Взрывная Шипучка

Глава 4. Опасная ты штучка

Влад

Можно биться головой об стену. Можно орать в трубку: не поеду! Даже не отвечать на дверной звонок. Но твой лучший друг все равно припрется и вытащит тебя на свет божий.

Или в бар.

Потому что миссия у него такая – напоминать, что ты ещё жив. Ну, ещё пить за твой счёт, ни в чем себя не ограничивая. А ещё делать то, что ты категорическим просил не делать.

Потираю пальцами щетину, оглядывая злачное место, куда притащил меня Серёгин. Зеленые ковры, красные стены, полумрак, народу, как в Ашане в воскресенье. Полуголые девицы раскачиваются возле барной стойки, привлекая самцов, как животные на водопое хищников. Самцы, они же старперы вроде меня, с блестящими глазками и масляными взглядами так и норовят пристроиться сзади и… захватить жертву. А я… я слишком стар для всего этого.

Всё-таки кризис среднего возраста еще не настиг, и я чувствую себя ужасно глупо здесь, среди почти молодежи. Здесь же каждой даме в районе двадцати: молодые, подтянутые, энергичные. Они не мужчину себе ищут, а папика. А я и на него не тяну. Слишком разборчив, слишком эгоистичен, слишком… хотя не, в данном случае, недостаточно стар.

– Сейчас закажем выпить и пойдем туда, – орет мне на ухо Макс, указывая на тонированные стекла за баром.

Я устало подчиняюсь. Вспоминаю кота и коробку с пивом в холодильнике. А ещё "Ходячих" на паузе. Нормально ж сидел. Куда приперся? Зачем?

Серёгин чувствует себя здесь, как рыба в воде. Закоренелый холостяк, он частый гость на таких увеселительных мероприятиях, в смысле, во всякого рода барах и пабах. Это я последние десять лет выбыл из круговорота ночных развлечений, а он выстраивал свой досуг, ни на кого не обращая внимания. Запустил себя, конечно, вон, из-за дорогого кожаного ремня пузо вываливается, залысины начали появляться. Но он этого словно не замечает и продолжает скакать вольным барашком по пастбищу из молодых девиц. И как они на него ведутся?

Поправляю на себе пиджак, вспоминая, что любимый отдал полоумной девице с безумными волосами и подавляю очередной тяжелый вздох. Надо было ей старую куртку кинуть или футболку, которую она и просила, или вообще ничего не давать. Такая заноза. А теперь поминай, как звали идеально скроенный Burberry.

Заходим в огороженное тонированным стеклом помещение, здесь уже ждут нас старые институтские приятели. Последние годы встречаемся не часто, только если есть повод, типа дня рождения, свадьбы, или рождения сына, как в прошлом месяце у Антохи Кравцова. Довольный папаша помню, поил нас прямо на улице возле винного магазина – водкой без закуски – и угощал всех прохожих. А больше я ничего и не помню кроме его довольной рожи. Только как проснулся дома почему-то в одном ботинке. Да, старость не радость. После определенной дозы алкоголя вечер просто стирается. Но хуже всего года сказываются на похмелье. Я тогда двое суток приходил в себя, попивая только минералку и прячась от прямых солнечных лучей.

Сейчас Антоха выглядит совсем не так бодро, как при нашей последней встрече, и совсем не так радостно. Улыбка, которой он встречает меня, выглядит скорее вымученной. Рядом с ним сидит и уже заливает в себя порцию коньяка Жора. Георгий Иванович для своих студентов и Жорик для тех, кто помнит, что семейное право, которое он нынче преподает, он посещал ровно два раза: на вводной лекции и на экзамене. Жора улыбается почти так же, как Антоха, только глаза у него погрустнее, он уже дважды папаша.

Мы с Максом здесь единственные, у кого не сложилось. У друга – по его собственному жизненному принципу, у меня… А впрочем, сегодня об этом думать хочется меньше всего.

Довольно быстро мы доходим до той кондиции, когда ужасно смешным кажется вспоминать, кто как чудил в былые времена. Скользкие темы жен и детей не затрагиваем, видимо, с указания Серегина, который бдит, чтоб все были на позитиве. А тема эта такая, не из самых приятных в связи с некоторыми событиями.

Когда лица друзей становятся чуть расплывчатыми, а их шутки кажутся все смешнее, я понимаю, что набрался. Расслабленно откидываюсь на диванчике и соглашаюсь на кальян, который все втирает мне Макс. Он исчезает за дверью нашей уединенной ложи, а возвращается уже с широченной лыбой на лице. И хоть я уже достаточно пьян, мозг ещё шевелится и подсказывает: сейчас будет то, что я его просил не делать.

И когда по всей кабинке, где мы сидим, раздается громкая музыка эротического характера я издаю громкий стон и закрываю лицо руками. Нет. Ну, нет. Я же его просил без этих вот…

Но то, что происходит дальше, напрочь сносит мне голову, потому что в дверях появляется не полуголая девица в блестящих лоскутах, которую я ожидаю, а огромная, гигантская свинья!

Пока я прихожу в себя, приятели заливаются хохотом. Больше всех – Серёгин. У него, кажется, сейчас случится приступ, так сильно он ржет. Тем временем нечеловеческих размеров хрюшка, плавно покачивая мягкими боками, проходит внутрь под "Happy birthday" в исполнении Мэрилин Монро, неся в руках торт с нереальным количеством свечей. Она доходит до нашего стола и замирает. Кажется, сейчас должно начаться представление, но его не случается. Свинка просто стоит. И я голову готов дать на отсечение, пялится на меня.

Мне под этими поросячьими глазками становится совсем неуютно. Даже слегка страшно от таких габаритов. Меня вообще всегда ростовые куклы пугали, а тут еще и свинья – малоприятное создание. Я даже немного отодвигаюсь от стола, пытаясь вжаться в диван сильнее. Может, если притвориться мёртвым, этот треш закончится, так и не начавшись? Но что-то мне подсказывает, что, если я сейчас отключусь, в сознание меня будет приводить именно это двухметровое создание, вон, на ней даже костюм развратной медсестры одет. На свинье. Развратной медсестры. Остановите землю, я сойду.

Сквозь сковавший меня ужас предчувствия слышу, как сменяется трек. Хрюшка отмирает, ставит злополучный торт, призванный напомнить, сколько мне лет, на стол и делает несколько шагов назад.

В этот момент в моем мозгу только один звук: no, no, no, no, no. Голосом того парня, что стал мемом.

Хватаюсь за бокал с коньяком и жадно заливаю в себя всю порцию залпом. Соберись, Влад, нужно просто это пережить. С друзьями расправишься позже.

Свинка начинает плавные движения мягкими конечностями, не забывая вилять хвостиком, медленно стягивает с себя белые перчатки и бросает в меня. Мама, за что мне достались друзья-дебилы? Что за дикий треш? Оглядываюсь на приятелей, те радостно ржут и громко аплодируют. Мне одному до одури страшно от этой великанши?

Дальше – хуже. Очень медленно, выписывая восьмёрки своей необъятной задницей, хрюшка расстегивает медицинский халат. Там оказывается шесть сисек в блестящих бюстгальтерах. Словно кто-то влез в мои кошмары и осуществил худшие из них. Чувствую, как начинает потеть затылок и дёргаться кадык. Стены начинают давить, а я снова шестилетний пацан, застрявший в гримёрке родителей, среди огромных кукол.

Свинка тем временем достает из кармана гигантский малиновый стетоскоп, вставляет в не менее гигантские уши и движется ко мне. Выискиваю пути к побегу, но, как назло, справа – стена, слева – Антоха. И уже поздно, нежвачное парнокопытное взгромождается ко мне на колени и принимается слушать пульс, прижимая к своим шести сиськам. С искаженным ужасом лицом выискиваю поддержки в лице друзей, но все, как один, снимают происходящее на телефон. Предатели.

Хрюшка подскакивает, картинно зажимая рот рукой, и поворачивается ко мне спиной. Снова двигает необъятными телесами, наклоняется вперед, сгибаясь в три погибели, выставляет свой крючковатый хвост перед моим лицом и начинает стягивать ярко-красные трусы с своей плюшевой задницы. Хочу закрыть глаза, чтоб не вспоминать потом этот момент, просыпаясь в холодном поту среди ночи, но не в силах. Это как смотреть на крушение поезда: страшно, но какого-то черта, глаз не отвести.

Труселя уже оказываются у самых колен зверушки, когда слышится глухой стук, гигантская голова откатывается на добрый метр, и из-за широкой филейной части свиньи я вижу голубые волосы.

Мать твою.

Глава 5. Мисс Пигги

Майя

Ненавижу. Свою. Работу.

Всем сердцем и особенно носом. И если плясать по утрам с детишками ещё куда ни шло, вкусняшки и милые улыбки прилагаются, то вот эти вечерние заказы – просто мрак. Мрак, содомия и пот.

Держу в руках гигантский кусок поролона и уговариваю себя его одеть. Так, сначала ноги, потом торс, руки. Голова – последней. От запаха внутри почти тошнит, синтетика пополам с по́том, ммм… Все оттенки удовольствия.

"Пять тысяч рублей, Майя. Пять тысяч рублей".

Начитываю себе мантру, пока залезаю в душный костюм. Господи, если мои родители когда-нибудь узнают, как их дочь строит карьеру в Москве, сгорят со стыда. Это ещё хуже, чем залететь неизвестно от кого и вернуться в отчий дом. Хотя нет, пожалуй, последнее хуже.

Этим себя и успокаиваю.

Огромный костюм мне великоват. Сильно. До меня в нем работала Галя "90-60-90", под нее и заказывали. Но на одном таком мероприятии она умудрилась скадрить, без пяти минут, жениха в этом уродском прикиде – и тут я просто хлопаю стоя – и укатила в безбедную безработную жизнь под руку с "богатеньким Ричи". И так он достался мне. Костюм. Не "Ричи". Вместе с пятью тысячами раз в неделю. Если повезёт, десятью.

А ещё чесоткой.

После каждого выступления я, как прокаженная, сдираю свою кожу, пытаясь избавиться от зуда. На химчистку реквизита Алла, владелица нашего агентства по устройству праздников, тратится не особо часто. Экономная женщина. И бессердечная. А ещё скупая, как дядя Скрудж, и такая же не симпатичная. Но что толку сейчас об этом рассуждать, когда пытаешься закрепить огромную поросячью башку, которая так и норовит отвалиться. Липучки внутри держатся на одном добром слове, честно, но я стараюсь придерживать ее еще и подбородком, чтоб не качало из стороны в сторону, когда я буду выплясывать для очередного несчастного.

К точно оговоренному сроку я, вся такая эффектная в костюме мисс Пигги, подхожу к вип-комнате одного известного бара. Народ тычет в меня пальцем и ржет, я вхожу в роль и отвечаю всем воздушными поцелуями от мисс свинки и помахиванием хвостиком. Главная фишка костюма – твое лицо в нем никто не видит, а значит, ты можешь творить, что угодно. На реальный стриптиз я бы никогда не решилась, а тут… пффф… Пять тысяч рублей, Май.

– О, наш подарок подоспел! – возле меня появляется какой-то лысеющий Казанова и так радостно лыбится, что сомневаться не приходится – это заказчик.

– Мисс Пигги готова, – соблазнительно, насколько это возможно в огромном костюме свиньи, покачиваю бедрами и размахиваю стетоскопом.

Это же не просто свинья! Это скорая поросячья помощь!

– Чудесно! – радуется мужик. – Сейчас торт захватим. Именинник в черной футболке. Сидит слева. Это сюрприз, так что…

– Да-да, мне все объяснили.

Алла четко дала распоряжение: отхэппибездить под пошлую Мэрилин, дать задуть свечи, потом программа с раздеванием и чуть тискануть именинника. Стандарт, в общем-то.

Мне вручают огромный торт с миллионом свечей, черт, там должно быть чувак при смерти, судя по их количеству! Как бы не сдох от восторга, когда я начну светить своими шестью сиськами.

Заказчик скрывается за матовыми перегородками, пару секунд спустя оттуда раздается знакомая мелодия, сигнализируя о моем выходе. Толкаю стекло и, важно покачивая всеми стратегически важными выпуклостями Пигги, вплываю в помещение. Здесь полумрак, а в маленькие щелочки костюма почти ничего не видно, поэтому пока не добираюсь до стола, даже разглядеть толком не могу, кто именинник. Зато стоит притормозить с тортом у диванов, как я застываю, не в силах шелохнуться.

Матерь божья, вот это мне повезло!

Медведь, он же старпер, он же несчастный, которому друзья подложили свинью в виде меня, выглядит ошарашенным. И слегка испуганным. Совсем как я, только меня скрывает плотный костюм. Краем поросячьего уха слышу, как сменяется мелодия, отмираю, ставлю торт на стол – Господи, сколько же ему лет? – и отхожу к небольшому пяточку, где будет удобно начать представление.

Ну держись, чувак, сейчас тебя обработаю по полной за все твое "добро". Ты эту свинку надолго запомнишь! И теперь у меня на тебя и компромат имеется, зоофил фигов.

Шаг, шаг, поворот. Пуговица, пуговица, потрястись. Выверенными движениями стягиваю с тушки медицинский халат, вытягивая по пути стетоскоп. Сейчас Пигги измерит температуру большому и страшному медведю, а заодно попрыгает немного на его коленях!

Что, страшно, милый? А кому нынче легко, на вот, приложись к мягким шарикам на груди у Пигги. Ой, у кого-то жар! Надо срочно его сбить!

Медведь бледнеет с каждой минутой и кажется, вот-вот ему понадобится настоящая медсестра. Но это он ещё самое интересное не видел! Глянь, какой хвостик у этой свинки, а что под ним, у-у-у. Сейчас твоя температура ещё скакнет!

Сгибаюсь перед именинником так, чтоб огромная поролоновая задница торчала аккурат перед его носом и начинаю неспешно стягивать с себя гигантские красные труселя. Эротично, судя по ржачу его друзей, не выходит, но это ж блин, попец свиньи, чё хотеть-то?! Зато зрелищно!

Особенно момент, когда чёртовы липучки на башке трещат, и огромная голова с меня сваливается, откатываясь на добрый метр. Вот я попала!

Стою, боюсь пошевелиться. Он же сейчас меня узнает. А эти придурки ещё и снимают все на телефоны. Завтра же окажусь на Ютубе, как горячая новость. Нет, нет, нет! Падаю на колени и остервенело ползу за поросячьей башкой. Быстро натягиваю ее на себя и погружаюсь в темноту. Что за? Где прорези для глаз?

Начинаю задыхаться. Нащупываю мягкий пятачок на затылке и давай крутить голову, а она, зараза, туго идёт, цепляется за дурацкие липучки. Ещё чуть-чуть и задохнусь тут. Начинаю паниковать, вскакиваю, бегу, как мне думается, прямо к двери, чтоб снять с себя все снаружи, но врезаюсь в стену и падаю. Благо, костюм мягкий, амортизация что надо, но блин, башка опять соскакивает и катится куда-то, а я лежу и смотрю в темные сердитые глаза нависающего сверху мужчины.

– Совпадение? – гремит он надо мной. – Не думаю!

Складывает руки на груди, напоминая, за что я его "Медведем" наградила. А снизу вверх он еще мощнее и более грозным выглядит. Лежу, не шевелюсь. Даже сказать что-то боюсь, вон, наступит своей огромной лапой и все… была Майя и нет Майи. Все, пора завязывать с этой работой. Опасно для жизни!

– Макс, что за представление в двух актах ты мне устроил? – переводит взгляд куда-то влево. – Сначала полуголая на балконе, теперь разодетая вот в это… Я же сказал, меня твои МГИМОшницы не интересуют!

– Ты о чем вообще? – раздается веселое сбоку.

И вот, надо мной нависает еще и пухляш-заказчик. Всматривается в лицо и тихо присвистывает.

– Да тут, похоже, полный комплект, а я думал, в этих костюмах только страшилища танцуют!

– Серёгин, я тебя расчленю за твои забавы. Забирай свою театралку и отдавай ключи от моей квартиры!

Супится Медведь.

– А ключи тут при чем? – не понимает пухляш.

– При том! Я тебе один раз сказал, не интересует. Второй раз сказал. Может, мне тебе на лбу вырезать, чтоб ты отвалил со своими тупыми приколами? Мне сейчас не до малолетних давалок!

– Э-э-э, – подаю я признаки жизни. – Это кто тут давалка? – гневно возмущаюсь, перекатываюсь на живот и начинаю, как гусеничка подбирать себя с пола. – Я аниматор! – кричу, стоя задницей вверх.

– А я – штурман космического корабля, – безэмоционально говорит Медведь. – Все, праздник закончен.

Слышу за спиной хлопок двери и когда оборачиваюсь, передо мной только заказчик с пришибленным выражением лица и двое таких же старперов.

– Но мне же все равно заплатят, да?

Глава 6. Наглость – второе (не) счастье

Майя

Карман приятно греет хрустящая оранжевая купюра.

И пусть престарелый Казанова упирался, не желая оплачивать то представление, что я устроила, от Пигги ещё никто не убегал! В смысле, я сумела популярно донести до него, что бывает с теми, кто отказывается платить. И в этот момент Дон Корлеоне мной бы гордился! Не хватало только кота на коленях, чтоб многозначительно поглаживать его в самые напряженные моменты моих угроз, но поросячья голова с лихвой его заменяла! Даже придавала особенного шарма моим доводам. Пускай, я нагнала ему с три короба, и вряд ли тот впредь будет пользоваться услугами нашего агентства, а еще может от Аллы знатно влететь, если пухляш пожалуется, но не он же вторую неделю на жёсткой макаронной диете сидит. У меня эти дешевые спагетти скоро из ушей лезть будут!

А так хочется уже нормально пожрать.

Запихиваю огромный поролоново-синтетический костюм в пакет, поросячью голову зажимаю подмышкой и выхожу на свежий воздух. Зябко ежусь от вечерней прохлады и своих куриных мозгов, которые даже не подумали захватить хотя бы джинсовку. Смотрю на экран айфоши и издаю протяжный стон. Пока я там изображала главаря развлекательной индустрии, метро закрылось. Придется тратиться на такси, а так не хотелось использовать сегодня яркую бумажечку, заработанную буквально потом и кровью…

Включаю сначала приложение Яндекс.Такси, надеясь сэкономить, но после пары безрезультатных минут поиска свободных машин обращаюсь к Gett и Uber. И везде глухо… По "эконому" никто ехать не хочет, а по "стандарту" я могла бы недельку в Маке питаться.

Грустно опускаюсь на тротуар недалеко от шумного входа в бар и обнимаю свинячью башку, которая так не вовремя меня сегодня подвела. С самым безрадостным предчувствием до посинения обновляю свой запрос в приложениях такси. Кожа начинает нестерпимо чесаться от недавнего контакта с дешевой синтетикой, и я, нервничая ещё больше, раздираю ее ногтями, оставляя белые бороздки на руках.

– Не заплатил? – доносится из темноты справа.

Я вздрагиваю, не заметила, что там кто-то стоит. Хотя как такого Медведя можно не заметить – загадка.

– Заплатил, – бурчу я, стараясь не вглядываться в темноту, всё-таки от этого мужика мороз по коже.

– Тогда почему бы нормальное такси не заказать?

– А Вы почему не заказали?

– Заказал, оно в пути.

– Повезло, – выдыхаю я и замолкаю.

О чем еще с этим недружелюбным великаном разговаривать?

– Тебе сколько лет-то? – звучит неожиданный вопрос.

– Уже все можно, – зачем-то язвлю я.

А самой холодно – пипец. Сижу, растираю предплечья, хоть ты танцуй здесь, чтоб согреться. А такси все "не найдено".

– Ты подумай… Взрослая уже. Как перед мужиками раздеваться, так мозгов хватает, а как одеться по погоде – нет?

На плечи ложится тяжелая теплая ткань. Меня сразу окутывает уже знакомый терпкий запах, такой, очень мужской, взрослый. Не слащавый унисекс какой-нибудь, а тот, что бывает только у таких мужиков до мозга костей. Чем-то похожим пользуется и отец.

Вскидываю глаза вверх и встречаюсь с густыми насупленными бровями. Привет, мохнатые, вы снова чем-то недовольны?

– Объективно говоря, я и не раздевалась, это Пигги…

– А я не про сегодня!

Медведь наклоняется и присаживается рядом со мной на тротуар. Его огромные руки устрашающе складываются на груди. Как завороженная смотрю на перекатывающиеся мышцы, загорелую кожу и татуировку, обвивающую левый бицепс. Рисунок в полумраке не разглядеть, но глаз все равно не оторвать. Какой-то трепет зарождается внутри.

Это голод, однозначно.

Словно в подтверждение, желудок издает утробные звуки, сравнимые разве что с криком Годзиллы, нападающей на город. Медведь рядом хмурится еще больше, оглядывая мою тощую тушку. Скользит по острым коленками и выпирающим ключицам, я ежусь под его пристальным взглядом и мне вдруг становится очень жарко. Это все его замшевая куртка, точно.

К входу в бар подъезжает новенькая БМВ, телефон Медведя пиликает входящим сообщением. Вот за ним и приехали, чудесно. Смотрю на экран своего Айфона – ничего, пусто, ни одной машины. С ужасом представляю, что придется снять с плеч спасительную куртку и остаться тут в одиночестве дожидаться таксиста-благотворителя, готового в субботу поработать за копейки.

И, прежде чем подумать, выкрикиваю:

– Подбросите меня?

Брови в очередной раз сходятся на переносице, темные глаза прожигают насквозь.

– Я же сказал, не интересует, – как для дебилки повторяет он.

– А я уже сказала: я не давалка. Я аниматор! – приподнимаю в руках поросячью голову, как бы в доказательство.

– Аниматоры меня тоже мало интересуют.

– А замерзшие голодные девушки в беде? Хоть до Макдональдса подбросьте, – встаю в полный рост и переминаюсь с ноги на ногу.

Мужчина тяжело выдыхает.

– Ладно, – наконец, говорит он. – Садись.

Радостно подпрыгивая, ныряю в салон тепленькой немецкой тачки. Закидываю свой баул с устрашающей звериной головой на заднее сиденье, сама плюхаюсь рядом. Медведь садится спереди к водителю.

– Спасибо, – дотрагиваюсь до его плеча с благодарностью, тот дёргается, как ужаленный, стукаясь о дверь машины. Ненормальный какой-то, совсем тю-тю. – Я не заразная!

Возмущаюсь и снова начинаю чесаться. Проклятый костюм! Вижу, как в зеркало заднего вида на меня таращится таксист. Ой, да это все поролон, не ссы!

Раздираю теперь уже колени, а желудок тем временем начинает все громче бунтовать. Ещё один странный взгляд в зеркало. Что? Ну, что? Я растущий организм, хоть по мне и не скажешь, мне нужно питаться!

Машина начинает движение, я все яростнее натираю кожу, пытаясь унять зуд. Еложу по сидению, пытаясь жесткой обивкой салона немного помочь себе, и приглушенно шиплю от удовольствия. Машина резко тормозит. Водитель кидает на меня взгляд, потом на Медведя спереди и на ломаном русском выдает: я больных не вожу, выходите!

– Это кто тут больной! – возмущаюсь я.

– Выходите, – громко повторяет он.

Медведь оборачивается на меня, смотрит на пальцы, жадно раздирающие кожу ног, и, очевидно, хочет что-то сказать.

– Это все костюм! – опережаю я его.

– Выходите! – водитель таращится на то, как я до крови разодрала кожу и орет не своим голосом.

Ой, да подумаешь, небольшая царапина! У меня просто ногти острые, понятно?! Даже смешно, ей богу!

Но спустя пару минут мне становится совсем не до смеха, когда я остаюсь стоять посреди незнакомых высоких многоэтажек с поросячьей головой подмышкой и гневно сопящим на ухо Медведем, смотря удаляющейся БМВ вслед.

– Пипец, – заключаю я.

– У меня есть слово покрепче, – ядовито выдает мужчина рядом.

– Ненормальный какой-то! Развелось психов в столице! – возмущаюсь я.

– Ага, развелось, – подтверждает Медведь. – Только все больше ненормальных психичек. Не могла не чесаться до дома?

– Не могла! Вы когда-нибудь танцевали голым в огромном синтетическом костюме свиньи?

От этого вопроса мужчина замирает, его лицо сводит странной судорогой. Ой, кажется, опять что-то не то ляпнула. Смотрю на него с опаской, делаю небольшой шажок назад. И почему мне кажется, что он сейчас меня прирежет тут, прям как самую настоящую свинку?

Оглядываюсь вокруг в поисках путей отступления и тут натыкаюсь взглядом на ярко-желтую вывеску.

– Да! – ору я.

Взвизгиваю, как тот самый поросеночек, и несусь на неоновый свет, оставляя позади неадекватного мужика.

Родимый. Долгожданный. Самый любимый.

Макдональдс.

Мой спаситель.