особенно, если любой житель забредал на несколько сотен метров в сэлвай. Джунгли становились непроходимыми, если не знать троп, уже через двадцать шагов от открытого пространства. Живое в них не всегда с радостью встречало незваных посетителей.

Основным правилом поведения в лесу было соблюдение спокойствия и тишины, что внутренней, что внешней. Даже резвые подростки, забредая в лес, становились молчаливыми и внимательно слушали себя и окружающие джунгли. Глупые жесты, неуместное веселье, подтрунивание друг над другом, любое дурачество в лесу, – считались грубым нарушением правил. В таком случае удар палки был адекватным и необходимым наказанием нарушителю. Джунгли ошибок и неуважения не прощали. Это был мир, в котором неукоснительно действовали свои законы, не соблюдавшиеся на очищенном от леса пространстве.

В сэлвае все были равны. Здесь не было разделения на богатых и бедных, власть имущих и земледельцев. Были ратши – проводники, знавшие лес, а также старшие групп, как правило, опытные следопыты, не раз участвовавшие в походах. Ратши, искавшие пропавших юношей, которым было двенадцать и четырнадцать лет, определили, что молодых людей похитили. Мне же тогда недавно исполнилось одиннадцать лет. Я был занят своими делами и не знал, что произошло в одном из поселений к северу от Араваха.

Только вид отца, пришедшего домой, хмурого и чем-то расстроенного, вызвал у меня вопрос. Отец отшутился и сказал, что у него был тяжелый день. При этом он как-то пристально и задумчиво посмотрел на меня, а потом, подойдя, погладил по голове, что с его стороны было редким жестом проявления ко мне отцовской любви. Мать тоже выглядела озабоченной, хоть и скрывала свое состояние.

Через несколько дней я узнал, что произошло ритуальное убийство с целью запугать жителей Араваха, но в первую очередь прилегающих к нему поселений. Такой дикости в наших краях давно не было. Представители тайных орденов, которые, конечно же, жили в Аравахе и его окрестностях, в последние десятилетия не активизировали свою деятельность, предпочитая оставаться в тени. Их активизация говорила о том, что всем жителям Араваха предстоят непростые времена. Мою защиту сразу же усилили. Ее возглавил Раджурн – один из лучших воинов в окружении отца. На него отец полагался, как на самого себя, но я почему-то тогда интуитивно ощутил, что в случае опасности мне он помочь не сможет. Чувство крепло не по дням, а по часам.

Ночью, на пятый день после исчезновения ребят, я почувствовал, что ко мне подбирается темная сила. Ее приход сложно описать словами. Тебе мало того, что становится не по себе, так еще и начинает знобить, появляется давление на голову. В моем случае меня еще преследовала мысль: «Подчинись мне, своему новому хозяину, и тебе станет легче». Я никак не отвечал на предложение. Вскоре я заснул, а во сне прямо передо мной вдруг возникло нечеловеческое лицо. Темные глаза буйвола, увенчанного сразу тремя парами рогов, немигающее смотрели на меня.

«Приди ко мне, – услышал я призыв существа, о котором тогда не имел никакого знания. – Не сопротивляйся мне и моей силе и тебе не будет больно». Страх сковал меня, но призыву неведомого существа я не последовал. Оно, как не хотело, не могло даже во сне до меня добраться. Все ходило рядом и устрашающе сопело. Темная, когтистая лапа раз за разом пыталась меня достать, но не могла. Что-то мешало ей. Я все понял тогда, когда существо приказало мне снять амулет, подаренный мне риши. Его приказу я не последовал, сразу сообразив, что мешает незваному гостю добраться до меня во сне. Мне было страшно тогда. Я проснулся и позвал мать, хотя знал, что она мне ничем не поможет. О случившемся со мной во сне я рассказал матери и снова уснул. Утром отец уже был возле моей кровати и, пристально взглянув на меня, спросил:

– Не слишком испугался?

– Было очень страшно, – признался я. – Если бы не шарик, – погладил я амулет, висящий у меня на груди, – призрак тьмы забрал бы меня с собой.

Отец в ответ глубоко вздохнул и ничего не сказал. Видно было, что происходящее со мной заставило его о чем-то задуматься.

– На меня еще во сне ничего не нападало, – вывел я отца из задумчивости.

– Я послал в Данжар за Хеонаром. Через двое суток, надеюсь, он будет здесь.

Что-то в словах отца мне показалось тогда странным. Сам не мог понять, что. Я не знал, что отец год тому назад серьезно разругался с ришами и с их главой – Нарашитом. Меня, естественно, не посвящали во взрослые дела. Остаться без покровительства ришей или разругаться с ними, даже имея на то определенные основания, считалось не просто серьезной ошибкой, а действием, непозволительным ни для кого, в том числе и для варджуна.

Авторитет ришей в Аравахе был настолько велик и высок, что при дворе варджуна, как правило, был всегда представитель ришей, который помогал князю и его ближайшим помощникам. Таким представителем от ришей при дворе Пандурама был Зерагарт, близкий друг отца, но его почему-то уже около полугода не было видно в Аравахе. Тогда я не знал, что в знак несогласия с действиями отца совет ришей отозвал Зерагарта из Араваха. Вместо него на должность советника отец взял себе в помощники Рабира, который тоже обучался, как риши, получил это звание, но потом за какие-то проступки был лишен его.

Ни отец, ни никто другой не знали, что Рабир тайно принял покровительство ордена тьмы и его ведущего – Давусарга. Также отец не догадывался, что вся комбинация по продвижению Рабира в его первые помощники курировалась самим Давусаргом и ставила своей целью осуществить определенное влияние на отца, причем такое, при котором отец постепенно в течение нескольких лет стал бы послушным исполнителем чужой воли. Благодаря продвижению Рабира ко мне и смогла дотянуться во сне лапа тьмы. Я не знал тогда, что видел во сне истинную суть одного из ведущих помощников Давусарга, который, используя магические действия, пытался оказать на меня влияние.

Отец, побеседовав со мной, ушел, а я стал с нетерпением ждать того дня, когда появится Хеонар. Два дня прошло, а Хеонара не было. Тогда, используя первый раз амулет, как связующее устройство, я, настроившись на Хеонара, через шарик, как он меня и учил, мысленно произнес: «Я жду тебя, а ты не приходишь». Мысленный ответ мне пришел тут же. «Если ты готов последовать со мной, я буду. Тот, кто приходил за тобой, от тебя не отстанет. Лучше не полагаться на случай. Я не смогу тебе помочь в Аравахе».

Тут я впервые задумался. Чувство того, что мне пора принимать ответственное решение пришло ко мне. Я взял предмет, который мне дал Хеонар перед уходом, и сам не знаю как, играясь с кнопками и просматривая изображения, возникающие в воздухе над шаром, вдруг неожиданно для себя открыл записанное сообщение, ранее мне не встречавшееся. Игрушка, которую мне вручил Хеонар несколько лет назад, все время была при мне. Я носился с ней, как с самым дорогим мне предметом. Когда я один раз потерял ее, то поставил на ноги всех домочадцев, пока мой шарик с подставкой не был найден. Я носил подарок Хеонара в специальной сумке, которую мне пошили для этих целей.

Внезапно передо мной в воздухе возникло лицо мужчины, большие и добрые глаза которого пристально, как мне казалось, смотрели на меня. От неожиданности я положил шарик с подставкой перед собой, предполагая, что услышу что-то необычное. Мужчина усмехнулся. Объемное изображение слегка вибрировало. Я увидел, что мужчина стоит на опушке леса, опираясь на посох. Потом это изображение исчезло, а передо мной вновь во всех подробностях возникло лицо незнакомца. Я не знал, сколько ему лет, но подозревал, что много, хотя видимых морщин на лице мужчины не было. Какое-то время незнакомец молчал, а потом, скупо усмехнувшись еще раз, произнес:

– Вот мы и встретились, мое будущее. Раз ты видишь меня, значит, тебе нужна помощь. В сложившейся ситуации могу сказать только одно: тебе необходимо перебраться к ришам. Только в их среде ты будешь в безопасности до тех пор, пока не научишься противостоять в одиночку силам тьмы. Для этого нужна соответствующая тренировка, знания и усердие. Без этих составляющих твои действия обречены на неудачу и никто: ни твой отец, ни его помощники, ни воины, охраняющие тебя, не помогут тебе. Наш мир постепенно становится все более зависимым от прибывающих энергий тьмы, мрака и бездны. Ты юн и мало что в этом понимаешь. Запомни, чем меньше страха ты проявляешь, чем меньше волнуешься и мечешься, тем больше у тебя шансов помочь себе и не попасть под действие темных сил. Давать советы юноше неблагодарное дело, тем более, если он не воспитывается, как риши. Ты должен знать: я – это ты в прошлом воплощении, ты – мое будущее. Помочь можешь только ты сам себе. Не став риши, ты станешь игрушкой в руках сил, которые сделают тебя безвольным и управляемым существом. Поэтому свяжись с кем-то из ришей, чтобы попасть в Данжар. Я все сказал. Дело за тобой.

Изображение исчезло, а я, недолго думая, обращаясь к Хеонару, мысленно произнес: «Приходи. Я пойду с тобой». «Жди меня через день, никуда из дома дальше двора не отходи. Будь внимателен и не поддавайся панике, чтобы не происходило». Мне оставалось только ждать и надеяться.