НА ИЗЛЕТЕ, или В брызгах космической струи. Книга третья

Глава 29. Борьбическая борьба

– Афанасич, столько интересного пропустил, – перехватил прямо в коридоре Миша Бычков.

– Очередную революцию? – в шутку спросил его.

– Да вроде того, – оглядевшись по сторонам, перешел на шепоток Миша, – Представляешь, Афанасич, протолкнули-таки Мазо в партию. Путь наверх открыт, – сообщил он главную новость и, как обычно, содрогаясь от внутреннего смеха, пошел куда-то по своим делам.

Да-а-а… Как же все-таки Мазо удалось проскользнуть в партию после того, как ему отказали в приеме?..

Но как бы там ни было, теперь он реальный претендент на должность заместителя Бродского, а возможно и не только. Не зря же он развернул бурную деятельность после того, как узнал о перспективах создания нового отдела в нашем комплексе.

«Ну и прохиндеи», – успел подумать, прежде чем меня снова окликнул возвратившийся Миша:

– Афанасич, это еще не все… Тут еще наша мелкота затеяла борьбическую борьбу.

– Что затеяла? – не понял его.

– Да это Мазо так назвал мышиную возню вокруг должности начальника группы… В общем, Гарбузов написал в партком комплекса анонимку на Гурьева.

– Как это, Миша, если автор известен? – удивился я.

– Да Гарбузова вычислили сразу, по почерку и по косвенным признакам, а сам он отрицает, что писал… Но, говорит, готов подписаться, потому что согласен с анонимом.

– Ну и в чем он обвиняет Чебурашку?

– Да в том то и дело, что не его, а Мазо… Тот, якобы, тащит на должность своего однокашника, который в начальники в принципе не годится. А дальше припомнил Гурьеву и его косноязычие, и неграмотность и неспособность руководить подчиненными… Куснул вроде бы Мазо, а на деле Чебурашку, – рассмеялся Миша, – Хорошо, Мазо уже приняли в партию, а то бы снова пролетел.

– Не пролетел бы… Миша, а что это он так засуетился, если должности нет?

– Это ты не в курсе, Афанасич… Освободилась должность… Женя Борисов умер, – нахмурился Миша. Женю Борисова он уважал не только как земляка.

– Да ты что, Миша? – удивился я, – Отчего умер?

– Сердце… Он после гибели сына, как запил, так и не смог остановиться.

Я помнил тот нашумевший случай, когда двое освободившихся зэков пытались отобрать деньги у школьников, а его единственный сын-старшеклассник вступился за малышей и получил смертельный удар ножом. Женя после этого крепко сдал, замкнулся, потерял интерес к жизни. Правда, пьяным я его не видел.

«Какое горе принес один мерзавец такой хорошей семье. Убил мальчишку, а косвенно и его отца… А как переживут смерть сына родители Жени? Они уже в возрасте… Сколько же людей угробил один негодяй, не желающий работать», – мысленно возмущался я, мгновенно забыв о других негодяях, которые также легко могут убивать, только не ножом, а словами или клеветническими письмами во всевозможные парткомы и завкомы, где такие же негодяи всегда рады таким письмам.

– Афанасич, да что ты так расстроился. Похоронили мы Женю, помянули. Жизнь продолжается, – изложил Миша свою жизненную философию, – Ладно, Афанасич, расскажу в следующий раз, – махнул он рукой, заметив мое состояние.

– Да ничего, Миша, рассказывай сейчас, – попросил его, постепенно отходя от неожиданной, действительно шокирующей новости.

– Так вот, – снова повеселел Миша, – Чебурашка в долгу не остался. Тут же написал кляузу на Гарбузова. Да еще прямо в партком предприятия… Все изложил… Как того в партию прокатили, что он вообще за тип… Одного не учел, что изложил все таким корявым языком, да еще с такими ошибками, что когда стали разбирать его писанину, партком за голову схватился… Представляешь, пришлось им Бродского пригласить в переводчики, а тот уже Мазо… Он и назвал их переписку борьбической борьбой… А кончилось, Афанасич, чем, не поверишь, – заинтриговал Миша.

– Ну и чем же? – спросил его.

– Партком обязал Бродского не рассматривать кандидатуры обоих, потому что партия их все равно не пропустит – оба кандидата с душком. Так что, Афанасич, у тебя появился шанс.

– Что ты, Миша, какой шанс? – возразил ему, – Вот увидишь, назначат кого-то третьего. Отто, например.

– Куда назначат, Афанасич? Они оба отказались исполнять обязанности начальников. Заявления написали. Ну, Чебурашку понять можно. А Сережа, – махнул рукой Миша и ушел, тихо посмеиваясь…

Неожиданно вызвал Бродский.

– Анатолий, мы тут с Мазо посоветовались и решили назначить тебя исполняющим обязанности начальника группы Гурьева, – объявил он мне, в общем-то, ожидаемое решение.

– Эмиль Борисович, а Гурьева куда? – спросил его.

– Ты разве не слышал, он отказался от должности.

– Да не от должности он отказался, Эмиль Борисович, а исполнять ее. Его понять можно… А я штрейкбрехером не буду. К тому же, решил проситься в новый отдел. Мне там гораздо интересней, чем в группе Гурьева.

– Кто тебя отпустит в новый отдел! – неожиданно рассердился Бродский, – Да и неизвестно еще, будет он или нет.

– Обязательно будет. И группу Мухаммеда туда переведут. А потому прошу вас перевести меня к Мухаммеду, – попросил Бродского.

– У него своих лоботрясов хватает. Иди, работай, – отпустил Бродский.

После обеда меня вызвал на разговор Мазо.

– Анатолий Афанасьевич, почему ты отказался возглавить группу? – спросил он.

– Не возглавить, а как Прокопыч, исполнять обязанности, – уточнил я.

– Какая разница! – взревел Мазо, – Кто-то же должен исполнять.

– Анатолий Семенович, я попросил Бродского перевести меня к Мухаммеду. Там у меня есть интерес и перспектива – автоматизация. А здесь? Одно расстройство. Какие алгоритмы сделал, а кому они нужны? Да и Гурьеву не хочу мешать.

– Мало ли мы работы делаем в корзину? Обычное дело… А за Гурьева не беспокойся. Он бы в твоей ситуации своего не упустил.

– Это его дело, а я никому поперек дороги становиться не буду.

– Это твой окончательный ответ?

– Да.

– А тебе не стыдно будет, если тобой вдруг Отто начнет командовать? – выдвинул Мазо свой последний аргумент.

– Если сможет, на здоровье. Я все равно буду проситься в новый отдел. Так что так и быть, пусть временно покомандует, – ответил ему, не веря в то, что подобное вообще может случиться…

Случилось… Отто назначили моим начальником. Новость потрясла весь сектор. Я же отнесся к этому с полным равнодушием.

Зато взбунтовался Чебурашка. Поняв, что все его усилия оказались напрасными, он уговорил Мазо вывести его из состава группы Отто.

А вскоре весь отдел удивило известие, что на должность Жени Борисова неожиданно назначили молодого специалиста Валеру Маханова. Причем не исполнять обязанности, как предложили мне, а сразу на должность, которую по праву должен был бы занять Валера Бабочкин или я, если бы согласился…

Вот нам и аукнулась борьбическая борьба двух нанайских мальчиков…

Новый начальник начал с того, что вписал в мой план всю свою работу, причем, без всякого согласования со мной. Что ж, выполнить такой план несложно – отчитался проработкой исходной документации, и трава не расти. Удивило другое. Даже Чебурашка нашу с ним совместную деятельность начал с обсуждения состояния дел и распределения работы в группе. Здесь же ни слова, ни полслова, просто получи и выполни мою работу, потому что я теперь начальник, и мне некогда.

– Михалыч, подойди, есть вопросы, – обратился, чтобы прояснить ситуацию.

– Я занят, – последовал резонный ответ самоутверждающегося властелина группы.

Что ж, больше просить не буду. Сам подойдет, из чистого любопытства. А не подойдет, хрен с ним. Я и так знаю, что из запланированной мне работы не сделано ничего, а потому все придется начинать с нуля, то есть с проработки исходной документации. А надо ли мне это, если собрался переходить в другое подразделение?

И я занялся детальным изучением документа Шульмана. Быстро нашел отправные точки и двинулся в техническую библиотеку, чтобы ознакомиться с теорией не по сумбурному ее пересказу, а по первоисточникам. И чем глубже погружался в детали, тем больше захватывало дух от открывающихся возможностей, которые неожиданно разглядел в примененной Шульманом методике. Да на этом материале можно не только выполнить нашу прикладную работу, но и сделать ни одну диссертацию. Я вдруг ясно увидел пути решения целого ряда задач, которые лишь пунктиром намечали когда-то с Кузнецовым. От радостного восторга, в предчувствии научных открытий, закружилась голова…

– Афанасич, ты что хотел? – вернул на землю голос Отто.

– Я что-то хотел? – медленно приходя в себя, спросил новоявленного начальника.

– Ты же меня приглашал, – с обидой в голосе констатировал подошедший к моему столу бывший ученик.

– Раз приглашал, значит, есть вопросы… Меня интересует, Михалыч, что сделано тобой по пунктам, включенным теперь в мой план?

Задав нелицеприятный вопрос, я молча наблюдал за реакцией моего нового руководителя. Густо покраснев, он зачем-то стал листать мой план предыдущих месяцев, где, конечно же, не было ответа. Затем принес свой план и надолго погрузился в его дебри с таким интересом, словно это был занимательный роман. Наконец удостоил меня вниманием, бросив отрешенный взгляд:

– Проработка документации, – прозвучал его ответ, достойный юмористического рассказа.

– Михалыч, я же от тебя не отстану, – взорвался я, – Где перечень проработанной документации?.. Выписки из документов… Выводы… Черновики… Где все это?

– Я не обязан отчитываться перед подчиненными, – вдруг выдал новоиспеченный начальник. Я даже рассмеялся от неожиданности.

– Еще как обязан, Михалыч. Я прошу отчета о твоей работе заурядного исполнителя, которую ты, пользуясь служебным положением, благополучно сплавил мне. И ничего более… Не ответишь, спрошу Мазо, Бродского, Дорофеева. Всех, кого надо.

Отто нахмурившись выслушал мою темпераментную речь и надолго задумался, то краснея, то бледнея от скачущих в его начальственной голове противоречивых мыслей. Наконец он тяжело вздохнул и решился:

– Я веду большую общественную работу. Все это знают. И Мазо, и Бродский.

– Саша, – рассмеялся я, – Ты хочешь сказать, что ничего не сделал по основной работе? Так и скажи. Я пойму.

– Не сделал, – немного подумав, тихо, но решительно выдохнул Отто.

– Вопросов больше нет, – завершил я разговор с непосредственным руководителем…

– Афанасич, подойди, пожалуйста, – примерно через неделю пригласил меня к своему столу Отто. Я не стал заниматься перетягиванием каната и, плюнув на самолюбие, встал и подошел, – Слушай, расскажи мне все, что знаешь про законы управления, – последовала странная просьба начальника.

– Зачем тебе? – выразил я искреннее удивление.

– Да тут Мазо сказал, что наша группа будет делать законы управления для стендового изделия, – шокировал меня Отто неожиданной новостью, – Так что хочу быстро войти в курс дела… Он сказал, что ты знаешь их лучше всех в отделе.

– Возьми книжечку Шульмана и почитай. Там все написано, – дал ему совет, прежде чем принять окончательное решение, учить его или не учить.

Тут же позвонил Шульману.

– А-а-а, Зарецкий? Привет, – ответил он, – Хорошо, что позвонил. Я сам хотел тебе звонить… Все правильно. Караштин договорился с Шабаровым. Будет у вас новый отдел… А пока его нет, будешь вести разработку в секторе Мазо. Желаю успехов. Звони, если что. Пока, – повесил трубку Шульман.

Потрясающе!.. Оказывается, решение уже принято. И теперь именно мне предстоит создать алгоритм работы всех систем комплекса «Буран», бортовых и наземных, на этапе, когда они работают совместно, под управлением АСУ. Я буду программировать подготовку и пуск ракеты, а для начала ее стендовые испытания. Вот это да!..

С еще большим рвением принялся за подготовительную работу. Для начала выбрал простейшую операцию – предстартовый наддув бортовых газовых баллонов – и попробовал представить алгоритм в виде закона управления. Через полчаса передо мной возник первый лист документа. Имея уже достаточный опыт разработки алгоритмов, я часа два пытался представить работу смежных систем в аварийных ситуациях, и не нашел ни одной ситуации, из которой не было бы выхода.

Этот мой модуль – или процесс закона управления – работал идеально. А ведь таких баллонных секций на носителе еще несколько десятков. Проверив работу модуля для пяти-шести секций, понял, что процесс подходит для всех. Оказалось, что за три часа сделал работу, которую традиционными методами вряд ли смог бы сделать за неделю. Великолепно!..

– Афанасич, – врезался в мои размышления Отто, – Я уже три часа читаю первые две страницы и ничего не понимаю.

– Не переживай, Саша. Ты же инженер-механик. Так что ничего удивительного, – без всякой задней мысли попробовал успокоить коллегу. Он же неожиданно взорвался:

– Ты тоже механик, а откуда-то все знаешь, – заявил он таким грозным тоном, словно я был виновником его невежества в области информатики.

– Саша, Саша, спокойно… В отличие от тебя, я еще и системотехник, – попытался успокоить его, – Ладно, расскажу своими словами, а то ты книжку Шульмана будешь месяц читать, – под влиянием хорошего настроения согласился я просветить начальника.

Как впоследствии оказалось, на свою голову…

Я рассказал ему основные принципы построения законов управления и особо подчеркнул их принципиальные отличия от традиционных алгоритмов. Как и ожидал, Отто имел очень слабое представление о предмете. Когда же показал ему свой модуль, Михалыч совсем загрустил.

Пришлось нарисовать упрощенную схему процесса. Лучше бы этого не делал. Кажущаяся простота вдруг вызвала у него эйфорию прозрения.

– Так просто? – восторгался начальник, – А нагородили, нагородили… Целая книжка ни о чем. Хорошо, что не стал читать, – радовался он, как второгодник, освоивший «Букварь», так и не заглянув в него. Сославшись на занятость общественной работой, Михалыч даже не стал смотреть разработанный мной настоящий процесс.

Больше он с расспросами не приставал, но на его столе постоянно лежала схема процесса, которую я начертил для пояснений.

Я же вновь погрузился в мир науки. Меня занимал вопрос применения новой методики к проблемам диагностики сложных технических систем. Роясь в недрах технической библиотеки, наткнулся на ряд статей, отрицающих возможность создания искусственного интеллекта. Посмеявшись над авторами, обнаружил несколько хороших книг по технической диагностике. Детально ознакомился с терминологией, особенно с модными тогда понятиями «прогнозирование» и «экспертные системы».

Вскоре скорость моего изучения предмета возросла неимоверно. Если в первые дни на проработку книги уходили два-три дня, то постепенно вышел на уровень три-четыре монографии в день. И вовсе не оттого, что стал быстрее читать – убивала завидная повторяемость материалов. Казалось, авторы, подобно закоренелым троечникам, списывали друг у друга все подряд и без зазрения совести. А потому очень быстро оказался у края научной Вселенной, за которой зияла черная дыра непознанного пространства.

Отяжелевшая от накопленных знаний голова часто походила на решето, которым почему-то предлагают носить воду, но вода быстро вытекала, а пытливый мозг суетливо раскладывал по полочкам квинтэссенцию прочитанного за день, за неделю, за месяц. Нередко количество переходило в качество, и вспышка прозрения освещала пограничную область, выхватывая из тьмы нечто странное, еще неведомое Человечеству, где пока только я один решал, двинуться дальше, или искать другой путь к новым знаниям.

Временами охватывало странное чувство, подобное юношеской влюбленности, когда о предмете интереса хочется узнать все до деталей. А потом либо разочарование и вновь тоска одиночества, либо восторг и неясная тревога в предчувствии первой любви и полная неизвестность, ответит ли взаимностью маленькая частица Вселенной, случайно встреченная на пути познания мира.

Глава 30. Накануне больших дел

В августе мои научные изыскания были прерваны неожиданным отпуском. С тех пор как меня выдавили из профсоюзных лидеров, мгновенно и навсегда иссяк и поток профсоюзных подачек, а потому сообщение жены о том, что ей выделили семейную путевку в дом отдыха на Украине, было воспринято с энтузиазмом.

На работе меня не удерживали, а потому уже через неделю мы выехали в Киев. Как ни странно, до той поездки я ни разу не был в столице Украины.

Киевский вокзал и метро не впечатлили. И лишь когда мы выскочили из-под земли и поехали по метромосту через Днепр, перед нами во всей красе предстала Владимирская горка с еле заметными золотыми куполами храмов, скрытых в густой зелени деревьев, и, совсем некстати, гигантских размеров монумент, разрушающий гармонию киевской старины. Сразу вспомнил все, что когда-либо читал об этих местах, которые воочию проплывали вдали со скоростью перемещения вагона метро.

А вскоре автобус уже мчал нас по шоссе, направляясь в небольшой городок Остер Черниговской области, где располагался дом отдыха. Так что первое знакомство с Киевом оказалось шапочным.

Часа в три пополудни мы уже были на месте. Тихий зеленый городок. Чудесная погода. Неспешный ритм жизни. Неповторимый аромат разнотравья, пьянящий нас, городских жителей, привыкших к недостатку кислорода и смраду выхлопных газов.

Нас разместили в маленьком домике с тонкими фанерными стенками, где была лишь открытая веранда и небольшая комнатенка с низеньким потолком, в которой стояли три койки и платяной шкаф. Ни стола, ни стульев.

Бросив вещи, тут же отправились на экскурсию по территории. Среди раскидистых деревьев то здесь, то там виднелись домики, похожие на наш, но были сооружения посолидней – как оказалось, столовая и клуб.

И все же главной достопримечательностью оказался пляж. Чистенький песочек и малочисленные группки отдыхающих на пологом берегу чудесной речки Десны. Неширокая, неглубокая с чистым песчаным дном и быстрым течением ее мутноватых вод. Поразил необычный загар завсегдатаев пляжа – красивый золотистый цвет, словно они только что вернулись с пляжей Азовского моря. Позже узнал, что воды Десны насыщены йодистыми соединениями – продуктами жизнедеятельности каких-то то ли инфузорий, то ли дафний, то ли еще каких рачков, проживающих в них испокон веков.

Кроме отдыхающих, на пляже разместились, в ожидании чего-то значительного, огромные коты, рядом с которыми, не обращая на них внимания, бродили, искоса поглядывая на воду, местные черные вороны. А вскоре выяснился и предмет интереса всей этой зоологической публики. Вверх по течению медленно прошла огромная самоходная баржа, от которой по кромке пляжа прокатились мощные волны, в полметра высотой, вынесшие на прибрежный песочек тучи мелкой рыбешки. И пошел пир на весь мир.

– Папа, они ее едят! Срочно спасай рыбок, – бросилась ко мне дочь.

Посмеявшись в душе наивности ребенка, поспешил на помощь. Увы, мы успели спасти лишь по десятку-другому рыбьих душ, остальных «спасли» друзья наши меньшие, которые были гораздо проворнее нас и никого не боялись. Насытившись, они с чувством собственного достоинства медленно покинули пляж до следующего дня – баржа проходила туда-сюда два раза в сутки четко по расписанию, которое твердо усвоила местная фауна. Все последующие дни операция по спасению рыбок стала для нас с дочерью традицией.

Прогулялись мы и по уютным улицам городка, который напоминал большую деревню. Повсюду бродили по своим делам куры и утки. Периодически голосил петух.

– Это я пою, – шутила Татьяна, удивляя и смеша Светланку, которая не верила ее заявлению и удивленно поглядывала то на петуха, то на нее.

И еще моих девочек поразило то, что фруктовые деревья росли не только во дворах жителей, но и перед заборами с уличной стороны. Яблони были усеяны великолепными плодами, да и повсюду из-под травы под ними выглядывали румяные бока падалицы.

– Папа, а их можно подобрать? – спросила дочь, пораженная изобилием «ничейных» фруктов.

– Не знаю, но думаю, хозяева не обидятся, – ответил ей, поскольку по своему деревенскому опыту знал, что рядом с дворами ничейных деревьев не бывает, – Возьми парочку, но их все равно мыть надо, – разрешил дочери.

И тут наш взор упал на стоявший на лавочке большой таз, доверху наполненный великолепными яблоками.

– Наверняка продают, – сказал жене, показывая на него.

– А где хозяева? – спросила она.

Я заглянул во двор и увидел женщину, спешащую к нам.

– Здравствуйте, берите яблочки, – выйдя из калитки, предложила она.

– Здравствуйте. А сколько вам за них? – спросила Татьяна.

– Та нисколько, – удивила нас ответом хозяйка, – Такой урожай в этом году. Не знаем, куда девать. Закапываем, закапываем, а они все падают и падают. Угощайтесь. Вкусные яблочки. Падалица, правда.

– А что же вы их не продаете? – удивилась жена.

– Та кому ж они тут нужны? У всех яблони ломятся в этом году. Некуда девать.

– Не могу я так брать. Сколько вам заплатить? – настаивала Татьяна.

– От чудные люди. Берите ж так, – настаивала женщина. Но она не знала Татьяну, которая, конечно же, категорически отказалась брать бесплатно, – Ну, давайте хоть десять копеек и берите, – сдалась хозяйка тазика.

– А сколько здесь килограмм? – спросила жена, доставая деньги и начиная отсчитывать мелочь.

– Та почем же ж я знаю, – удивилась хозяйка, но, поняв замысел Татьяны, рассмеялась, – От чудные люди. Та за весь тазик десять копеек, а то берите так, – махнула она рукой.

Мы пересыпали яблоки в сумку, поблагодарили хозяйку и довольные «покупкой» отправились к себе. А у ворот дома отдыха увидели занятную картину – несколько женщин продавали точно такие же яблоки, правда, чуть крупней и не падалицу. Каково было удивление, когда узнали, что продают поштучно – по двадцать пять копеек за яблоко. Отдыхающие с удовольствием брали…

Три недели рая проскочили незаметно. Купание в теплой Десне, игры на мягком песочке у воды и чудесные вечера за разговорами с новыми знакомыми перемежались экскурсиями в Чернигов, Нежин и ближайшие окрестности Остра. Ездили только взрослые. Детей на это время занимали в клубе, где Светланка быстро нашла свое место и подруг, с которыми ей вдруг стало интересней, чем с нами.

– Чем же вас развлекают в клубе? – спросил как-то дочь, когда она прямо с утра снова заторопилась туда, предпочитая его пляжным играм и даже забыв об утренней операции по спасению рыбок.

– Нас не развлекают. Мы вас будем развлекать… Но это пока тайна, – ответила Светланка и убежала по своим таинственным делам.

Ее подруга Лера тайн хранить не умела, а потому от ее дедушки и бабушки мы тут же узнали, что дети готовят концерт для родителей, и Светланка будет не только танцевать, но и читать стихи.

В том, что дочь будет танцевать, мы не сомневались – балетная школа как никак. Но тяги к художественному чтению у нее, увы, не замечали. Что ж, теперь хоть понятно, почему Светланка вдруг так заинтересовалась моей книгой «Английская поэзия в русских переводах», которую взял с собой в дорогу. Интересно, что она там нашла?

На концерт мы, как ни спешили, все же опоздали. Но едва вышли из экскурсионного автобуса, который доставил нас прямо к клубу, услышали звучавший из репродуктора голос дочери:

 
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.
 

Бурные аплодисменты засвидетельствовали не только успех ее выступления, но и то, что мы застали лишь его финал.

– Не говори, что мы опоздали, – предупредил жену. Она согласилась со мной. Мы поспешили в зал.

– Ну, как, понравилось? – вскоре нашла нас в зале Светланка.

– Молодец, – искренне похвалил дочь. Читала она действительно хорошо, – А кто такие «мюмзики»? – спросил, косвенно подтверждая, что мы были свидетелями ее успеха.

– Это такие маленькие жучки, в траве сидят и поют, – пояснила довольная Светланка, – А танец понравился, где я одна танцевала?

– Ну, конечно, понравился, – обняла ее Татьяна, – Мы же видели его на вашем концерте в музыкальной школе.

– Там я по-другому танцевала, – удивленно посмотрела на нее дочь.

– Я это заметил… Мне понравилось, – быстро выкрутился я.

– Правда? – обрадовалась довольная похвалой Светланка. Я обнял ее вместо ответа…

А как нам понравился однодневный поход, в котором были в основном дети!.. Из родителей взяли только нас с Татьяной и дедушку с бабушкой Леры, да и то, как потом поняли, для хозяйственных нужд.

Паромом мы перебрались на высокий берег Десны и двинулись в сторону леса. Примерно через час пешего хода наша растянувшаяся метров на сто колонна, наконец, добралась до его опушки. Здесь, в тени раскидистых деревьев был объявлен привал, который оказался первым и последним.

После короткого отдыха, ребята вместе с физруком, руководившим походом, быстро поставили палатки. Нас, взрослых, и несколько ребят постарше тут же отправили в лес за хворостом. Светланку и Леру, разумеется, взяли с собой.

Сухие ветки обнаружили неподалеку. Там же оказались заросли спелой ежевики.

– А почему здесь малина черная? – удивились девочки.

– Это не малина. Это ежевика, – пояснил им.

– Ежиковая малина, ежиковая малина, – обрадовалась дочь. Под таким названием она и запомнила вкус той ягоды. Ее там было видимо-невидимо.

В поисках сушняка мы вдруг набрели на остатки заброшенной дороги. Широкий тракт вел в никуда и прерывался, едва углубившись в чащу, хотя насыпь, на которой росли вековые деревья, свидетельствовала, что когда-то он явно проходил через этот лес напрямик. Так и оказалось. Наш физрук, который по совместительству был и экскурсоводом, пояснил, что это остатки Екатерининского тракта, по которому императрица ездила в Крым. Именно вдоль этой дороги, сооруженной вдали от населенных мест, строились фальшивые «потемкинские» деревни.

Заготовив дрова, мы отправились к озеру набрать воды для приготовления походной каши и чая. Что это было за озеро!.. Чистейшая ледяная вода, в которой росли белые водяные лилии – кувшинки.

Но больше всего нас со Светланкой поразили маленькие щурята, резвившиеся прямо у берега, у самой поверхности водной глади – в прогретых солнцем ее верхних слоях. Не удержавшись, дочь потихоньку от меня опустила в воду пальчик, и одна из юных хищниц не заставила себя ждать. От неожиданности Светланка отдернула руку, и маленькая щучка оказалась на берегу. Мы не стали ее наказывать за укус и спасли, как и всех других рыбок на Десне.

А потом ели кашу, запивая ее горячим чаем. После походного обеда ребята забрались в палатки, и оттуда все время раздавались их звонкие голоса и дружный смех. Отдохнув, ребята свернули свои временные жилища, и колонна участников похода тронулась в обратный путь…

Последняя неделя отдыха прошла в томительном ожидании отъезда домой. Неожиданно резко похолодало. Мало того, что сразу же закончился пляжный сезон, по ночам стало настолько холодно, что нам выдали дополнительные одеяла. Но и они не спасали. И всю неделю мы спали одетыми, положив Светланку в серединку.

Часть отдыхающих уехала в Киев, но на следующий день почти все вернулись, уставшие и сердитые. Оказалось, в канун сентября попасть на поезда в сторону Москвы нереально.

Но все кончается. В день, когда мы покинули Остер, выглянуло солнышко и слегка потеплело. Жаль, что наш отдых в этом чудесном городке окончился так нелепо.

В Киеве мы сдали вещи в камеру хранения и полдня побродили по центру города. Побывали и на знаменитом Крещатике. Честно говоря, Киев не впечатлил. Возможно потому, что как сказала жена, Москву не удивишь черепками, но, скорее всего оттого, что нам так и не удалось попасть к древним святыням Киевской Руси, почувствовать душу города…

Едва вышел на работу, вызвал Бродский:

– Анатолий, тут огневые технологические испытания предлагают заменить какими-то холодными. Разберись с этим делом и доложи.

Мой поход к двигателистам и в Службу Главного конструктора лишь подтвердил слова Бродского, но разобраться с предложением не представлялось возможным. Все находилось в стадии проработки, и подключиться к этой работе, чтобы направить ее в необходимом направлении, было самое время. Предстояло лишь убедить начальство.

Вскоре разрешение Бродского было получено, и я присоединился к разработчикам пневмогидравлической системы «Бурана», занимавшимся этим вопросом. По сути, это были те же диагностические проверки, алгоритм управления которыми разработал еще для харьковчан, но теперь они должны были проводиться не на контрольно-испытательной станции МИКа, а на стенде-старте с применением реальных компонентов топлива.

На первый взгляд могло показаться, что это более сложная задача, чем та, которой занимался раньше. Но лишь на первый взгляд. Прежде всего, на стенде имеется АСУ, которая сможет управлять процессом. Есть и разработанный для нее аппарат законов управления, с помощью которого гораздо легче организовать любой требуемый процесс. А главное, появился практический смысл в том, о чем размышлял накануне отпуска – о применении новой методики к проблемам диагностики сложных технических систем.

Мой доклад Бродскому вызвал у него неожиданную реакцию:

– Очень хорошо, Анатолий. Тут Гарбузов внял критике и решил поучиться. Присоединяйся к нему, не возражаю.

Оказалось, что с октября Гарбузов должен учиться на факультете повышения квалификации МАИ. От него узнал, что срок обучения девять месяцев, но самое главное – направление обучения – совпадало с кругом моих интересов. И я присоединился…

Как всегда, стоило приступить к учебе, меня тут же отправили на полигон. Предстоял очередной вывоз макета на стенд-старт. Снова отправили в качестве технического руководителя с неясными задачами и обещаниями вскоре заменить с тем, чтобы я продолжил обучение в институте.

В тот раз нас с Рабкиным поселили в маленькой гостинице на жилой площадке гагаринского старта. Как же нам там не понравилось!.. Нет, сама гостиница и номер в порядке, но на всей площадке ни одной знакомой физиономии. Да и по вечерам просто некуда податься. И мы бродили с Виктором Семеновичем, нарезая круги вокруг исторических домиков Королева и Гагарина. А на обед мы неизменно ездили на сто тринадцатую площадку в свою столовую и ежедневно справлялись в гостиницах, ни освободился ли номер на двоих.

Наконец нам повезло, и мы переселились в привычную обстановку родной площадки. Едва мы с Рабкиным успели ознакомиться с предстоящими работами и наметить план действий, как в нашу комнату вошли оба Филиных – Филин Главный и Просто Филин.

– А вот, Анатолий, и твоя смена прибыла, – обрадовал меня Вячеслав Михайлович, показывая на Бориса Николаевича. Тот лишь молча протянул руку для приветствия, – Введи его в курс дела и можешь быть свободен, – выдал он последние указания.

Мы тут же вызвали машину и, несмотря на то, что уже темнело, помчались на стенд-старт. Борис Николаевич одобрил все, что мы сделали, и принял техническое руководство предстоящими работами.