Первый дозор

– Тащите на заставу хоть на руках, бегом! – сам повернулся и бросился со всех ног вперёд остальных.

Когда Сергея дотащили, забрав автомат и, придерживая под мышки, до заставы, он уже начал что-то соображать. Его усадили на траву, в тень, под раскидистый карагач. Автомат положили на колени. Постепенно приходя в себя, Нахимов наблюдал суматоху на заставе. Выгнали ГАЗ-66, туда в кузов тащили матрасы зачем-то.

В стороне, чтобы не мешаться под ногами, с встревоженными лицами стояли жены комсостава. Пара ребятишек пытались выбежать к “солдатикам”, но матери их, схватив за руки, утащили назад.

Тревожка вместе с ещё как минимум десятком бойцов набилась в “Шишигу”, также выкатили УАЗ-ик со снятым тентом, – в него погрузились офицеры. Начальник заставы, пробегая мимо, нагнулся, подхватил под локоть: “Давай в “Шишигу”, покажешь, где раненые”, – и помог подняться.

Нахимов собрался влезть в кузов.

– Куда! В кабину! К водителю.

Перед самой кабиной капитан остановил Сергея:

– Стой. Дай автомат! – Нахимов протянул оружие командиру.

– Блин, нам что, мало трупов? Основные потери от бардака! – с этими словами капитан отнял магазин, передёрнул затвор – при этом патрон из патронника вылетел в траву, и, вернув магазин на место, поставил автомат на предохранитель и только после этого отдал его Сергею, – вот теперь – в кабину!

По дороге наш младший сержант стал размышлять на тему, что за сегодня он нарушил так много всего и вся – даже оружие не разрядил после стрельбы, что похоже завтра он будет уже рядовым без погон… Но мысли тут же перескочили на дорогу. Сначала раненые. Вот и то место. Двое, оставшись в кузове, быстро сложили матрасы в две стопки. Остальные забрались на место недавнего побоища и, под руководством капитана, спустили раненых и всё, что там ещё осталось, в машину. Тревожная группа во главе с лейтенантом, пустив вперёд “хвоста”, начала преследование.

В командирском “Бобике” оказалась рация, автомобильный вариант “Айвы”, несмотря на то, что в целом её считали слабоватой. С заставой связаться удалось. А через неё уже с отрядом, передав уточняющие данные по событиям. Первый доклад был сразу. Сейчас уже отряд был поднят по тревоге, пограничники спешно строились на плацу. Рядом стояли грузовики и два бронетранспортёра ММГ. Из динамиков, расположенных на уличных столбах, и из всех радиоточек отряда звучала песня “Люди мира, на минуту встаньте”, периодически прерываемая голосом: “Команда пятьдесят пять”. Это кодовый сигнал тревоги, означающий прорыв границы. Отряд ещё не построился до конца, и офицеры ещё не доложили полковнику – командиру отряда, о готовности. А всезнающие связисты уже разнесли по строю новость:

“Наших двое ранено, один нарушитель убит”. Правда, распространяясь дальше от места сбора роты связи, информация сильно искажалась. Но это не важно. Главное, командиры получили точную вводную.

Раненых разместили в кузове, каждого на своей стопке матрасов. Сергея капитан усадил в УАЗ. На обратном пути он расспросил Сергея более подробно обо всём, что было. Приехав на заставу, он приказал Нахимову сидеть и ждать его тут. Сам побежал давать распоряжения и команды. Через некоторое время он выбежал с ещё одним автоматчиком (Сергей узнал в нём дневального из сегодняшнего наряда). Позади бежал замполит и кричал вслед:

– Василий Станиславович! Не лезь! Это уже не наше дело. Пусть его берут, кому положено! Проблем потом не оберёшься!

Капитан на ходу бросил в ответ:

– А мне всё равно! А если эта гнида ускользнёт? Думаешь, в кишлаке ещё не знают, что у нас творится? Он, наверняка, уже пакует вещички!!! Я лучше отвечу за превышение полномочий, чем он уйдёт! И вообще – я его не арестую, а «приглашу в подразделение пограничных войск для выяснения обстоятельств нарушения государственной границы СССР».

– 29-й статьёй прикроешься? (29-я статья Закона СССР о государственной границе СССР)

Уже из окна машины начальник заставы проворчал: «Статьи знать – твоё дело».

В УАЗ погрузились, кроме Нахимова, дневальный и капитан Запольный. Сев на переднее, капитан скомандовал водителю: “ К деду Абдуло! Быстро!”

Машина рванула вперёд, поднимая клубы пыли.

Через несколько минут нещадной тряски въехали в кишлак.

Собственно, по самому кишлаку ехать не пришлось. Нужный дом стоял с самого края. Дальняя часть кишлака упиралась в горы, а на узкой полосе плодородной земли, благодаря арыку, проведённому в бетонном корыте, вырос небольшой “райский сад”. Везде из-за невысоких, метра по полтора, стен дувалов торчали кроны плодовых деревьев. Жители кишлака активно жили с продажи фруктов на рынке в райцентре и сдаче в заготконтору сухофруктов. Былое овцеводство угасло и почти целиком перекочевало в совхоз.

Подъехав к воротам или, точнее, к калитке в дувале, расположенной напротив дома, Запольный спрыгнул, бросив: “Водитель – на месте, остальные – за мной”. И, не очень дожидаясь, когда его догонят автоматчики, подошёл к калитке и с силой пнул её ногой. Калитка оказалась незапертой и отскочила от удара, распахнувшись до конца со звонким стуком сухого дерева. Прямо перед калиткой стоял дед Абдуло с маленьким чемоданчиком в руках. Он явно не ожидал таких гостей. Но, секунду помешкав, начал:

– Вай, какие гости! О-о-очень хорошо! Вот сейчас жена чай поставит! Заходи, пииить будем,– с этими словами он показал рукой на дастархан, стоящий в тени деревьев между домом и дувалом.

– Нет. Пить не будем. Очень хорошо, что с чемоданом, не надо ждать, пока соберёшься. Поехали, разговор есть.

– Какой-такой разговор. Я.., – но тут дед осёкся. Из-за спины капитана показался Нахимов с автоматом. Посмотрев на него, капитан спокойно продолжил:

– Твои гости тяжело ранили двух друзей вот этого младшего сержанта и, если ты не поедешь добром, я уйду, оставив вас один на один.

Какую-то секунду казалось, что никто не поверил словам начальника заставы. Но Нахимов, не то желая подыграть, не то правда решив, что дед и есть виновник всех бед, снял с плеча автомат, направил его на старика, и его рука потянулась к затвору… Тут произошло непредвиденное.

Абдуло упал на колени и завопил:

– И-и-и-и! Не стрэляй!!!! Шайтан попутал. Я просто подвёз!

От страха у старика обмякли ноги, так что он не смог встать сам. Нахимов и дневальный затащили его в командирский “бобик”. Усадили на заднее сиденье и уселись по бокам от него. УАЗ со скрежетом врубил передачу – развернулся и погнал к заставе. На этом, дорогой читатель, мы оставим Нахимова с Абдуло и прочими. И вернёмся к Усталову.

После того, как Нахимов побежал к заставе, сержант осмотрел ещё раз раненых, намочил водой из фляги их панамы и положил им на головы. Уложил их так, чтобы они случайно не изменили позу. Хотя, надо признать, шаг был рискованный – контуженные могут впадать в неконтролируемые припадки и конвульсии. Но наш сержант не был врачом, он хоть и дембель, но воин- пограничник. Следы, секреты, погоня – это его. А тут познания сержанта заканчивались на кратком курсе помощи, где указывалось, что надо положить такого раненого на бок или живот. Что он и сделал – и, считая, что ничем помочь своим друзьям он больше не в силах, сбросив всё, кроме автомата, подсумка с патронами, ножа и фляги с водой, пошёл прямо к возвышающимся скалам.

Николай был уверен, что нарушители с мешками. И, судя по виду того, что ему достался, тяжёлыми, так что пойдут по тропе. Но, оставшиеся двое (Николай точно различил на месте боя три разных следа, хозяин одного из них остался на месте), наверняка, точно слышали выстрелы их перестрелки. Не могли они уйти далеко. Тогда они могли, чтобы ускориться, спрятать где – нибудь груз и пойти так же, напрямик. В этом случае ни отряд, ни застава не успели бы их перехватить или догнать.

Подойдя к подъёму, он сложил приклад. Закинул автомат за спину. Подтянул ремень. И начал взбираться вверх. Для непривычного жителя равнин тут негде было забираться, да ещё и с автоматом. Николай же уже полтора года здесь, да и в детстве бывал в горах – правда, крымских. Поэтому он без всякого снаряжения полез вверх – в его планах было забраться на склон и пойти, если смотреть от того места, где он сейчас, левее вершины. С этой стороны гора частично была покрыта землёй с выходами скал. Весь склон порос редкими деревьями. Но, в отличие от склона, что был справа, он был крут и гладок. После преодоления скалистого участка пришлось бы идти очень осторожно, чтобы не скатиться с горы кубарем вниз. С грузом точно тут не пройти, да и знать об этой возможности мог только тот, кто бывал тут. Сам Николай был на этом склоне однажды, подойдя к нему с другой стороны горы. Поэтому он был уверен – если влезет на скалистый выступ, то дальше точно пройдёт и абсолютно точно выйдет на точку, где окажутся нарушители, независимо от того, как они пойдут. Единственный шанс разойтись с ними у него был, если они пойдут в обход заставы к кишлаку. Но он не верил в это. Слишком уж они ломились вперёд, явно стараясь вырваться как можно скорее из зоны, где будут искать очень тщательно. Видимо, как двигаться в глубине территории, у них план был. И они спешили его реализовать.

Камни кончились как-то враз, дальше подъём был покрыт сухой травой. Здесь горы зелёные короткий срок весной. Потом трава выгорает на солнце без воды. Было уже изрядно жарко. Да, и устал наш сержант тоже. Посмотрев на часы, он дал себе пять минут передышки, сев прямо на траву. Набрал в рот глоток воды, прополоскал этой тёплой солоноватой водой рот, горло и только потом проглотил. Воду надо было экономить. В конце пути он пересечёт арык и там напьётся. Сейчас же каждый лишний грамм был тяжёлой ношей. Начав завинчивать флягу, он обратил внимание, что руки его чуть-чуть дрожат – движение это далось ему с трудом. Начались отходняки – всплеск адреналина при перестрелке был слишком большим, организм не всё потратил и сейчас это даёт о себе знать. Странно, все его считали слишком уж спокойным и нередко подшучивали над ним из-за этого. А вот выясняется, что и у него адреналин “шалит”. Просидев, глубоко и ровно дыша, ровно пять минут, Николай начал карабкаться вверх. Подъём был не из лёгких, и дело не в том, что приходилось карабкаться вверх, цепляясь за не очень надёжную траву и редкие камни. Главной проблемой стало солнце. Это была южная граница СССР, и, соответственно, сейчас, идя в тыл, он имел за спиной яркое солнце, которое, несмотря на осень, неплохо грело. А тут, поднимаясь по круче, он оказывался как будто развёрнут к солнцу. И грело оно его полностью. Спина взмокла быстро, и со лба пот тёк градом. Но проблема таких подъёмов ещё и в том, что нельзя останавливаться. Чуть остановился, расслабился – и всё, дальше идти сил не будет. Или что ещё хуже. Опора под ногами ненадёжная. Чем дольше давишь на неё, тем больше шансов сдвинуть и сорваться. Забираясь, он старался опираться всегда на три точки, минимум. А тут сядешь, грунт или камень под тобой поползут, и не поймаешь себя потом. Привыкший к долгим и утомительным маршам, да и к изнурительному лазанью по горам, Николай развил в себе привычку в таких случаях занимать чем-то голову. Когда голова занята, нет времени раскисать, поддаваться унынию, а, самое главное, не так чувствуется усталость.

Во-первых, он многократно прокручивал в голове все возможные варианты и понимал, что его поход не бесполезен. У нарушителей есть шансы уйти. Ну, только если, учитывая серьёзность ситуации, отряд выбросят с вертолётов в заслоны по тылу. Но даже если так. Туда, куда он двигается, вертолёт не сядет. А заслонов и патрулей на дорогах они почему-то не боятся, раз рвутся именно к дороге. Вот это “почему-то” тоже сильно беспокоило сержанта. То, что дед Абдуло был “замаран” по полной – в этом деле он не сомневался. Но ведь он только встретил их у границы и помог дойти до тропы. Про секрет он не мог знать. Его выставили там три дня назад. Секреты вообще приходилось часто менять. Близость к местным жителям и возможность с той стороны с более высокого берега следить через бинокль за нашей территорией не давали уверенности, что секреты остаются долго втайне от сопредельной стороны.

Вот и сработала рокировочка. Обдумывая всё это, Николай не сразу сообразил, что уже можно распрямиться, и пару шагов прошёл на четвереньках. Осознав это, он выпрямился. Склон ещё шёл наверх, но он явно закруглялся – и это обозначало, что он вот-вот перевалит его. Справа, если посмотреть наверх, была вершина. Ещё дальше, где-то за ней, шли двое людей с автоматом и мешками. Слева был крутой спуск, уходящий в ложбинку между гор, даже если пойти по нему, всё равно потом подниматься. Да и он менее проходимый, сплошные валуны, миллионы лет назад скатившиеся вниз. Усталов твёрдо решил: никаких остановок, пока путь не пойдёт вниз. Вообще, когда идёшь длинный и трудный маршрут, хорошо разбивать его на участки – так психологически проще идти. И вот ещё: находясь под горой, он разбил путь на участки, определив точки привала. Ближайшая была – начало спуска.

Когда земля уверенно ”загнула” вниз, сержант огляделся по сторонам. Почти прямо по пути было дерево. Невысокое, метра два в высоту, кривое, как все деревья, выросшие на склонах гор. Он уже несколько прошёл таких. Они на этой горе росли через большие промежутки. Подойдя к дереву, сел в полулежачее положение, оперевшись спиной о ствол. На этот раз он дал себе пятнадцать минут. Усталость брала своё. Боясь уснуть, он не стал закрывать глаза, просто запрокинул голову вверх…. Над ним висела гроздь вызревших фисташек. Протянув руку, Николай сорвал ягоды.

Да, уважаемый читатель, фисташка – это не орех. Это, как говорят ботаники – костянка. Мякоть у неё тонким слоем покрывает так известную вам косточку. Ободрав уже начавшие сохнуть остатки мякоти, Усталов сосредоточено ел доставшуюся ему горсть фисташек. Можно было бы и больше. Но, во-первых, он устал так, что даже есть не очень хотелось. Во-вторых, фисташки, даже не солёные и не жареные, вызывают жажду. А воды- то как раз и нет почти. Просидев ровно отведённые пятнадцать минут, сержант поднялся, сорвал ещё несколько пучков фисташек, запихал их в карманы. Ещё раз повторил процедуру увлажнения горла парой глотков воды. Проверил, что ещё есть полфляги. Повесил флягу на ремень и начал спуск.