Голос герольда ещё не затих под сводами, а на середине зала длинной чёрной тенью уже торчал его преосвященство епископ ируканский Арни, полномочный представитель Святого Ордена, он же резидент орденской разведки.

– Мои поздравления, брат, – тихо, но очень отчётливо произнёс епископ. – Наши молитвы были услышаны, и нам, недостойным, даровано ложное упоение в свершении наших помыслов.

– Я вымаливал у Бога вразумления, дабы в меру моих скудных сил способствовать свершению его помыслов, – сказал Павел, он стоял перед чёрной тенью, замерев в полупоклоне.

– Нам, грешным, в своей ограниченности невозможно постичь и одной мысли его, – монах закончил ритуальное словоблудие елейным голосом, откинул на спину капюшон и прямо вцепился своим водянистыми глазами, сверкающими из-под косматых седых бровей, в Павла. Павел бы не очень удивился, если бы его преосвященство сейчас прочитал все его мысли, как открытую книгу.

– Брат мой, – твёрдым, уже своим собственным голосом произнёс епископ, – ты славно потрудился на благо нашего Ордена, и Совет Высших приглашает тебя незамедлительно прибыть в нашу Святую Область для поздравлений и освящения тебя в новой должности.

Вот оно…, даже с каким-то облегчением подумал Павел, падая на колени и ловя сухую и узкую ладонь монаха. Это ведь приказ. И ничего не успеть предпринять. Одна надежда, что составили резервный план – Адмирал должен будет начать действовать. Хотя, может, всё ещё обойдется – я им пока нужен здесь.

2.2

3 сентября 2158 г., Главный Храм, Область Святого Ордена, ЕН-2097/3, поздний вечер

…Члены Совета Высших неспешно и тихо покидали святилище. Они двигались все вместе, но каждый по какой-то отдельной траектории, огибая ровно мерцающий алтарь и скрываясь среди множества толстых базальтовых колонн, на черной поверхности которых тонкими полосами по всей длине лежали желтоватые отсветы от алтаря. Когда первосвященники оказывались между алтарём и колонной, желтая полоска на ней не пропадала.

Да они ещё и тени не отбрасывают, подумал Павел, очень мило… Наверное, я просто схожу с ума.

Павел заставлял себя обращать внимание на то, что первосвященники Ордена, почему-то, пропускают свет, что они ходят по сложной траектории, что колонны тянутся вверх на чёрт знает какую высоту… На всякую дребедень вокруг, лишь бы не зацикливаться на этом дурацком алтаре, который, черт бы его побрал, светился изнутри мягким медовым светом, потому что был он из янтарина и более всего из всех вещей, виденных Павлом на этой треклятой планете, походил на то нечто, которое Павел начал искать здесь ещё два года назад вместе с Анкой по негласному поручению самого руководителя КОМКОНа-2 Рудольфа Сикорски.

Тогда это было почти по сказке, где противный злой король послал добра молодца и красну девицу в дальние страны найти “то, не знаю что”. И тогда это было таинственно и забавно, потому что ни с чем плохим не ассоциировалось. И была это лёгкая прогулка, почти отпуск после арканарского ужаса, и полное отсутствие результата нисколько не удивило и не тронуло.

А теперь оказывается, янтариновая (ЯНТАРИНОВАЯ!!!) штуковина – это главная святыня Святого Ордена… Очень мило. Тем более, что она работает, хоть и не понятно, что же именно она делает, и руководство Ордена, как видно, умеет ей пользоваться. И штуковина это играет какую-то очень важную роль в том, что Орден в последние годы делает с несчастными осколками бывшей Империи.

– Я вижу, вы просто потрясены, сын мой, – как-то очень уж доброжелательно заметил отец Вуру, что-то вроде пресс-секретаря Совета Высших.

– И до самой глубины моей ничтожной души, – Павел не смог вспомнить, когда он ещё был так же откровенен на этой планете.

– Все мы проходим через это благотворное потрясение, – покровительственно произнёс отец Вуру. – И оно чудесным образом производит самый настоящий переворот в наших душах, умах и сердцах, устремляя их всецело к новой, божественной жизни.

Павел лихорадочно пытался заметить в себе хоть отголосок чего-нибудь необычного. “А что, если это автомат по программированию поведения?!” – думал он в отчаянии.

– Так что теперь, я думаю, вы с многократно умноженной силой будете продолжать своё нелёгкое служение во имя облагораживания этого грешного мира и приближения его к Абсолюту.

– О, да, конечно, святой отец, – Павел смиренно склонил голову, сосредотачиваясь перед началом столь трудных свершений. “Они ведь перестраивали церкви!” – обожгла мысль. – “Меняли алтари!! Ещё год назад!!! Не на янтариновые, конечно, но на большие по размерам! И весь народ начали по три раза в день сгонять в церкви ещё раньше…”

2.3

5 сентября 2158 г., Пьяная Берлога, недалеко от ируканской границы, территория де-факто под протекторатом баронов Пампа, ЕН-2097/3, день

…Я приближалась к месту моего назначения. Воздух был пропитан восхитительными лесными ароматами, и я вдыхала их полной грудью. С моим провожатым, работающим здесь под видом деревенского кузнеца, я рассталась ещё на дороге, по обе стороны которой стеной возвышались восхитительные мачтовые деревья с неестественно белёсой корой. Кузнец как-бы поехал на рудник и на обратном пути встретит меня на том же месте. Вообще-то это я настояла, что до точки рандеву доберусь сама – Пашка сильно рискует в своём положении, прибывая сюда на встречу со мною, так что не имеет смысла засвечивать и ещё одного резидента.

А вот и избушка… Я хотела было покривляться перед воротами и попросить эту избушку повернуться ко мне передом, к лесу задом, но подумала, что Пашка может наблюдать изнутри, а тон вызова и категория “экстра-молния” (она, кстати, первый раз применялась на моей памяти) ни к каким шуткам не располагали.

Но внутри никого не оказалось… Я накинула поводья на смешной шлем одного из идолов и осторожно поднялась по ступенькам крыльца. Вошла. Как всегда здесь было темно, прохладно, пахло плесенью и, кажется, чем-то спиртовым. Как видно, отец Кабани опять сработал очередной аппарат. Прогрессоры бьют их ему с завидным упорством уже который год. Под подошвами ботфортов захрустел мусор. Вот только почему-то никого сейчас здесь не было.

Вдруг моя лошадка во дворе коротко заржала и затопталась на месте. Я уже дёрнулась выскочить посмотреть, но замерла и стала ждать. Со двора раздался особый свист – только Пашка умел так свистеть сквозь зубы и только на Земле.

Он как будто через силу поднялся на крыльцо, вошел, увидел меня, обнял. Всё молча. Он явно был рад мне и под действием этой радости из-под маски дона Гуга стал проступать растерянный и озабоченный Пашка. И таких глаз я у него никогда не видела. Что-что, но таким потерянным Пашка никогда не был. Даже после того, что случилось с Антоном.

– Слушай меня, Анечка, – заговорил он негромко, держа меня за плечи. – Слушай очень внимательно…

И он рассказал всё, и я не смогла не поверить… А потом он развернулся и выбежал, не поздоровавшись и не попрощавшись, только сунул мне в ладони кристалл с рапортом Экселенцу и с тоской взглянул на широкую необструганную скамью между столом и окном, покрытую всё той же облезшей, лоснящейся от грязи шкурой. Он, должно быть, смертельно устал и держался только на таблетках. Как я поняла, ещё вчера он был в Святой Области.

Мягкий стук копыт по траве уже давно затих за покосившимся частоколом, а я всё торчала посреди избы как дура и прикидывала, за сколько времени я смогу добраться до Экселенца. Времени потребуется очень много, а Пашке удалось сильно меня напугать, так что я заранее боялась не успеть, хоть и сама не понимала, до чего…

* * *

Кузнецу было ещё рано возвращаться, и я решила добираться до корабля одна. Я пустила свою лошадку галопом, ветер бил мне в лицо. Солнце начало клониться к закату. Дорога, проложенная по просеке, была прямая, и солнце сейчас светило как будто в коридор с белыми стенами, прямо в глаза.

3.1

6 сентября 2158 г., база Полярная, Саракш, утро

Когда я выглянула из люка, то сразу же с интересом стала озираться вокруг, впервые увидя это чудо – “вогнутую” поверхность Саракша и его “твёрдое” небо. Рефракция здесь, действительно, была ужасная.

По рифлёным плитам от купола диспетчерской меня кто-то шёл встречать. Подошедший человек в меховой дохе, унтах и какой-то странной фуражке отдал мне честь с непроницаемым выражением на лице, но смеющимися глазами.

– Здравствуйте, меня зовут Вадим. Можно просто Дима, – отрекомендовался он и сверкнул белозубой улыбкой. – С приездом. И добро пожаловать на Саракш, – он с интересом меня рассматривал.

– Спасибо, – я вежливо улыбнулась в ответ, оперлась на его предупредительно протянутую руку и спрыгнула вниз, представилась. Поверхность плиты подо мной едва ощутимо спружинила, это была третья чужая планета, на которой я побывала.

Тут оказалось, что у них на Саракше просто невозможно как холодно. Показалось, прямо сверху налетел пронизывающий ветер, по обшивке корабля застучала снежная крупа, которая не успевала скатываться, а сразу таяла и испарялась. Захотелось залезть обратно, задраить люк и включить обогреватель на полную мощность.

Вадим мгновенно сбросил свою доху и накинул мне на плечи. Доха была невесомая, хоть и смотрелась очень внушительно, а на самом Вадиме была неизвестная мне, но очень красивая тёмно-синяя форма с якорями, эполетами и шнурами. Впрочем, застёгнута она была небрежно. Прогрессоры, подумала я. И вспомнила – Островная Империя.

* * *

– Где сейчас Экселенц? – спросила я, как только мы оказались в диспетчерской базы.

– На материке, – непонятно ответил Вадим. – Чаю хотите?

– Очень. Мне необходимо срочно с ним связаться.

– Сливки, сахар?

– Сливки, сахар. Вы меня слышите?

– Сколько ложечек?

Вряд ли он, конечно, издевался – просто глушь, рутина, неспешный уклад жизни… Прогрессор, опять же.

– Я боюсь, – очень спокойно начала я, – вы, Дима, меня не совсем правильно понимаете…

– Ну, извините, пожалуйста, умирающего со скуки капитан-инженера, – Вадим поставил передо мной дымящийся чай в подстаканнике в виде стилизованной субмарины. – Мы тут готовы лезть на стены и выть на луну – жалко, что её здесь нет.

– Её здесь есть, – возразила я ледяным тоном, потому что сама видела несколько минут назад.

– Неправильное построение фразы, – моментально заметил Вадим. – Неверно употреблён падеж подлежащего. Я имел в виду – здесь никогда не видно луны. У вас действительно срочное дело? – он перестал паясничать и теперь внимательно смотрел на меня с выражениями смущения и смирения на лице.

– Категория “экстра-молния”.

Вадим умело, с переливом присвистнул и изобразил крайнее изумление и одновременно понимание. Вот уж за что я не люблю прогрессоров… По крайней мере, когда они так вот тренируются. Когда-нибудь нам, таким всем прямым, простым и открытым это здорово аукнется… Если мы вдруг свернём прогрессорскую деятельность, и все они вернуться на Землю.

– Понимаете, в чём дело, – Вадим опустился в своё кресло перед мониторами, – у нас с Экселенцем односторонняя связь. Он звонит или возвращается, когда ему заблагорассудится. Мы ожидаем, что он выйдет на связь сегодня вечером.

Ещё лучше, подумала я.

– А найти его можно?

Наверное, это был очень глупый вопрос…

* * *

Меня уже давно начало укачивать. Третий час мы шли по какому-то подводному каньону, и океанологи всё время старательно фиксировали какие-то данные на своих приборах. Кажется, они составляли карту рельефа дна и стен каньона и замеряли напряженность магнитного поля. Океан был не тропический и поэтому не блистал не красками, ни разнообразием жизни. Можно было подумать, что я на подводной экскурсии по Северной Атлантике. И вообще я успела пожалеть, что перед выходом с базы позавтракала вместе с только что возвратившимися гляциологами. Так что сейчас мне было не совсем хорошо, но, с другой стороны, упасть в голодный обморок было бы ещё хуже, ведь последний раз я нормально ела только вчера утром на Земле.