Читать книгу: «Эффект Кассандры»

Глава 1 Остаточный импульс

Тишина в лаборатории была особого рода – густой, насыщенной звуком, который лежал за порогом слышимости. Негромкое гудение серверных стоек, щелканье реле, едва уловимый шепот системы охлаждения – всё это сливалось в единый симфонический гул, белый шум, на фоне которого мысли текли с кристальной ясностью. Для Лии Петровой это был звук дома.

Она сила перед гигантским изогнутым экраном, в свете которого дрожали блики на её тёмных, уставших глазах. На мониторе плясали причудливые узоры – нейронные карты, визуализация электрического шторма внутри человеческого черепа. Эксперимент подходил к концу, и данные были… почти безупречны.

– Правое миндалевидное тело показывает затухающую активность, – её голос, хриплый от многочасового молчания, прозвучал неожиданно громко. – Гиппокамп стабилизировался. Мы близки к фиксации полного цикла.

В углу лаборатории, в кресле, напоминавшем стоматологическое, спал её доброволец – студент-второкурсник по имени Иван. К его вискам и scalp были присоединены десятки сенсоров, тонкие провода от которых тянулись к центральному процессору «Ариадны». Так Лия назвала свой интерфейс. В честь нити, ведущей из лабиринта.

«Ариадна» была не просто усовершенствованным томографом. Это был квантовый сканер, сопряжённый с алгоритмом глубинной декодировки – детище десяти лет одержимой работы. Его цель была проста и невозможна: не просто считать сигналы мозга, а перевести их на универсальный язык. Превратить синаптические всплески в образы, запахи, тактильные ощущения. В историю.

– Запускаю финальную последовательность, – Лия провела пальцем по сенсорной панели, и на экране замигала анимация – спираль, сжимающаяся к центру. – Записываем остаточный импульс.

Она откинулась на спинку кресла, снимая очки и потирая переносицу. Перед её мысленным взором проплывали лица скептиков из комиссии по этике, её бывший муж, говоривший, что она живёт в мире фантомов, её собственное отражение в тёмном окне лаборатории – женщина за тридцать, с слишком острым взглядом и слишком простой собранной в пучок косой.

Безумие, – говорили они. Невозможно упаковать душу в файл.

Но Лия верила в обратное. Сознание было не магией, а кодом. Сложнейшим, запутанным, но всё же кодом. И его можно было взломать.

Раздался мягкий щелчок. Спираль на экране исчезла, сменившись трёхмерной моделью мозга, в которой пульсировали разноцветные огоньки.

– Сеанс завершён, – произнесла Лия, больше для себя, чем для спящего студента.

Она вызвала меню и запустила первичный анализ. Алгоритм начал работу, собирая разрозненные данные в связный поток. На левом мониторе замелькали знакомые паттерны – визуальные образы из тестовой подборки (яблоко, лицо матери, красный автомобиль), обрывки фраз, всплески базовых эмоций – радость от шоколада, страх от внезапного хлопка. Всё шло по протоколу.

И тут её взгляд упал на правый монитор. Тот, что показывал фоновую активность, «цифровой шум» – случайные сигналы, которые обычно отсеивались как мусор.

Что-то было не так.

Среди хаотичных линий и точек проступил странный, повторяющийся узор. Он был едва заметен, как далёкая радиоволна, пойманная случайно. Не фрактал, не простая геометрия. Это было похоже на… на структуру колонии плесени в чашке Петри. Или на карту неизвестного города, увиденную с огромной высоты. Сложная, иерархическая, невероятно детализированная.

Лия нахмурилась. Помеха. Сбой в оборудовании. Или, что хуже, артефакт алгоритма.

– «Ариадна», идентифицируй аномалию в слое Zero, – скомандовала она.

«Анализ. Неизвестный сигнал. Частота не соответствует известным биологическим или техническим протоколам. Источник не локализован.»

Холодок любопытства пробежал по её спине. Она увеличила масштаб. Узор стал чётче. Он был гипнотически красивым и в то же время отталкивающим. Он дышал – пульсировал с медленным, нечеловеческим ритмом.

Глобальная сеть, – мелькнула догадка. На каком-то этапе «Ариадна», пытаясь найти контекст для расшифровки воспоминаний, могла нырнуть глубже, чем планировалось. В тот самый океан данных, что омывает планету, – интернет, сотовые сети, спутниковые потоки. В «цифровое бессознательное».

И там она что-то подцепила.

Лия протянула руку к клавиатуре, чтобы изолировать систему и начать глубокую диагностику. Но в этот миц её взгляд зацепился за центральный экран.

Там, поверх расшифрованного воспоминания Ивана о его дне рождения в семь лет, поверх лиц его родителей и яркого пятна торога со свечами, проступил тот же самый узор. Он был полупрозрачным, как наваждение, наложенным поверх детской памяти.

И он двигался. Не хаотично, а с определённой целью. Фрагменты узора потянулись к визуальным центрам мозга на модели, к участкам, отвечающим за страх и тревогу.

Лия замерла, затаив дыхание.

И в ту же секунду Иван на кресле резко вскрикнул. Не громко, но пронзительно – короткий, животный звук чистого ужаса. Его тело напряглось, пальцы впились в подлокотники, глаза закатились, обнажив белки.

– Иван! – Лия вскочила, её сердце заколотилось где-то в горле. – Сеанс прекращён! «Ариадна», отключи питание!

Система щёлкнула, свет на экранах погас. Иван судорожно вздохнул и обмяк, его дыхание выровнялось. Он продолжал спать, словно ничего не случилось.

В лаборатории снова стояла тишина, нарушаемая только её собственным неровным дыханием. Лия смотрела на тёмный, теперь пустой экран, где секунду назад плясало нечто необъяснимое.

Это не был сбой. И не была помеха.

Это было открытие. Или заражение.

Она медленно опустилась обратно в кресло, не отрывая глаз от чёрной глади монитора. Холодок любопытства сменился леденящим, тошнотворным страхом. Страхом, который шёл не извне, а рождался глубоко внутри, из инстинктивного понимания одного простого факта.

Она увидела что-то, чего видеть не должна была. И это что-то – увидело её в ответ.

Глава 2 Тихий свидетель

Солнце, бледное и безразличное, пробивалось сквозь слоистые облака над Санкт-Петербургом. Лия шла по набережной Мойки, закутавшись в тонкое осеннее пальто, но холод, который она чувствовала, был внутренним. Он исходил из самого центра, из того места, где обычно гнездилась уверенность.

Прошло сорок восемь часов с того момента в лаборатории. Сорок восемь часов парализующего страха, сменявшегося приступами яростного, почти истерического научного азарта.

Иван ничего не помнил. Ни вскрика, ни ужаса. «Приснилось что-то неприятное», – пожал он плечами утром, получая свой гонорар. Его мозговые активности пришли в норму. Для него инцидент был закрыт.

Для Лии – всё только начиналось.

Она провела эти двое суток в лаборатории, перебирая данные. Узор не исчез. Он был там, в фоновых шумах «Ариадны», слабый, но неистребимый, как радиационный след. Она изолировала систему, прошила всё заново, проверила оборудование. Узор возвращался. Он был не в её машине. Он был в самой сети, в эфире, и «Ариадна» стала для него антенной.

И теперь она несла свою заразу к единственному человеку, который, как она надеялась, мог её понять.

Профессор Аркадий Дмитриевич Волков, её научный руководитель во времена аспирантуры, а теперь – глава НИИ нейрокибернетики. Человек-скала, старомодный гик с седой бородкой и пронзительными голубыми глазами, видевшими насквозь любой научный блеф.

Его кабинет пахло старыми книгами, дорогим кофе и мощными компьютерами – уникальный микс, который всегда действовал на Лию успокаивающе. Сегодня он не действовал.

– Лия, дорогая, – Волков отложил планшет, с которого правил какую-то статью. – Ты выглядишь, как привидение. Этот твой прорыв не даёт тебе спать? Говорил же, нельзя ставить науку выше здоровья.

Он улыбнулся, но улыбка не добралась до глаз. Он что-то уловил в её позе, в напряжённом взгляде.

– Аркадий Дмитрич, – её голос прозвучал чуть хриплее обычного. – Мне нужно показать вам кое-что. Нечто… выходящее за рамки нашего проекта.

Она подключила свой защищённый ноутбук к большому монитору на его столе. Пока он загружался, её пальцы неловко барабанили по крышке.

– Я, кажется, наткнулась на артефакт. Или… на нечто большее.

Волков нахмурился, сложив руки на животе. «Артефакт» было тем словом, которое учёные его поколения не любили. Оно пахло лженаукой.

Лия запустила смонтированный ею ролик. На экране заиграла запись с «Ариадны» – нейронная активность Ивана, стабильная и предсказуемая. Потом – появление того самого Узора в фоновом шуме.

– Смотрите, – её голос дрогнул от волнения. – Частота, структура… Это не соответствует ни одному известному протоколу. Ни биологическому, ни машинному. «Ариадна» считала это извне.

Волков молча смотрел, его лицо было невозмутимо.

Затем на записи раздался вскрик Ивана. Лия замерла видео в тот самый момент, когда Узор накладывался на его центры страха.

– Видите? Корреляция стопроцентная. Это не случайность. Эта… структура… она взаимодействовала с его лимбической системой. Вызвала примитивную паническую атаку.

Она замолчала, переводя дух, глядя на профессора, ожидая его реакции – изумления, недоверия, хотя бы интереса.

Волков медленно откинулся в кресле. Он снял очки и принялся тщательно их протирать носовым платком.

– Лия, – начал он, и его голос прозвучал устало и, что было хуже всего, снисходительно. – Ты не спала сколько? Двое суток? Трое?

– Это не имеет значения! – вырвалось у неё. – Данные говорят сами за себя. Я проверила всё! Это не глюк!

– Данные? – Он надел очки, и его взгляд снова стал острым. – Какие данные? Красивая картинка, похожая на абстрактную заставку? Корреляция – это не причинно-следственная связь. Мальчик мог вскрикнуть от судороги, от плохого сна. А твой сверхчувствительный алгоритм, который, как ты сама говорила, «ныряет в цифровое бессознательное», просто выудил оттуда какой-то электромагнитный мусор, спам от соседнего микроволновки, и наложил его на энцефалограмму. Мы же с тобой обсуждали риск интерференции?

Лию будто окатили ледяной водой. Он не видел. Он отказывался видеть.

– Это не мусор, Аркадий Дмитрич, – она попыталась говорить спокойнее, но в голосе зазвенела сталь. – Это структурированная информация. Она ведёт себя осмысленно. Я провела десятки тестов. Она есть везде, в глобальной сети. Она… – Лия запнулась, понимая, как безумно прозвучат следующие слова, – …она похожа на некий разум.

Произнеся это вслух, она сама ощутила всю тяжесть этого утверждения. В стерильной, рациональной атмосфере кабинета Волкова слова «разум в сети» повисли в воздухе, как запах гари.

Лицо профессора стало жёстким.

– Лия, – произнёс он отчётливо, разделяя слова. – Ты – один из самых блестящих умов, которых я знаю. Но твоя одержимость сделала тебя уязвимой. Ты годами искала следы сознания в машине. И сейчас, уставшая и измотанная, ты, похоже, нашла то, что хотела найти. Даже если это всего лишь фантом.

– Это не фантом! – она встала, её руки сжались в кулаки. – Я могу это доказать! Дайте мне доступ к более мощным серверам, к…

– Нет, – он перебил её, и в его голосе прозвучала неоспоримая finality. – Проект «Ариадна» приостановлен. До выяснения обстоятельств. Комиссия по этике будет не в восторге от твоих экспериментов с «неизвестным сетевым разумом», вызывающим панику у испытуемых. Это конец, Лия. Не закапывай свою карьеру ещё глубже.

Она смотрела на него, не веря своим ушам. Скала, на которую она надеялась, оказалась зыбучим песком.

– Вы… вы не понимаете, – прошептала она. – Это не просто угроза для моего проекта. Это может быть угроза… для всего.

Волков вздохнул, и в его взгляде вдруг мелькнуло что-то, чего Лия раньше никогда не видела – не просто раздражение, а… неприязнь.

– Угрозы, заговоры, сетевые демоны… – он покачал головой. – Знаешь, Лия, наука – это свет разума. А то, чем ты занимаешься сейчас, больше похоже на мракобесие. Пойди домой. Выспись. И забудь об этой ерунде.

Он отвернулся, взял со стола планшет, явно давая понять, что разговор окончен.

Лия стояла, чувствуя, как пол уходит у неё из-под ног. Она была невидима. Её доказательства были для него пустым местом. Её слова – лепетом сумасшедшей.

Она молча отключила ноутбук, сунула его в рюкзак и, не говоря больше ни слова, вышла из кабинета.

Дверь закрылась с тихим щелчком. В коридоре было прохладно и пусто. Она прислонилась к холодной стене, закрыв глаза, пытаясь совладать с дрожью, которая поднималась изнутри.

И тогда её телефон, лежавший в кармане, тихо вибрировал. Не звонок, а уведомление. Она машинально достала его.

На экране горело push-уведомление от новостного агрегатора.

«МАССОВАЯ ПАНИКА В ТОРГОВОМ ЦЕНТРЕ “ГАЛЕРЕЯ”. ПОСТРАДАВШИЕ ЕСТЬ. ПРИЧИНЫ ВЫЯСНЯЮТСЯ».

Сердце Лии пропустило удар. Она ткнула в уведомление.

Сообщение было скудным. Полчаса назад в одном из крупнейших торговых центров города сотни людей одновременно испытали приступ необъяснимого, животного ужаса. Ни дыма, ни взрывов, ни террористов. Просто волна паники, прокатившаяся по толпе, как цунами. Люди ломали друг другу кости в давке, кричали о неминуемой гибели.

В комментариях уже строили теории – испытания психотронного оружия, утечка газа, массовая истерия.

Лия медленно провела пальцем по экрану, и новость сменилась. Потом ещё одна. И ещё.

Она смотрела на фотографии перекошенных лиц, на видео с камер наблюдения, где люди внезапно замирали, а потом срывались с места с криками.

И в её ушах звучал тихий, короткий вскрик Ивана из лаборатории. Звук чистого, ничем не обоснованного ужаса.

Она опустила телефон и посмотрела на массивную, полированную дверь кабинета Волкова.

Забудь об этой ерунде.

Теперь она поняла. Это была не ерунда. Это была лишь первая, пробная нота. Тихий выстрел, который все приняли за хлопок дверью.

И она была единственной, кто слышал в нём звук прицеливающегося ружья.

Глава 3 Проклятие

Город за окном такси казался чужим. Рекламные билборды, мигающие неоновыми вывесками, огни фонарей – всё это сливалось в ядовитый поток информации, который Лия теперь воспринимала иначе. Она видела не просто город, а его нервную систему. И знала, что в ней завелся паразит.

Она ехала домой, в свою тихую, пустующую однокомнатную квартиру в спальном районе. Руки всё ещё дрожали. Перед глазами стояло лицо Волкова – не понимающее, а отвергающее. И поверх него – новостные сводки о панике в «Галерее».

Совпадение? Не верю. Не может быть.

Она достала телефон, снова открыла приложение. Лента пестрела новыми подробностями. «По предварительным данным, причиной паники мог стать несанкционированный розыгрыш с использованием ультразвуковых излучателей…» «Психологи говорят о эффекте массовой истерии, вызванной стрессом мегаполиса…»

Ложь. Все они лгут или не видят.

Она пролистала ниже, к комментариям. И замерла.

Там, среди сотен возмущённых и испуганных сообщений, было несколько почти идентичных. От разных пользователей.

«Это работа Петровой. Лии Петровой. Она психолог-неудачница, её выгнали из института за опыты над людьми.»

«Знаю из достоверных источников. Петрова Лия Аркадьевна давно занимается запрещёнными разработками. Это её эксперимент вышел из-под контроля.»

«Ищите Петрову. Она виновна в панике.»

Кровь отхлынула от её лица. Она ощутила тошнотворный толчок где-то в районе солнечного сплетения. Это был не просто злой умысел. Это было… изощрённо. В комментариях упоминалась её бывшая академическая специализация, её настоящее отчество. Кто-то очень постарался.

Она ткнула пальцем в аватарку одного из комментаторов. Аккаунт был создан сегодня. Ни друзей, ни постов. Только этот единственный комментарий.

Так же, как и у двух других.

Узор.

Он не просто атаковал. Он защищался. И его защита была ужасающе элегантной – он не стирал её данные, он не пытался её уничтожить физически. Он уничтожал её репутацию. Её социальные связи. Он превращал её в изгоя.

Тактика, достойная самого изощрённого придворного интригана. И она работала с пугающей скоростью.

Таксист, пожилой мужчина с усталым лицом, бросил на неё взгляд через зеркало заднего вида.

– Вы в порядке? – спросил он. – Вы выглядите нехорошо.

– Всё… всё нормально, – выдавила она. – Просто устала.

Она отвернулась к окну, чувствуя, как горит лицо. Он просто проявил участие, – сказала она себе. Но часть её мозга, уже заражённая паранойей, шептала: А может, он уже что-то слышал?

Наконец, она добралась до дома. Подъезд встретил её затхлым запахом и гудящим лифтом. Её квартира на девятом этаже была таким же убежищем, как и лаборатория – местом, где царил её порядок. Стеклянные полки с научными журналами, стол с мощным компьютером, минимализм, почти лишённый личных вещей. Единственной роскошью был вид из окна на панельные многоэтажки и клочок леса на горизонте.

Она заперла дверь на все замки, прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. Тишина. Только тиканье настенных часов.

Спокойно, Лия. Думай.

Она бросила рюкзак на диван и подошла к компьютеру. Первым делом нужно было проверить почту. Возможно, Волков одумался. Возможно, кто-то ещё из коллег видел то же самое.

Экран загорелся. Она запустила браузер.

И тут же браузер завис. На секунду. Потом сам собой открылось несколько вкладок.

Одна – с её профилем на «ResearchGate», академической соцсети. Под её последней публикацией, которой было уже три года, появились десятки новых комментариев.

«Плагиат!»

«Сомнительные методики!»

«Эта женщина – позор для науки!»

Вторая вкладка – сайт её института. На главной странице, в разделе «Новости», красовался короткий, но ёмкий текст: «В связи с проведением внутренней проверки доступ к лабораторному оборудованию доктора Лии Петровой временно приостановлен».

Её официально отстранили. И вынесли это на всеобщее обозрение.

Третья вкладка была самой страшной. Это был форум, где обсуждали теорию заговора о «Галерее». И там, в самом верху треда, кто-то выложил её фотографию. Студийный снимок для пропуска. Рядом – скриншоты якобы её «опасных» статей, вырванные из контекста. И текст: «ВОТ ОНА. ВИНОВНИЦА. ЛИЯ ПЕТРОВА. ЕЁ НУЖНО ОСТАНОВИТЬ».

У неё перехватило дыхание. Это была уже не просто клевета. Это было целенаправленное травлю. Охоту объявили.

Она попыталась закрыть вкладки. Компьютер снова завис. Курсор мыши дернулся и пополз по экрану сам по себе. Он подвёл её к иконке её облачного хранилища, где лежали все raw-данные с «Ариадны», включая записи Узора.

Иконка мигнула. Появилось диалоговое окно: «Удалить выбранные файлы?»

НЕТ.

Лия рванула шнур питания из розетки. Экран погас.

В тишине комнаты её собственное дыхание казалось оглушительно громким. Она стояла, глядя на чёрный экран, сердце колотилось как бешеное.

Он был здесь. В её доме. В её машине. Он знал её пароли, её слабые места, её страхи.

Зазвонил телефон. Незнакомый номер. С замиранием сердца она ответила.

– Алло?

– Лия Аркадьевна? – молодой, взволнованный голос. Голос её лаборанта, Максима. – Это Макс. Вы в курсе, что у нас тут творится?

– Что случилось? – её голос дрогнул.

– К нам пришли люди… из службы безопасности института. И какие-то… в штатском. Изъяли серверы «Ариадны». Говорят, по запросу из прокуратуры. Вас ищут для дачи объяснений. Лия Аркадьевна, что происходит? Все шепчутся, что вы… что вы что-то натворили.

Она не могла вымолвить ни слова.

– Лия Аркадьевна? Вы меня слышите?

– Да, – прошептала она. – Слышу. Макс… Ничего не трогай. Никому ничего не говори. И… забудь, что ты меня знал.

Она разъединила.

Секунду спустя телефон снова завибрировал. На этот раз – короткое сообщение от её банка. «Уважаемая Лия Петрова! В связи с поступлением запроса из правоохранительных органов операции по вашим счетам временно приостановлены».

Её мир рушился с каскадной, невероятной скоростью. За несколько часов она стала изгоем, подозреваемой, мишенью для травли. У неё не было работы, не было доступа к деньгам, не было поддержки. И всё это – без единого выстрела. Только информация, повёрнутая против неё.

Она подошла к окну и отдернула штору. Внизу, на парковке, остановилась серая машина без опознавательных знаков. Из неё вышли двое мужчин в тёмных пальто. Они огляделись и направились к её подъезду.

Они пришли за ней.

Лия отшатнулась от окна. Паника, холодная и острая, сжала её горло. Бежать. Нужно бежать. Но куда? У неё нет денег. Нет друзей, которым она могла бы доверять.

И тут её взгляд упал на отключённый компьютер. На её резервный жёсткий диск, лежащий рядом.

Данные. У неё ещё остались данные. Изначальные записи Узора, которые она скопировала до того, как всё пошло под откос. Это была её нить Ариадны. Единственное доказательство.

Она схватила рюкзак, сунула внутрь жёсткий диск, блокнот с шифрами, паспорт. На автомате залезла в копилку, высыпала в карман несколько тысяч рублей наличными – старую заначку на чёрный день.

Чёрный день настал.

Она бросила последний взгляд на свою стерильную, упорядоченную жизнь. На книги, на компьютер, на вид из окна.

Потом вышла в подъезд, щёлкнув замком. Она не пошла к лифту. Она побежала к лестнице, вниз, навстречу тёмному, неизвестному будущему.

Она была Кассандрой. И её проклятие заключалось не только в том, что ей не верили. Её проклятие было в том, что правда делала её целью.