Кто стрелял в урода?

– Я тут первый раз и понятия не имею, что можно есть. Не дай Бог, принесут змею. – Пожаловалась незнакомка.

– У китайцев древняя культура и прекрасная кухня. Они изобрели порох, шелк и сою. Могу посоветовать вырезку с грибами и судака в кисло-сладком соусе. Для первого опыта вполне щадящее меню… – Тоном учителя начальной школы преподал урок Беньковский.

– А что с этим можно пить? – Оживилась блондинка.

– Пиво или рисовую водку. Но их водка, честно говоря, большая гадость. Я предпочитаю пиво.

– Тогда я тоже. – Первая с момента встречи улыбка озарила лицо молодой женщины. Беньковский нагло в упор разглядывал свою визави. Он мог это делать спокойно, поскольку понять, куда смотрят его глаза, поначалу не удавалось никому. Блондинка имела прямой, чуть вздернутый носик, манящие ямочки по углам губ и темные зеленые глаза. Беньковский считал зеленоглазых женщин ведьмами и питал к ним слабость. Одевалась блондинка явно в дорогих магазинах. Лайковая, выделанная под леопарда курточка, тяжелого шелка юбка и туфельки с длинным по моде носком тянули на годовую зарплату учителя. Одна сумочка из такой же, как куртка, лайки стоила долларов пятьсот. Беньковский в тряпках хорошо разбирался и оценил наряд блондинки достаточно точно.

Еду принесли быстро, и Андрон Михайлович смог еще раз помочь сотрапезнице правильно с ней распорядиться. Ели молча.

– Меня зовут Андрон Михайлович. – Представился Беньковский, покончив с первым блюдом: – Это так, на всякий случай для удобства.

– А меня Светой.

– Очень приятно, Светлана. У вас и имя красивое. Жалко, что ваш обожатель находит для вас так мало времени. Вы заслуживаете большего. – Заверил он, вытирая рот салфеткой.

Светлана вскинула голову и удивленно просмотрела на собеседника: – Откуда вы знаете? Мы с вами встречались?

– Нет, но я могу рассказать про вас довольно много. Не думайте, справок я не наводил и вижу вас впервые. Давно живу на свете и обладаю наблюдательностью.

– Ой, тогда расскажите мне про меня. Я ужасно любопытная.

– С удовольствием. Вы разрешите закурить?

Светлана кивнула. Беньковский извлек из пиджака золотой портсигар, достал маленькую сигару и посмотрел по сторонам. К нему подскочил бармен и щелкнул зажигалкой. В это время в кармане Беньковского зазвонил телефон. Он достал его, не спеша затянулся и, попросив прощения у Светланы, встал из-за стола. Пока он отсутствовал, к ней подошел молоденький официант в национальном китайском костюме. Его курносое конопатое лицо в этой одежде не могло не вызвать улыбку.

– Простите, меня, мадам. Но вы так поставили машину, что наш экспедитор не может сгрузить продукты. Если позволите, я сам ее перегоню. Но если не доверяете…

– Доверяю. – Отмахнулась Светлана, открыла сумку и выбросила на стол связку ключей: – Разберетесь?

– Не беспокойтесь. Наши клиенты мне всегда доверят свои авто. Я люблю машины. – На бегу заверил «китаец» и, и чуть не столкнувшись с Беньковским, скрылся за дверью. Андрон Михайлович поговорил по телефону и возвращался на свое место.

– Вы меня заинтриговали и исчезли… Это нечестно. Сейчас же рассказывайте. – По-детски нетерпеливо потребовала женщина.

– Простите, больше не буду… Вы замужем лет пять. У вас один ребенок. Муж богат, но очень занят, и вы не уверены в его верности. Прямого повода уличить супруга в измене вы не имели, но его частые отъезды и ночные приходы вызывают у вас подозрения. Муж позволяет вам развлекаться без него. Он не скуп и денег на вас не жалеет. А вот, с вниманием дело обстоит хуже. – Беньковский затянулся сигаркой и замолчал.

– Вы колдун? Продолжайте, пожалуйста. – Зрачки Светланы расширились. Пытаясь зафиксировать взгляд Беньковского, она, затаив дыхание, ловила каждое слово. Внешность собеседника молодую женщину больше не пугала.

– Я почти все сказал. Могу лишь добавить – вы не москвичка. Своих друзей в столице не завели. А с женами друзей мужа особой близости не получилось…

– Ваши ключи, мадам. – Возник кудрявый официант.

– Положи и не мешай – Светлана, убирала ключи в сумку и, извинившись за невольную паузу, потребовала продолжения: – Дальше пожалуйста.

– Дальше расскажите мне сами. – Улыбнулся Андрон Михайлович: – Вам же некому выговориться. Я уйду, и мы больше не увидимся. У вас прекрасная возможность излить душу, а у меня насладиться за это время вашей красотой…

Светлана задумалась, бросила несколько тревожных взглядов на нового знакомого, как бы решая, воспользоваться его предложением или нет. И решилась.

– Сначала все было как в сказке. Тема все для меня делал, и мы жили как в раю. Каждый вечер или театр, или ресторан. Я, и вправду, не москвичка. Я родилась и выросла в Калининграде. Я с Балтики…

Через час Беньковский знал всю историю молодой женщины. Знал он, и как состоялось ее знакомство с Темой. Бизнесмен посетил ее родной город, у него там что-то не сложилось. Теме пришлось прятаться. Он снял для этого часть дома дедушки Светланы. Там они и познакомились. Тема опасался выходить на улицу, и они часами находились вместе, то гуляя по саду, то сидя возле горящего камина. Дед почти не выходил из своей комнаты, поэтому роман развивался бурно. Потом приехали его друзья и телохранители. Тема улетел в Москву. А через месяц к Светлане в дверь позвонил молодой человек и представился секретарем возлюбленного. Он забрал ее паспорт и через час явился с билетами на самолет. Светлана прилетела в Москву, и они поженились. До рождения ребенка молодая женщина была счастлива. Став матерью, она заметила, что интерес мужа быстро угасает. Он все больше времени уделял делам и все меньше ей. Беньковский внимательно слушал, иногда интересовался подробностями. Получив ответ, участливо кивал головой.

– Сейчас, Андрон, все обстоит так, как вы и сказали. – Закончила рассказ Светлана, впервые назвав Беньковского по имени: – Но как вы догадались? Неужели я произвожу столь жалостное впечатление.

– Вы производите впечатление неприступной красавицы.

– Да, я мужу не изменяю.

– А разве я утверждал обратное? К сожалению, мне пора. Очень жалко с вами расставаться, но я назначил встречу, и если кроме своей отталкивающей внешности стану брехуном, мое дело дрянь.

– У вас вовсе не отталкивающая внешность. И вообще, какая разница? Для мужчины внешность не главное.

– Но ваш Тема, наверняка, красавчик?

– Да, Тема представительный парень. Ну, что мне от этого? Лишний повод для ревности.

Беньковский подозвал официанта и расплатился за двоих: – Вы вправе еще посидеть. – Посоветовал он Светлане: – Тут подают восточные сладости, вам может понравиться.

– Нет, я тоже пойду. Я на машине и могу вас подвезти. Должна же я чем-то расплатиться за обед?

– Вы уже расплатились, тем что выдержали такого неприятного соседа.

– Оставьте свою внешность в покое. Если хотите, я с удовольствием пообедаю с вами еще раз. Так подвезти вас?

– Спасибо, Светланочка, но я сам на машине и подвозить меня не надо. А пообедаю с вами с удовольствием. Вы еще ничего не рассказали мне о ребенке. А детей я люблю… Вот мой телефон. Надумаете, звоните. Сам я навязывать свою персону не могу. – Он протянул визитку, подвел Свету к спортивной немецкой машине, дождался, пока она устроится за рулем, захлопнул за ней дверцу и пошел к своему «Лендроверу». Молодая женщина не без любопытства осмотрела авто Беньковского. Тронулись они вместе. Андрон Михайлович галантно разрешил Светлане выехать первой и вырулил на улицу. На Никитской площади они разъехались в разные стороны. У первого светофора долгоносый водитель извлек электронную записную книжку и занес туда номер спортивной машины своей новой знакомой. А у следующего уже звонил по мобильному:

– Лаврентий, быстро найди мне хозяина спортивного БМВ А 524 ЮГД. Если машина записана на фирму, выясни имя ее владельца. К вечеру я хочу владеть информацией.

Светофор переключился на зеленый, и сзади раздались сигналы раздраженных водителей. Беньковский скривил губу в гаденькую улыбку, не спеша убрал телефон, и тронул с места.

* * *

В офисе на Чистых прудах стояла унылая тишина. Медная табличка над парадным сообщала – «ПЕТР и К. ЧАСТНОЕ СЫСКНОЕ БЮРО» Но сам Петр Григорьевич последние два года здесь почти не бывал. Глеб Михеев, приняв на себя директорство, стал мастером на все руки. Он сам занимался расследованиями, сам принимал заказы, сам решал, как поступить. Генерал Грыжин вел бухгалтерию и выдавал зарплату. Конечно, советы бывшего замминистра Глебу помогали. Да и связи отставного генерала могли при случае выручить. Но Михеев старался таких случаев не допускать. Он заочно заканчивал юридический факультет и уже был в состоянии обходить острые углы.

В скучную тишину кабинета врезался резкий звон телефона. Глеб снял трубку и услышал голос Николая Маслова. Тот просил приехать на Петровку в связи с делом о самоубийстве Хромова.: – С вами срочно хочет поговорить майор Волков.

– Хорошо, Коля, сейчас приеду. Выпишите мне пропуск. – Ответил Глеб и пошел в соседний кабинет к Ивану Григорьевичу Грыжину.

Михеев понимал, что Петровку, в связи с самоубийством Хромова, не обойти, но хотел дождаться Ерожина. Майора Волкова, Глеб знал и относился к нему с уважением. Это был упорный профессионал с головой на плечах. Но Ерожин совсем другое дело. Кроме того, что Петр Григорьевич стал первым наставником Глеба по сыску, он еще приходился Михееву родственником. Они были женаты на сестрах. Но дождаться подполковника не удалось. Звонок Маслова прозвенел на два дня раньше, чем Ерожин собирался появиться в Москве.

– Иван Григорьевич, они звонили. Я должен ехать. – Сообщил он Грыжину. Старик сидел за компьютером, и что-то печатал одним пальцем.

– Выкладывай им все. – Посоветовал он, сдвинув на лоб очки.

– Совсем все? Может, разумнее дождаться Ерожина?

– Совсем все. Иначе потом запутаемся. – Упрямо повторил генерал и снова уткнулся в компьютер. Глеб кивнул, вышел на улицу, втиснулся в своего «Жигуленка», и попытался вырулить на проезжую часть. Но бульварное кольцо стояло. Автомобильная пробка тянулась от Трубной площади до Арбата. Машины двигались рывками, по пять-десять метров. Иногда замирали надолго. Михеев стал думать о ситуации, в которую попал. Ее предстояло толково выложить майору Волкову.

История началась с обычного звонка. В бюро позвонил мужчина и попросил о встрече. Ехать в офис клиент остерегался. Они встретились на площади Маяковского в странном кафе, больше напоминающем вокзал, чем заведение в центре столицы. Непонятно было, кто и зачем там собирается. За столиками Глеб еды или выпивки не обнаружил. Люди, свалив верхнюю одежду на кресла, стоя читали прессу, звонили по мобильным телефонам, расхаживали по залу, а вовсе не отдыхали, как подобает в кафе. Глеб условился, что будет держать в руках журнал «7 дней», и описал свой рост. Спутать каланчу Михеева было сложно, и Хромов подошел сразу. Это был красивый высокий мужчина с глазами затравленного зайца. Перед тем как начать разговор, он долго озирался по сторонам и быстро вывел Глеба на улицу.

Глеб вздрогнул от стука в окно. Борода из «Москвича», застрявшего в соседнем ряду, требовал зажигалку. Михеев дал прикурить и снова углубился в воспоминания. Беседовали они тогда в машине Хромова. Беседовали на ходу, потому что стоять на месте клиент побаивался. Хромов назвал Беньковского, дал его адрес. Он подозревал, что жена Лиля изменяет ему с этим человеком. Но неверность жены не так волновала Арнольда Хромова, как сам Беньковский. Клиент хотел держать любовника Лили в поле зрения и намекнул, что Беньковский намерен его убить. Глеб спросил, что конкретно он должен сделать. Какую информацию желает получить заказчик. «Если я буду знать, где он находится, мне будет легче». – Ответил Хромов. Хотя Глебу и показалось, что клиент многого не договаривает, он за работу взялся. Крупных заказов давно не поступало, а Хромов выдал тысячу долларов в аванс и через три дня добавил еще две. Ерожин в тот момент готовился к отъезду в Турцию, в последние дни на работе был страшно занят, и отлавливать Петра Григорьевича Глеб не стал. Теперь об этом жалел. Совет старшего друга мог избавить его от неприятностей.

В первый день ничего особенного не произошло. Глеб дождался объекта у его подъезда. Затем «водил» по городу. Удивило Михеева лишь внешность объекта и красивые женщины, с которыми тот встречался. Глеб окрестил Беньковского Уродом, и уже иначе про себя его не называл. За день Урод повидал трех див. Двух завозил к себе домой. Лили Хромовой среди его пассий в тот день не было. Лиля появилась к вечеру следующего дня. В то же время Глеб заметил, что и за ним следят. Раза два он оторвался, но зеленый «Опель» с затемненными стеклами ждал его возле парадного Беньковского. Имея задание следить за объектом, сам уйти от слежки Михеев не мог. К дому Урода все равно приходилось подъезжать. Под утро Глеб вернулся к себе в Чертаново и понял, что от «Опеля» оторваться не удалось. Теперь неизвестные знали его адрес. Утром он с трудом убедил Любу забрать ребенка и уехать к его родителям под Вологду. Михеев начал опасаться за семью. Он понял, что въехал в чужую игру и не знает ее правил.

Так продолжалось около недели. Глеб следил за Беньковским, и кто-то упорно следил за Глебом. В день самоубийства Хромова Глеб разговаривал с ним по телефону. Михеев связался с Арнольдом по мобильному, сообщил, что Беньковский вышел из государственного архива, где провел два часа, и гонит в сторону дома Хромова, где, скорей всего, заберет Лилю. Глеб вел «Лендровер» по Садовому кольцу. Обычно Беньковский, когда ехал за своей приятельницей или отвозил ее домой, сворачивал на Вернадского. Но сегодня он переехал Крымский мост, вышел из машины и заковылял к антикварному салону в конце Димитровки. Там он пробыл минут сорок. Глеб отзвонил Хромову и предупредил о задержке. Но клиент не стал слушать, а взволнованным голосом попросил срочно его посетить…

Через пятнадцать минут Глеб уже поднимался на пятый этаж и звонил в дверь. Дверь не открывали, и Михеев звонил снова. Но ему так никто и не открыл. Сыщик спустился вниз, сел в своего «Жигуленка», стал раздумывать, как поступить, и увидел Лилю. Жена клиента, оглядываясь по сторонам, спешила к своему подъезду. Не успела она закрыть за собой дверь, как подкатил Беньковский. Через две минуты вышла Лиля. Глеб отследил, как она уселась к любовнику в машину, и тронул за ними. Он довел парочку до дома Беньковского и стал поджидать голубков. Сидя в машине, несколько раз опять отзвонил Арнольду на мобильный, тот по – прежнему не отвечал. Парочка вышла на улицу около десяти. Урод отвез Лилю назад и остался у подъезда. Глеб никак не ожидал, что Беньковский выйдет из машины и с ним заговорит. Вблизи объект выглядел еще отвратительнее. Странное поведение Лили, которая в растрепанном виде выскочила на улицу, Михеева насторожило. Сыщик вернулся к себе домой и не знал, что ему делать. Около двенадцати ночи он решил еще раз позвонить Хромову, но уже по домашнему номеру. К телефону подошла хозяйка. Михеев попросил Арнольда.

«Муж покончил жизнь самоубийством», – ответила Лиля и бросила трубку.

Михеев сам не понял, какую роль сыграл в этой трагедии. Не мог толково объяснить и себе, что хотел от него Хромов и кто следил за ним на зеленом «Опеле». И вот теперь он должен в Управлении выложить всю эту историю майору Волкову.

Сидя в машине, он еще раз пожалел, что Ерожина нет в Москве.

От Чистых прудов до Петровских ворот Глеб полз целый час и до площади еще не добрался. Триста метров до Петровки могли занять еще уйму времени. Он дотянул до первого переулка, свернул в него, не доезжая до Петровки припарковался, запер машину и зашагал к проходной Управления. Метров за пять до ворот к нему подскочил маленький лысоватый человечек в кожаной куртке.

– Глеб Фролович, мне поручено вам кое-что показать… – Лицо незнакомца выражало грустное безразличие.

– Кем поручено? – Михеев инстинктивно нагнулся, чтобы услышать ответ. Голова человечка располагалась чуть выше его пупка.

– Это не важно. Тут для вас записка. Но прочесть ее вы сможете из моих рук.

– Ничего я не стану читать, пока не скажете, кто вас послал.

– Дело хозяйское, но получить сообщение в ваших интересах. – Кисло возразил лысоватый и развернул перед носом Михеева лист бумаги.

Глеб увидел крупный шрифт компьютерной распечатки. Текста было немного, и он автоматически его проглядел.

«Медицинская экспертиза утверждает, что смерть Хромова наступила за пять часов до нашего разговора у его дома. Это как раз то время, когда вы посетили погибшего. Таким образом, вы становитесь главным подозреваемым. Советую это обдумать перед допросом.»

Проговорив про себя текст записки несколько раз, Михеев понял, о чем идет речь, и сообразил, кто прислал сообщение. Простояв немного возле проходной, он резко повернулся, и двинулся к машине.

Через полчаса он уже катил по Ярославскому шоссе. Миновав пост у городка «Пушкино», остановился под указателем «Мурманск – 1267. Вологда – 435» и достал мобильный.

– Иван Григорьевич, обстоятельства изменились, и я до приезда Ерожина исчезаю.

Грыжин пытался что-то сказать, но Михеев отключил связь.

* * *

Беньковский возвращался домой в прекрасном расположении духа. Ему уже доложили, что Михеев рванул из Москвы, и тут все шло по его сценарию. А обед со Светланой поднял Андрею Михайловичу тонус. Ее зеленые глаза заставляли чаще и веселей биться сердце. Но выйдя из машины и увидев бегущую к нему Лилю, Беньковский помрачнел. Встречаться с вдовой сегодня он не планировал.

– Почему ты не отвечаешь на мои звонки? Где ты пропадаешь? Я тебя целый день ищу… – Надув губки, выказывала неудовольствие вдова. Но ее пухлые губки сегодня Андрона не волновали.

– Мы же договорились, что я сам тебя найду, когда придет время. Зачем меня искать? – Проворчал он, но дверь перед Лилей распахнул.

– Мы об этом договаривались, пока я была замужняя женщина. Но теперь-то я свободна. – Удивилась Лиля.

– Тем более. У меня есть дела. Я должен зарабатывать на хлеб. Ты сама сказала, что спишь с чудовищем. Тебе не ясно, что терпеть чудовище с деньгами гораздо приятнее, чем без них. Кому нужен бедный урод? – Раздраженно выговаривал Беньковский, погружаясь с дамой в лифт.

– Я же пошутила. – Лиля обняла любовника, пытаясь дотянуться до его губ: – Ты сейчас возьмешь меня?

– Подожди, милая. У меня вовсе не лирический настрой. Да и тебе надо думать не о члене, а о том, как остаться на свободе.

– Ты о чем, Андрончик. – Лиля побледнела и отпрянула в угол кабины.

– Если не понимаешь, объясню. Но сначала давай доберемся до квартиры.

Женщина замолчала и послушно дождалась, пока хозяин впустит ее в прихожую и снимет с нее плащ. Беньковский обул тапочки и скрылся в ванной. Тщательно помыв руки, а это после улицы он делал всегда, Андрон переоделся в халат.

– Сделай нам кофе. – Попросил он, усаживаясь у телевизора.

– Сначала объясни, почему ты меня напугал. – Потребовала Лиля. Глаза у нее оставались тревожными, а щеки бледными.

– Сядь, милая, и слушай.

Лиля присела на краешек тахты. Беньковский выложил на журнальный столик золотой портсигар и закурил.

– Ну, говори же?! – Поторопила Лиля.

– А ты сама не знаешь?

– Нет.

– Разве не ты убила мужа?

– Ты с ума сошел…

– Вот чего мне не грозит, так это помешательство. Мозги – единственная вещь, выданная мне Господом без брака. Поэтому иногда я верю в Бога. Это в тех случая, когда Он на моей стороне.

– Почему ты меня обвиняешь? Это же страшно.

– Может быть. Но ты убила мужа, хотя ни о чем подобном я тебя не просил. Более того, смерть Арнольда принесла мне убыток.

– Ты, наверное, шутишь?

– Нет, милая, мне вовсе не до шуток. – Зло возразил Беньковский. А убила ты. Теперь мне предстоит тебя отмазать от тюрьмы, а тебе предстоит возместить мне убыток, нанесенный твоими действиями.

– Какими действиями!? А мужа я не убивала. И перестань меня обвинять! Ты же знаешь, что это не так.

– Откуда? Принеси мне деньги, или сядешь.

– У тебя ко мне никогда не было чувства. Ты расчетливый негодяй. – Голос Лили изменился. Он стал истеричным и злым: – И никто меня не посадит. Когда я могла его убить?!

– Перед поездкой ко мне. А потом разыграла мне сцену с тяжелым предчувствием.

– Андрон, ты мстишь мне за слова в постели. Но я же не хотела тебя обидеть. Я тебя люблю. – Заверила вдова, снова превращаясь в нежную фею.

– Давай пока тему любви сменим. Сегодня меня допрашивал следователь…

– И ты ему сказал, что я убила мужа? – Ужаснулась Лиля.

– Зачем. Я вовсе не желаю лишаться надежды получить гонорар. Ты ведь теперь наследница. Давай договоримся по-деловому. Ты мне деньги, а я подставляю им другого убийцу.

– Я никого не убивала.

– Еще хуже. Сядешь ни за что.

– Как они докажут. Это бред…

Беньковский забросил правую ногу, что была меньше, на левую, затушил сигарку и зыркнул на Лилю одним глазом: – У них на руках медицинская экспертиза – Хромов сидел за столом с простреленной головой к моменту приезда милиции не менее пяти часов.

– Откуда ты знаешь?

– Мне передали бумажку в Управлении. У меня там есть друзья.

– Ну и что это значит? – Дрожащим голосом поинтересовалась Лиля.

– Это значит, что за четыре часа до приезда следственной группы ты выходила из дома, а твой Хромов уже больше часа сидел с простреленной головой. За мной следит частный сыщик, и он зафиксировал время, когда ты села ко мне в машину. Этот парень становиться опасным свидетелем. У тебя нет выбора, либо ты платишь мне деньги Хромова и остаешься на свободе, либо… ну сама понимаешь.

– Хромов мертв. Какое теперь имеет значение, что он набедокурил при жизни?

– Ты права, Хромова больше нет. А бумаги, что я собрал, прикроют его фирму и после смерти директора. Ты останешься ни с чем.

– Я тебе не верю. Покажи мне, чего боялся муж. Если у тебя есть доказательства, я подумаю…

Беньковский встал, прошествовал в кабинет, прикрыл за собой дверь и полез в письменный стол. Выдвинув ящик, он запустил туда свою длинную костлявую руку и, ощутив пустоту, изменился в лице.

– Почему ты затих?

Беньковский судорожно выдвигал по очереди все ящики, но нужных бумаг не обнаружил.

– Ничего у тебя нет. Ты блефуешь, Андрон: – Жестко выкрикнула женщина и встала: – Можешь меня не провожать.

– Могу. – Безразличным тоном пробормотал Андрон Михайлович и уселся в кресло. Он слышал, как за Лилей хлопнула входная дверь, но не пошевелился. Так он просидел довольно долго, пока не раздался телефонный звонок. Беньковский снял трубку и услышал голос Светланы.

– Андрон, я решила, что теперь моя очередь пригласить вас на обед. Если не возражаете, завтра в любое удобное для вас время. Я же бездельничаю, мое время много не стоит.

Андрон Михайлович поблагодарил и назначил час и место встречи. После этого наполнил горячую ванную, добавил в нее хвойного экстракта, снял халат и, положив на мраморную тумбочку мобильную трубку, погрузил свои асимметричные члены в воду. Через полчаса позвонил Лаврентий и доложил, что спортивное «БМВ» принадлежит Тимофею Юрьевичу Загорскому, а доверенность выдана Светлане Андреевне Загорской, сроком на три года.

– Стольник за мной. – Пообещал хозяин, отключил связь и продолжил процедуру. Из благоухающей хвоей пены странно возвысилась его сухонькая головка с огромным костистым носом. Косые глубоко посаженые глазки Беньковского прикрылись. Андрон Михайлович думал, куда делись бумаги.

* * *

– И зачем, Маша, мы возвращаемся? – С пафосом воскликнул бородатый сосед с переднего кресла: – Опять этот ужасный город с толкотней и пробками на дорогах. Опять ненужные, пустые дела!

– И что бы ты делал в Турции? Издавал журнал о строительстве небоскребов в зоне вечной мерзлоты? – Не поворачивая головы, ответила сухонькая подруга бородача.

– Зачем!? Ушел бы в горы пасти овец. Так хочется слиться с природой!

– Будешь меньше пить, не захочется. И давай помолчим. Самолет садится, уши болят. – Прозаически оборвала мужа сухонькая Маша.

Огромный, словно дом с крыльями, лайнер плавно коснулся бетона летной полосы. Триста с лишним пассажиров встретили приземление овацией. Так они выражали свою признательность командиру экипажа за благополучное возвращение. Возбуждение от радости сохраненной жизни требовало действия, и как только воздушный гигант прекратил движение, люди вскочили со своих мест и устроили сутолоку в проходах.

– Давай посидим спокойно. – Предложил Ерожин: – Пока трап не подкатят, все равно не выпустят. Зачем зря толкаться?

На Надю аргумент мужа подействовал, но усадить обратно шестилетних Ванечку и Лену родителям не удалось. За несколько часов лету дети намаялись от вынужденного бездействия и теперь выплескивали фонтаны энергии.

– Ваня, Лена, куда вы? – Вопрошала Надя, но дети ее не слышали. Они носились по опустевшим креслам, прыгали на них, и мать, вздохнув, решила не обращать внимания.

– Пока самолет закрыт, никуда не денутся. – Успокоил Ерожин и, вынув из сумки впереди себя рекламный проспект, углубился в его изучение.

– Ты думаешь, это надолго? – С тоской в голосе обратилась к нему супруга.

– Есть вещи, которые от нас не зависят. Их надо принимать как данность и не дергаться. – Не отрываясь от проспекта, посоветовал Петр Григорьевич. И был прав. Трап подкатили только через полчаса. Бородатый мечтатель горных пастбищ, вскочивший вместе со всеми, успел сменить несколько платков, вытирая испарину… Но испытания пассажиров на этом не закончились. Из Турции за последний час приземлилось три гиганта. Около тысячи пассажиров скопилось в зале паспортного контроля.

– Ну, сделай что-нибудь. Тут можно проторчать до вечера… Дети не выдержат! – Взмолилась Надя. Ерожин развел руками и пошел в разведку. Через пятнадцать минут он вернулся и сообщил, что рядом имеется совершенно пустой зал, где паспортный контроль проходят иностранцы: – Пойдем, я спекульнул удостоверением, и нас пропустят, как иностранных господ.

Через несколько минут они вышли на площадь и сели в такси.

– Не могу понять? – Возмущалась Надя: – Толпа чиновников бездельничает, а рядом давятся люди. Ведь дети не только у нас! Почему мы сами себя не уважаем?! Ведь в Турции совсем наоборот. Там свои проходят без очереди.

– Помнишь анекдот про нашу Родину? – Философски напомнил Ерожин.

Надя помнила и больше вопросов не задавала.

Петр усмехнулся и достал мобильный телефон:

– Привет, Тимофей, я в Москве. Запарился без начальства? – Надя не слышала, что ответил мужу Волков, но по изменившемуся лицу Ерожина поняла, что отдых закончился.

– Что там у вас опять стряслось? – Спросила она, пристраивая головки детей себе на колени. Выдав все, что у них скопилось за часы полета и ожиданий, в такси дети уснули. Ерожин не отвечал, молча поглядывая в окно.

– Петя, я же тебя спросила. Почему молчишь?

– Ты мне? – Опомнился встревоженный супруг.

– Что там у вас произошло, почему ты сразу ушел в себя?

– Глеб исчез.

– Куда исчез?

– Пока не знаю. Сейчас позвоню Ивану Григорьевичу. – Но позвонить не получилось. Мобильник разрядился, и служить больше не желал: – Надюх, давай сразу в офис, на Чистые пруды. Переговорю с батей, пойму в чем дело и тогда отвезу вас домой. – И заметив материнский взгляд, обращенный на спящих детей, добавил: – Мы их там на креслах уложим. Они выспятся…

В ответ Надя только вздохнула.

Иван Григорьевич вторжению целого семейства не удивился. Он ждал Ерожина и, не случись истории с Глебом, выразил бы радость от встречи менее сдержано. Мужчины оставили маму с детьми в директорском кабинете, а сами уединились в комнатке Грыжина. Узнав от отставного генерала о перипетиях расследования Михеева и его последнем звонке с трассы, Ерожин решил ехать на Петровку и изучить дело о самоубийстве Хромова.

– Ты уж, батя, помоги Надюхе. Я постараюсь недолго. – Попросил он старшего друга и тихо вышел из офиса. Оставшись один, Грыжин осторожно приоткрыл дверь в директорский кабинет и застал все семейство спящим. Надя, пристроив детей на диван, втиснулась рядом и, свесив голову, уснула. Грыжин подвинул к дивану стул, свернул свой плащ, создав нечто вроде подушки, и положил ей под щеку. После чего на цыпочках направился к двери.

– Спасибо, дядя Ваня… – Сквозь сон пробормотала Надя. И когда он уже намеревался закрыть за собой дверь, тихо добавила: – Купи ребятам йогурта. Проснутся, есть запросят.

Иван Григорьевич добыл из шкафа пакет, стараясь не шуметь, защелкнул за собой дверь и отправился в ближайший магазин на Сретенку.

Наде снились пляжи Анталии. Она хотела войти в море, но что-то ей все время мешало. Перезвон селектора заставил спящую женщину подняться, но понять, где она и что происходит, Надя сразу не сумела. Оглядев стены и окно, она, наконец, вспомнила, что находится в офисе сыскного бюро, а мелодичный перезвон – не что иное как сигнал о приходе клиента. Надя сама здесь несколько лет проработала и не раз принимала заказчиков. Она протерла глаза и тихо, чтобы не будить детей, направилась к двери. Открыла и невольно отшатнулась. Перед ней стоял сутулый долговязый мужчина с огромным костистым носом и маленькими глубоко посажеными глазками, которые смотрели в разные стороны. Поймать взгляд незнакомца Наде не удалось.

Оба замерли друг перед другом. Надя, борясь с отвращением, которое внушал визитер, он же, наоборот, онемел от красоты молодой женщины. Смуглая загорелая красавица с пепельно-белыми волосами могла поразить воображение даже Андрона Михайловича Беньковского.

Вернувшись с покупками, Иван Григорьевич в офисе никого не застал. На директорском столе лежала записка. Надя сообщала, что очень милый клиент предложил отвезти их на своей машине домой. Она благодарила Грыжина за заботу и просила не волноваться. Грыжин пожал плечами и убрал купленные продукты в холодильник.

* * *

Увидев загорелого шефа, входящего в свой кабинет, майор Волков с облегчением вздохнул и расплылся в улыбке: – С приездом, Петр Григорьевич…

Волков улыбался редко, и Ерожин невольно отметил, что улыбка превращает майора совсем в другого человека. Они пожали друг другу руки.

– Выкладывай, Тимофей, что натворил мой свояк? – Сходу потребовал Ерожин, указывая заместителю на кресло. Тимофей садиться не стал:

– Не знаю, с чего начать, но все это мне очень не нравится.

– Мне тоже. Я успел поговорить с Иван Григорьевичем Грыжиным. Глеб запутался, но зачем он ушел в бега, я пока не просек. Тащи сюда дело Хромова.

– В деле еще не так много документов. Я могу доложить устно, а потом захотите, знакомьтесь с бумагами.

– Только постарайся короче. Я жену с детьми в офисе оставил…

– Я постараюсь. Арнольд Викторович Хромов имел свою фирму. Эта фирма обслуживала звезд поп культуры. Ее начальный капитал в сто тысяч баксов за три года превратился в полтора миллиона. Шмаков проверил финансовую деятельность фирмы. Нарушения, конечно, он выявил, но они обычные – занижение прибыли, расчеты черным налом, как у всех. Ни банкротства, ни других неприятностей Хромов не ждал. Поэтому мотив самоубийства на почве профессиональной деятельности отпадает. Арнольд Викторович ушел из жизни преуспевающим дельцом. Сам ли он покончил с собой, или ему помогли, пока не ясно. Из медицинского заключения следует, что Хромов погиб за пять часов до того, как его труп обнаружила супруга. Погиб от выстрела из пистолета «Беретта», сделанного с близкого расстояния. Баллисты заключение еще не принесли, но уже предупредили, что слишком рассчитывать на их помощь нам не стоит. Версию самоубийства они не отрицают, но стопроцентной уверенности у них тоже нет. У меня до черта других забот, и до происшествия с вашим свояком я, честно говоря, большого внимания делу Хромова не уделял. Застрелился человек и застрелился. Не первый и не последний. У нас откровенных убийств висит около двадцати.