Даниель Дефо. Его жизнь и литературная деятельность

В течение пяти лет после выхода «Робинзона Крузо» появился целый ряд изданий Дефо в том же роде. Это были рассказы о похождениях и подвигах разных пиратов и искателей приключений, вроде знаменитых в то время капитана Авери и полковника Джека; таковы, например, «Записки кавалера», «Дневник чумного года», жизнь известной авантюристки Молль Флендерс, приключения славного своими побегами вора Джона Шепперда, пользовавшегося за свою невероятную ловкость и добродушие большой популярностью среди народа, и так далее.

Кому случалось читать, кроме «Робинзона Крузо», другие его вымышленные описания морских путешествий и приключений на море, тот невольно поражается близким знакомством Дефо не только с географией, но со всеми подробностями судовой жизни, с нравами матросов и даже с техническими деталями морского дела. При всех подобных описаниях он видимо чувствует себя как дома, и никому еще не удалось заметить какую-либо неточность или грубую ошибку в этих морских рассказах. Помимо своего собственного опыта, который был все же незначителен, Дефо, очевидно, почерпал необходимые материалы для своих мастерских картин морской жизни, дышащих реальною правдою, не только из своей библиотеки, заключавшей множество сочинений по части путешествий и экспедиций знаменитых мореплавателей, но и из личных рассказов самих действующих лиц – смелых авантюристов, которых развелось так много после войны за испанское наследство.

Из названных выше сочинений Дефо особенно выдаются «Записки кавалера», писанные якобы во время войн в Германии и Англии, с 1632 по 1648 год. В длинном заголовке, по обычаю того времени, автор говорит, что они составляют дневник, веденный английским дворянином, служившим сперва в армии шведского короля Густава Адольфа, а потом в войске Карла I во время его борьбы с парламентом. Книга эта выдержала много изданий и неоднократно издавалась как подлинный исторический материал. Простота и реальная правда рассказа не оставляли никаких сомнений во многих читавших его (вспомним знаменитого графа Чатама) в том, что это действительно дневник очевидца и участника описываемых войн. Кроме того, многими авторитетными людьми было признано, что это одни из лучших существующих военных записок. Полемика относительно их подлинности началась чуть ли не с первого появления книги; но тем не менее лучший биограф Дефо, Вильям Ли, неоспоримо доказывает, приводя множество данных за и против, что знаменитые «Записки кавалера» написаны самим Дефо, пользовавшимся при этом каким-нибудь подлинным старинным материалом.

В 1722 году вышла знаменитая в свое время книга Дефо «Дневник чумного года», которая и теперь прочтется с большим интересом. Дефо было четыре года, когда это страшное бедствие разразилось над Лондоном (в царствование Карла II, в 1665 году), и потому он не мог сохранить никаких ясных воспоминаний о чуме, хотя пользовался рассказами очевидцев, вероятно, указывавших ему те местности города, где язва свирепствовала с наибольшею силой. Если к этому прибавить весьма неполные записи об умерших от чумы, которые велись в то время и сохранились в архивах, то мы имеем все материалы, которыми мог воспользоваться Дефо, чтобы написать эту потрясающую книгу. Рассказ ведется от имени некоего Задлера, седельного мастера, проживавшего тогда в Сити, в квартале Олд-гет. По временам он отвлекается от главной темы и пускается в тривиальные повествования о своих личных делах, но это только способствует усилению иллюзии и поддерживает в читателе убеждение, что все описываемые события есть пересказ подлинного очевидца. Ни в одном из сочинений Дефо эта сторона его таланта не выражается с такою яркостью. Неудивительно поэтому, что он ввел в заблуждение даже д-ра Мида, лейб-медика короля, которому тогда было поручено правительством составить доклад о мерах против ожидаемой чумы, уже появившейся во Франции, и который в примечании к своему докладу между прочим ссылается на «Дневник чумного года». Справедливость требует упомянуть, что Дефо, как видно из появившихся одновременно с «Дневником» статей его о чуме в разных журналах, тщательно изучил этот вопрос, используя все сохранившиеся документальные данные, и что фактическая сторона его книги в общем должна быть признана вполне достоверною. Главной целью автора было обратить внимание общества и правительства на грозящее народное бедствие и доказать, вообще, необходимость точной регистрации умерших от повальных болезней.

В числе книг, изданных Дефо после 1720 года, есть несколько уже упомянутых ранее биографий знаменитых в то время преступников, которые многими читались и раскупались нарасхват. Истина требует, чтобы память великого писателя и честного человека была очищена от всяких несправедливых нареканий, будто в этом случае его побуждала писать страсть к наживе и что, издавая подобные книги, он ради этой цели потворствовал низменным, кровожадным вкусам толпы. Уже в первой главе нашего очерка мы коснулись той испорченности и растления нравов, которые господствовали в высших слоях английского общества в период правления Карла II; все это отчасти перешло и к следующему поколению времен Анны и Георга I; но теперь зараза распространилась среди всего населения, особенно в больших городах, с тою лишь разницей, что в низших слоях утонченные формы порока превратились в кровожадное зверство, уличный разбой и самый цинический разврат. Это было время, когда во Франции свирепствовали шайки знаменитого Картуша, когда в Англии гремело имя не уступавшего ему по кровожадности убийцы и разбойника Джонатана Уайльда и не менее их знаменитый вор Джон Шепперд был героем лондонской толпы, удивлявшейся его многочисленным и беспримерным по дерзости побегам из тюрьмы. Все дороги кишели шайками разбойников, безнаказанно останавливавшими почтовые кареты и убивавшими пассажиров при малейшем сопротивлении; не только в предместьях Лондона, но по большим улицам города нельзя было проехать или пройти, не подвергаясь опасности быть ограбленным; газеты того времени запружены известиями о грабежах и воровстве на громадные суммы. Ньюгейт и другие тюрьмы были переполнены арестантами, и палач едва успевал вешать приговоренных к смертной казни, причем в Тайбурне (место казней) ежедневно собиралась громадная сочувствующая толпа, для которой это было любимым зрелищем. Порок до того проник во все классы общества, что в числе воров и грабителей сплошь и рядом попадались состоятельные люди из среды буржуазии, фермеры, купцы и даже юристы.

В числе газет, выходивших в то время в Лондоне, был так называемый «Подлинный журнал» («The original journal»), издаваемый Джоном Аппльби, бывшим владельцем типографии, в которой печатались все официальные отчеты Ньюгейтской тюрьмы и сведения о заключенных там преступниках. Дефо в течение шести лет, с 1720 года, являлся постоянным сотрудником названной газеты и благодаря этому обстоятельству имел свободный доступ в тюрьму. Знакомясь с арестантами, он не только почерпал самые достоверные материалы для своих книг, но (как то видно из его статей, рассеянных в разных журналах и газетах того времени) стремился насколько возможно способствовать с помощью этих книг нравственному перерождению заключенных. Громадная существовавшая тогда криминальная литература с хвалебными описаниями, подвигов выдающихся воров и разбойников, конечно, задавалась другими целями, совершенно чуждыми Дефо; и в противовес ей он выпустил целый ряд книг, в которых, самым точным образом описывая преступную деятельность этих несчастных, старался через увлекательность своего изложения пробудить в них человеческие чувства и спасти от окончательной гибели тех, которые миновали виселицы и тюрьмы или были только сосланы на американские плантации. Такой именно характер носят все издания Дефо, посвященные жизнеописанию знаменитых преступников. Насколько он успел в этом, невозможно судить по недостатку данных; но во всяком случае память этого человека, подвергавшегося стольким клеветам и гонениям при его жизни, остается чистою с этой стороны.

Возвращаясь в заключение настоящей главы к прославившему Дефо роману, лучше всего характеризующему его деятельность как беллетриста, нельзя не признать, что влияние «Робинзона Крузо» было громадно. Правда, Дефо был лучше знаком с внешней жизнью, чем с сокровенными индивидуальными движениями человеческой натуры, и потому его нельзя назвать писателем, создавшим крупные человеческие типы, – прежде всего он все-таки удивительный рассказчик, – но тем не менее «Робинзон Крузо» подготовил целый переворот в этой области литературы. Подобно тому как «Дон Кихот» Сервантеса положил конец рыцарскому роману и рыцарским нравам, так «Робинзон Крузо» сделал невозможными все господствовавшие до него вычурные, искусственные произведения с их бесцветными придворными героями и героинями. Он стал провозвестником тех новых требований, которые возникли в среде народившегося теперь в Англии сильного и многочисленного среднего класса, жаждавшего более серьезного чтения с подкладкою реальной жизненной правды, и является родоначальником того реального романа, прочное основание которому через двадцать с лишком лет было положено в Англии Филдингом и Ричардсоном.