Поездка в Порт-Артур

Через некоторое время в комнате раздался телефонный звонок:

– Здравствуйте, Алексей Семенович! Это Ира, – послышался в трубке знакомый голос.

– Здравствуй, Ира! Куда ты пропала?

– Ой, Алексей Семенович, я вам несколько раз звонила в Пекин, но никто не брал трубку. Когда вы приехали? Почему вы сразу не позвонили мне домой?

– Это долго объяснять, Ирочка. Да теперь и не имеет значения, – медленно произнес Алексей Семенович. Не мог же он сказать: «Спасибо тебе, Ира, что ты не встретила меня на вокзале». Ведь это была не ее заслуга, так же как и не ее вина. Режиссером в том фильме был кто-то другой или было что-то совсем другое.

– Так вы еще в Даляни?

– Да я в Даляни, работаю на съемках телефильма.

– На съемках? Актером? Как интересно!

– Да, актером. Ты же помнишь, я иногда снимался и в Пекине.

– А где вы остановились? Я не знаю, где находится эта гостиница. Когда я могу вас увидеть?

– Не беспокойся, Ира, гостиница хорошая, даже с видом на море.

Девушка заметила, что в речи ее бывшего преподавателя не было присущей ему теплоты, с которой он обычно разговаривал с ней.

– Простите, пожалуйста, что я не выполнила своего обещания, потому что все эти дни у меня было много дела.

– Каких же дел у тебя было так много? – он уже привык к неправильному построению фраз его учениками, но всегда старался поправить. – Чем же ты была так занята?

– У одной из моих сестер была свадьба, а мы все помогали родителям. Вы знаете, это в Китае такое событие, так много хлопот.

– Все понятно, Ирочка. Конечно, это очень хлопотное дело.

Алексей Семенович действительно знал, что свадьба, она и в Китае свадьба. Готовятся к ней серьезно, особенно стараются навести порядок в жилищах у родителей как жениха, так и невесты, едва ли ни единственный раз за много лет. Сама же регистрация проходит очень буднично, как правило заранее, иногда за полгода до свадьбы, по месту работы и жительства молодоженов с разрешения тех организаций, где они работают.

Собственно же традиционный свадебный обряд заключается в троекратном поклоне: сначала духам предков в лице Будды, стоящего у стены, затем родителям жениха и, наконец, друг другу. Родители невесты на свадьбе присутствовать не имеют права, так как она становится членом другой семьи. После этого обильный бесцветный обед, как правило, в ресторане в зависимости от средств родителей в течение полутора – двух часов. После этого все расходятся по домам. В сельской местности, правда, празднество продолжается чуть дольше.

– Передай мои поздравления своей сестре. Пусть над их головой всегда будет голубое мирное небо и яркое теплое солнце! Пусть будет счастливой их судьба!

– Спасибо, я передам. А когда у вас будет свободное время? Я все-таки хочу показать вам наш город.

– Хорошо, завтра у меня не будет съемок, и мы можем встретиться.

Они договорились встретиться на площади Мира, где в центре был изображен глобус, возле которого легко можно было увидеть друг друга. Алексей Семенович, прибываший на место свидания чуть раньше, боясь опоздать в незнакомом городе, поначалу не узнал в подходившей девушке свою бывшую ученицу. Ира сделала стрижку и уже была непохожа на ту юную студентку, которую он запомнил по университету. Девушка, несмотря на осень, была одета в красивый легкий брючный костюм, прекрасно подчеркивающий ее стройную фигуру.

– Ну наконец-то мы нашли друг друга, – радостно произнесла она, подбегая к Алексею Семеновичу.

И они пошли пешком по центральным улицам города. Ира рассказывала о своей жизни на новом месте, о своей работе учителя, время от времени указывала на какое-либо здание, поясняя, что оно было построено еще русскими строителями. Но Алексей Семенович и сам видел по фасадам этих домов, что это совсем не китайские, а очень уж русские постройки. Так они медленно прошли старую часть города и вышли на набережную, откуда было недалеко до гостиницы. Они пообедали в соседнем ресторанчике и зашли в его номер. Никого из знакомых им не встретилось: большая часть артистов и массовки была занята в этот день на боевых съемках где-то в районе военного аэродрома. Время традиционного для китайцев полуденного отдыха прошло, и было видно, что девушка очень устала. Она присела в кресло, и через некоторое время ее голова стала клониться вниз.

– Ирочка, ты устала, приляг на кровать и отдохни немного. А я пойду узнаю о планах на съемки в следующие дни.

Алексей Семенович вышел. Какое-то время он выяснял свои эпизоды, а когда вернулся, то увидел, что Ира, лежа на его кровати, спокойно спит. Он осторожно, чтобы не разбудить девушку, присел за стол и стал переводить свои реплики по полученному сценарию. Время от времени он поглядывал на нее, и его душу наполняло чувство нежности к этому обаятельному человечку, в этот момент выглядевшему совсем маленьким ребенком.

По едва различимому шороху он почувствовал, что Ира проснулась, и оглянулся. Действительно, девушка только-только просыпалась. Алексей Семенович подошел и присел на край кровати. Ира лежала на спине, закинув руки за голову. Заметив Алексея Семеновича, она приоткрыла глаза и улыбнулась ему безмятежной улыбкой ребенка. Он даже не понял, что он делает, но наклонился к ее лицу и слегка прикоснулся губами к ее губам. Девушка не испугалась и не оттолкнула его. Она высвободила свои руки и, обняв Алексея Семеновича за голову, притянула его к себе.

* * *

На следующий день в соответствии со сценарием мужественные «китайские военнопленные» стали активно бороться с лагерной администрацией за «права человека» вплоть до открытых выступлений. Они сделали (в условиях-то концлагеря!) более десятка огромных красных флагов, по размерам превосходивших трепетавшие на ветру над лагерем американские флаги, и вышли на митинг, активно выкрикивая лозунги. А вдохновив себя таким образом, они бросились спасать своего товарища, сначала «униженного побоями», а затем и вовсе «заколотого» штыками «тайваньскими прихвостнями», являвшимися в лагере пособниками американцев и жестоко угнетавшими своих соотечественников. Пленные с голыми руками бросились на хорошо вооруженную охрану, которая, естественно, ответила огнем из всех видов стрелкового вооружения. Все это выглядело пафосно, плакатно и… до смешного наивно.

Алексею Семеновичу в этом эпизоде отводилась роль американского офицера, отдающего приказ открыть огонь. При этом в руках у него должен быть настоящий американский пистолет времен второй мировой войны, который должен стрелять. Перед съемкой эпизода к нему подошел оружейник киностудии, отвечающий за боевые эффекты, снарядил обойму холостыми патронами и сам вложил «Кольт» в кобуру, которая висела на ремне у «американского офицера». Алексей Семенович, на всякий случай, решил проверить пистолет и патроны, не желая иметь неприятности по чьей-то нерадивости или халатности. Он достал пистолет, отсоединил магазин, произвел контрольный спуск, и стал проверять все ли патроны холостые. В этот момент к нему подскочил рассерженный оружейник и стал отчитывать за самовольство:

– Нельзя доставать пистолет, ведь это настоящее боевое оружие.

– Я потому и достал его, что это настоящее боевое оружие, – спокойно стал объяснять Алексей Семенович, – и поскольку оно находится в моих руках, то я сам должен убедиться в его безопасности,

– Вы напрасно беспокоитесь, – вступил в разговор стоящий рядом китайский актер, играющий в этом эпизоде «тайваньца», – ведь он – специалист.

– Я тоже специалист, – улыбнулся Алексей Семенович, задумавшись на секунду над игрой слов, – и порядок хорошо знаю.

– Вы – профессор, специалист русского языка, – продолжал настаивать актер, – а он специалист по вооружению.

Алексей Семенович еще раз улыбнулся, но смолчал и не стал объяснять, что все русские мужчины обязательно когда-нибудь да служили в армии, кто два-три года, а кто и более двадцати пяти.

Тем временем события разворачивались все стремительнее. «Военнопленные» мужского и женского лагерей, на лирическом фоне любви и страданий главных героев, попутно вступили в тайный заговор по организации восстания, но сначала решили произвести своеобразный «киднэпинг», а в качестве дитяти-заложника ни много, ни мало захватить «американского генерала», демонстрирующего либеральные взгляды и поверившего гарантиям восставших, а умные китайские коммунисты его, естественно, перехитрили, своих обещаний не выполнив.

Роль этого генерала-коменданта острова исполнял известный, как свидетельствовали даже русские артисты, американский актер Брайен Перри, снимавшийся в голивудских кинобоевиках. Артисты рассказали также, что не так давно он попал в автомобильную катастрофу, поэтому хоть и остался жив, но был сильно покалечен. В этом все вскоре убедились, увидев его лицо, слегка обезображенное ожогами и шрамами. Это увечье тем не менее не помешало этому крепкому на вид мужчине, которому уже было явно за пятьдесят с хвостиком, приехать в Китай с молодой женой. С ней, по его собственному признанию, он познакомился во время съемок в Болгарии в прошлом году. Когда Алексей Семенович увидел их первый раз, то подумал, что это сын актера. Таким ребенком выглядела невысокая, но стройная, черноволосая, смуглая болгарка лет двадцати, может быть чуть больше. У нее была короткая стрижка, поэтому она действительно выглядела мальчиком. При знакомстве с русскими артистами она мило улыбнулась, но говорить на русском не смогла, или не захотела признаваться к славянской нации.

Артист был по-американски демократически высокомерен, и демонстрировал этакую панибратскую снисходительность, указывая своим китайским коллегам, как ставить ту или иную сцену. По оценкам все тех же русских артистов, делал он это весьма профессионально, обращая внимание даже на мелочи, чего явно не хватало китайским режиссерам. Они при этом подобострастно кивали головами и со всем соглашались.

Но сам он немного переоценил свои возможности и недооценил китайский кинематограф, так как, по-видимому, не ознакомился со сценарием более тщательно. И вскоре поплатился за свою неосмотрительность.

Когда во время переговоров с руководителями восстания, на него на полном серьезе бросилась толпа настоящих китайских солдат, игравших китайских военнопленных, которым приказали захватить американского генерала, и принялась его избивать, он заорал таким благим матом, что было слышно, наверно, на другом конце залива. Сам режиссер побежал его спасать от благородного гнева солдат, который как раз и был вызван дурацким пафосом этого насквозь пропагандистского фильма.

«Факи» рассвирипевшего американского актера неслись во все стороны. Он кричал, что разрывает контракт, что сейчас же уезжает, и ноги его здесь больше не будет. Вокруг него бегали озабоченные случившимся руководители фильма, переводчик и китайские актеры, занятые в этом эпизоде. Но он показывал им свою разбитую ногу, которой его бортанули о металлическую бочку, когда тащили в «плен» и, казалось, был неумолим.

Участвовавшие в этом жутком захвате китайские солдаты, виновники события, были напуганы еще больше, потому что не понимали, в чем их вина и почему их ругают, ведь они так старались наказать «американского черта», как в Китае по-прежнему неофициально продолжают называть американцев, несмотря ни на какую дружбу, активное сотрудничество и поголовное изучение во всех учебных заведениях английского языка в его американском варианте.

Съемки были остановлены. Какое-то время шли переговоры примирительной комиссии. Австралиец-переводчик бегал от одних к другим, мотал головой, что-то объяснял и тем и другим. Наконец, именитый американец успокоился и вышел на люди. Он еще раз объяснил режиссеру, как снимать эту сцену, кто и за какую руку его должен брать, с какой скоростью вести и на каком расстоянии при этом должны находиться остальные, массовочные лица этого эпизода.

Во время этого горе-захвата одновременно происходила борьба и с другим участником этих событий, поскольку «американский офицер», которого изображал Алексей Семенович, должен был сопровождать своего коменданта, а потому не мог оставаться равнодушным и обязан был пытаться освободить своего «начальника». Соответственно, он успевал выхватить все тот же пистолет, но в этот момент на него набрасывалась часть китайской группы захвата, пытаясь завладеть оружием. Происходила короткая схватка, и лишь подоспевшие вовремя «охранники» успевали его выручить. Эти события происходили с еще большей интесивностью и активностью, чем описанные ранее, поскольку в них принимали участие люди с оружием в руках, то есть русские студенты, от души расправлявшиеся с «восставшими» прикладами боевых же американских винтовок. Китайские каскадеры, участвующие в этом эпизоде, тоже не церемонились. Но в горячке «схватки», а затем и треволнений с благородным гневом американского актера, этот эпизод сняли очень быстро, и как-то незаметно. Видимо, такая реальная потасовка понравилась режиссеру.

Когда же Алексей Семенович вернулся в гостиницу и стал переодеваться, то почувствовал, что плечо и рука почему-то странно побаливает и ноет. Он снял рубашку и с ужасом увидел ссадину и огромную кроваво-красную гематому, растянувшуюся от плеча до локтя. Сосед вытаращил глаза от изумления:

– Алексей Семеныч, это что такое?

– На войне, как на войне. Ранен – не убит. Слава богу, что жив остался, – и Алексей Семенович в красках рассказал об этом боевом эпизоде с реакцией американского артиста.

– Они что, совсем с ума посходили. Так же можно изувечить, какое же это кино, – он подошел поближе, с дрожью оглядывая рану. – Надо вызвать врача, сделать какую-то перевязку.

– Сейчас пойдем на ужин – спрошу у нашего Чжана. Посмотрим, что сделает хваленая китайская медицина.

Но в этот день выяснить действие «хваленой китайской медицины» не удалось по причине полного отсутствия таковой в гостинице, а ехать в поликлинику Алексей Семенович не счел необходимым.

– Вы завтра скажите об этом на съемочной площадке. Там должен быть врач, – заверил Чжан.

Плечо болело всю ночь. Рукой было трудно двигать. Но когда на следующий день Алексей Семенович на съемочной площадке подошел к директору фильма и рассказал ему о своей беде, то услышал в ответ:

– Вам надо было сказать об этом господину Чжану в гостинице, чтобы они приняли меры.

– Вы знаете, я так и сделал, но он направил меня к вам и сказал, что здесь должен быть врач.

– Странно. Извините, но здесь у нас нет врача.

Когда Алексей Семенович переодевался, женщина-костюмер случайно увидела его плечо и испуганно вскрикнула. Алексею Семеновичу с грустной улыбкой пришлось еще раз поведать теперь уже ей о происхождении этой травмы и обо всех бюрократических отговорках, с ней связанных. Женщина внимательно выслушала и побежала прямо к режиссеру, а через некоторое время вернулась и сообщила, что сейчас будет врач.

Действительно, через полчаса пострадавшего нашел военный врач, видимо, из той воинской части, откуда съемочная группа выписывала солдат для съемок. Он осмотрел рану, чем-то смазал, сверху и снизу наклеил обезболивающий пластырь, забинтовал руку и дал выпить какое-то лекарство. Потом выташил из сумки еще кучу лекарств, пластырь и рассказал, что вечером все надо повторить в той же последовательности. После этого все по очереди стали подходить и справляться о состоянии раненого, проявляя трогательную заботу то ли о здоровье пострадавшего, то ли… о судьбе съемок, которые нужно было продолжать.

* * *

Ведь события по сценарию нарастали со страшной силой. Для расправы над безоружными восставшими, для уничтожения которых в реальной обстановке хватило бы пары пулеметов и винтовок охраны, было решено доставить на «мятежный остров» танковое и огнеметное подразделения, поэтому прибывшие вполне реальные танки расположились вдоль дороги, ведущей в лагерь, угрожающе выставив стволы пушек в сторону концлагеря.

Хотя «военнопленные», наконец, выпустили так мастерски захваченного ими и вскоре «перевоспитанного коменданта» под подписку о выполнении некоторых условий, но на его место командование уже назначило более решительного генерала, который должен был жестоко расправиться с восставшими. Роль «генерала-душегуба» по странной прихоти кого-то из тех, кто набирал артистов, досталась Антону, самому молодому из всех русских артистов, приехавших в Китай.

Симпатичный, пухлогубый Антон недавно окончил театральный институт и стал работать во Владивостокском ТЮЗе. Трудно сказать, какими путями он попал на эти съемки, где были все-таки довольно именитые артисты. Но с самого появления его здесь, все заметили, что он пользуется явным успехом у женщин, хотя бывает этим очень смущен. Это служило поводом для постоянных шуток со стороны старших товарищей. Молодые актрисы просто нюхом чувствовали его мягкий характер: при совместном фотографировании на память молодая артистка Чжан Юнхэ, игравшая роль главной героини фильма, на которую, когда она была в гриме и гордо проходила мимо, заглядывались буквально все мужчины, присутствующие на съемках, стала именно рядом с Антоном; переводчица Оля всегда старалась сесть рядом с ним в автобусе, забывая на это время о своем реальном или мифическом, грозном женихе-полицейском; даже молодая жена американского актера все-таки заговорила именно с Антоном.

Но больше всего внимания ему уделила американская актриса Даниэла, подвижная, общительная и очень красивая даже без грима. Во время большинства перерывов она совершенно случайно вдруг оказывалась рядом именно с Антоном, у которого в этот день иногда и съемок-то не было, кокетливо пытаясь разговорить застенчивого, сразу непонятно от чего красневшего, русского парня. Антон разговоры принимал, насколько позволяло ему знание английского языка пытался объясниться, но был стоек, как китайская стена. Дело дошло то того, что однажды уже перед самым отъездом, видимо, совсем отчаявшаяся Даниэла открытым текстом сказала Антону, что сегодня вечером она пойдет в диско-бар, который находился рядом с гостиницами, где часто танцевала молодежь разных народов, участвующая в этих съемках. Антон принял это сообщение спокойно, а когда Даниэла отошла в сторону, Алексей Семенович спросил его:

– Антон, пойдешь?

Тот отрицательно помотал головой.

– Ведь это прямое приглашение, которое не принять нельзя.

– Такие женщины не по карману русским артистам, – печально, как Арлекино, произнес Антон.

– Ты что, Антон, штаны продам, но флот не опозорю, – вмешался один из старых опытных ловеласов.

– Да она совсем не собирается за тебя замуж, не переживай. Пойди на дискотеку, угости девушку мороженым…

– …или пивом, – опять встрял один из артистов.

– …Проводи до гостиницы, – продолжал Алексей Семенович учить Антона, – а там уж как карта ляжет.

– Да о чем я с ней буду разговаривать?

– А ты, как в том анекдоте о десантнике, спроси, мол, хочешь руку сломаю, – опять добавил шутник со стороны. – Не забывай, что ты жестокий американский генерал.

Вечером Алексей Семенович Антона в гостинице не видел. А утром во время съемки эпизода, в котором были задействованы только они двое, Алексей Семенович опять попытался узнать, где он пропадал вчера вечером. Но Антон только краснел и отводил глаза.

– На дискотеку ходил? – задал Алексей Семенович прямой вопрос.

– Ходил.

– Даниэла была?

– Была.

– Ну и как?

– Нормально, – улыбнулся Антон и опять покраснел.

И вот теперь этому мягкому и доброму Антону предстояло сыграть роль «генерала-душегуба», а привезти его на американском джипе должен был все тот же офицер, которого изображал Алексей Семенович.

Американский джип времен второй мировой войны, весь дребежжащий и дышащий на ладан, но, видимо, активно использовавшийся для такого рода съемок, еще не приходилось тащить с помощью троса, поскольку мотор работал исправно, и он мог двигаться самостоятельно. Водитель-китаец, переодетый в форму американского солдата, каким-то образом умел с ним общаться. Вот на этого птеродактеля и уселись впереди молодой «генерал-душегуб», а сзади Алексей Семенович.

Машина лихо вырулила на гору, выехав за пределы видимости съемочных камер, развернулась в исходное положение, и водитель, желая, видимо, сэкономить горючее, выключил мотор до необходимой команды.

Минут через пять послышалась команда «Приготовиться!» и затем сразу же «Мотор! Съемка!» Водитель повернул ключ зажигания, в стартере что-то заскрежетало, но двигатель не завелся. Водитель, нервничая, стал беспорядочно раз за разом пытаться включить зажигание, чем окончательно посадил, видимо, и без того дохлый аккумулятор. Мотор упрямо молчал.

Со стороны съемочной группы к ним кинулся какой-то посыльный, показывая на ходу, что надо ехать. Испуганный водитель выскочил из машины и стал толкать ее вперед, пытаясь завести движок с ходу. Движок действительно завелся, и машина резко рванула вперед, а водитель остался сзади, едва успев ухватиться за бортик. Он делал отчаянные усилия догнать непослушную машину, но та шла под уклон, поэтому ускоряла движение и уже через мгновение усиленно мчалась прямо в один из стоящих у дороги танков.

Вся съемочная группа и толпа зевак, вытаращив глаза, наблюдала дикую сцену, которая должна была произойти на их глазах. Но, как в плохом кино, в последний момент водителю удалось дотянуться до рулевого колеса и отвернуть джип в другую сторону. Но теперь он с таким же бесстрастным старанием и нарастающей скоростью понесся на съемочную группу, где были установлены кинокамеры и монитор, через который режиссер наблюдал за съемкой.

Вся толпа в ужасе бросилась врассыпную. Водитель к тому времени уже висящий на руле, таким же образом дернув руль, отвернул машину в противоположную сторону, но впереди страшной громадиной вырастал уже следующий танк. Сидящий впереди Антон, хоть и числился в «генералах», но все-таки был бутафорным. Он растерянно упирался в переднюю стенку машины и испуганно закрыл глаза, предчувствуя неминуемый удар.