– Ничего странного. Алёна с домашними делами управилась, и я отпустила её отдохнуть. После трёх у Алёны планировался выходной. Вот она и намарафетилась. Наверняка собиралась пойти прогуляться. Потому накрасилась и ждала трёх часов. А потом решила заглянуть в мой сейф.

– Почему ждала, и почему именно трёх?

– В три должен был приехать Влад. Выходить из дому раньше, чем приедет Влад, я Алёне обычно не разрешала. Ведь они могли встретиться на улице, а чем их встречи заканчивались, я знала. Так я лишний раз держала их на расстоянии.

– Не глупо. Значит, если бы не выходной, то Алёна ходила бы не накрашенная. Почему?

– Алёна на работе не красилась. В мой дом накрашенной не заходила. Это моё условие. Ко мне приходит Влад. Я не хочу, чтобы кроме меня, он смотрел ещё и на Алёну.

– Вы откровенны.

– Что скрывать? Алёна была красивой и без косметики. А уж накрашенная просто бросалась в глаза.

– Приказ в ваш дом накрашенной не входить Алёна нарушала?

– Ни разу.

– Почему нарушила сегодня? Почему вошла в дом накрашенной?

– Теперь не узнаем.

Я пригрузил мозги задачкой: почему Алёна, невзирая на приказ Тани, таки вошла в холл Тани накрашенной? Притом для первого и последнего акта непослушания выбрала день своей смерти.

Пока мозги обрабатывали задачку, память подкинула мне картинку, на которой крупным планом изображалась затяжка на блузке Алёны. Я немедля вспомнил, что когда я ту затяжку увидел впервые, – когда осматривал труп, – то подумал, что Алёна зацепилась блузкой за гвоздь, да нитка из ткани блузки осталась на гвозде.

Тут до меня дошла очередная мегаверсия: “Алёну убили в домике для прислуги, и в танин холл перенесли”.

Затяжка на алёниной блузке получила от меня почётный титул гвоздя мегаверсии. Я решил, что когда Алёну стукнули по затылку, Алёна упала и зацепилась блузкой за какой-нибудь гвоздь.

Осталось найти гвоздь с ниткой, которой не хватало на блузке Алёны.

Я осмотрел домик Алёны чуть не с лупой: искал, какого предмета могла коснуться блузкой Алёна, когда падала. Поиски закончились на алёниной кухне. Нитку я таки нашёл. Зацепилась за заусенец на ножке стула.

Пока я искал нитку, Таня ходила следом, но глупыми вопросами не мешала, что как для женщины редкость.

Когда я нитку нашёл и принялся фотографировать на камеру мобильника, Таня спросила: “И что это за сверхценная нитка?”. Я сказал, что нитка с блузки Алёны. Затем, когда упаковал нитку в пакетик для вещдоков, я рассказал Тане суть мегаверсии с ниткой от блузки в роли главной улики.

В конце моего рассказа Таня воспряла духом, сказала: “Вот видите! Я же говорила, что её не убивала!”. Затем Таня с минуту воздавала мне по заслугам, восхваляла мой сыщицкий гений, а я стоял и думал, за что мне такие почести, ведь я-то сам, осознанно, ни до чего не додумался, всё пришло само, я только принял.

После таниной речи “Как я рада, что наняла именно вас!” я решил, что Таню пора спускать с небес на землю. Я сказал, что когда о моей мегаверсии узнает Юсуп, – а скрывать мегаверсию от Юсупа я не стану, – то Тане мало не покажется. Потому как Юсуп скажет, что Таня ударила Алёну обрезком трубы, перенесла труп в холл, положила рядом с трупом бутылку со своими отпечатками, а затем вызвала меня.

На вопрос Тани: “Неужто я такая дура оставлять рядом с трупом бутылку со своими отпечатками?” – Юсуп ответит, что бутылку оставила для того, чтобы подобный вопрос адвокат Тани задал присяжным. Ни один присяжный не поверит, что Таня такая дура, чтобы намеренно оставлять рядом с трупом бутылку со своими пальчиками. Зато каждый присяжный ухватится за версию адвоката, в которой убийца – дядька Некто – хотел Таню подставить, потому и убил Алёну трубой, а бутылку с таниными отпечатками подложил.

Таня меня выслушала, пригорюнилась, шмыгнула носом. Пока Таня не развела мокрое дело, я решил отчалить. Утешитель из меня никакой, да и утешить Таню мне было нечем.

Когда я засобирался, Таня спросила: “Вы куда?”. Я сказал: “Искать убийцу”. Таня реветь передумала, через силу улыбнулась, сказала: “Спасибо, что хоть чуть-чуть мне верите”. Ни “Пожалуйста”, ни “На здоровье” я не произнёс. Зачем врать? Верить Тане я причин не нашёл. Правда, серьёзными основаниями для того, чтобы на каждое танино слово смотреть сквозь призму “Ври, да не завирайся!”, я не располагал тоже.

Таня меня провела, на прощание попросила, чтобы звонил немедля как только узнаю хоть что-нибудь, что добавило бы таниному адвокату козырей.

По приезду домой я позвонил Юсупу, сообщил версию “Алёну убили в домике для прислуги, затем перенесли в холл Тани”. Юсупу версия понравилась, особенно та её часть, в которой убийцей может оказаться Таня, а не дядька Некто.

Под конец разговора Юсуп сказал, что кровь на бутылке – из раны Алёны. Потому за неимением иного орудием убийства Алёны Юсуп до поры до времени назначил бутылку с таниными пальчиками на стекле. Делать выводы Юсуп мне не запретил.

После звонка Юсупу я с часок поломал голову над мотивом убийцы, потому как убийцей в виде допущения определил не Таню, а дядьку Некто. Искать мотивы Тане не приходилось, ведь у Тани мотивов насобиралось выше крыши.

Мотивов дядьке Некто я не нашёл. Зато поймал себя на мысли, что убийцей считал Таню, а дядьку Некто – лишь в виде допущения. Я пожурил себя за предвзятость, черту для сыщика архипаршивую. Впредь наказал себе считать Таню убийцей не более других до тех пор, пока Таню не назовёт убийцей суд.

После сеанса самобичевания я решил отложить дела до утра. Всё же вечер утра скудоумнее.

Утром ко мне приехал страховщик. Парня так и зову: Страховщик. Не потому Страховщик, что страхует, а потому, что на людей нагоняет страх вечными придирками да угрозами подать в суд, лишь бы не платить страховку.

Страховщик обращался ко мне и раньше. Деньги на содержании своих сыщиков страховая компания экономит, потому и обращается Страховщик ко мне, и то лишь в тех случаях, что из ряда вон. К примеру, в последний раз Страховщик нанимал меня проверить, не маскируется ли под несчастный случай рядовое убийство ради получения страховки.

Страховщик сказал, что жизнь Алёны застрахована на сто тысяч долларов. Когда я услышал сумму, то чуть не выпрыгнул из кресла. Сто тысяч! Понятное дело, я спросил, откуда у Алёны деньги на взносы по такой недешёвой страховке.

Страховщик нагонять туману не стал, ведь пришёл не за тем. Сказал, что все расходы по страховке оплатила Таня, работодательница Алёны. Сказал, что Алёна застрахована от несчастного случая при работе у Тани. Добавил, что получателем ста тысяч долларов по алёниной страховке в случае алёниной смерти указан родной брат Алёны Артур.

В одном из пунктов договора указано, что страховка не выплачивается в случае, если будет доказано в суде, что получатель страховки Алёну убил. Этим пунктом страховщики сообщили Артуру, что убивать Алёну ради денег по страховке нет смысла.

Ко мне Страховщик обратился потому, что Артур подал документы на получение денег по страховке. Если бы Артур денег требовать не стал, то страховщики бы и не почесались, а так, когда впереди замаячила выплата ста штук баксов, страховщикам кровь из носу захотелось узнать, кто убил Алёну. Если убил Артур, которому убить сестру и замести следы ой как выгодно, то страховщики могли спать спокойно, ведь пункт в договоре страховки позволял Артура послать подальше в случае, если суд докажет артурову вину.

Если Алёну убил Артур, и обставил смерть сестры как нападение неизвестного или как убийство Таней в отместку за кражу браслета, то моя задача – доказать вину Артура, и помочь Юсупу отделить зёрна от плевел.

О краже Алёной таниного браслета Страховщик узнал от юсупова шефа. Из того же источника Страховщик узнал, что Юсуп главной подозреваемой считает Таню. Страховщика такой расклад не устраивал. Если суд скажет, что виновна Таня, то страховая компания потеряет сто тысяч баксов, которые придётся выплатить Артуру.

Последнюю надежду Страховщик возложил на меня. Чем чёрт не шутит, вдруг я найду хоть что-то, что укажет на Артура как на убийцу. Тогда страховщики поднимут контору Юсупа на уши, и таки настоят на том, чтобы Артура прощупали тщательнее, даже если Юсуп упрётся рогом, и будет настаивать на виновности Тани, а кандидатуру Артура откажется рассматривать наотрез.

Под конец разговора я спросил, почему Артуру надо деньги выплачивать, если Алёна застрахована от несчастного случая при работе у Тани. Ведь Алёну убили. Какой же это несчастный случай?

Страховщик сказал: “Ха! Это как повернуть!”. Затем пояснил: Алёну нашли с пачкой денег и браслетом из сейфа Тани, и если в суде докажут, что Алёна защищала танино добро от грабителя, и тот её убил, а сам смылся без добычи, то адвокат Артура скажет, что смерть Алёны – это несчастный случай при работе у Тани. И адвокат Алёны будет прав. Тогда страховщикам придётся платить. Но если убил таки Артур, и я это докажу, то я получу десять процентов от страховой суммы – десять тысяч баксов.

Я спросил, как с защитой таниного добра вяжется тот факт, что браслет нашли на руке Алёны. Страховщик сказал, что адвокат Артура предложит опровергнуть версию, где Алёна браслет на руку надела, чтобы перед смертью на спасённое добро полюбоваться, когда грабитель-убийца уже удрал. Я сказал, что смешнее версии я не слышал. Страховщик сказал, что ему будет не до смеху, когда эта версия судье таки понравится.

Предложение Страховщика я принял. Шутка ли, я мог огрести десять штук баксов. От таких денег отказываться я ещё не дурак.

На том я со Страховщиком и расстался.

Не успел я закрыть за Страховщиком дверь, а мысли уже понеслись по магазинам тратить обещанные Страховщиком денежки. В том, что Алёна умерла из-за страховки, я себя уверил на девяносто девять и девять. Я подумал: как хорошо, что накануне вечером над поисками мотива дядьки Некто я решил голову не ломать, отложил головоломку до утра. Утром нашёлся и мотив, и кандидатура на звание дядьки Некто. Осталась самая малость: доказать, что Артур в смерти Алёны виновен.

После ухода страховщика я подумал, какие они там все замороченные, в этих страховых конторах. Додумаются хоть до чёрта лысого, лишь бы не платить по страховке. Это ж надо было додуматься до того, что брат ради страховки убил сестру! Где-нибудь на прогнившем Западе это может и норма, но у нас…

Затем я вспомнил, что Артур звонил Алёне примерно за сорок минут до того, как Алёна отправилась на небеса.

Мелькнула мысль: когда Артур позвонил, Алёна сказала, что пришло время обчистить танин сейф. Мол, Таня дома, собирается смотреть фильм “Блеф”, потому как в телепрограмме “Блеф” обведён тройным кружком – верный признак любимого фильма Тани. Раньше Алёна Артуру говорила, что когда Таня смотрит кино, то сидит в кинозале, где тихо как в гробу и ни черта из того, что творится в доме, не слышно. Из кинозала Таня выходит только на рекламе. Потому шансов попасться ноль.

Я немедля родил версию: Артур подговорил Алёну обчистить танин сейф. Когда Алёна с добычей прибежала в домик для прислуги, братик сестричку убил, перенёс в холл Тани. Браслет и пачку баксов положил рядом. Смерть сестры обставил так, словно Таня Алёну застукала, и треснула бутылкой по затылку.

Браслет да пачка баксов Артуру хоть и не помешают, но ради достоверности Артур решил не жадничать, ибо всем известно, что сгубило фраера. По страховке Артур за сестру получит сто тысяч, а это куда больше, чем браслет за двадцать штук да червонец живыми деньгами.

Затем в моей супер-пупер версии я нашёл дефект.

К примеру, Артур подсказал Алёне, как обчистить танин сейф. Алёна установила в таниной спальне камеру, ведь кому как не служанке знать, где в спальне можно установить камеру так, чтобы хозяйка не заметила. Алёна сняла на камеру код сейфа Тани, сказала Артуру, что у Тани в телепрограмме отмечен фильм “Блеф”, и что более подходящего времени для кражи не найти.

Так как Артур время ограбления знал, то прибежал к дому Тани, перемахнул через забор, да спрятался в домике Алёны, пока та вскрывала танин сейф. Когда Алёна вернулась с добычей, Артур Алёну ударил какой-нибудь дубинкой, труп перенёс в танин холл, взял бутылку со столика в холле, приложил к ране, вымазал бутылку в крови Алёны, и положил бутылку рядом с трупом. Понадеялся на то, что на бутылке, которая стоит в танином холле, не быть таниных отпечатков не может.

В помощь Артуру двухметровый забор, которым обнесён двор Тани. Из-за забора с улицы не увидят, как Артур несёт труп Алёны в дом Тани. Соседние с таниным участки пустовали, потому из окон соседских домов Артура увидеть некому.

Вот только зачем Алёна сказала Артуру точное время кражи? С алёниной колокольни не всё ли Артуру равно, когда Алёна танин сейф обчистит? Над этими вопросами ломать себе голову я счёл пустой тратой сил, потому как ответы не шли, как я их ни умолял прийти.

Взамен в мою голову сдуру залетела дельная мысль: не мешало бы убедиться, что Артур убил Алёну таки каким-нибудь обрезком трубы в домике для прислуги. Потому как если Артур убил Алёну в холле Тани бутылкой, то как объяснить нитку, что я нашёл на ножке стула в алёниной кухне? Алёна от нечего делать валялась на полу кухни и елозила блузкой по ножке стула?

Я подкинул мозгам работёнку: найти подтверждения версии “убил дубинкой в домике для прислуги”.

Мозги пустились плясать от обратного: родили мысль “Если допустить, что Артур ударил Алёну бутылкой, на которой отпечатки Тани, то как умудрился танины отпечатки не затереть перчатками?”.

Мысль мне понравилась. Почему нет? Ведь для того, чтобы бутылкой ударить, надо её ухватить всей пятернёй да сжать в руке с немалым усилием, тут хваткой двумя пальчиками не обойдёшься. Если бутылку с отпечатками обхватить рукой, облачённой в перчатку, да хорошенько сжать, то от отпечатков, что красовались на стекле ранее, должны остаться смазанные пятна.

Я задал себе вопрос: “Почему я не подумал об этом раньше?”, нажал на кнопку “Пожурить сыщика Янова за невнимательность”, отвёл процедуре самовоспитания положенную наносекунду, решил провести эксперимент.

Я взял из упаковки непочатую, твёрдую от газа бутылку с минералкой, наштамповал на пластике отпечатков пальцев. Затем надел одноразовую перчатку, что в аптеке по рублю за кило, сжал бутылку в той руке, на которую надел перчатку, ударил донышком бутылки о ладонь.

Затем я осветил бутылку газировки волшебным фонариком, снял бутылку на камеру мобильника, скормил снимки программе “Дакто”.

Через несколько секунд “Дакто” отчиталась: в тех местах бутылки, где мои пальцы и часть ладони, облачённые в перчатку, касались бутылки, отпечатки на бутылке смазались так, что не разберёшь не то что узор папиллярных линий, но и вообще что это были отпечатки, а не простые жирные пятна.

Я нашёл снимки с отпечатками Тани на бутылке, что лежала возле трупа Алёны. Все танины пальчики до единого выглядели чёткими, несмазанными.

Я подытожил: ударить Алёну бутылкой с такой силой, чтобы убить, и при этом таниных отпечатков со стекла не стереть Артур мог вряд ли. Значит, Артур сначала ударил Алёну чем-то, похожим на бутылку, чтобы то Нечто оставило след такой же как от бутылки. Похожий след может оставить, к примеру, бейсбольная бита. Если ударить кирпичом, то рана будет кричать судмедэкперту о том, что Алёну убили не бутылкой, которую нашли рядом с трупом, а чем-то плоским.

То, что Артур убил Алёну не бутылкой, а чем-то дубинкоподобным, я решил считать доказанным. Нитка от алёниной блузки на ножке стула в алёниной кухне хоть и косвенно, но подтверждала, что перед тем, как оказаться в танином холле, Алёна лежала на полу кухни в домике для прислуги. В то, что Алёна любила поваляться на полу в парадно-выходной блузке, да потереться блузкой об ножку стула, я почему-то не верил.

Под конец эксперимента, когда я возвращал бутылку газировки на место, в упаковку, меня посетила мысль из разряда тех, у которых я спрашиваю: “Где ж ты была раньше?”. Мысль гласила: если взять бутылку голой рукой, да бутылкой ударить человека по голове, то пальцы хоть на мизер, но по стеклу бутылки проскользнут, а потому на бутылке в направлении, обратном направлению удара, за отпечатками должен тянуться след скольжения пальцев по стеклу.

Чтобы мысль проверить, я взял из упаковки бутылку новую, без отпечатков, взял бутылку голой – без перчатки – рукой, ударил донышком бутылки об пол.

Спустя минуту, когда с бутылки отпечатки снял и поколдовал с программой “Дакто”, я узнал, что при ударе мои пальцы таки два миллиметра по бутылке проскользили.

За отпечатками Тани, что остались на бутылке, выпачканной в крови Алёны, следов скольжения таниных пальцев по стеклу бутылки я не нашёл.

Напросился вывод: ударить Алёну бутылкой, и при этом на стекле бутылки не оставить следов скольжения пальцев, Таня не могла. Напросился вывод из вывода: Таня Алёну бутылкой не била.

Таня – если таки Таня – могла ударить Алёну чем угодно, только не той бутылкой с таниными отпечатками, которую я видел рядом с трупом Алёны. Вот только зачем Таня ударила сначала “чем угодно”, а затем подложила к трупу Алёны бутылку со своими пальчиками? Да к тому же по стеклу бутылки следы скольжения пальцев за отпечатками не тянулись. Не проще ли Тане было оставить рядом с телом Алёны то “что угодно”, которым Алёну ударила?

В итоге я решил, что Таню таки подставили. Бутылке без следов скольжения пальцев по стеклу, что лежала рядом с трупом Алёны, другого объяснения я не нашёл.

Я решил встретиться с Артуром.

Я открыл на мобильнике телефонную книгу, что скопировал с трубки Алёны, нашёл телефон Артура, позвонил телефонисту, попросил посмотреть, где светился мобильник Артура накануне, восьмого июля, в день убийства Алёны, с полпервого до полвторого.

Телефонист ждать не заставил, перезвонил через минуту. Сказал, что за свои труды записал на мой счёт червонец баксов. Добавил, что мобильник Артура сигналил из района таниного посёлка. Телефонист напомнил, что в посёлке Южный вышка оператора одна, потому точнее засечь местоположение трубки Артура не удалось.

Вывод, который я сделал из инфы телефониста, заумью не хвастал: я подумал, что у Артура появился шанс вступить в ряды подозреваемых. Всё же мобильник Артура в момент убийства Алёны светился не в Париже, а в Южном.

Я позвонил Артуру, представился, попросил о встрече. Артур сказал: “Я на работе. Могу вам выделить всего пару минут”. Я сказал, что пара минут – это даже много. Артур назначил время встречи, назвал адрес. Чтобы я не заплутал, Артур в качестве ориентира взял дом Тани: “Где дом алёниной хозяйки – Тани – знаете? Я работаю на той же улице, только в начале посёлка”.

Я прыгнул в джипчик, порулил в посёлок Южный.

В дороге мозги подкинули объяснение бутылке без следов скольжения таниных пальцев на стекле, что лежала рядом с трупом Алёны: прежде чем подложить к трупу бутылку, Таня могла ударить Алёну чем угодно, только не бутылкой, потому что побоялась в момент удара бутылку разбить. Таня ударила Алёну чем-то, что крепче бутылки в плане хрупкости: к примеру, дубинкой. Научиться дозировать удар так, чтобы и человека убить, и бутылку не разбить, можно только после долгой практики. Откуда такая практика у Тани? Объяснение “Таня тренировалась на бомжах” я отбросил как невероятное.

Ну а бутылку со своими отпечатками Таня подложила к трупу Алёны в надежде на благоразумие присяжных. Мало кто захочет повесить убийство Алёны на Таню, когда танин адвокат присяжным скажет: “Мою клиентку подставили! Ну не дура же Таня, в самом-то деле, чтобы оставлять рядом с трупом бутылку со своими отпечатками!”.

Новую версию я повертел-покрутил, да на время отложил. Я ехал проверять Артура, а версия, где убийцей таки могла оказаться Таня, от версии “Алёну убил Артур” всё же отличалась. Разрываться на два фронта я не люблю, потому раз уж принялся за Артура, то решил расставить обе точки над “ё” в версии “Алёну убил Артур”, и только затем – если Артур окажется невиновным – вернуться к версии, где главная роль досталась Тане.

Когда я въехал в Южный и глянул на часы, то до встречи с Артуром оставалась ещё целая четверть часа. Я решил, что Артур мог раньше назначенного времени со мной и не встретиться, потому как работа есть работа, не зря же Артур указал конкретное время, а не сказал: “Как приедете, звякните мне на мобильник, и я выйду”.

Торчать под воротами артуровых работодателей целых пятнадцать минут я счёт расточительством. Чтобы не терять время, я покатил к Тане. Решил спросить, почему не рассказала о супермотиве – страховке. Вдобавок я надеялся Таню поспрашивать: глядишь, и вспомнила бы чего-нибудь ещё типа страховки.

До дома Тани оставалась ещё сотня метров, когда из ворот дома, что напротив таниного через дорогу, выехал пикап. Я прижал педальку газа к полу, чтобы таниных соседей не упустить. Как ни крути, а соседи всегда кладезь ценнейших сведений.

Я остановил джипчик у дома таниных соседей аккурат к тому моменту, когда старичок, что сидел за рулём пикапа, закрыл дистанционкой ворота.

Я вышел из машины, подошёл к пикапу, протянул старичку визитку, сказал, что хотел бы задать пару вопросов по поводу убийства в доме Тани накануне.

Старичок заглушил мотор, сказал: “Но я ничего не знаю, ничего не слышал, ничего не видел”.

Через три минуты расспросов оказалось, что “ничего” из словаря старичка в переводе на мой язык означало “море полезной инфы”.

Накануне, примерно без десяти час старичок вернулся из супермаркета домой. У ворот Тани стоял молодой человек, разговаривал с таниной служанкой. Заходил ли парень в танин двор, старичок не видел.

Парню на взгляд старичка лет двадцать пять. Спортивного вида, среднего роста, на правом плече наколка, чем-то напоминает молнию. Наколку старичок под лупой не рассматривал, потому сказал, что насчёт молнии не уверен. Во всяком случае, у парня на плече наколот не слон ушастый, а скорее всего молния или какая-нибудь змея. Парня с наколкой старичок видел всего пару раз, потому в лицо не запомнил, описать не смог.

За уделённое мне время и ценную инфу я рассыпался перед старичком в благодарностях. Старичок в ответ улыбнулся, сказал: “Да я ж почти ничем и не помог”, добавил, что удивлён тем, что расспрашивала его не милиция, а частный сыщик, пожелал мне удачи, завёл мотор, вырулил на дорогу, и был таков.

Я оставил в памяти зарубку: некий молодой человек разговаривал с Алёной за несколько минут до смерти Алёны. Причём молодой человек с наколкой в виде молнии на правом плече приходил к Алёне не единожды.

Я позвонил Тане, сказал, что стою у её ворот и был бы не против поболтать. Таня поболтать согласилась, сказала, что выйдет через минуту.

Я перешёл дорогу, остановился у таниной калитки. От нечего делать я принялся блуждать взглядом между кнопками звонков, под одной из которых висела табличка с надписью “Алёна”, под другой – “Таня”.

Когда Таня вышла и мы обменялись приветствиями, я спросил:

– Вы видели, чтобы к Алёне приходил парень с наколкой на правом плече в виде молнии?

– Как же не видеть? Это ж Артур, брат Алёны. Он к Алёне приходил, само собой.

– А вчера приходил?

– Не знаю. Он же если и приходил, то не ко мне. Когда приходят к Алёне, то звонят в звонок Алёны.

– Тогда откуда знаете, что Артур к Алёне приходил, если он звонит только в звонок Алёны?

– Пару раз видела, как они разговаривали у ворот, когда выезжала на машине.

– Почему вы не сказали мне о страховке Алёны, о том, что страховку после алёниной смерти должен получить Артур?

– Это так важно – рассказать вам о страховке?

– Страховка – это мотив для убийства.

– Не ерундите, Ян. Родной брат убьёт сестру из-за каких-то денег?

– Вы где живёте, Таня? В сказке? Артур подал бумажки на получение страховки.

– Да вы что?! Так быстро… Алёна ведь только-только… Вот бессовестный! Значит, когда я Алёну застраховала, то дала Артуру повод для…

– Что Алёну убил Артур, я ещё не доказал.

– Мда… Хотела как лучше… Хотя нет, вру. Как лучше я хотела не для Алёны, а для себя.

– Поясните.

Таня пустилась в пространный рассказ. Если уложить танину речь в пару слов, то дорогой страховкой Таня хотела Алёну удержать рядом с собой, чтобы Алёна не могла свободно встречаться с Владом. Конечно, встречаться Влад с Алёной могли, но всё-таки реже, чем если бы Алёна работала не у Тани. Потому Таня Алёну и застраховала. Ведь когда Алёна уволится, то страховку потеряет, потому как страховка от несчастного случая на работе у Тани, а не на пешеходном переходе. А такой бонус к зарплате попробуй найди. На сто штук служанок не страхуют.

Под конец Таня сказала, что когда объявила Алёне сумму страховки, то у Алёны глаза чуть не вылезли на лоб. Алёна тогда ещё в шутку сказала, что с такой страховкой не уйдёт от Тани до самой смерти.

Я предложил Тане порыться в памяти и подумать, не забыла ли Таня чего-нибудь ещё из разряда маловажного для Тани, – наподобие страховки, – но архиважного для следствия. Таня копалась в памяти с минуту. Результат копальных работ Таня озвучила: “Да вроде бы ничего такого больше и нет”.

Я с Таней распрощался, сел в джипчик, покатил на встречу с Артуром. По пути подумал, что если танин сосед видел Артура с Алёной за несколько минут до смерти Алёны, то у Артура появился шанс повесить себе на грудь табличку с надписью: “Невиновен”. Ведь когда разговаривал с Алёной у таниных ворот, то не видеть, как подъехал пикап таниного соседа, Артур не мог. После того, как показал себя свидетелю, Артур пошёл убивать сестру? Это ж каким надо быть идиотом!

Километр, что отделял дом Тани от дома, у ворот которого я договорился встретиться с Артуром, мой джипчик покрыл за минуту. Я подъехал к месту встречи аккурат в момент, когда из калитки, у которой меня должен был ждать Артур, вышел коренастый паренёк.

Я покинул машину, спросил: “Артур?”. Паренёк кивнул: мол, да. Во взгляде Артура я прочёл: “Кто ж ещё, как не Артур? Ты с кем договорился у этой калитки встретиться, дядя? С Пафнутием?”.

Сказать, что Артур убивался по сестре, я бы не смог. Почерневшим от горя я бы Артура не назвал. С другой стороны, многие умеют свои чувства скрывать.

Я задал Артуру парочку общих вопросов, чтобы хоть чуть-чуть понять, с кем имею дело.

Работой Артура оказалась работа садовником при дворе небедных людей. Живёт Артур в отчем доме, что в соседнем с Южным посёлке, в том доме, в котором Алёна жить не захотела, и переехала в танин домик для прислуги. Зарплаты Артуру на жизнь хватает. Вот, в общих чертах, и всё, о чём я спросил, и о чём Артур в двух словах рассказал. Назвать Артура рассказчиком многословным я не смог.

Пока Артур отвечал на вопросы, я вертел в руке мобильник да тайком нажимал на кнопку – на всякий пожарный фотографировал Артура на камеру мобильника. Артур мою негласную фотосессию не рассекретил.

Затем я спросил:

– Где вы были вчера с полпервого до полвторого?

– Так я вам и сказал.

– Вас видели с Алёной.

– Они не могли видеть кого-то другого?

– Могли. Если у кого-то другого на правом плече такая же наколка как у вас: чем-то напоминает молнию.

– Ходил поздравить сестру с днём Петра и Февронии. Запрещено? Вернулся сюда в час с копейками.

– Кто подтвердит, что вы вернулись в час?

– Никто.

– Тогда ни один следователь вам не поверит. Поздравить Алёну вы могли и по телефону. Для поздравлений с таким незначительным праздником кто станет идти пешком километр, причём в рабочее время?

– Плевать, поверит мне ваш следователь или нет.

– У вас есть мотив, и нет алиби. Вы это понимаете?

– Какой такой мотив?

– Артур, я знаю о страховке.

– Не понимаю, о чём вы говорите.

– Я говорил со страховщиком Алёны. Он сказал, что в случае смерти Алёны вы должны получить сто тысяч баксов. Он же сказал, что вы уже подали документы на выплату. О чём я говорю, вы всё ещё не понимаете?

– Ну…

– Страховая компания меня наняла, чтобы я узнал, убивали вы Алёну или нет.

– Они больные? Думают, что я мог бы за ради каких-то денег убить родную сестру?

– Это не “какие-то”, а целых сто тысяч долларов. У нас не так давно внучок отправил на тот свет бабку и дедку, и всего-то ради несчастной пенсии.

– Я ж не тот дебильный внучок!

– Дай-то бог. Но если Алёну убили таки вы, то вы не учли, что по условию алёниной страховки тому, кого суд назовёт убийцей Алёны, деньги не выплачиваются. Да что я вам говорю, ведь вы условия страховки читали.

Артур хмыкнул, бросил: “С кем тут говорить?”, развернулся, потопал к калитке. На прощание Артур громыхнул калиткой так, что казалось, массивный кирпичный забор заходил ходуном.

Я забрался в джипчик, завёл мотор, и уже выжал сцепление, как из калитки, которой громыхнул на прощание Артур, выплыло сто кило квашни, обтянутой застиранным халатом. Замызганный передник поверх халата картину довершал. Деваха-квашня подняла руку, напомнила мне матрёшку с поднятой рукой, зашевелила губами.

Я заглушил мотор, опустил со стороны девахи стекло, услышал: “…ждите, не уезжайте!”. Я решил деваху в салон не приглашать, потому как джипчик мне стало жалко: от такой толстухи ещё сломается. Потому я из машины вышел, нацепил улыбку индийской кинозвезды, направился к девахе.

Деваху, как оказалось, от рождения величают Дианой. Вкалывает Диана кухаркой в том же особнячке, где садовником прохлаждается Артур. Диана проходила мимо ворот, да возьми и услышь наш с Артуром разговор от корки до корки. Как водится, Диане нашлось что к словам Артура добавить.

Диана говорила минут пять без умолку.

Если уложить монолог Дианы в два слова, то Диана Артура любит, а хозяйку ненавидит: “Она богатая, а я нищая!”. Диана хозяйку ненавидит ещё и за то, что Артур с хозяйкой спит, а с Дианой не хочет, говорит, что некрасивая. Диана-то в свои девятнадцать, и некрасивая?! Вот хозяйка в свои сорок – та да, та некрасивая. А Диана всего-то чуть полновата, но это, как говорится, кровь с молоком. А вот у Артура ума нет, потому как в свои двадцать пять спит с сорокалетней, нет чтобы с Дианой, которая Артура на шесть лет младше.

Диана шмыгнула носом, спросила: “Скажите, я некрасивая?”. Пришлось врать. Сказал бы правду, да разговор бы закончился едва начавшись. Потому я сказал: “По мне – так в самый раз”. Диана расцвела, и на лицо стала не такой уж и серой мышью, я бы даже смог при желании найти в лице Дианы симпатичные черты, если бы не жирные свисающие щёки.

Затем Диана сказала:

– Артур убить не мог. Непутёвый – это есть. Но чтоб убить… Ещё и родную сестру…