Призрачный престол

Глава вторая

Вокруг стлался туман. Молочно-белый, густой, непроглядный, он скрывал и землю, и небо, заполнял все пространство вокруг. Обвивал сапоги, цеплялся за руки, выбрасывал прямо в лицо хищные холодные языки. За хмарной дымкой – почти ничего не видать. Иногда сквозь мглу просматриваются некие смутные очертания, высокие и темные, а потом пропадают. Дома и башни? Исполинские деревья? Крутые скалы? Не разобрать, не понять.

Память превратилась в дырявое одеяло, напоминала дубовый щит, разбитый на сотню щепок, раскиданных теперь под ногами. Иногда в ней вспыхивали, словно молнии в ночном небе, отдельные разрозненные образы, совершенно перемешанные, беспорядочные.

Война, непрестанные сражения, бесчисленные смертоубийства, огонь и сталь, кровь на снегу, кровь на гербовых коттах, кровь на зеленой траве. Может быть, даже не одна война, а добрый десяток войн. Вспоминался многобашенный город, окруженный врагом; рвущаяся в атаку конница, пришедшая на подмогу защитникам; бьющая в лицо злая метель. Вспоминались изумрудные луга и роскошные беломраморные дворцы в южных землях; вспоминались походы, нехитрый наемничий быт, вкус солдатской похлебки, распитое с товарищами вино, немудреные шутки, завиральные байки, скабрезные остроты и гогот. И потом вновь те же самые товарищи – уже не рассказывающие баек, лежащие бездыханными на вытоптанными сотнями копыт полях.

Вспоминались надменные вельможи, плетущие изощренные интриги, рвущиеся к власти над королевством. Вспоминалась новая армия, идущая на штурм новой крепости, и на сей раз он был во главе войска. Он садился на трон – в кресло, отлитое из старого серебра. Надевал украшенную драгоценными каменьями корону, и восторженная толпа приветствовала его тысячеголосым ревом. Ветер рвал на башнях знамена – яблоневое древо на синем поле, стяг его предков, осенявший утерянный и возвращенный престол. Триумф казался столь близким, что можно коснуться рукой.

Вспыхнувшая в ночном мраке сталь, раскаленная ярость, бешеный звон клинков. Чужой меч, пробивающий грудь – колющий выпад, стремительный, резкий, нашедший искомую цель. Холодеющий мир, застывшее напротив лицо. Все скрадывается, исчезает во мгле, наползает туман.

Вспоминалось многое, но все как-то спутано, вперемежку.

С изрядным трудом в памяти всплыло собственное имя. Гледерик. Гледерик Брейсвер. Сэр Гледерик, капитан Брейсвер, несколько позже и совсем ненадолго – король Гледерик. Он точно помнил, что был королем. Но друзья и знакомые называли его совсем по-другому. Просто Дэрри, без лишнего пиетета. Да и не заслужил он никакого пиетета, по большому счету.

Он явился сюда на лодке – утлой, ненадежной, ветхой, беспокойно качавшейся на волнах. Форштевень взрезал темную воду, в лицо летели соленые брызги, сидевший на банке перевозчик совершенно не шевелил веслами. Лодка двигалась будто сама собой. Перевозчик сидел ссутулившись, завернувшись в залатанный в сотне мест серый плащ, накинув на голову капюшон, и курил трубку. Разглядеть лица не получалось совершенно. Дэрри пытался завести с ним разговор, задавал вопросы, получал на них совершенно невразумительные ответы.

– Куда мы плывем? – спрашивал Дэрри.

– Куда тебе положено.

– А куда мне положено, позвольте спросить?

– Туда, где окажешься нужен.

– Просто изумительно. А можно вернуться назад? Мне кажется, у меня остались там незавершенные дела. Что-то очень важное. Я точно уверен.

Перевозчик выпустил ему в лицо клубы табачного дыма.

– Сиди на корме и не выеживайся, шкет. И без того наломал преизрядно дров.

– Очень невежливо с вашей стороны, – обиделся Дэрри. – Мне почему-то кажется, я умер. Скажите, я действительно умер? Я погиб? Мне что-то такое припоминается. Может, конечно, показалось просто.

Перевозчик ответил не сразу. Пока он молчал, Дэрри попытался разобраться в своей спутанной памяти, разложить все по полочкам. Он определенно с кем-то дрался, вспомнить бы еще с кем. Точно – сторонник старого свергнутого короля, убитого при штурме. Дальний родственник самого Дэрри, который мог бы стать другом, но предпочел сделаться врагом. Явился незваным, среди ночи… прокрался в замок, который Дэрри уже начал считать своим. Кажется, проник туда потайным ходом.

Они сразились. Ох, как гремели клинки, как весело они пели, каким лихим вышел бой. Отчаянно не хотелось проиграть. Не тогда, когда осталось целое королевство, которое следовало спасать от дворянских интриг, междоусобицы, хищных врагов, разорения и неминуемого упадка. Королевство, которому требовался сильный король. Потомок истинной, прежней династии.

Бой окончился поражением, сталь нашла его сердце. Он успел подумать, что это, наверно, все же хорошая смерть, с оружием в руках – а потом потерялся в тумане.

Столько усилий – и все перечеркнуто, все впустую.

– Смерти нет, – сказал наконец перевозчик. – Вам только кажется, что она есть.

– Звучит вдохновляюще. Можно закурить? Вы тут дымите и мне захотелось.

– Много чести будет. Но можешь поесть зато, если хочешь.

Перевозчик протянул ему сухарь, вытащенный им из кармана.

– Мертвецы разве едят? – усомнился Дэрри.

– Ты многого не знаешь о мертвецах, уж поверь.

Дэрри захрустел сухарем, благо в желудке у него как раз засвербело, и принялся думать о превратностях судьбы. Куда же они плывут, где окажутся в итоге? Долго раздумывать, впрочем, ему не пришлось. Из тумана встало высокое строение, напоминавшее портовую башню или маяк, и лодка пристала к каменной пристани. Во мгле проступали очертания многомачтовых кораблей. Вокруг царила странная тишина, совершенно не свойственная обычному порту.

– Вылезай, – сказал перевозчик. – Пойдешь прямо, никуда не сворачивая. Примутся из тумана звать и манить – не слушай, не оглядывайся, если жизнь дорога. Обещаний не слушай, посулами не прельщайся. Если достанет ума – выйдешь, куда следует, и по дороге не сгинешь.

– Хотелось бы больше конкретики.

– Лучше скажи спасибо, что попал сюда, а не куда похуже.

– Спасибо, – сказал Дэрри. – И что развлекли беседой – тоже благодарствую.

– Расплатиться не забудь, умник.

В ладонь сама собой скользнула монета. Серебряная, тяжелая, стертая от времени. На реверсе отчеканено яблоневое дерево и выбита надпись «один фунт». На аверсе – его собственный профиль, в короне, и подпись – «Гледерик Первый». Выглядело довольно неплохо. Дэрри вздохнул, передал перевозчику монету, с которой совсем не хотелось расставаться, и вступил на берег. Он пошел вперед быстро, не оглядываясь.

И вот он бредет здесь, уже больше часа наверно. Море, оставленное за спиной, все отдалялось. Первое время доносился его смутный шелест, напоминающий о волнах, что бьются о пирс. Затем все смолкло и воцарилась гулкая тишина. Туман не пропадал, смутные очертания оставались смутными очертаниями, из мглы никто не являлся, не манил и не звал. Дэрри даже сделалось скучно. Он надеялся, что по-прежнему бредет прямо, как ему приказал лодочник, но совершенно не был в этом уверен. Сложно ориентироваться в полном отсутствии четких ориентиров. И не захочешь никуда сворачивать – все равно свернешь.

Дэрри обнаружил, что одет по-походному, в плотную кожаную куртку с множеством ремешков и блях. Такая и от удара мечом, пожалуй, защитит – если тот придется вскользь, разумеется. Под курткой – плотная же рубаха. Кожаные штаны, сапоги до колен. Торопливо расшнуровав куртку и заглянув за ворот рубахи, Дэрри не нашел и следа пришедшегося в грудь ранения. Удивительные дела творятся, что и говорить.

Он не казался себе бесплотным призраком. Все как всегда, привычное тело, и неудобства от него тоже совершенно привычные. Ноги гудят, спина чешется. Да еще, пожалуй, очень сильно тянет выпить спиртного. Пить не переставая целую неделю, пожалуй – до полного беспамятства, утешительного и счастливого. Еще порядочно хотелось поесть. В висках стучала кровь, в груди билось сердце, на запястье прощупывался пульс. Смерти, похоже, действительно нет. В данном конкретном случае, хотя бы.

Зато имеется меч. Вложен в ножны у пояса, иногда бьет по ноге. Длинный, обоюдоострый, с крестовиной, вырезанной в форме соколиных крыльев. Способный, когда требуется, разить быстро, подобно жалящей пчеле. Дэрри отчего-то не сомневался – там, куда он придет, этот меч окажется ему полезен. Так, во всяком случае, неизменно случалось в его полузабытом прошлом. В какой бы стране он не оказывался в ходе своих странствий, всегда все заканчивалось звоном клинков.

Неожиданно впереди вспыхнул свет – а вернее, не совсем впереди, а скорее где-то по правую руку. Ровный, яркий, неистовый, он пылал, различимый даже сквозь плотную мглу. Вместе со светом пришел и призыв – безмолвный и бессловесный, но вместе с тем абсолютно внятный. Кто-то попал в беду и теперь отчаянно, изо всех имевшихся у него сил призывал на помощь любого, кто окажется поблизости и будет готов подоспеть. Человек, зажегший это странное, явно колдовское пламя, совершенно точно находится в смертельной опасности. Он загнан в угол и дерется с превосходящим противником. Дэрри ощутил это со всей отчетливостью, осознал непонятным чутьем.

«Похоже, чьи-то дела достаточно плохи».

Огонь разгорелся и вскоре погас, но эхо отчаянного призыва продолжало висеть в воздухе. Дэрри в нерешительности замер. Не похоже, что рядом, посреди эдакой хмари, найдется кто-то еще, готовый выручить безвестного бедолагу. «Не помогу я – вполне вероятно, никто не поможет». И все-таки, перевозчик настойчиво наставлял никуда не отклоняться – а источник света находился все же не совсем по пути. Больше похоже на одно из тех искушений, против которых предостерегал лодочник. Вот так доверчиво поведешься, потопаешь неизвестно куда – а там адские бестии твоей душонкой полакомятся. Или случится нечто похуже, хотя куда уж хуже.

А с другой стороны – возможно, кому-то действительно грозит опасность. Кто-то, может статься, защищает свою жизнь уже почти без всякой надежды, прибегая к самым последним, отчаянным средствам. «Если прикинуть, за что трястись мне? За свою дурацкую жизнь? Она и без того закончена, закрыта как дочитанная книга, прервалась на острие меча. Было бы что терять».

Больше ни в чем не сомневаясь, Дэрри двинулся в том направлении, откуда, как ему показалось, исходила беззвучная мольба о помощи. Туман стремительно редел. Под ногами вместе молочной взвеси появилась сырая земля, сапоги приминали ломкие травы. Над головой проступило темное небо – высокое, пересыпанное сверкающими бусинами звезд. Подул холодный ветер, разгоняя влажную мглу, раздирая ее в клочья.

Неясные силуэты превратились в деревья – дубы и ясени, буки и грабы. Обычный северный лес. В своей прежней жизни Дэрри не раз странствовал по таким, до дыр стирая подошвы сапог, добывая себе пропитание охотой и рыбалкой. Он шел быстро, не медля, при помощи чутья угадывая направление. Задышалось неожиданно легко и свободно – он ощутил себя живым, совсем не убитым, совсем не затерявшимся в сумраке. Вокруг больше ничего не напоминало о странных местах, по которым он совсем недавно бродил.

«Возможно, я приду совсем не туда, куда меня посылали. А возможно, окажусь в месте, где действительно нужен. Какой смысл теперь сожалеть?»

Деревья расступились, открывая просторную поляну. Стоячие камни вздымались на ней широким кольцом, поднимаясь от земли на высоту двух человеческих ростов. Они четко вырисовывались во тьме, подобные безмолвным часовым. Отчего-то Дэрри не сомневался – магический свет загорелся именно здесь. Старый кромлех, в таких некогда творились колдовские ритуалы или совершались жертвоприношения забытым богам. Внутри кромлеха метались неясно различимые фигуры, доносился металлический скрежет, тускло блистала сталь.

Свет разгорелся вновь – голодное ярое пламя. Дэрри отчетливо различил мальчишку, прижимавшегося спиной к одному из стоячих камней. Худой, высокий, темноволосый, выставил перед собой зажатую в правой руке длинную шпагу. Левая рука тоже распрямлена, над самой ладонью перекатывается в воздухе косматый огненный шар. Чародей! Настоящий чародей! Дэрри смутно припомнил, что прежде сталкивался с этой братией, хотя и не слишком часто.

Перед мальчишкой, лицом к нему, спиной к Гледерику – трое, и все при оружии. Двое крепких мужчин в доспехах, а с ними, подумать только – нагая девица, и тоже с клинком. Это все выглядело довольно дико. И, судя по тому, как напряжено лицо юнца – ему приходится туго, пусть он и волшебник.

Не испытывая даже тени колебаний, Гледерик Брейсвер ворвался в кольцо стоячих камней, вытягивая из ножен свой собственный меч. «Плевать мне, что эти ребята не поделили, кто из них виноват, кто прав. Нечестно, когда трое наседают на одного».

Глава третья

Магия огня лежит в основе всех боевых чар. Конечно, опытные чародеи прибегают к помощи разных стихий, нередко используют их в связке, творят изощренные, замысловатые плетения. Но огонь – первейшая из изначальных сил, ведь именно пламя, согласно легендам, горит в раскаленном чреве мира, под толщами земли, за оградой залегающего в глубинах камня. Огонь пылает неудержимо и страстно, подобный биению самой жизни. Вместе с тем он способен с легкостью эту самую жизнь пресечь.

Во время первой стычки с живыми мертвецами, в деревне, раскинувшейся рядом с родовым замком Крейтонов, Гарет уже пытался прибегнуть к похожей магии. Он воздвиг на пути врагов пламенную стену – она задержала их большую часть, хотя и не лорда Андраса с капитаном Макдоннеллом. Тогда Гарет пробудил особенный огонь – мертвый, магический, а сейчас вызвал живой. Такой же, как трещит в костре, разведенном при помощи огнива или трута. Может статься, от него окажется больше проку. Над раскрытой ладонью вспыхнул сияющий, источающий волну жара шар.

Не получится с огнем – попытаемся прибегнуть к молнии, или к холоду, или к ветру. Сил у юноши оставалось немного, но на простейшие стихийные заклятия должно хватить. Он уже отбил несколько атак при помощи клинка и начал ощутимо уставать. Фехтовать после нескольких дней отчаянной скачки – нелегкое дело. К счастью, врагам было сложно атаковать его одновременно – оказавшись слишком близко, они начинали мешать друг другу. Гарет держал мертвецов на расстоянии вытянутого клинка. Ранить его пока не успели, но и он, впрочем, тоже никого не ранил.

И даже не знал, можно ли убить таких врагов обычным оружием.

Подмога пришла, как обычно бывает в сказках, тогда, когда и надежды никакой не осталось. Гарет как раз собирался обрушить на фальшивого лорда Андраса и его спутников жадное пламя, когда за их спинами вдруг возник человек. Он, кажется, выбежал из леса – просто Гарет не сразу заметил его. Темная одежда, в руках – обнаженный меч. Не пытаясь вступить ни с кем в разговор, незнакомец размахнулся клинком и атаковал капитана Макдоннелла.

Анвин, стоявшая вполоборота, успела предупредительно вскрикнуть. Капитан рывком обернулся. Макдоннелл дернулся навстречу внезапно появившемуся неприятелю, вскидывая для защиты имевшийся у него баклер. Сталь клинка заскрежетала о металл щита. Пришелец, оказавшийся неожиданно быстрым и ловким, отдернул меч и сразу же выставил его в новом выпаде. Незнакомец двигался с легкостью, подобающей опытному бойцу, и точно знал, куда метить. Капитан Макдоннелл пошатнулся, когда острие неприятельского меча вонзилось ему промеж нагрудными пластинами доспеха.

Капитан не упал. Не вскрикнул. Не отступил. Он просто исчез – моментально, мгновенно. Пропал быстрее, чем за один удар сердца. Даже нельзя было сказать, что он истаял тенью. Капитана Макдоннелла просто не стало в тот же самый миг, когда вражьему клинку полагалось поразить его сердце.

Человек, пришедший на помощь Гарету, замер, глядя на свой меч. Чистое лезвие, ни капли крови, хотя казалось бы, клинок совершенно точно ранил, и возможно даже смертельно, Макдоннелла. На довольно еще молодом лице пришельца отразились недоумение и оторопь. Впрочем, долго недоумевать ему не пришлось – на него налетела Анвин. Девушка подбежала к вышедшему из леса мужчине, все так же обнаженная, и обрушила на него целый град ударов. Она дралась, как заправской фехтовальщик, прошедший через сотню дуэлей, с непонятно откуда взявшимся мастерством. Пришелец, парируя, отступил.

Гарет не смог дальше наблюдать за происходящим – ибо именно в этот момент на него кинулся лорд Андрас. Вовремя сориентировавшись, юноша швырнул огненный шар противнику прямо в лицо. Перед живым мертвецом немедленно вспыхнул полупрозрачный серебристый барьер, и пламя разбилось о него, растекаясь догорающими искрами, подобно тому, как волны во время прилива бессильно бьются о берег. Что ж, следовало ожидать, что оборотень, точно также как и настоящий Андрас Крейтон, немало преуспел в искусстве плетения чар.

Не допустив промедления, Гарет ударил клинком. Меч натолкнулся на магический щит – и тот задрожал, зазмеившись трещинами. Гарет напряг плечо, пытаясь продвинуть оружие вперед – и попутно наскоро сплел чары, обрушив их на сотканную из чистой энергии преграду. Заклинание получилось нехитрым – однако его хватило, чтобы магический экран начал истаивать в воздухе, словно туман по утру.

Лорд Андрас, глядя, как меч пытается прорваться сквозь защитный экран, спросил:

– Ты разве не знаешь, что нельзя поднимать на отца руку?

– Вы мне не отец, милейший.

– В самом деле? Ты думаешь, я нечто вроде перевертыша, укравшего чужое лицо и имя? Ошибаешься. Я помню тебя еще в младенческой колыбели, Гарет, бессловесным и безволосым. Помню, как Элена качала тебя на руках, прогнав нянек, и напевала колыбельные своей родины. Память не украсть и не подделать. Ты сам отказался со мной разговаривать, а теперь еще обвиняешь меня невесть в чем?

– Вы пришли убивать, а не беседовать.

– Возможно, я намеревался побеседовать с мертвецом?

Меч и магия все же сокрушили барьер. Гарет атаковал режущим выпадом, но лорд Андрас парировал его, вовремя выхватив из поясных ножен длинную дагу. Отец сделал быстрое движение левой рукой, давя кинжалом клинок Гарета к земле, и ударил мечом в горло. Юноша успел отклониться, сталь лишь оцарапала щеку. Глаза лорда Андраса вспыхнули странным светом – а может, Гарету просто показалось.

На кончике выставленного отцом клинка загорелся багровый огонь. Меч описал сверкающую дугу, приближаясь к Гарету. Юноша заблокировал его основанием собственного клинка – и едва не напоролся на выставленный лордом Андрасом кинжал. Сталь скользнула по локтю, обожгла болью. В этот же самый миг за спиной у живого мертвеца возник пришедший Гарету на подмогу незнакомец. Пришелец сделал выпад, совершенно нерыцарственно целясь лорду Андрасу в затылок. Стоило острию его клинка коснуться головы лорда Андраса, тот пропал. Будто провалился сквозь землю.

Гарет изумленно протер глаза, на мгновение подумав, что видит все же дурной сон. Нет, не сон. Лорд Андрас Крейтон исчез точно так же, как капитан Макдоннелл и Анвин.

– Что за противоестественная дрянь тут творится? – выпалил спаситель Гарета.

– Сам не знаю. Но что противоестественная – это вы полностью правы.

– Сами вы не ранены, любезный?

– Как будто бы нет. Пара царапин.

– Это хорошо, – сказал незнакомец. – Костоправ из меня посредственный.

Воспользовавшись случаем, Гарет наконец рассмотрел своего собеседника. Тот был совсем не стар – почти наверняка моложе тридцати лет, лет на пять или восемь старше самого Гарета. Чуть выше среднего роста, худощавый, жилистый. Рыжие волосы не доходят до плеч, лицо бледное, правильное. Одет как странствующий солдат удачи. Вокруг губ – морщинки, выдающие склонность к улыбке, зато взгляд цепкий и жесткий.

– Где Анвин? – спросил Гарет. – Та девушка, которая на вас напала.

– Эта очаровательная нагая красотка? Ох и заставила она меня попотеть. Лучше бы, конечно, с ней на атласных простынях кувыркаться, а не железом звенеть, – пришелец усмехнулся. – Только я ее собирался насквозь проткнуть – в мгновение ока испарилась. Как и мужик в доспехах, с которым я переведался перед ней. Научиться бы такому фокусу, окажется крайне полезно. Вас, вообще, как звать, сударь?

– Гарет. Гарет Крейтон. Лорд Крейтон, если точнее.

– Целый настоящий лорд! Не признал в темноте. Не гневайтесь сгоряча, ваша светлость, – незнакомец издевательски поклонился. Похоже, он был не из тех, кто лезет за словом в карман. – Гледерик Брейсвер. Для друзей и знакомых – можно просто Дэрри. Благо, мы не на аудиенции у короля. А где мы, кстати, находимся? Совершенно не могу сообразить.

– Вы не знаете, где мы? – покосился на него Гарет.

Дэрри с невинным видом развел руками:

– У меня голова словно прохудившийся мешок, простите. Последнее, что помню – сцепился с каким-то проходимцем. Точно даже не скажу, за что. Определенно за честь. Фамильную, надо полагать, а может, и за честь знакомой барышни – сложный вопрос. Я получил ранение, а дальше все будто в тумане. С кем-то разговариваю, куда-то бреду… Половина прошлого забылась, остальное перевернулось вверх дном. Сам не понимаю, как оказался в этом лесу. Увидел свет между деревьев, затем увидел драку между камней и решил вас выручить. Мне показалось, вы находитесь в непростом положении. Стыдно было стоять в стороне.

– Вы солдат?

– Наемник. Сражаюсь здесь и там. Иногда за правое дело, иногда за хорошие деньги. Был капитаном, а сейчас, кажется, ни у кого на службе не состою.

Вопрос сорвался с языка прежде, чем Гарет успел бы о нем пожалеть:

– Вас совершенно точно именно ранили, мастер Брейсвер? Не убили?

– С чего такая подозрительность? Неужто я напоминаю восставший из могилы труп? Вроде не разлагаюсь на ходу. Нет, меня ранили. Достаточно серьезно и вроде бы в голову, но не смертельно. Иначе бы в земле лежал, а не с вами лясы точил.

– Понимаете… – Гарет помедлил с ответом, подбирая слова. – Те трое людей, с которыми мы только что сражались… Мой отец, лорд Андрас Крейтон, мой наставник в воинских делах, капитан Макдоннелл, и Анвин, моя добрая знакомая… Они все умерли, практически на моих глазах, в течении последнего года. Должны покоиться в земле, в гробу, похороненные по всем обычаям. Тем не менее они выглядели совсем как живые. Это не единственные живые мертвецы, с которыми я столкнулся в последние дни. Простите мне мою подозрительность, Дэрри, но мне нужны доказательства, что вы не один из них.

Дэрри Брейсвер даже не переменился в лице. Он не спеша вытащил клинок, вложенный было в ножны, и полоснул себя по ладони – совсем, как делал это сам Гарет недавно, пытаясь пробудить магию кромлеха. Дэрри протянул Гарету широко раскрытую ладонь, на которой выступила алая, вполне человеческая кровь.

– Видите? Кровь течет, значит сердце бьется. Можете еще пульс прощупать, коли не верите. А раз сердце бьется, я вполне живой. Не советую, впрочем, пытаться это изменить.

– Хорошо, – сказал Гарет. – Теперь я верю. Не держите зла.

– Полный порядок. Мнительный засранец проживет дольше, чем доверчивый дурак.

И все же сомнения Гарета не были развеяны до конца. Он понятия не имел, на что способны его загадочные враги, что они из себя представляют, какова их природа. Гарет призывал магией помощь, пытался, подобно, былым чародеям, достучаться до иных миров… но что, если она так и не явилась? Что, если его спаситель такой же демон, как и фальшивый лорд Андрас, просто принявший на сей раз иное обличье? Не смогли справиться лобовой атакой, пошли обходным путем. А кровь… Мало ли почему она у него потекла. Может, это морок. Лучше лишний раз не расслабляться, а не то получишь кинжал между ребер.

Чтобы замять неловкую паузу, Гарет сказал:

– Вы не поможете мне натаскать хвороста? Следует развести костер.

– Здравая мысль. Холод просто собачий, окоченеть недолго. Давайте займемся делом, а там уже после поговорим. Еда у вас имеется, надеюсь? Желудок вот-вот к позвоночному столбу прилипнет.

– Осталось немного грибов, я рвал в лесу… Можно пожарить.

– Отличная мысль. Если у вас еще найдется немного вина, лорд Крейтон…

– Простите, мастер Брейсвер. Чего не имею, того не имею. Могу предложить воду.

– А счастье было так близко, – вздохнул пришелец.

Прежде, чем выйти за пределы кромлеха, Гарет столкнулся с сомнениями. Он не мог поручиться, что нечисть отступила далеко. Может статься, они затаились в лесу и ждут нового случая напасть. Или же его странный новый товарищ, если он на самом деле посланец тех же сил, что и фальшивый лорд Андрас, вполне может проявить свою подлинную натуру, стоит им только покинуть кромлех. Пересиливая себя, Гарет все же вышел за пределы кольца стоячих камней.

Ничего не случилось. Ночь оставалась тиха и спокойна, среди древесных крон убаюкивающе шелестел ветер. Звезды светили ясно – странная тень, что закрывала их прежде, пропала. Гледерик Брейсвер, или же Дэрри, как он просил себя называть, тоже не спешил оборачиваться ни крылатым химерическим зверем, ни хотя бы ходячим скелетом.

Собрав кое-как в потемках сухих веток, валявшихся под ногами, они вернулись в кромлех. Гарет склонился над сложенным в кучу хворостом, вытянул над ним руки, пробуждая в себе силу. Он не был уверен, что она откликнется – не после такого отчаянного боя, в котором ему и без того пришлось прибегнуть к магии. Магия, тем не менее, не подвела. Прошло около минуты – и ветки вспыхнули жарким огнем.

– И много вам еще фокусов доступно, мессир чародей?

– Не слишком много. Меня учил отец, но… до дипломированного волшебника далеко, в общем.

– А у вас и дипломы волшебникам выдают? Диковинная страна. Повторю, кстати, свой вопрос. Где мы находимся?

– На Лисьей дороге, ведущей из замка Крейтон в город Акарсайд.

– Изумительно. А это где?

– В королевстве Регед.

Явно пытаясь скрыть замешательство, Гледерик вытянул над огнем руки, стараясь их согреть. По всей видимости, его изрядно знобило. Наемник выглядел слегка окоченевшим, то и дело передергивал плечами. Его лицо выдавало напряженную работу мысли.

– Никогда не слышал про королевство Регед, – наконец сказал Дэрри. – Черт побери, где мы вообще? Расскажите про ваши края. Мне что-то подсказывает, я забрался далековато от дома. Совсем далеко.

«Неудивительно, если я в самом деле вырвал тебя из родного мира». Постаравшись припомнить имевшиеся в замке Крейтон географические карты, Гарет заговорил:

– Регед находится в срединной части острова Придейн. Он включает в себя такие древние королевства, как Истрад Клуд, Эйрон, Гододдин, Дал Риада и Бринейх. Все они ныне едины под скипетром королей Карлайла. На севере мы граничим с Конфедерацией Скотланд, на юге – с Валлисом и Мерсией.

На лице Гледерика не промелькнуло и тени узнавания.

– А на западе?

– На западе море. А дальше остров Эрин. Он делится на шесть королевств.

– Эрин? Эринланд, со столицей в Каэр Сиди? Старый Эрин с замком Малерион?

– Просто Эрин. Крупнейший город – Тара. Там правят короли Лейнстера.

– Видимо, это какой-то не тот Эрин, который знал я… Ладно, давайте жрать.

В карманах у Гарета нашлось еще достаточно грибов, собранных им днем в лесу. Они с Гледериком нанизали их на две тоненьких веточки и принялись жарить. Ужин получился скудный, но все же лучше, чем совсем ничего. Сам Гарет съел совсем немного, благо что успел пожевать перед нападением, оставив большую часть товарищу. Он чувствовал перед тем легкий стыд. «Если все действительно так, Гледерика сюда привела моя магия. Он вполне мог оставаться в родной стране, где бы та не находилась, и не влипать во все эти сомнительные неприятности».

Желудок недовольно заурчал, отзываясь на нерадостные мысли, и Гарет, пересиливая себя, все же сунул в рот еще один гриб. Утром, перед выходом, надо будет попробовать нарвать в лесу хотя бы корений и ягод. Долго на таком скудном рационе не протянуть.

Закончив жевать, Гледерик Брейсвер неожиданно спросил:

– Погодите, а на каком языке мы с вами все это время болтаем?

– На регедском… разумеется.

– Вот именно, разумеется. На регедском, как же. Я знаю в совершенстве не меньше пяти языков, но могу поклясться, этот слышу впервые. Он совершенно ни на что не похож. Не венетский, не паданский, не тарагонский, не лумейский… – Все эти названия были Гарету абсолютно в новинку. – Какая-то тарабарщина, но я болтаю на ней так шустро, будто знал ее с колыбели. А вы… Do you understand me, good sir?

– Простите? – растерялся Гарет.

– Excellent, cool, dammit. I think, I’am crazy.

– Мастер Бедвир, наш замковый кастелян, преподавал мне галльский, латынь и греческий, но ваше наречие я слышу впервые. Хотя… немного похоже на саксонский, мне кажется. На нем говорят в Мерсии.

– Бесы побери вашу Мерсию. Ты знаешь латынь и греческий? Я не знаю, но читал кое-что в переводе. Тебе известны Гомер, Вергилий, Эсхил?

– Великие стихотворцы древности. Конечно, знакомы. Люблю «Одиссею».

– Тоже обожаю, три раза читал. Хорошо, а Шекспир?

– Кто это такой?

– Тоже стихотворец, – криво ухмыльнулся Гледерик. – Какой сейчас год?

– Девятьсот шестьдесят шестой, от смерти короля Коля. *

* (Иными словами, в мире Гарета сейчас 1386 год нашей эры – авт.).

– Было бы прекрасно, знай я такого. Ты сказал, мы находимся на острове. А что на материке?

– Галлия… Римская империя. И еще множество государств. В Римской империи считают годы от основания города. Сейчас должен быть… две тысячи сто тридцать девятый по их календарю.

– Погоди. Я знаю про Рим. Он черте когда пал. Еще до Великой Тьмы.

– Империя значительно ослабла, спору нет… Придейн, например, они давно потеряли. Пытались тут закрепиться, но не смогли – их изгнали друиды. Но римляне все еще держатся в Италии и некоторых других землях вокруг Срединного моря.

Гледерик Брейсвер вздохнул:

– Я все же действительно спятил.

– Может статься, вы в здравом рассудке. В старых книгах, составленных друидами, сказано, что существует великое множество миров. Это как… как разные версии одной и той же Земли, сходные в целом, разнящиеся в мелочах. Если вы попали в наш мир из другого, неудивительно, что какие-то детали могут оказаться похожими. Например, наши миры могли быть одинаковы в глубокой древности, но потом развиваться по разным путям. Я читал о подобном в отцовской библиотеке. А если вы говорите, что в вашем мире империя римлян давно распалась… Скорее всего, ваш мир расположен в будущем относительно моего, хотя и не обязательно его прошлое тождественно нашему настоящему.

– Мозги вот-вот задымятся. С чего вообще я должен был попасть в один мир из другого?

Гарет замялся. Признаваться не слишком хотелось.

– Это место, этот кромлех… – начал он нехотя. – Его тоже возвели великие друиды древности. Они умели открывать проходы между мирами. Они странствовали по другим реальностям, чтобы почерпнуть новое знание или поставить себе на службу обитающих там удивительных существ. Когда на меня здесь напали, я попытался вновь открыть такие ворота. Воспользовался для этого собственной кровью. Отправил в пространство призыв… в надежде на то, что кто-то придет из-за грани мне на помощь.