Холод твоих рук

– Зима. Ей нужны послушники, – продолжала Анечка, считаясь с моей внезапной немотой. – Ей нужны силы на морозы, на метели. Нужен холод сердец. Подарила его нам, каждому, и мы возвращаем долги. Ищем других. Новых.

Я опустошён. Перегорел. Только булавкой колет внутри от каждой новой фразы. Не могу удивляться. Не могу выбраться из этого сумасшедшего бреда. Ничего не могу. Потерянный, обречённо поднимаю глаза. Упустил момент – подошла так близко. Очередной порыв ветра сорвал снежинки с кончиков розовых локонов. Будто Снегурочка надела Анину кожу и одежду, как маскарадный костюм, но такие вот детали выдают её с потрохами.

Потоки воздуха обнимают меня со всех сторон. Больше не различаю холода. Задубел настольно, что теперь чувствую, как горю. Заживо. Невыносимо, хочу раздеться! Нагишом прыгнуть в сугроб. Плевать на приличия. Плевать, что это последняя стадия и тем лишь приближу свой конец. Но так и стою, недвижим, застывший скульптурой изо льда. Я пленник. И дело не в магии. Не в этой.

Аня бережно кладёт руку мне на плечо. От её ладони исходит и сквозь толщи тканей просачивается сама стужа. Наполняет чашу души. Колдунья моя склоняет голову, заглядывая в глаза. Меня с ничего начинает бить мелкая дрожь. Безжизненный взгляд, сквозящий интересом. Моя Герда заговорила тише, доверительнее:

– Она заберёт боль, если попросишь. Это приятно – не страдать.

Проклятая горячая одинокая слеза лизнула обмороженную щеку.

– Скоро отступать на север… Идём со мной. Мы будем вместе. Всегда. Все мы.

Не принуждает. Убеждает. Аня робко касается моих окоченевших пальцев костяшками своих. Шумно втянув воздух сквозь сжатые зубы, отшатываюсь, как от удара током. Руку по кости словно ледяной молнией прошило и прямо в сердце шарахнуло. Чёрт побери, как больно!

Я аж очнулся. Встрепенулся, часто задышал. Анечка, кажется, смутилась. Не ожидала такой реакции. Хмурится, якобы беспокоится. Вот так шоу! Кошки душу зацарапали. Не выдерживаю этой щекотки, хохочу. Не узнаю собственного голоса, будто со стороны слышу ядовитое:

– Дурёха. – Преисполненный клокочущей злостью, всё же не смог позволить себе эпитеты посочнее. Только не к ней. Не к моей маленькой. Снова истерично смеюсь. Лицевые мышцы заныли из-за ожившей мимики. – Дурёха. Я бы согласился, клянусь, согласился, предложи кто угодно, а не ты!

Её черёд стоять столбом. Однако, в отличие от меня, внимает спокойно, являя надменную бесстрастность. Её едва ли трогает моё нарастающее бешенство.

– Аня никогда бы не позвала на смерть! С кем мне идти? Ты не она. Всего лишь шавка… кого? Снежной королевы?! – Указываю на неё. Кисть предательски ходит ходуном, как от Паркинсона. – Аня не играла бы ничьими чувствами. Отпусти. Оставь меня! Изыди!

Ухмыляется. Разочарованно хмыкает.

– Значит, не намучился ещё? А корился: «Слабый, слабый». – Опустив реснички, снова взмахивает ими, пронзив меня колким взглядом. – Что-ж… Снег выпадает в декабре.

Подавившись желчью, обхожу погибель свою по широкой дуге. Громкий хруп ледяной крошки под ногами отчеканивает ритм пульса. Та проследила за мной. Провожала, глядя в спину. Мороз по коже. Не оглянулся. Зачем? Не Аня это. Показалось.

Я никому не рассказывал. Никому не рассказывал о своих снах. Как зябкая темнота расступается передо мной, и я к своей безудержной радости нахожу себя на тропе вдоль железной дороги. Ускоряю шаг и вот уже на всех парах бегу к ней, к моей принцессе, терпеливо ожидающей меня у бетонного забора. Оказавшись рядом, отступаю на шаг. Боюсь ранить горячим выдохом. Боюсь, что мираж развеется. Аня робко улыбается, несколько вымученно, но старается же! Старается… для меня.

«Слава Богу, ты здесь! Я думал… думал, что потерял тебя».

– Идём со мной.

«Да. Да, я хочу! Больше жизни. С тобой. Куда угодно… Пап, прости».

Наши пальцы сплетаются. Блаженный холод пробирает всего меня, но я не отпускаю её руки. Больше никогда. Так правильно, так наконец-то хорошо. Узнаю чарующий блеск бесцветных глаз. Лёд сверкнул? Нет, моё солнышко, отразившееся ото льдов. Всего-навсего обманка, привет из прошлого. Но я мотылёк. Спешу сгореть, только больше не оставаться в мире, где тебя нет. Один на один со своей скорбью.