Меркантильное поведение

Глава 09 02. Ты войдешь во вкус

Все тело против моего же решения. В паху буквально разрывает от напряжения. И гадская мыслишка «возьми, да возьми, что дают, идиот» туманит сознание.

Максим слишком близко. Ее тело соблазнительно. Запах дурманит. И что уж тут, я с женщиной не трахался слишком долго.

Братья всегда ржали с этой моей разборчивости. Они таскали в свою пастель все красивое и податливое, до чего могли дотянуться. Не уверен, что вообще помнили, со сколькими женщинами спали.

– Гордей, все эти чувства сплошная глупость.

Да что ты говоришь….

– Кому-нибудь потом обязательно будет больно.

И ты думаешь, что тебе.

– Мы ведь могли бы просто так…

Точно нет.

Макс лихорадочно бегает глазами по комнате, избегая меня. Ей страшно, что я разобью ее сердце.

– Посмотри на меня, – ловлю ее ладони и сжимаю в своих, – Максим.

– Совсем недавно все было просто и понятно, – она всхлипывает, – а теперь я живу в твоей квартире. Готовлю блюда из мяса и жду тебя с работы. Что это вообще такое? Я не готова. Я не могу.

– Можешь, – стираю с ее щеки слезы, – просто доверься мне.

– Ты мужчина.

– Ужасный недостаток.

– Да! Ты просто воспользуешься. Соблазнишь меня, а потом бросишь.

– Что-то мне кажется, у нас все наоборот происходит.

– Что?!

– Это ты, Макс. Именно ты сейчас пытаешься мной воспользоваться. Пришла, разделась, секс предложила. А дальше что? Как только поймешь, что угроз Леонова можно больше не бояться, бросишь меня и сбежишь?

– Нет, что? Я не такая! Я…

– Ты запуталась, – глубоко вдыхаю, – и боишься. До усрачки, Максим.

– Да, – все ее тело начинает потрясывать, – мы так мало знакомы, а я уже влюбилась. Боже, – она в ужасе прижимает руку ко рту.

Мда… Макс выглядит так, будто в смертельном грехе мне сейчас призналась.

– Я тоже влюблен и точно могу тебе сказать, что для возникновения чувств нет какого-то определенного срока. Это просто происходит. Ты смотришь на девушку в кафе, наблюдаешь как она возится со своей мелкой собачкой. Как смеется и в голове щелкает. Нет, это еще не любовь, но очень сильная симпатия. Притяжение. Ты становишься любопытным, тянешься к этой девушке, постепенно открываешь ее для себя. Видишь ее достоинства и недостатки. Очаровываешься. Первый поцелуй и тебя уносит. Ты на крючке. И нужно еще и еще. Свидания, разговоры, ласки. Поход на пикник и беременную вечеринку. И где-то по дороге ты уже влюблен по-настоящему.

– Ты такой особенный, – Макс прикусывает нижнюю губку. Влажные от слез глаза начинают светиться, – не думала, что мужчина может так меня добиваться. Пошлый, несдержанный и безумно бесящий. Из тех, знаешь… если закрыть дверь, то он влезет в окно.

– Угу, такой.

– И при этом очень добрый и нежный. Мне рядом с тобой так хорошо, что страшно. Разве бывать настолько идеально? Нет, тут обязательно должен быть подвох.

– И он есть, – смотрю на Максим серьезно, – просто ты его не там ищешь, свой подвох.

– И в чем же он? – она переходит на шепот.

– Макс, – переворачиваю нас, роняя феечку на спину. Нависаю над ней, – ты нереально красивая, ты знаешь?

– Нет, – она качает головой.

– У меня башню от тебя сорвало. Все, о чем могу думать – это моя маленькая Максим, – тяну за пояс халата и развязываю узел. Шелк тут же разъезжается в разные стороны, соскальзывая с девичьего тела.

Она идеальная именно сейчас – с обнаженным телом и душой. Сексуальная, ранимая, настоящая. Моя самая большая удача в жизни.

– И в чем подвох? – напоминает Макс, не пытаясь закрыться от моего жадного взгляда, блуждающего по ее телу.

– Ты попала в лапы к чудовищу, которое тебя никогда не отпустит.

– Не отпустит? – Макс судорожно вздыхает, – совсем?

– Совсем.

Не уверен, что это нормально – вот так сойти с ума за короткий срок. Влипнуть в человека. Но это именно то, что я чувствую. И я вижу, что и Макс чувствует это. Мы оба жаждем не просто любви, а не свободы. Быть зависимым от другого человека и платить ему такой же зависимостью. Любовь в ее самой крайней форме.

– Скажи, – прошу снова.

– Потому что я влюблена, – срывается с ее губ прямо в мои.

Удовлетворенно прикрываю глаза, наслаждаясь моментом. Я уже получил все, что хотел. Макс – моя. Сначала душой, а теперь будет и телом.

Касаюсь ее нежных губ, ловя теплое дыхание. Проникаю языком в горячий рот. Кайфую от податливости моей феечки.

Чем дальше, тем меньше я способен контролировать себя. Жадно целую тонкую шею, прикусываю кожу на ключицах, ласкаю грудь. Ладонями сжимаю округлые ягодицы и жму ее промежность к моему паху.

– Макс, будет больно, – шепчу уже не соображая, – прости, с выдержкой у меня не очень.

– Хорошо, я потерплю, – Макс заметно волнуется.

Приспускаю боксеры и сжимаю ладонью гудящий член. Хочу мою малышку до красных кругов перед глазами. Все мышцы в теле ломит от напряжения.

Проталкиваюсь головкой в ее влажную тесноту. Слышу всхлип.

– Тише, тише, все будет хорошо, – выдыхаю, чувствую ее ногти, впившиеся мне в плечи. Толкаюсь до преграды, тонкой и эластичной. Внутри буквально разрывает от осознания, что я буду первым и единственным. Максим – девочка только для меня.

– Гордей, – в голосе Макс слезы, – мне, мне больно.

– Еще чуть-чуть, – по моим вискам скатываются капельки пота. Ей больно, а скручивает меня. Макс сжимается, хнычет, хватает ртом воздух. Толкаюсь в последний раз, разрывая преграду и слышу надрывный крик на ухо.

– Все, – застываю на месте, чтобы дать Макс немного привыкнуть, – ты плачешь, – целую ее влажные щеки.

– Ты сделал во мне дыру, естественно я плачу, – она закатывает глаза со смешком, – и почему вам мужикам кайф, а нам вот это?

– Даже не знаю, что тебе на это ответить, – смеюсь, зарывшись ей в шею лицом, – мне нужно еще немного.

– Кто б сомневался.

– Потом будет намного приятнее.

– Угу.

– Будешь еще умолять меня, чтобы я тебя трахнул.

– Точно нет, это последний секс в моей жизни.

– Ты войдешь во вкус, – медленно выхожу и толкаюсь снова. Трахаю мою феечку плавно, пока не слышу первые легкие стоны. Наслаждаюсь тем, как пробуждаю в ней что-то новое.

– Гордей, – стройные ножки обнимают меня за бедра. Пятки толкают ягодицы, показывая нужный ей ритм и глубину проникновения, – мне нравится, черт.

Отпускаю себя и просто скольжу в ней. Туда-сюда, обратнопоступательные движения. Идеальные в своей простоте.

Феечка смотрит на меня напряженно. Все ее тело замирает в преддвериях оргазма.

Хочу, чтобы он у нее был – первый и самый яркий, подаренный мной. Глаза в глаза. Опять толкаюсь в нее. Еще и еще.

Замираю, когда всю ее выгибает и начинает потрясывать. Даю Макс возможность прочувствовать свое удовольствие от и до.

И только когда она обмякает, делаю еще несколько мощных движений, добивая себя.

Глава 10. Две полоски и кольцо

Я устала бояться. Устала во всем видеть подвох.

Жуткий страх, что меня обманут, используют, бросят не давал мне сделать даже самый маленький шажок в сторону отношений с мужчиной. Каждый парень, звавший в кино или кафе, мгновенно записывался в будущие абьюзеры. Любая попытка сближения пресекалась резко и жестко.

И к чему это меня чуть не привело? Именно к тому, чего я боялась больше всего – двуличным мужчинам, видящим в женщинах лишь объект для удовлетворения собственной похоти.

Это ужасно, как я сама по доброй воле чуть не повторила судьбу мамы.

Столкновение с Гордеем вовремя отрезвило. Он вытолкнул меня из скорлупы комплексов и сомнений в реальный мир, встряхнул, заставил увидеть жизнь под другим углом. Не все мужчины ужасны. Да, есть изменщики и подлецы, но и хорошие парни тоже имеются.

– Что на завтрак? – небритая щека трется о мое лицо, пока ее хозяин без всякого смущения меня щупает. Прижал к столешнице в кухне и не отпускает. Это возмутительно и невозможно приятно.

Мы вместе пять месяцев. Огромный срок по моим меркам. За это время поругаться успели всего два раза.

– Блинчики с творогом, – бью Гордея лопаточкой по руке.

– Творог, – мурчит он мне в ушко, – звучит интересно.

– Тебе с ветчиной, – ворчу и окончательно отбиваюсь, – дай мне еще пять минут, иначе мы оба останемся без завтрака.

– Окей, – зевнув, он отвешивает хозяйский шлепок по заднице и присаживается за стол. И пялится. Гордей все время пялится. Сканирует, раздевает глазами, пошло сверлит своими черными лазерами мои стратегические точки. В ответ я всегда краснею.

Что за мужчина, а???

Итак, первая ссора у нас состоялась, когда Гордей клещом в меня вцепился, выясняя для чего мне понадобилось столько проститутских денег.

Мне этой тайной делиться как-то расхотелось, поскольку я понимала, что Гордей точно ее не оценит. И он не оценил…

– Блядь, у вас в этом возрасте что, вообще мозги не работают? Пиздец, Макс! Ты просто, пиздец! Я тебя в этой квартире запру лет до тридцати, пока не повзрослеешь и серое вещество в черепной коробке появляться не начнет! Твою мать, блядь! Идиотка.

Очень эмоционально, да…

Я сама, оглядываясь назад, в своей адекватности начинаю сомневаться. Но тогда… мне это решение казалось одним из самых оптимальных.

Я собиралась закончить учебу и переехать в Италию. В один маленький городок на берегу моря. Как раз брала онлайн-уроки итальянского у носителя языка и она показывала мне много фото своего города и рассказывала о нем. Я влюбилась в чудесное место и решила – почему нет? Там меня никто не знает, можно начать все сначала, без надоевших косых взглядов знакомых. Выкуплю небольшую ветеринарную клинику, буду заниматься любимым делом. С жильем решу по ходу.

Но для старта мне нужна была внушительная сумма и я решила пойти по кривой дорожке. Временно. И только в Москве. А потом просто забыть все, как страшный сон.

Как-то в теории мой план выглядел красиво. За два года я вполне могла заработать тысяч сто – сто пятьдесят евро, если Лана поможет с богатыми клиентами. Я молоденькая, с приятной внешностью – на таких ведутся лучше всего.

Только мои расчёты не включали в себя эмоции. Сейчас я даже мысли допустить не могу, что на месте Гордея, моим первым мужчиной мог стать Евгений. Как представлю его перед собой, так сразу холодею. И другие мужчины, их было бы много. Каждый бы убивал мою душу по чуть-чуть. И что бы осталось от меня через два года?

Я думала я сильная, а на самом деле очень слабая и ранимая. Я бы точно сломалась. Или превратилась в камень как мама.

Она за пять месяцев так и не объявилась. Мои звонки стабильно сбрасывала. В переписке отвечала скупо. Узнав, что мы с Гордеем встречаемся и у нас все серьезно, радости не выразила. Ее отношение обидно, но я стараюсь смириться – такой она человек и я ее уже не переделаю.

Вторая ссора была не такой эмоциональной. Скорее наоборот.

На мой телефон был прислан компромат на Гордея. Фотографии, статьи, судебные протоколы.

Угадаете кто прислал? Конечно, Евгений.

Не каждый мужчина умеет вести себя как мужчина. Некоторые ведут себя как истеричные мстительные бабы.

За пять минут чтения я о своем парне узнала много нового. Самым шокирующим открытием было то, что Катя оказалась бывшей женой Вадима. Того самого, у которого мы были в гостях на беременной вечеринке.

Заметив меня притихшую с телефоном, Гордей быстро его изъял и просмотрел весь присланный компромат. Присел рядом и признался, что все так и есть. И никаких смягчающих обстоятельств у него нет. Его голос был наполнен болью.

Молча мы сидели где-то час. Я немного орала на него в мыслях за то, что молчал.

– Мне жаль, что у вас так вышло, – все, что у меня получилось сказать. И больше мы к этой теме не возвращались.

Не думаю, что у меня было право судить Гордея за его прошлое. Особенно, если учесть, какой кредит доверия он выписал мне – заблудившейся в собственных мыслях дурочке, решившей по глупости стать эскортницей.

Он протянул мне руку в переломный момент жизни, заставил свернуть в нужном направлении. И я ему буду за это всегда благодарна.

Вот и все крупные ссоры. О мелких, в которых в основном фигурирует троица ублюдков, как Гордей их называет, лучше не вспоминать. Коты и Буся словно проверяют нашу нервную систему на прочность. В один день раздерут диван до пружин, в другой доберутся до холодильника и распотрошат его. Что ни день, то новый сюрприз. Квартира разваливается на куски. И если так пойдет и дальше, то придется переезжать ко мне.

Гордей нажимает на то, что это моя собака плохо влияет на его в принципе адекватных мудил. До нее так глобально они ничего не творили.

Я же убеждаю его, что Буся просто идет на поводу у его кошаков. У меня дома она вообще никогда не занималась разбоем и не была замечена в порче мебели. Образцовая была собака.

Вот так и пролетело почти полгода, в притирке, ванильном вкусном сексе и постепенном погружении друг в друга.

Я стала более открытой и спокойной. Мне стало проще общаться с людьми.

И вуаля. Все вокруг изменилось. Люди начали чаще мне улыбаться, охотнее шли на контакт, у меня начали появляться друзья. Оказалось, далеко не всем есть дело до того, чем моя мама занимается.

Моя основная проблема всегда была внутри меня. Мне казалось, что я ущербная, неполноценная. Рядом с другими я не чувствовала себя на равных и вечно нервничала. На нервах задиралась, уходила в себя и замыкалась. Я была трудной.

Ставлю перед Гордеем тарелку с блинчиками и бесцеремонно забираюсь к нему на колени. Сбрасываю майку, оголяя грудь.

– Говори сразу, – Гордей хмурится, но глаз от моих соблазнительных сосков не отводит.

– Там ерунда на самом деле, – зарываюсь пальчиками в его волосы и притягиваю поближе. Попой активно трусь о его стояк.

– Макс, я так только больше нервничаю.

– Две пары кроссовок и итальянские туфли.

– Сволочи, – уткнувшись лицом мне в грудь, Гордей протяжно стонет, – давай сделаем из этой троицы коврик для входной двери. Знаешь как классно будет? Серо – белый. Он идеально зайдет под интерьер.

– Нельзя быть таким кровожадным. Это же животные, – мурчу ему в шею, – они не такие разумные, как мы. У наших сейчас затяжной кризис, понимаешь? Мы с тобой сосредоточились друг на друге и стали уделять им меньше внимания. Отсюда и ревность.

– Кошаче-собачий психолог, – он усмехается, – тебе еще не надоело расплачиваться натурой за все их косяки?

– Они исправятся, – говорю и сама не верю. Черт, эту адову троицу ничто не исправит, – привыкнут, станут спокойнее. Со временем.

– Я знаю! – Гордей выныривает из моей ложбинки. Глаза полыхают решительностью, – мы заведем ребенка. Маленького, орущего, который будет тягать их за усы и хвост. Всю шерсть, нахрен, своими маленькими ручонками вырвет и будет при этом заливисто и невинно смеяться. Идеально.

– Что? – мой голос взлетает до самой высокой ноты.

– Животные вредных детей боятся как огня. А у нас спокойный и не получится. Ты только подумай. Вот это будет месть!

– Ага, а с ребенком кто справляться будет?

– Ты?

– Лучше я ближайшие пару лет натурой продолжу расплачиваться, – отметаю провокационное предложение. Знаю я, откуда у него ноги растут.

Настя недавно родила очень миленькую девочку. У Гордея при виде малышки дыхание перехватило. Он на мой плоский живот с таким благоговением и жадностью посмотрел, что мне стало страшно.

Хочет ребенка и даже не скрывает. Ну да, ему тридцать три. А вот я пока не готова.

Может быть через год или два. А может и три. Мне еще учебу закончить надо. Потом клинику свою открыть, с которой мне Гордей обещал помочь. Затем поработать пару лет, наладить все. А там можно и о ребенке задуматься.

И вообще – дети это сложно.

Но так волшебно. Настя дала мне свою кнопочку голубоглазую подержать и меня тоже пробило на нежность.

– Макс, Новый год скоро. Я хочу чудо.

– Орущее и не дающее спать ночами?

– Да.

– Какающее в подгузник и срыгивающее прямо на твою новую рубашку?

– Да!

– Мазохист.

– Это не новость, – он кивнул на растянувшуюся на теплом полу пушистую троицу, – нормальный бы такое хозяйство не потянул.

– Я подумаю, – слажу с его колен. Майку нахожу под столом, – это слишком ответственный шаг. Я растолстею, буду ходить как утка и рыдать из-за ерунды. Есть мел. А потом мне придется еще рожать. В муках.

– Мы будем рядом, – Гордей обводит пальцем себя и Бусю с котами, – поддержим.

– С такой группой поддержки мне точно нечего бояться…

Чуда под названием беременность на Новый год не случается. Зато произошло другое чудо – Гордей делает мне предложение.

Тихо, по-семейному, у елочки. Счастье распирает меня изнутри и хочется поделиться им с самыми близкими. Но мама опять была вне доступа – улетела праздновать на Мальдивы с каким-то своим самым щедрым клиентом.

Гордей равнодушие Ланы не комментирует никак. Она ему не нравится, но он благоразумно соблюдает дистанцию, предоставляя мне возможность самой разобраться в наших с ней отношениях.

Весной случаются те самые судьбоносные две полоски. Головастики Гордея оказались какими-то суперюркими и настойчивыми или мои таблетки дали сбой, непонятно. Но факт беременности стал очевидным после длительной задержки. Гинеколог объяснил, что иногда так бывает. Стопроцентная защита от беременности – только отсутствие секса. Во всех остальных случаях возможны гормональные сбои, разрывы презерватива и еще куча вариантов залететь.

Гордей ходил довольным как слон, я тоже радовалась. Но больше волновалась.

Для женщины все совсем иначе, чем для мужчины.

Мужчина женщину свою забеременел и потом ждет, когда ему через девять месяцев выдадут младенца на руки.

А у женщины ребенок растет под сердцем все это время. Он часть ее самой. Состоит из клеток ее тела, живет в ее животе, связан с ней пуповиной. Связь с собственным ребенком – самая сильная связь в мире. Я ее чувствую, особенно когда малыш начинает пинаться.

Примерно на пятом месяце Лана находит время, чтобы со мной увидеться. Мы встречаемся в одном из ее любимых кафе.

Мама все такая же красивая, как и раньше.

– Привет, – она озадаченно смотрит на мой живот. Да, о беременности я ей не сказала. Очень хотелось лично.

– Сюрприз, – обнимаю животик.

– Не ожидала, – мама вздыхает, – тебе не кажется, что ты торопишься?

– Мам.

– Лана, – она опять кривится.

– Мама, – прошу официанта принести мне зеленый чай и возвращаюсь к беседе, – у нас будет мальчик. Ты станешь бабушкой.

– Бабушкой, – в ее голосе совсем нет радости. Внешне она действительно не похожа ни на маму, ни на бабушку. Идеальная кукольная внешность без единого изъяна. Но разве в этом счастье? – Гордей совсем подмял тебя под себя, да?

– О чем ты?

– Он запудрил тебе мозг, милая, – она разводит руками, – ты влюбилась в него как дурочка. Только что дальше?

– Мам…

– Думаешь он вечно будет сидеть у твоей юбки? Ты уже прилично набрала. А после родов что будет?

– Боже, это нормально для беременных. Я сброшу.

– Ребенок в двадцать два – это глупость. Если твой Гордей тебя бросит, я помогать не буду. Мне и тебя хватило в свое время.

– Ты меня не слышишь, – прикрываю глаза, – он меня не бросит. И не надо мне будет помогать. Ты можешь просто, – я перевожу дыхание, – порадоваться за меня?

Смотрю на маму и понимаю по ее лицу, что не может. Только почему не знаю. Неужели вообще не допускает мысли, что ее дочь может быть счастлива как все нормальные люди. В семье, с одним мужчиной, замужем. Или я права на это не имею, потому что у нее самой этого никогда не было?

– Я рада, – Лана растягивает губы в дежурной улыбке, – когда свадьба?

– В сентябре, скоро. И вот, – протягиваю ей приглашение, – приходи.

– Спасибо, – она берет белый плотный конверт, – постараюсь.

Мы еще немного сидим вместе. Но разговор не клеится. Мне не интересно где и с кем она отдыхала, ей не интересна моя беременность и подготовка к свадьбе. Мы как две разные планеты. И, боюсь, с этим уже ничего не сделать.

Прощаемся прохладно. Мама обещает подумать насчет свадьбы. Она удаляется из ресторана легкой походкой, даже не оглянувшись.

И я, наконец, отпускаю ее. Именно сейчас понимаю, что наши дороги разошлись. Возможно мы будем иногда видеться, если она захочет. Но частью моей жизни она больше не является.

– Ты грустная, – Гордей встречает меня с букетом крокусов. Он настоял на том, чтобы самому забрать меня из ресторана.

– Она не придет на свадьбу, – усмехаюсь я. Лана хоть и обещала, но я по ней видела – не придет, – и не рада моей беременности, потому что думает, что ты помотросишь и бросишь. А ей потом разгребать. Вот.

– Забей, – он сжимает челюсть, – поехали домой.

– Поехали.

– Хочешь массаж ножек?

– Очень, – забираюсь на пассажирское сиденье и сбрасываю с отекших ног туфли.

– Но ты же знаешь, что не брошу? – на всякий случай уточняет.

– Ты? Меня? – поднимаю бровку, – конечно нет. Ты же влюблен по уши в это вот все, – обрисовываю увеличившуюся грудь и круглый животик.

– Безумно, феечка, – он усмехается, – безумно.