3 дня

Когда вещи были уложены, а все уселись, кстати, с нами в купе никого не было, мама решила со мной поговорить.

– Мить, я, конечно, все понимаю, у нас достаточно доверительные отношения…

Да, если бы ты знала…

– Но, пожалуйста, перестань при мне флиртовать с девушками. Мне совсем чуть-чуть не очень удобно.

– Ладно.

– Вот и отлично. А теперь давай кушать!

– Уже?

– Ну, все же кушают. Запахи.

– Понял.

Ох, я такой странный человек, что могу есть лапшу быстрого приготовления везде, кроме поезда. Точнее в поезде я тоже могу ее есть, но без удовольствия.

Благо, у нас на ужин была курица и салат из овощей.

После еды, я решил, что можно залазить на верхнюю полку и отключаться от мира.

Я достал наушники, подключил их, заиграла грустная музыка.

М-да… Я тот человек, который будет добивать свое хреновое настроение грустной музыкой. Печальная ситуация.

Почему так сложно разобраться в себе? Почему наш мир так устроен? Почему все не может быть проще? Почему нужны боль, страдания, ненависть, а самое ужасное – безысходность?

Я понимаю, что скоро умру, да, это звучит страшно, и, наверное, кто-то подумает, что это бред подростка, но не дай бог вам испытать это. Я чувствую, что ещё чуть-чуть и больше не смогу выбраться, свет погаснет. А выхода нет. Безысходность.

Именно с такими мыслями, или ища выход, но не находя, я обычно засыпаю. Вот и тут, под мирное покачивание и постукивание поезда, я погрузился в сон.

Утро началось, можно сказать, хорошо – в 11 часов. Ещё не открывая глаз, я услышал, что мама чем-то шуршит и с кем-то разговаривает.

Лениво разлепив глаза, я потянулся и свесился с полки, посмотреть, кто к нам подсел.

Тот, кто сидел напротив моей мамы, приятно меня удивил.

Это была молодая девушка, достаточно милая, но с тонной косметики. Это, не буду скрывать, огорчило. Но не повод сразу плохо о ней думать.

– Доброе утро.

– О, Митя, проснулся!

– Здравствуйте.

Девушка слегка застеснялась.

– Дима.

Я протянул ей руку.

– Вика.

– Очень приятно.

– Мне тоже.

Она улыбнулась. А эта девушка милая.

Я привел себя в порядок и вернулся к дамам.

– Вика, на "ты" можно?

– Да.

– Ты когда села?

– Ночью. В Ельниках.

– Ну, это мне не о чем не говорит, но приятно, что с нами едет именно такой человек.

Мама пнула меня под столом.

– Ладно, ладно. Я прекращаю флиртовать с этой девушкой.

Вика засмущалась, а щеки покраснели.

– Митя! Не смущай Викторию.

Я ехидно улыбнулся и залез к себе на верхнюю полку. Иногда сам удивляюсь, почему такой смелый и так упорно ищу девушку. Вроде внешность обычная: чуть отросшие коричневые волосы, серые глаза, рост чуть выше среднего и не очень-то дружу со спортом, но худой, но не тощий. Как-то так.

Иногда мне кажется, в девушках я ищу спасения. Кажется, что вот сейчас я загляну в ее глаза и увижу в них жизнь. Пойму в долю секунды, что она моя судьба.

Но этого так и не происходит. Да, и вообще, так бывает только в сказках. Моя жизнь, если честно, не очень похожа на сказку.

Что ж, раз смущать и подкатывать ни к кому пока нельзя, буду слушать музыку. Иногда, в особо грустные моменты, когда я загоняюсь больше всего, то появляется очень сильное желание самому написать песню. И попытки были, может даже неплохие, но все песни, как и мысли, навсегда останутся в моей голове, и возможно, когда я полностью утону – там, в глубине, будут звучать эти строки.

А я знаю, если утону, то уже не смогу выбраться, и что тогда будет – это на самом деле страшно представить.

Музыка звучала, а мои мысли все больше наполнялись невеселыми размышлениями.

Почему я уверен, что этот отпуск мне поможет? Да, черт, я ни в чем не уверен. Невозможно осознать, что ты ничтожество и не можешь бороться даже с самим собой.

Я всегда задавался вопросом: когда это началось, с какого момента меня начало засасывать?

С того момента, как от нас ушел отец, когда мне было тринадцать? Или с того момента, когда в пятнадцать я узнал, что он умер, танцуя на крыше с нашей семейной фотографией пьяный, оступился и упал с двадцать первого этажа?

А может тогда, когда я узнал о предательстве девушки? Предательство – вещь, которую я никогда не прощаю. Ха, а знаете, мы с ней друзья, причем у нас отличные отношения, как у друзей, мы часто гуляем вместе. У нее новый парень, с которым я знаком, и мы тоже прекрасно дружим. Только вот чувства все ещё есть! И у нее, и у меня. Как бы это хорошо не пыталось скрыться. Только вот вместе мы уже никогда не будем, потому что предательство я не могу простить, как бы ни хотел, вернее простить могу, но вот быть с человеком – уже нет.

Хм, а может все началось с того момента, как у мамы нашли рак? И мы боролись пять лет, и в итоге, я до сих пор иногда не верю, смогли победить.

А может все началось тогда, когда я понял, что уже поздно? Что меня уже не спасти? Что я умираю, хоть и морально. А что будет после, когда все закончится? Что со мной будет?

И я пытаюсь бороться, даже не столько ради себя, сколько ради мамы. Удара от папы, причем двойного, ей хватит.

Вот я и ищу, как утопающий соломинку, хотя почему как, девушку, в надежде, что она спасет меня.

– Митя, ужинать будешь?

– Что? В смысле ужинать?

– Я будила тебя обедать, но ты, видимо, крепко спал и не слышал.

Но я то знаю, что не спал. Ещё один минус моей "болезни" – я выпадаю из реальности, из времени. Это тоже пугает, я вроде задумываюсь на несколько минут, а все вокруг теряет смысл: нет звуков, цветов, нет ничего. Я, мой разум как будто оказываются не рядом с телом, живут и действуют по законам времени, а тело как парализовано. Иногда мне кажется, что когда я "умру", такое состояние просто станет постоянным.

– Да, я проголодался.

– Пюре будешь?

– Не откажусь.

– Смотри, а у Вики карты есть, не хочешь сыграть?

– Я не против. Вика, ты то сама хочешь?

– Почему нет?

Я заглянул в глаза девушки. Там ничего нет. То есть там много всего, но сомневаюсь, что она моя судьба.

Вдруг поезд резко затормозил. По громкой связи объявили, что стоянка целых 40 минут.

– Ого! Я пойду прогуляюсь, Митя, пойдешь?

– Не.

– А ты, Вика?

– Тоже что-то особого желания нет.

– Какие вы противные.

– Ма, мы в карты поиграем.

– Как хотите.

Она гордо задрала голову и вышла. Обожаю свою маму за ее чувство юмора.

– Эм… Так будем играть?

– Да, прости, задумался. А давай на раздевание?

– Что?

– На раздевание.

– Но… А вдруг твоя мама зайдет?

– Тебя только это волнует?

– Нет. Просто…

– Да ладно тебе, давай!

– Хорошо.

Игра началась. Вика проигрывала в пух и прах. Один раз я даже поддался, чтобы ей не было так обидно.

По итогу, спустя всего двадцать минут, девушка сидела передо мной в одном белье. А я смотрел на нее и понимал, что она абсолютно не привлекает меня. Вроде симпатичная девушка с формами, а меня почти не тянет к ней.

На этом я решил закончить игру, хоть и видел, она не против продолжения.

– В общем: ты проиграла в сухую… Почти. Можешь одеваться, а то скоро мама придет.

– Ну, ладно.

Тихо и немного расстроено отозвалась Вика.

Я сделал вид, что не заметил в ее голосе грусти, и как ни в чем не бывало, пошел за чаем.

– Тебе взять?

– Не надо, я не хочу.

По-моему, на меня кто-то обиделся. Ну, и пускай, зато не буду давать лишних надежд, не только ей, но и себе.

Весь оставшийся вечер Вика охотно общалась с моей мамой, а на мои вопросы отвечала сухо и сжато.

Ой, не очень то и надо, я ушел к себе наверх.

Музыка снова полилась мне в голову, и на место обыденным мыслям пришли лично мои, откуда-то издалека.

Зачем люди встречаются? Вот возьмём Вику: мы увиделись с ней здесь и больше никогда не встретимся. Для чего была эта встреча? Кому она нужна?

А с проводницей? А с девицей с такси?

Люди встречаются, чтобы больше никогда не увидеться. Это настолько странное явление, что не поддается объяснению.

Чтобы изменилось в моей жизни, не встреть я этих девушек или любых других? Ничего. Пару воспоминаний, а многие даже не остались в памяти.

Зачем?

С этим вопросом я погрузился в сон.

Утро началось с возгласа мамы:

– Пока, Викуля, удачи тебе. Я передам Мите, что ты попрощалась с ним.

– Не надо.

Едва слышно пробурчала девушка.

– До свидания, Светлана Анатольевна. Вам тоже удачи.

Дверь купе хлопнула. Только после этого я спустился вниз.

– И чем же ты так обидел бедную девушку?

В лоб начала мама, как только я очутился на ее уровне.

– Тебе не понравится.

– Нет уж, ты расскажи.

– Не важно.

– Дмитрий…

– Вот только не начинай, пожалуйста. Я сказал, не важно. Если бы Вика хотела – сама бы все рассказала.

– Может ты и прав, это ваше личное дело.

– Не надо обижаться.

– Все в порядке.

– Ма…

– Все хорошо. Садись, ешь.

Замечательно. Теперь я точно знаю, зачем появилась Вика: чтобы испортить маме настроение. Чудно.

Бутерброды, которые мне сделала сама, были буквально пропитаны ее обидой, по крайней мере, мне так казалось.

Три часа мы не общались с ней вообще, ни у кого не было особого желания.